Хроники Акаши

Василиса Ветрова

Магическая реальность 2

Хроники Акаши

Глава 1

Я скользнул взглядом по серым стенам переговорной и вымытым до блеска окнам, за которыми на фоне серого же неба маячил оранжевый бок небоскрёба «Меркурий».

Москва-Сити, чёрт бы её побрал. Мысленно обматерив туго затянутый галстук и тесные неудобные туфли, я уставился на Поповкина, сидящего напротив. Спрашивается, чего он сюда припёрся?

— Нео, ты погряз в Матрице, — выдал Поповкин. Ну вот, что и требовалось ожидать. И зачем отец пригласил этого сумасшедшего в переговорную? Мало того, что сосед дома за мной приглядывал, так теперь и на работе от него проходу не будет? Поповкин протянул мне на толстых ладонях две капсулы — фиолетовую и оранжевую. Я потянулся, чтобы взять одну, но мясистые ладони захлопнулись и превратились в кулаки.

— Идиот! Ты уже выбрал! — заорал Поповкин и со страшной силой ударил меня в грудь.

Я отлетел, пробил спиной стену переговорной и повалился в соседнем офисе на обломки, подняв облако белой пыли. Поповкин встал и тяжелым шагом направился ко мне. Он свирепо вращал глазами и шумно сопел, протискиваясь сквозь дыру в стене. При каждом вдохе его тело ширилось в размерах и надувалось, как мячик. У меня появилась смутная надежда, что псих застрянет, но он мощным ударом мясистого кулака расширил себе лаз и ввалился в офис. Я приготовился стоять насмерть. Страшный Поповкин не дошёл каких-то пару шагов: треснул прямо посередине, а из трещины повалил дым. Отец говорил, сосед на химзаводе работал? Вот и надышался газа. Это всё объясняет.

Я уже было обрадовался саморазрушению Поповкина, когда из дыма выступили две фигуры. Он не треснул, а поделился надвое! Вот только эти двое — полные копии друг друга — совсем не похожи на тучного соседа. Два худых парня с белыми длинными волосами. Я присмотрелся и заметил небольшое отличие: разные глаза, фиолетовые и оранжевые.

— Осознайся уже! Чего таращишься! — один из парней наклонился и потряс меня за плечо.

— Бесполезно, — ответил второй. — Он выжат в ноль.

Первый наклонился ко мне так близко, что я разглядел, как в его фиолетовых глазах вспыхивают яркие искры:

— Ты ведь слышишь меня? Вспомни своё обещание миру, пока он сам не заставил вспомнить. Прекрати разменивать свою энергию на…

Мир вокруг внезапно закрутился, в глазах потемнело, и что-то больно ударило в лоб. Я открыл глаза и некоторое время пялился на поверхность стола с дизайном «под дерево». Потом поднял голову и осмотрел серые стены, блестящий «Меркурий» за окном. Идиот! Заснул прямо в переговорной и треснулся башкой об стол! Ещё минута, и катастрофы было бы не избежать: отец открыл дверь и пропустил вперёд нашего будущего партнёра, шароподобного мужчину в очках и белом костюме.

Я украдкой потёр лоб и выпрямился на стуле. Отец обошёл стол и сел рядом со мной, а толстяк устроился напротив. С такими габаритами впору сразу два стула занимать.

Как же зовут этого кекса? Хотя бы фамилию вспомнить: Вайнер, Вальнер, Вайбер… нет, это уже совсем не то. Отец не раз повторял, что нужно быстро запоминать лица и имена партнёров, но это всегда давалось мне с трудом.

Партнёр, обменявшись с нами любезностями, начал распинаться о качестве своего оборудования. Я подавил зевок и украдкой взглянул на часы. Последняя встреча на сегодня. Только бы дотянуть.

Ставший уже обычным подъём в шесть утра бодрости не прибавлял. ОСов тоже. Не помогала даже комната. Правильно Колян говорил, что если нет энергии, то мандалы не сработают. Дело даже не в раннем подъёме, а в тонне информации, которая каждый день валилась на мою несчастную голову. Оттого и кошмары, в каждом из которых я как-то косячу и привожу фирму отца к разорению. Ну, или просто косячу и расстраиваю отца. Вот ведь не знал, что нервишки у меня такие слабые.

— Евгений Геннадьевич, что и говорить, у нас лучшие цены на оборудование такого качества!

Толстяк закончил свою речь и дружелюбно улыбнулся, щуря заплывшие жиром глаза за толстыми стёклами очков. Улыбка, конечно, фальшивая. Бизнес-улыбка. Теперь я часто вижу такие. Непростой этот «Вайбер», даже мне заметно.

Отец молчал и буравил собеседника строгим взглядом, заставляя нервничать. Но я уже знал, что будем закупаться у него. Вчера все документы просмотрели.

— Светочка, принеси нам кофе, — отец нажал кнопку связи с секретарём, и занервничал уже я.

Лидуня, а теперь Светочка, значит! Ясно, к чему дело идёт. Ведьма проклятая! Пристроилась под бок.

Эти три месяца я старательно избегал встреч с хитрой стервой. Виделись вскользь в офисе, но всегда при отце или других сотрудниках: даже тогда ведьма не упускала возможности украдкой подмигнуть мне или одарить заигрывающей улыбкой.

Рыжая вошла, держа поднос с тремя чашечками — и про меня, значит, не забыла. Надеюсь, ничего не подсыпала. Сегодня она была в облегающем голубом платье. Дресс-код запрещал юбки выше колен, и ведьма компенсировала этот запрет откровенным декольте. «Вайбер» на мгновение оторопел, пялясь на Светочкины прелести, а потом неловко взял чашку кофе с подноса. Стерва, обольстительно улыбаясь, поднесла поднос к нам с отцом.

Мы пригубили кофе и поиграли с «Вайбером» в гляделки, прежде чем отец озвучил ответ:

— Мне нужно ещё раз всё обдумать. Ведь мы никуда не спешим?

«Вайбер» чуть кофе не подавился. Такая фраза — фактически отказ, а ведь он пришёл сюда договориться о деталях. Но почему отец изменил решение?

— Это мой прямой телефон, — толстяк быстро взял себя в руки, достал визитку и набросал на ней номер. Вайснер, значит. Ну ничего, я почти правильно запомнил.

— Почему ты передумал? — спросил я, как только мы проводили нашего несостоявшегося партнёра.

— Ты видел, какой рукой он взял чашку кофе и протянул визитку?

— Левой, кажется, — припомнил я. — А писал правой.

— Правильно, потому что он — переученный левша, — кивнул отец. — Засмотрелся на Светлану и взял той рукой, которой удобно. Занервничал — и снова подаёт визитку левой.

— Ну и что с того? Мы не ведём дел с левшами? — нервно пошутил я, предчувствуя новую лавину информации.

— Надо обращать внимание на мелочи. Мы ничего не потеряем, если проверим этих поставщиков ещё раз. Хотя наши аналитики их одобрили, что-то мне как-то неспокойно, мутные они, — отец вздохнул. — Эх, Лидии нет, она такие вещи сразу чувствовала, интуиция у неё была, что ли…

— Ну, прости, у тебя теперь всего лишь я. Простой сисадмин, да и тот ещё мальчишка, — не выдержал я.

— Да, у тебя нет такой интуиции. Как и у меня. — Лицо отца стало строгим. — Потому придётся учиться специальным техникам. Тут понадобится наблюдательность и упорство. Тебе придётся долго тренироваться. Но я справился, а ты мой сын, значит, и у тебя рано или поздно получится.

Мне оставалось только сложить руки и приготовиться слушать. Кажется, сегодня голова всё-таки треснет. Отец достал из нагрудного кармана ручку, взял лист бумаги из стопки документов, так и не пригодившихся для обсуждения, и перевернул его чистой стороной вверх.

Я посмотрел на отца. Он чуть улыбнулся и нарисовал посередине листа… глаз. Овальный такой, со зрачком.

Ну, приехали! Сейчас он обведёт вокруг глаза треугольник и расскажет о заговоре масонов. А что? Ведьмы, некроманты, сущи-неорганы существуют же, после этого уже ничему не удивлюсь. Но отец поделил глаз пополам вертикальной чертой и подписал в поле слева «воображение», а справа — «память».

— Это глаз смотрящего на тебя собеседника, — пояснил он. — Микродвижения глаз выдают человека. Отвечая на вопрос, он обращается либо к памяти, когда вспоминает реальные события, либо к воображению, когда врёт. Левая сторона мозга отвечает за память, а правая за воображение. На рисунке зеркально изображено наоборот, так как собеседник сидит напротив тебя. Значит, получается: взгляд уходит чуть налево, его левая сторона, — человек вспоминает реальные события, направо — врёт. Понятно?

— Угу, — кивнул я. — Логично. Если человек предо мной сидит, то его левая рука расположена напротив моей правой. Поэтому стороны на рисунке подписаны наоборот.

— Вот я спросил нашего Вайснера про сотрудничество с Техконом, и он ответил, что сам Бубнов лично благодарил его за успешные плоды сделки. При этом взгляд ушёл чуть влево. Его рассказ про прямое общение с поставщиком — взгляд ушёл влево и вверх. Да, тут надо пояснить: зрительная память — движение взгляда чуть наверх, память ощущений — чуть вниз, слуховая где-то между ними. Но ты хотя бы лево-право научись сначала улавливать.

— Ага. Интересная техника. Но если взгляд уходил влево, значит, он не придумывал, а вспоминал, — не понял я.

— Да, но если он левша, то всё наоборот, — покачал головой отец. — А я много о чём его спрашивал. Если он врал насчёт всего, то у нас могут быть серьёзные проблемы. И некачественное оборудование — самая малая из них.

— А если этого Бубнова спросить?

— Андрей! — Отец укоризненно посмотрел на меня. — Но это же наши прямые конкуренты! Сам Бубнов лично мог подложить нам свинью в виде этого Вайснера. Если мы завалим проект, то их возьмут в подрядчики. А это госзаказ. Мы навеки испортим себе репутацию.

— Кроме слежения за глазами наверняка есть ещё показатели? — спросил я.

— Есть, — кивнул отец. — Жесты, мимика. Я кое-что заметил, но не уверен. Он здорово себя контролирует. Эти техники — не загадка. За своими жестами можно привыкнуть следить, даже за мимикой. Но контролировать микродвижения глаз в разы сложнее, как и научиться их читать. Мозг постоянно обращается к центрам то в левом, то в правом полушарии, и нет-нет да специалист и заметит нужное движение. Поэтому переученный левша — реальная проблема. И Вайснер, кажется, понял, что промахнулся с чашкой. Исправлялся с визиткой, когда писал, но снова от волнения схватил левой.

— Как всё сложно, прямо дворцовые интриги, — вздохнул я.

— Это деньги, сынок, — ответил отец и потёр переносицу. — Боюсь, кто-то из аналитиков не на нашей стороне, если при проверке оказалось, что он чист. Буду выяснять по другим каналам. А тебе вышлю на почту книгу по техникам НЛП. Ты читай пока, а с глазами учись отслеживать. Всё сразу пытаться не надо.

— Хорошо, — я кивнул.

— Вот только на клиентов не пялься, — предупредил отец. — Сразу заметят неладное. Пока не научишься делать это незаметно, тренируйся на друзьях. Ты же с ними встречаешься в эти выходные?

Я снова кивнул. Эти субботу и воскресенье после трёх месяцев адской работы мне удалось отбить ещё вчера. Но и тут отец придумал домашнее задание. Наверное, потому и согласился дать выходные. Всё ведь у него продумано-просчитано. Если бы не комната и ведьма, ни за что бы не согласился пахать в этой фирме! Хорошо, что против вечерних тренировок три раза в неделю отец ничего не имел. В отличие от посиделок с друзьями, фехтование он считал полезным занятием. За эти месяцы я не пропустил ни разу, хотя бы это обязательство выполнял на сто процентов. И дело было не только в обещании, данном эгрегору. Тренировки придавали сил, помогали переключиться после бешеной круговерти рабочего дня. Как и говорил сенсей, я оставлял все мысли и суету за порогом. Два часа подряд просто слушал своё тело, оттачивая движения.

После лекции об НЛП отец попрощался со мной и пошёл подключать каких-то своих аналитиков, а я остался в переговорной допивать кофе. Не стоило так расслабляться: дверь скрипнула, и на пороге появилась ведьма.

— Как работается на новом месте? — спросила она, улыбаясь. — Мне кажется, или ты меня избегаешь, Андрюша?

Светлана подошла и грациозно, как кошка, присела рядом на краешек стола.

— Не ожидал, что ты работаешь на отца, — ответил я, вставая.

— А что, Евгений Геннадьевич — мужчина видный, — снова улыбнулась ведьма. — И свободный. Я Лидии обещала о нём позаботиться после её ухода.

— Он в вашей заботе не нуждается! — не выдержал я. — Вы не о нём, а о его деньгах заботитесь!

Ведьма рассмеялась.

— Зачем быть таким агрессивным? — Улыбка исчезла, и голубые глаза вспыхнули холодными искрами. — Тем, кто сильнее тебя, грубить глупо. С такими людьми лучше дружить.

Вот стерва! Хотелось придушить ведьму прямо сейчас. Нет, нельзя. Я вспомнил, как легко они забрали у меня отца, как приходили выяснять про защиту. Нет, не сейчас. Но я обязательно, обязательно найду на них управу!

Я развернулся, подавив злость и подступавший к горлу ком обиды, и направился к двери.

— Ну куда же ты? Нагрубил и убегает! — делано возмутилась ведьма, в её голосе явно звучала насмешка.

Нацепив рассеянно-равнодушную маску, я прошёл мимо стойки ресепшена. Улыбнулся секретарше, кивнул двум менеджерам, болтавшим у кофемашины.

Светочка! Змеюка! Стерва рыжая! Я задыхался от бессилия и осознания того, что эти три месяца потратил впустую. Оранжевый и Фиолетовый правы, ведь это они мне снились в переговорной, я потерял кучу времени, забыв про своё обещание миру и про врага под боком!

До спортивного комплекса было полчаса дороги на метро, за это время бушевавшие внутри меня эмоции немного поутихли. Перед входом в зал я выдохнул и выкинул всё из головы, решив подумать о проблемах потом.

Сегодняшняя пятничная тренировка обещала быть интересной. Где-то месяца два назад сенсей разрешил мне работать в паре с другими учениками, показав первую ката. То, что я вначале на тренировках принял за спарринг, оказалось ката — заранее известной последовательностью движений. Помню, это сильно расстроило меня. Но, оказалось, что всё не так просто: даже зная движения, нужно правильно атаковать и успевать уходить от ударов. Так что скучно не было. До сих пор я работал в паре только с белыми поясами, младшими учениками, но сегодня набрался смелости и подошёл к Аржане. Девушка только что закончила ката с другим семпаем и переводила дух. Она заправила меч за пояс и достала из складок кимоно белый платочек, аккуратно протёрла лоб от пота. Повернулась к зеркалу в стене и ловко спрятала выбившуюся прядь черных волос обратно в пучок.

— Онегае симас! — выпалил я и поклонился. Как и принято у японцев, здесь был особый ритуал приглашения противника на ката. Старшие могли и отказать.

Девушка повернулась, слегка подняла подведенную бровь и, секунду помедлив, ответила «онегае симасом», принимая вызов.

Мы поклонились, разошлись на дистанцию, и я пошёл в атаку. Тут-то и началось. Я и не предполагал, что в женщине может быть столько жёсткости и гибкости одновременно. Хотя последовательность движений была заранее известна, Аржана жестко блокировала мой меч, агрессивно направляла кончик своего боккена мне в грудь или в лицо, продавливала, атакуя. Она ни разу не задела меня, но всё происходило так быстро, что внутри прямо-таки вопило ощущение опасности. Я чувствовал себя лёгкой мишенью, медленной деревянной куклой и совсем выдохся после нескольких заходов.

У девушки же, наоборот, задорно-насмешливо горели глаза. Казалось, она совсем не устала.

«Домо аригато гозаймас!» — хором произнесли мы на прощание, поклонившись друг другу. Аржана чуть улыбнулась и, грациозно развернувшись, пошла через зал к Роману. Тот ждал её, выставив вперёд длинную нагинату.

Я вытер рукавом кимоно пот со лба, надо тоже платочек, что ли, завести. Василий подошёл и, посмеиваясь, изобразил меня: выпучил глаза, надул щёки и сжал меч так, что аж костяшки пальцев побелели. Потом он раскорячился, ссутулил плечи и стал злобно водить глазами по сторонам.

— Что-то я устал, — заявил он после «представления» и похлопал меня по плечу. — Онегае симас!

Василий гонял меня не меньше Аржаны. Но его техника была полной противоположностью: удары тяжеловесные, атаки чуть медлительные, но напористые. Я ни разу не смог отвести его меч с линии центра даже в тех местах, где должен был выполнить это по ката. Казалось, против меня сражается каменная громада, которая не растоптала тщедушного человечка только потому, что ей ещё не надоело с ним забавляться. Куда пропала улыбка и дружелюбный, чуть насмешливый взгляд? Лицо Василия застыло суровой маской, и только глаза ворочались, следя за движениями моего меча.

Когда мы, наконец, закончили, я уже едва волочил ноги.

Ну что? Попробовал тренировку со старшими учениками? Наелся?

Я заткнул меч за пояс и привалился к стене.

— Что, уже устали? — сенсей словно из-под земли вырос и заставил подпрыгнуть от неожиданности. — Ведь от тренировки прошла только половина. Неужели чёрные пояса вас так загоняли? Что не так?

— Аржана очень быстрая, а меч Василия невозможно убрать с линии атаки, — пожаловался я.

— Ну так вы центр не держите, мотаетесь туда-сюда, — улыбнулся сенсей. — Пойдёмте, покажу. Аржана!

Девушка как раз завершила ката с Романом и поспешила к нам.

Сенсей заставил нас занять позицию и принялся объяснять:

— Вот тут, на два пальца ниже пупка, расположен так называемый тандэн, сосредоточие воли, или внимания. Некоторые традиции называют эту точку воинским центром. Все ваши движения должны быть оттуда. Это сложно объяснить, это надо почувствовать. Вы уже выучили форму — положения тела при ударах и связках, теперь её нужно наполнить содержанием. Кстати, о форме…

И снова началось: руку поднимите выше, ногу согните, локоть опустите. Сенсей не уставал поправлять меня и тыкать мечом, а у меня от попыток запомнить все замечания голова пошла кругом.

— Да, и ещё, — видя моё смятение, сенсей улыбнулся. — Заведите себе блокнот. Записывайте замечания по свежей памяти, перечитывайте перед тренировкой. Многие ученики склонны допускать одни и те же ошибки годами. Не повторяйте их опыт, отнеситесь к обучению внимательно.

Я кивнул.

Сенсей отпустил Аржану и наказал мне повторять движения у зеркала до конца тренировки.

— Попробуйте почувствовать тандэн и помните о моих замечаниях. И, ради бога, не сжимайте меч так яростно, он никуда не убежит, а вот ваши мышцы сразу теряют и гибкость, и скорость. Спокойно работайте, без надрыва.

Он ушёл к другим ученикам, а я остался мучиться, пытаясь почувствовать этот неведомый тандэн. В конце концов мне показалось, что в животе начинает распространяться какое-то тепло, но тут сенсей объявил построение. Тренировку пришлось закончить.

После поклона он сделал объявление:

— Как я уже говорил, в следующем месяце мы переезжаем в другой зал, на Шаболовку. Поэтому подсобку нужно будет разобрать и перевезти каждому своё самостоятельно.

Там же Тень Мастера! В подсобке!

За оружием я подошёл последним. Не хотелось, чтобы другие ученики узнали, что я по дурости купил дорогой меч, а заниматься с ним не могу.

— Очень много бесхозного оружия, — покачал головой сенсей. — От тех, кто ходил, да бросил. Багажник уже забит, так что забирайте свой меч. — Черные брови на мгновение сошлись на переносице, и мне достался изучающий взгляд. — Я думаю, теперь вы уже осознаёте, что не стоит тренироваться с ним дома. Можете повредить меч и покалечить себя.

Я кивнул, принимая чехол с оружием. Конечно, хотелось достать Тень Мастера, подержать в руках, может, попробовать нанести удар, но прямое указание от представителя эгрегора нарушить было немыслимо. Слишком чётко отпечатались в памяти битва с ведьмой, образ огромного самурая и путешествие между мирами.

В раздевалке я случайно увидел свой живот и ахнул от удивления. Не может быть! Там снова появилось красное пятно, как от крюка ведьмы. На том самом месте! А я думал, что тандэн почувствовал. Вот чертовщина! Я подошёл к небольшому зеркалу и внимательно осмотрел себя. Хорошо, что, пока мы с сенсеем разговаривали, все разошлись и раздевалка оказалась пустой. Можно сколько угодно искать следы от крюков у себя на теле. Красных точек больше нигде не нашлось, лишь одно пятно нагло красовалось на животе. Вот зараза! Что, Андрюшенька, зря забросил ОСы? Кроме кошмаров ничего и не помнишь. А ведь и они, наверное, неспроста. А что, если защита больше не работает? И я просто не помню, что со мной происходило?! Вон, Светочка какая веселая сегодня была.

В висках тревожно застучало, и я мотнул головой. Хватит! Завтра спрошу у Коляна, а пока — забыть. Забыть и выкинуть на хрен из головы, чтобы не маяться! Если за три месяца ничего не произошло, то и эту ночь переживу. Тем более Фиолетовый и Оранжевый нарисовались. Может, помогут.

На выходе из спортивного центра меня поджидала Аржана. Она задумчиво стояла на ступенях, а вечерний ветер играл с выбившейся из пучка прядью волос. Услышав мои шаги, девушка встрепенулась и, подобравшись, словно для боя, быстро повернулась ко мне. Я не успел придумать, что сказать, как она протянула блокнот — толстый, в твёрдом коричневом переплёте.