Черный рассвет (original mix)

– Ладно, давай я тебя сделаю, а ты мне потом поможешь зажать и подержать руку, – предложил Прицеп, – так как на это туловище (махнул в сторону Волка) рассчитывать уже не приходится.

– Хорошо, давай.

Признаться честно, мне было страшно вгонять этот раствор в свою вену, так как он выглядел очень ядовито, и его было очень много – где-то в районе трех с половиной кубов, а я до этого никогда не употреблял такое большое количество внутривенно. Но деваться некуда, и я, закатав рукав, оголил «центр» для укола. Надо сказать, что у Егора рука уже была набита, и ему не составило труда вмазать меня. Спустя несколько секунд после введения последней капли раствора я просто обомлел от того, что начало происходить со мной. Если бы я в тот момент стоял на ногах, то наверняка бы они у меня подкосились, но хорошо, что я сидел на диване, а потом и вовсе лег на него, свесив ноги на пол. С ног начала подниматься волна тепла, растекаясь по всему телу и отдавая приятными покалываниями в кончиках пальцев рук. На лицо как будто сползла маска умиротворения и покоя – абсолютного блаженства. Голос стал хриплым, зрачки сузились до размера иголки, а движения стали плавными и размеренными.

– Ты заебал валяться, давай уже помоги мне, – голос Егора вернул меня в действительность, и тут я заметил, что он закатал рукав и, видимо, не дождавшись меня, попытался сам поставиться, но все его попытки были тщетными, и он лишь наделал себе несколько проколов, из которых теперь обильно сочилась кровь прямо на грязный паркет. А в «баяне» раствор стал темно-бурого цвета, так как он перемешался с кровью. Выглядело все это достаточно омерзительно.

– Ты что, не мог меня дождаться, что ли? – еле выдавил я из себя и тут же начал залипать.

– Ты уже минут пятнадцать втыкаешь так! И Волк тоже вон в углу на кресле растекается!! Волк!!! Димон, бля!!!

– Хули ты орешь? Ща соседи мусоров вызовут, – раздался голос с кухни, – давай сюда свою пукалку, ща ужалю тебя, а то заебал орать, – сказал барыга-алхимик и вырвал шприц из рук Прицепа.

После пары неудачных попыток ему все-таки удалось вмазать Егора, и тот наконец-то успокоился и начал ловить приход. Потом он с трудом достал из пачки сигарету, кое-как прикурил ее и залип с ней во рту…

***

– Бля, что с ним!? – с недоумением спросил я, когда немного пришел в себя и увидел, как Волк с барыгой трясут Прицепа и отвешивают ему хлесткие пощечины.

– Что-что! Не видишь, что ли? Отъехал пассажир!!!! Принеси воды лучше холодной!!

– В смысле отъехал!? Передознулся, что ли!?

– Да, братан! Передоз у него!!! Надо откачивать быстрее! – громко пояснил Волк.

Я ломанулся на кухню, схватил первую попавшуюся кружку с желтым налетом внутри, сполоснул ее и набрал холодной воды. Когда я вернулся в комнату, то оцепенел от увиденного – Прицеп лежал на полу на спине с закатившимися глазами и синими губами, а Волк хлестал его по щекам, в то время как Алхимик стучал кулаком по груди. Из его нутра раздавался жуткий хрип после каждого удара барыги.

– Бля, ты уебался!? Ты ему ща все ребра переломаешь нахер!!! – не выдержал я и, отшвырнув барыгу в сторону, взял за плечи, а потом приподнял Прицепа и вылил ему на голову стакан холодной воды.

– Забирайте его и уебывайте нахуй отсюда!!! Не хватало, чтобы он еще зажмурился у меня на хате, – злобно прокричал барыга и метнулся на кухню, чтобы отдать нам остатки раствора, который предназначался на завтра.

– Куда мы его в таком виде потащим? – огрызнулся Волк.

– Мне похуй! Делайте что хотите!!!

– Лучше бы помог, чем сливаться!!!

– Чем? Похоронить его!? – с сарказмом ответил Алхимик.

– Он, блядь, еще живой!!! – не унимался Волк.

– Тогда тащите его на улицу и откачивайте там!!! Мне здесь жмуры не нужны!!!

– Надо вызывать скорую! – растерянно пробормотал я.

– Несите его во двор на лавку и вызывайте туда скорую!!! Сюда я их не пущу!!! – не унимался барыга.

– Вот гандон, бля!!! Ладно, Колян, хватаем его под руки и понесли на улицу, – скомандовал Димон.

Мы с трудом подняли обмякшее тело Прицепа и вынесли его из квартиры в подъезд. По пути на улицу я попросил Димона остановиться и подождать меня.

– Ты куда?

– Надо попросить у этого мудака бутылку с холодной водой, чтобы обливать его, когда будем откачивать.

– Давай быстрее только!!! Времени в обрез!!!

Я поднялся обратно к барыге и начал ломиться в дверь.

– Что еще? – с недоумением спросил он, когда открыл.

– Раствор забыли! И налей воды холодной в бутылку!

– У тебя кореш вот-вот откинется, а ты о растворе думаешь.

– Давай не умничай здесь! Сам нас только что выгнал хоронить его, а теперь мораль мне здесь читаешь о дружбе? В праведники метишь?

– На! И больше никогда не приходи сюда!!! – сказал Алхимик после того как передал мне шприц с раствором и пластиковую бутылку с водой.

Мы вынесли тело Егора на улицу и посадили его на лавку рядом с подъездом. Несколько минут интенсивно откачивали его. Трясли, продолжали отвешивать пощечины и поливать водой. Но Прицеп никак не реагировал. Губы стали уже практически черными, а лицо бледным. Надежда спасти его таяла с каждой секундой.

– Бля, братан, уже люди из окон повылазили. Ща не дай бог ментов вызовут, – осторожно сказал я.

– Похуй на них! Надо пацана спасать!

– Мне кажется, что мы ему уже ничем не поможем, – с досадой произнес я.

– Не гони! Он вот-вот очнется!

– Это вряд ли.

– И что ты предлагаешь? – с недоумением спросил Волк.

– Валить отсюда! Что непонятного? Если приедут менты, то упакуют нас, но это еще не самое страшное! Самое страшное – это когда кореша Егорки из блаткомитета узнают, что мы были с ним, когда он отъехал, и вот тогда нам несдобровать! Нас будут искать повсюду, понимаешь?

– То есть ты сейчас предлагаешь оставить его подыхать тут? А если бы на его месте оказался я, то ты бы тоже бросил меня остывать на лавке? – не унимался Волк.

– Если бы понимал, что ничем не могу тебе помочь, то да, – честно признался я.

– Да уж, вот это расклад! От кого от кого, а от тебя я никак не ожидал такого услышать.

– Да, бля! Это была его инициатива – раздобыть этого дерьма и вмазаться им. Кто в этом виноват теперь? Я? Ты? – пренебрежительно вскрикнул я. – Хватит тут играть в боевых фронтовых товарищей! Я больше чем уверен, что он на моем месте поступил бы так же и тоже съебался!

– Как же тебя поменяло все это дерьмо, – расстроенно проговорил Волк.

В этот момент уже мысленно похороненный Прицеп вдруг издал продолжительный хрип, а потом застонал. Мы с Волком тут же закончили перепалку и усадили Егора поровнее на лавке. Он с трудом начал дышать, издавая при этом все тот же хрип. Потом стал бредить и пытаться держать голову прямо, но она постоянно запрокидывалась то вперед, то назад. Узкие зрачки постоянно закатывались под веки, несмотря на то, что он делал попытки открыть глаза.

– Понесли его в тачку быстрее! – скомандовал Волк, а потом мы подхватили Прицепа под руки и потащили его к машине. Усадили на заднее сидение, после чего Волк «прошарил» его карманы и вытащил ключи от машины. Сев за руль, он без раздумий завел мотор и тронулся с этого проклятого двора. Я устроился на заднем сиденье с Егором и время от времени приводил его в чувство, чтобы он снова не отключился. С огромным трудом мы доехали до моего дома, так как Волк тоже всю дорогу залипал и норовил уснуть прямо за рулем, благо у меня получалось периодически приводить его в чувство ударами по креслу.

Когда мы наконец-то остановились возле моего подъезда, Прицеп уже находился более-менее в жизнеспособном состоянии. Он по-прежнему ничего не говорил, но уже легко приходил в себя, когда я его взбадривал. Из машины он практически вылез сам, и мы его только немного придерживали, а на крыльце подъезда он даже смог попросить у нас закурить, что мы с удовольствием и предоставили ему, а также закурили сами. Повисла гробовая тишина, и я слышал только, как тлеет моя сигарета при очередной затяжке. Я запрокинул голову и увидел над собой звездное осеннее небо. И только в тот момент понял, как же мне классно, когда прошла вся эта суета с Прицепом, когда я не думал ни о маминой операции, ни о прошлом, ни о будущем, а был прямо здесь и сейчас под опиумом, который так тепло растекался по моему телу, как будто в меня залили самое совершенное моторное масло, и оно смазывало каждый сустав, каждую прожилку, каждую клетку моего организма, и я чувствовал в тот момент, как оно, вязкое и теплое, растекается по организму, делая его абсолютно идеальным.

***

На следующее утро мы проснулись, и каждый, наверное, пожалел об этом по-своему. Состояние было омерзительным. Печальнее всех, конечно, выглядел Прицеп, так как после нашей «реанимации» он достаточно серьезно пострадал, как впоследствии выяснилось. Он с трудом мог говорить, так как у него разнесло левую щеку и сильно болел левый бок. У меня же была сильная головная боль и одолевал «сушняк». Только Волк выглядел относительно свежим, и то скорее потому, что успел сбегать с утра в магазин и купить пару банок пива. Но самой плохой новостью для меня стало то, что мне в этот день надо было ехать в храм по просьбе мамы. В таком состоянии мне меньше всего хотелось делать это, и я вспомнил про остаток наркотика, который вчера в последний момент забрал у барыги-варщика. Я рассчитывал употребить его после посещения храма, но теперь понимал, что только этот «волшебный эликсир» может придать мне сил и избавить от этого скотского состояния, в котором я тогда пребывал. Да и глядя на Егора я понимал, что он тоже не откажется от инъекции обезболивающего раствора, чтобы облегчить свои страдания.

Выпив кофе с бутербродами, я принес заветный раствор и положил его на стол. Парни были приятно удивлены, но возникла одна проблема. Раствор был в одном шприце.

– Давайте поделим его, и я солью вам вашу часть в рюмку, сделаюсь первым, а потом вы по очереди? – предложил я.

– А с хуя ли ты должен первым делаться? – возмущенно спросил Волк, и Прицеп тут же его поддержал, что-то промычав сквозь зубы.

– Ну потому что я забрал раствор, и благодаря мне он сейчас здесь, а не у того барыги в вене.

– Но это общий раствор, – с трудом выжал из себя Егор сквозь сжатые зубы.

– Тогда кто-то из вас пусть идет в аптеку за инструментами.

– Далеко идти? – поинтересовался Волк, так как прекрасно понимал, что он по сути единственный кандидат на эту роль, потому что я был хозяином квартиры и оставлять их у себя не собирался, а Прицеп не в том состоянии, чтобы даже съездить на тачке, так как еле передвигался даже по квартире.

– Ну, минут пятнадцать где-то.

– Хорошо! Давай тогда тянуть жребий! Так будет по-честному, – предложил он.

Егор тоже поддержал его, и мне пришлось согласиться, хоть и не без обиды на то, что у меня не получилось убедить их в своем праве употребить маковый раствор первым. Хотя дело, наверное, было не в этом, а в том, что я не почувствовал от них какой-то благодарности за то, что смог забрать раствор накануне.

А тем временем Волк достал три спички из коробка, который я ему дал, взял нож, укоротил две из них на разную длину, а потом сказал:

– Короче, три спички разной длины. У кого самая короткая, тот вмазывается первым, средняя – вторым, ну а кому выпадет целая – последним.

– Ладно, давай тянуть жребий, – торопливо сказал я.

– Хорошо, учитывая, что ты все-таки додумался вчера забрать кайф, мы готовы с Прицепом уступить тебе вытянуть спичку первому! – почтительно произнес Димон и протянул мне спички.

– Ну спасибо, блять, вы так щедры! – с едким сарказмом поблагодарил я и вытянул спичку.

К моему глубокому разочарованию, это была самая длинная спичка, что означало: мне придется колоться последним. Прицеп оказался вторым, ну а почетное первое место, соответственно, досталось Волку. Дальше победитель взял шприц и слил две трети раствора, которые предназначались нам, в рюмку. Быстро поставившись, он передал баян как эстафетную палочку Егору, а сам закурил сигарету и стал ловить приход. «Серебряный призер» несколько минут промывал шприц в ванной, а потом кипятком из чайника, до тех пор, пока я не начал подгонять его. На этот раз у него получилось достаточно быстро уколоться, где-то с третьей попытки, и в тот момент я сильно нервничал, так как боялся повторения вчерашнего, но вроде все обошлось, и Прицеп остался в сознании.

Наконец-то настала моя очередь, и я тоже сначала промывал инструмент в ванной, а потом в кипятке по примеру Егора. Посмотрев на своих товарищей, я с досадой понял, что на них рассчитывать не придется, чтобы поставить меня, поэтому вся надежда оставалась только на себя самого. Перетянув руку ремнем, я нащупал самую большую вену и вонзил туда уже достаточно притупленную иглу. Она с хрустом вошла, и по тонкой алой полоске крови я понял, что попал, и медленно задвинул поршень до упора. Спустя несколько секунд почувствовал уже знакомое покалывание в пальцах рук и тепло по всему телу…

– Димон, а теперь скажи мне, только честно, – если бы тебе досталась длинная спичка, то ты бы стал вмазываться после нас? – спросил я севшим голосом спустя какое-то время после того, как покурил.

– Нет, братан. Я бы тогда пошел в аптеку.

Залипнув где-то еще минут на сорок у меня дома, мы сидели на кухне практически молча, лишь изредка что-то невнятно произнося, пока я не сказал, что пора собираться и ехать в храм. Прицеп возразил, что не сможет поехать с нами, так как все-таки решил посетить больницу из-за своих травм и, как впоследствии оказалось, не зря. После обследования выяснилось, что у него были сломаны два ребра и челюсть после нашей «интенсивной терапии». Волк тоже не захотел составить мне компанию, чтобы приобщиться к высокому, и сослался на то, что обещал помочь матери на огороде. Ну а мне ничего не оставалось, как ехать и исполнять свое обещание…

***

Приехав в указанную мамой церковь, я зашел внутрь и тут же испытал сильнейший дискомфорт, несмотря на то, что меня продолжал достаточно сильно «накрывать» наркотик. Я походил мимо церковной утвари и икон, делая вид, что молюсь, так как за мной наблюдала послушница, которая стояла за прилавком со свечами и другими церковными атрибутами в притворе. В конце концов я не выдержал, подошел к ней и спросил, где находится священник, сказав, что моя мама заказывала у него молебен. Она ответила, что он вот-вот должен подойти, и предложила подождать его на лавочке. Но я решил дожидаться на улице, чтобы не дышать этим ладаном, который дико раздражал меня. Я вышел, закурил сигарету и сладко залип на какое-то время, пока меня кто-то не одернул:

– Молодой человек, вообще-то на территории храма курить запрещено!

– Извините, я просто переживаю сильно, – начал оправдываться я, почесывая нос.

– Вы кого-то ждете? – спросил незнакомец.

– Да. Батюшку. Моя мама договаривалась с ним о молебне.

– Вы, стало быть, Николай?

– Да! А вы?

– Отец Александр, – сказал незнакомец и протянул мне руку для пожатия.

Признаться честно, я думал, что встречу очередного попа в рясе, обвешанного крестами и с кадилом в руке. А тут оказался обычный мужичок лет шестидесяти в потертой джинсовой куртке и таких же не менее потертых джинсах. Подъехал на советском велосипеде, достаточно ухоженном, и было видно, что хозяин бережно относится к нему.

– Проходите в здание церкви и подождите меня там. Я сейчас переоденусь и подойду, – сказал батюшка и укатил в сторону небольшого здания, где, по всей видимости, находилось подсобное хозяйство.

Я снова зашел в церковь и расположился в самом дальнем углу, но в какой-то момент меня начал одолевать «сушняк», и сильно захотелось пить. Осмотрев все помещение, я с облегчением увидел в противоположном углу емкость в виде бака со святой водой, на котором стояли несколько одноразовых пластиковых стаканчиков. В этот момент я почему-то испытал невероятное чувство брезгливости и отвращения от одной только мысли о том, что мне придется пить из них, представив, что до меня это делало огромное количество самых разных людей. Изначально я подумал, что, может быть, мне попить, просто открыв кран из бака, но понял, что если кто-то зайдет и увидит меня в таком положении: сидя на корточках, как у колонки возле дороги, – то вряд ли войдут в мое положение. Поэтому я взял эти стаканчики и выбросил их в приоткрытое окно, которое размещалось над баком.

– Простите, а у вас не будет случайно стаканчика, чтобы попить водички, – спросил я у послушницы и указал в сторону бака.

– А что, разве там нет? – удивленно спросила она.

– К сожалению, нет.

– Хм… странно. Я ведь только сегодня ставила их туда. Хорошо, вот держите и оставьте его, пожалуйста, там.

– Спасибо, – поблагодарил я и быстрым шагом направился в сторону заветного бака, который во всем этом пустом, позолоченном до ослепительной тошноты блеске казался оазисом и единственным полезным предметом во всем помещении.

Я с ходу выпил три стаканчика со святой водой и принял решение налить еще один, чтобы, если захочется пить во время службы, не бежать к баку. Молебен еще не начался, а у меня уже возникло непреодолимое желание покинуть это место, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.

Вскоре наконец-то пришел батюшка, и мы начали. Он разместился практически перед самым алтарем, открыл молитвослов и стал громким голосом вслух читать какие-то молитвы, а я, стоя справа от него и чуть позади, начал залипать.

Сначала я попробовал как-то сконцентрироваться на маме и представить, что операция прошла успешно, и она, довольная и счастливая, вернулась домой, где я бы ее встречал под ручку с Алисой и с букетом цветов. Но продлилось это, как мне показалось, не больше трех минут, а потом я начал залипать, а когда приходил в себя, то меня посещали какие-то мрачные мысли. Я вспоминал Фитиля, ту ситуацию с мобильником и наш последний разговор, ситуацию с Оленем, с бывшим Алисиным молодым человеком, вчерашний вечер у барыги и передоз Прицепа. И эти воспоминания вызывали у меня злость и ненависть, и… возможно, вину, но я всеми силами отгонял от себя эти мысли и чувства, искал оправдания своим действиям и, безусловно, находил. В конце концов я остановился на том, что мне хочется курить, и стал думать, что когда наконец-то вся эта «экзекуция» закончится, то я с удовольствием закурю сигарету. В какой-то момент я достал мобильник и посмотрел на часы, с удивлением заметив, что прошло всего лишь пятнадцать минут от начала службы, а мне на тот момент казалось, что мы стоим уже не меньше часа, и от этого меня еще больше начало раздражать все вокруг. В конце концов я не выдержал и сел на лавку, которая шла вдоль стены. Залпом выпил заготовленный стаканчик с водой и опять залип…

– Николай, просыпайтесь, уже все закончилось, – сказал отец Александр, аккуратно подергивая меня за плечо.

– Простите, что не выстоял до конца, просто тут очень душно у вас, – со стыдом произнес я, чтобы хоть как-то оправдаться.

– Ничего, бывает. Может быть, вам нужна помощь? Вы как-то устало выглядите.