Московские улицы. Секреты переименований

И помнит мир спасенный, Мир вечный, мир живой, Сережку с Малой Бронной И Витьку с Моховой.

Поэтому, с моральной точки зрения, несправедливо называть старую московскую улицу именем какого-то одного из участников войны, даже если он маршал. Мемориальная доска предпочтительней переименования улицы.

Времена новые, дела старые. В предвоенные годы массовые переименования старых московских улиц прекратились, переименовывали их лишь по случаю смерти какого-либо деятеля для «увековечения» его памяти. Так продолжалось до хрущевской «оттепели».

Наступила «оттепель», прошумела кампания борьбы против культа личности Сталина, а отношение московских властей к топонимике осталось прежним: заменили несколько названий с именами очередных проштрафившихся партийных деятелей, вроде В.М. Молотова, и в 1962 году на исторические московские названия началось новое идеологическое наступление. Председатель Моссовета Промыслов предложил комиссии по наименованию улиц заняться сплошной заменой тех названий, которые происходят от фамилий домовладельцев, а также церковных названий. Понятно, что распоряжение шло от Хрущева, развязавшего кампанию по сносу церквей.

Тогдашний секретарь исполкома Моссовета и по должности председатель комиссии по наименованию улиц (совмещение этих должностей соблюдалось до конца 80-х годов) А.М. Пегов дал интервью «Московской правде» по этому вопросу. «Комиссия намерена добиться, – заявил он, – переименования улиц с явно устаревшими, неблагозвучными названиями. Таковы Вознесенский и Николоворобьинский переулки, напоминающие о церквах, Усачевская улица, названная именем фабриканта, Могильцевский переулок, Таракановская улица, Шелапутинский и Зачатьевский переулки». Пегов привел лишь несколько названий, и не самых главных, искоренению должны были быть подвергнуты около 500 старомосковских названий, и среди них такие, как Петровка и Сретенка, получившие свои названия от монастырей.

Моссоветовская комиссия, давно уже укрощенная и сломленная, послушно принялась составлять списки и вносить предложения по замене названий. Начались переименования: 1-й Зачатьевский переулок стал улицей Дмитриевского, Гагаринский переулок – улицей Рылеева, Домниковка – улицей Маши Порываевой…

Но времена действительно изменились, советские граждане робко, но все-таки уже начинали высказывать собственное мнение, кое в чем не совпадавшее с мнением начальства. У многих москвичей новая волна переименований вызвала возмущение, они писали письма в газеты, в Моссовет. Организацию общественного мнения взял на себя А.Ф. Родин – известный педагог, краевед, просветитель, бывший земец. 20 ноября 1962 года он выступил в Географическом обществе с программным докладом «О наименовании улиц Москвы». Доклад был резкий, конкретный и рискованным, поскольку докладчик и слушатели знали, что переименования, осуществляемые Моссоветом, производятся по прямому указанию главы партии и правительства. В архиве А.Ф. Родина сохранился текст этого выступления.

«Нас сейчас вынуждают ставить в Географическом обществе, – говорил А.Ф. Родин, – вопрос о наименовании улиц в столице и переименовании их с организационной стороны и со стороны содержания названий.

Нас как граждан Москвы беспокоит случайность, бессистемность, бесперспективность, иногда даже неграмотность со стороны тех органов, которые вновь наименовывают и переименовывают старые названия улиц.

Мы полагаем, что ставить этот вопрос – наша обязанность: прошли те времена культа личности, когда ставить такие вопросы гражданам и не полагалось: есть, мол, органы власти, и за пределами их не должно быть места развязыванию инициативы масс.

Восстановление ленинских норм общественной жизни, развитие советской демократии, провозглашенные партией, начиная с XX съезда КПСС, обязывают нас организованно заявить о тех ненормальностях, которые наблюдаются сейчас в Москве, в столице нашей страны».

Далее А.Ф. Родин формулирует принципы, по которым должно идти наименование и переименование улиц.

Сначала следуют общие принципы: «Название каждой улицы Москвы, где сочетаются и современность, и древность, является (вернее, должно быть) черточкой к биографии великого города. Эта идея – связь названия каждой улицы с признаками города, его прошлой историей, его современностью – должна лежать в основе нашего подхода при решении поставленного вопроса.

В интересах населения названия должны быть устойчивыми, не носить временного характера и не переименовываться при первом же случае.

Названия улиц должны быть индивидуальны, неповторимы. Не допускаются не только одинаковые, но и близкие по звучанию названия: например, Дмитриевский пер. (в районе Остоженки, новое название), Дмитровский пер. (в районе Петровки), Дмитровский проезд (в районе Дмитровского шоссе)».

Собственно говоря, эти три пункта составляют суть топонимического названия, показывая, что идеологическая сторона в нем является привнесенным элементом. К сожалению, эти три принципа до сих пор остаются непонятыми городскими властями и нарушаются до сих пор.

Доклад Родина и обсуждение его имели своим результатом то, что от имени Московского отделения Географического общества было отправлено А.М. Пегову письмо с просьбой и предложением возвратить некоторые старые названия: Старая Басманная, Земляной вал, Остоженка, Поварская, Садовническая, Театральная площадь. Письмо осталось без ответа.

Между тем, чтобы приостановить процесс переименования, А.Ф. Родин предложил «установить список московских улиц с названиями, подлежащими государственной охране («заповедных») как культурно-исторические памятники Москвы и не подлежащими в дальнейшем переименованию, причем предполагается утверждение списка в том же порядке, в каком советское правительство утверждает принятие на охрану памятников истории, культуры, искусства, народного быта» (доклад в Географическом обществе 13 мая 1963 г.).

Эти выписки из неопубликованных выступлений А.Ф. Родина, их положения и принципы, кроме того, что они имеют исторический интерес, представляют ценность для современности и остаются актуальными до сих пор.

Бурные заседания 1962—1963 годов в топонимической комиссии Географического общества всколыхнули общественность. Тема московских названий проникает в печать. «Литературная газета» в номере от 26 октября 1965 года поместила статью В. Бушина «Кому мешал Теплый переулок?», в которой автор выступал за сохранение исторических названий и возвращение их переименованным городам и улицам. Полемика с ним пошла по формуле «сам дурак». Среди отповедей, прочитанных ему защитниками советских идейных названий, самая остроумная (в «Московской правде») звучала так: «Кому мешал Теплый переулок, спрашиваете вы, тов. Бушин? А кому мешает Люсиновская улица? Кому помешала улица Тимура Фрунзе?» Полемика, вызванная статьей В. Бушина, отшумела и затихла, но проблема осталась.

Об отношении народа к революционным идеалогическим переименованиям можно судить по цитированному выше стихотворению В.В. Маяковского (1926 г.), страницам из романа Артема Веселого (1922 г.), но в основном «народ безмолвствовал». Чувство самосохранения заставляло людей скрывать свое мнение.

Хотя, в общем-то, было кое-какое гражданское неповиновение: люди продолжали называть улицы прежними названиями, и иногда помогало. Так, Мясницкая, в 1918 году официально названная Первомайской, сохраняла свое исконное имя до того, как последовало личное распоряжение Сталина переименовать ее в улицу Кирова; небезопасно шутили: «Проспект Карла Маркса ведет прямо на площадь Дзержинского»; Анна Ахматова, как вспоминает М. Ардов, когда он употребил выражение «у Кировских ворот», «поправила меня с возмущением: – У Мясницких ворот! Какие у Кирова в Москве могут быть ворота!» Ленинградцы своим, почти всеобщим молчаливым неприятием переименованных названий и упорным употреблением исторических топонимов намного раньше москвичей добились возвращения некоторых из них.

В январе 1945 года было опубликовано следующее решение Ленинградского исполкома.

РЕШЕНИЕ ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА

ЛЕНИНГРАДСКОГО ГОРОДСКОГО СОВЕТА ДЕПУТАТОВ

ТРУДЯЩИХСЯ от 13/1 1944 года

Ввиду того, что прежние наименования некоторых улиц, проспектов, набережных и площадей Ленинграда тесно связаны с историей и характерными особенностями города и прочно вошли в обиход населения, в силу чего лучше обеспечивают нормальные внутригородские связи, Исполнительный комитет Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся решает восстановить наименование следующих улиц, проспектов, набережных и площадей города:

Восстановленные наименования

Невский проспект

Садовая улица

Измайловский проспект

Измайловская площадь

Марсово поле

Исаакиевская площадь

Казанская площадь

Литейный проспект

Владимирский проспект

Большой проспект

Введенская улица

Адмиралтейская набережная

Таврическая улица

Суворовский проспект

Большой проспект

Средний проспект

Малый проспект

Дворцовая площадь

Дворцовая набережная

Существующие наименования

Проспект 25 Октября

Улица 3 июля

Проспект Красных командиров

Площадь Красных командиров

Площадь Памяти жертв революции

Площадь имени Воровского

Площадь имени Плеханова

Проспект имени Володарского

Проспект имени Нахимсона

Проспект Карла Либкнехта

Улица имени Розы Люксембург

Набережная имени Рошаля

Улица имени Слуцкого

Советский проспект

Проспект Пролетарской победы

Проспект Мусоргского

Проспект Железнякова

Площадь Урицкого

Набережная 9 января

Председатель Исполнительного комитета

Ленинградского городского Совета депутатов

трудящихся П. Попоков

В Москве вся последующая тридцатилетняя история московской топонимики, с 60-х до начала 90-х годов, проходила под знаком противостояния ни в чем не менявшихся московских властей и московских краеведов, пытавшихся отстаивать свои принципы.

В глухие времена на защиту исконных московских названий, не давая обществу забыть их, становилась поэзия.

Ильинку с Божедомкою, конечно, Не в наших нравах предавать поспешно, И Усачевку, и Охотный ряд… Мы с ними слиты чисто и безгрешно, Как с нашим детством – сорок лет подряд… Булат Окуджава, 1970 год Мой Моссовет, Остоженку верни, Мясницкую верни и Маросейку! Лев Ошанин, 1982 год

Вопреки всем известной пословице «хоть горшком назови, только в печь не станови» (правда, пословицы того же рода житейской мудрости, что и горькое утешение «бывает и хуже») оказалось, что название родного города и улицы вовсе не безразличны их жителям.

Возвращение Остоженки

Можно заметить некую закономерность в том, что при каждой «оттепели» в политической жизни советского государства неизменно всплывал вопрос о переименованных городах и улицах.

Первое возвращение исторических названий улицам и переулкам Москвы происходило в 1921—1922 годах под флагом ликвидации одноименности, но фактически это было действительно возвращением названий. Тогда, после трех лет военного коммунизма, происходил переход к нэпу, сопровождаемый некоторой либерализацией.

Затем та же проблема заявила о себе в эпоху хрущевской «оттепели».

И уж, конечно, следовало ожидать оживления этого вопроса при начале «перестройки». И он действительно возник в 1985 году.

На этот раз центром возмущения топонимической деятельностью Моссовета стал Совет по литмузеям, памятникам истории и культуры Московского отделения Союза писателей. Объявленное заседание на тему «Имена московских улиц» собрало неожиданно много народу, и страсти, кипевшие на нем, критика Моссовета были столь громки, что попали на страницы газет.

Основной доклад на заседании сделал Ю.К. Ефремов – поэт, географ, давний член комиссии Моссовета по наименованию улиц, еще в 60-е годы вместе с А.Ф. Родиным выступавший за сдерживание топонимического произвола и возвращение московских исторических названий. Он рассказал о деятельности комиссии, о требованиях, которые к ней предъявляют партийные и советские органы.

Репортер «Московского комсомольца» дал сообщение о заседании. «Ужас, что творится с именами московских улиц! Фамилии деятелей международного рабочего движения в сочетании с московской разговорной речью, наши стремления то к авангардизму, то к антиквариату – все это перемешалось и вылилось в жуткую топонимическую сумятицу. Об этом и необходимости борьбы с этими явлениями шла речь на очередном заседании секции «Имена московских улиц» в Центральном Доме литераторов».

Но то, что репортер назвал сумятицей, вернее было бы назвать всплесками эмоций.

Литераторское ухо специфично, память тоже, и названия воспринимаются острее, и запоминаются крепче, и реагирует литератор на них более сильно. Поэтому выступления писателей изобиловали живыми примерами, на которые аудитория отвечала то смехом, то бурным негодованием.

Присутствовавшие припомнили многие московские названия – плоды чиновничьего топонимического творчества вроде улиц Мосвокстроя (в честь организации, занимающейся строительством водопроводных и канализационных магистралей) и Моснефтекип (завод контрольно-измерительных приборов для нефтяной промышленности), Верхний Трикотажный проезд и Нижний Трикотажный проезды, уже хрестоматийные 1-ю, 2-ю, 3-ю и 4-ю улицы 8 Марта.

Продемонстрировали типичные топонимические разговоры москвичей вроде такого:

– На восемнадцать-двенадцать сходите? – А это у Филев? – Нет, это за Гречкой. – А, выхожу…

Надо ли объяснять москвичам, что пассажиры автобуса имели в виду улицу 1812 года, станцию метро «Фили» и проспект Маршала Гречко?

Однако шумное, разноголосое писательское вече, на котором каждому желающему было дано слово, в своем отношении к проблеме было единодушно: старинным улицам необходимо возвратить их исконные исторические названия.

После этого памятного заседания в Центральном Доме литераторов в комиссию исполкома Моссовета по наименованию улиц были введены несколько новых членов из общественности, в том числе писателей, и проблема возвращения исторических названий московским улицам выдвинулась в ее работе на одно из главных мест.

Прежде всего, как справедливо заметил Ю.К. Ефремов, необходимо остановить процесс переименования улиц, и он предложил составить «Красную книгу Москвы» – перечень исторически ценных наименований улиц города, которые как памятники культуры и истории попадают под государственную охрану и не могут быть переименованы. «Красная книга Москвы» была составлена Ю.К. Ефремовым и в августе 1988 года опубликована в газете «Московская правда». Работа над ней выявила основной корпус сохранившихся исторических названий, а также переименованных, которые требуют возвращения.

Пока в Комиссии шла подготовительная теоретическая работа, общественное движение в Москве за возвращение исторических названий ширилась, устраивались обсуждения в творческих союзах, институтах, учреждениях, газеты публиковали статьи и письма читателей.

Движение стало таким заметным и общим явлением, что на него обратили внимание «наверху» и приказали удовлетворить требования общественности. Кто персонально принял такое решение, неизвестно, но ходили слухи, что Е. Лигачев. Одним словом, Моссовет получил распоряжение начать восстановление старых названий. 16 мая 1986 года утром из Моссовета позвонили Ю.К. Ефремову и приказали срочно, сегодня же, «к 17.00», составить и доставить список названий, подлежащих восстановлению, которые предлагает комиссия.