Отверженный III: Вызов

Глава 1

Весь остаток лета я провёл в интенсивной подготовке к предстоящему заданию. После того как я дал Милютину добро на участие в осенней операции в виде подсадной утки, моей подготовкой, помимо Гурьева, занялись ещё два преподавателя и один инструктор по выживанию. Занимался я с утра и до самого вечера по шесть дней в неделю.

Один новый преподаватель обучал меня исключительно ментальной магии. Помимо изучения ментальных заклятий, его главной задачей было — научить меня идеально скрывать уровень и факт прохождения инициации. Второй был специалистом по летальным боевым заклятиям и обучал меня исключительно им. С Гурьевым мы работали, как и раньше, на поднятие моего общего уровня.

Инструктор по выживанию не был одарённым и обучал меня исключительно навыкам, не связанным с магией, на случай, если я окажусь в ситуации, когда её использование невозможно или рискованно. Он учил меня выживанию в различных местах: от дикого леса до незнакомого города, объяснял, как выходить на связь, как заметать следы и прочим навыкам, что используют специальные агенты. В общем, готовили меня на совесть в ожидании отмашки от Егора.

Из телевизионных новостей я узнал, что генератором всем моих предыдущих неприятностей был мой дед. Причём он даже и не знал, что несколько раз чуть не погубил собственного внука. Дед боролся с кесарем и его людьми, в том числе и с Зотовым, а я просто постоянно попадал, как говорится, под раздачу. Удивительно всё вышло — мало того, что дед меня выгнал из дома, так ещё потом жизнь портил, хоть и не специально.

Но по иронии судьбы именно я, поймав Левашова и передав его КФБ, спутал деду все планы и запустил процесс, который в итоге привёл моего деда за решётку. И теперь ему грозил серьёзный срок — в первую очередь за организацию убийства родителей Левашова и теракт в центре столицы. Хотя, как я понял, там и других, более мелких, обвинений было достаточно.

Жалости к деду я не испытывал. Он был для меня чужим человеком и к тому же серьёзным преступником. Но и радости или какого-либо удовлетворения тоже не было. Я просто был рад, что всё закончилось — не более того. И ещё я надеялся, что теперь, избавившись от постоянного контроля деда, отец хоть немного изменится в лучшую сторону. Мне эти изменения были уже не нужны, но я постоянно думал о сестре и брате. Им явно, как и мне раньше, не хватало родительской любви.

Вообще, меня всегда удивляло, какое влияние дед имеет на моего отца. Папа был волевым, решительным, смелым, его побаивались все недруги нашего рода. Он всегда имел своё мнение и был готов его отстаивать. Но вот деду перечить почему-то боялся. И меня это всегда удивляло. Но теперь, в случае осуждения деда на длительный срок, отцу предстояло стать не номинальным, а фактическим главой рода. И я очень надеялся, что у него всё получится.

Суд над преступной группой, в которую входил дед, подходил к концу. Если верить новостям, то осталось буквально несколько заседаний. Меня три раза вызывали к следователю для дачи показаний, но в суд так и не вызвали. Так как Левашов по делу проходил как свидетель, то все мои показания ограничились коротким «ехал в машине — услышал и почувствовал взрыв — очнулся в подвале — сбежал».

То, как меня вывели из дела, а маньяка и преступника Левашова представили чуть ли не несчастной жертвой, немного смущало. Всё же не так я себе представлял правосудие. Но изменить что-либо я не мог, разве что намотать себе на ус — как оно бывает.

Глеба я так и не видел с того самого момента, как мы расстались в баре. И не созванивался с ним. Несколько раз были мысли позвонить, но делать этого я не стал. Решил, раз он сам не звонит, значит, так надо. Не стоило своим звонком ещё раз доставлять проблем его семье. Им явно и так досталось от орков за такого гостя.

С Милой я старался проводить каждую свободную от занятий минуту. А Гурьева даже уговорил, чтобы он разрешил Миле заниматься вместе со мной. Наставник был даже доволен — мне требовался партнёр для спаррингов, а Мила в плане боя давала мне фору. Так мы и провели август. Днём занимались, а по вечерам и в выходные наслаждались летом.

Первого сентября в девять утра вся академия собралась в здании арены. Мы, как обычно, расселись на трибунах и ожидали ректора. Анна Алексеевна появилась в сопровождении Петра, чем нас всех очень удивила. После инцидента во время моего боя с Левашовым помощника ректора никто не видел. Ходили слухи, что его обвинили в сотрудничестве с преступной группой и чуть ли не посадили в тюрьму. И вот он вышел на арену вместе с Милютиной. Анна Алексеевна оглядела трибуны, улыбнулась и сказала:

— Я поздравляю вас всех с началом нового учебного года в Кутузовской академии! И первое, что я хочу сделать в новом году — это принести извинения моему помощнику Петру, которого вы все хорошо знаете. После трагических событий, имевших место на весеннем турнире, Пётр оказался в числе подозреваемых в организации покушения на студента Романа Андреева. Но расследование показало, что Пётр не имеет к этому никакого отношения. Виновные найдены, и они понесут справедливое наказание. А Петру я приношу извинения и как ректор академии, и лично. Со вчерашнего дня он восстановлен в должности, и я надеюсь, не держит ни на кого обиду.

— Как можно, Анна Алексеевна! — воскликнул помощник. — Какие могут быть обиды? Если бы не вы, я не смог бы доказать свою невиновность.

— Ну вот и отлично! — сказала Милютина. — И раз уж речь зашла о безопасности, я хочу рассказать вам о нашем нововведении. С этого учебного года на территории академии и во всех её корпусах установлены видеокамеры. Они стоят везде, кроме туалетов, душевых, раздевалок и спальных комнат в общежитии. Прошу отнестись с пониманием. Это для вашей же безопасности и это не обсуждается.

Ректор ещё минут пятнадцать говорила о безопасности, учебном процессе, предстоящих мероприятиях и даже о весеннем турнире, в конце ещё раз всех поздравила и покинула арену. После этого и мы начали расходиться.

После собрания все отправились по аудиториям, а мне пришлось задержаться на арене, чтобы переговорить с Гурьевым о новом расписании наших занятий. Решив этот вопрос, я побежал в учебный корпус — не хотелось опоздать на первую в новом учебном году пару.

Успел с запасом. Когда подошёл к нашей аудитории заметил в глубине коридора Милу, разговаривающую с каким-то парнем, видимо, нашим новым одногруппником. Решил подойти к ним и познакомиться с новичком. Едва я к ним приблизился, парень резко повернулся в мою сторону и довольно грубо спросил:

— Что надо?

Парнишка оказался дерзким, но у меня было очень хорошее настроение, поэтому его поведение скорее развеселило меня, чем разозлило.

— Да ничего такого срочного, — ответил я. — Разговаривайте. Я подожду.

— Не надо здесь ждать.

— Почему?

— Ты не видишь, я с девушкой разговариваю?

Мила еле сдержалась, чтобы не рассмеяться, я это заметил и решил немного подурачиться, чтобы повеселить её ещё.

— А о чём вы разговариваете? — спросил я дерзкого парня.

— Не твоё дело! — резко ответил новенький. — Иди отсюда!

— Какой-то ты агрессивный.

— Похоже, ты кое-что не понимаешь. Ты знаешь, кто я?

— Начинаю догадываться, — ответил я. — Ты дурачок, который решил распушить хвост перед моей девушкой.

— Я племянник губернатора! — гордо ответил парнишка, проигнорировав мои слова о том, что Мила является моей девушкой.

— Твой дядя — хороший человек, — сказал я. — И неплохой губернатор. Передай ему моё почтение. И ещё передай, что ему не повезло с племянником.

— Ты ответишь за эти слова! — заявил новенький.

— Не спорьте! — прервала нас Мила. — Хотите подраться, у вас будет такая возможность сегодня на арене во время практических занятий.

Мила явно провоцировала глупого новичка.

— Я могу хоть на арене, хоть на улице, — ответил племянник губернатора. — Мне разницы нет. Пойдём хоть сейчас!

— А разница есть, — ответил я. — На арене тебе помощь окажут, когда я тебе наваляю.

Новенький хотел что-то ответить, но в этот момент к нам подошёл ещё один парнишка и сразу же спросил племянника губернатора:

— Родион, я тебя потерял, думал, ты в аудитории. Что у вас здесь происходит?

— Да вот, — ответил Родион. — Тут у нас один безрод, судя по всему, из эльфийской выбраковки, решил, что он самый смелый.

Мне не понравилось, что меня назвали безродом, это было обидное слово, которым некоторые аристократы называли тех, кто ниже их по статусу. Слово это обычно произносилось с особым презрением и с ударением на букву Е. Но я тем не менее решил не усугублять ситуацию и «проглотил» оскорбление. Мне хватало конфликтов на подготовительном курсе и не хотелось с этого же начинать и первый.

— Ладно, уже не смешно, — мрачно сказал я новенькому и обратился к Миле: — Пойдём в аудиторию, сейчас звонок прозвенит.

— Сейчас, — ответила мне Мила и спросила новенького: — Так что ты хотел-то? Я внимательно слушаю.

Похоже, мою девушку тоже задели слова племянника губернатора.

— В ресторан тебя пригласить, — ответил парнишка. — Хочешь круто отметить начало учёбы?

— В какой ресторан?

— В «Тройку».

— Мы с Ромой были там неделю назад. Что-то нам не понравилось. Так что, наверное, нет. Откажусь я от твоего приглашения.

— Да не были вы там! — вспылил племянник губернатора. — Туда вход по записи и кого попало не пускают! А вы оба безродные жертвы выбраковки!

Новенький был высоким, широкоплечим, довольно симпатичным на лицо, да ещё и племянником губернатора. Такой однозначно не привык, что девушки ему отказывают, и поведение Милы его разозлило.

— А зачем ты меня тогда пригласил, если я безродная? — спросила тем временем Мила. — Я же тебе не подхожу.

Я отчётливо ощутил, как от Милы начали исходить волны ярости. Мне стало жалко парнишку, но было очень интересно посмотреть, чем всё закончится. По лицу подошедшего к нам знакомого Родиона было видно, что он тоже ожидает интересного зрелища.

— Хотел покормить тебя в приличном месте, чтобы тебе было что вспоминать, когда будешь со своим другом в дешёвой кафешке чебуреки есть, — ответил Миле племянник губернатора.

— Это такая благотворительность, что ли? — спросила моя девушка. — Ты всех кормишь?

— Я не только кормлю, — новенький очень неприятно ухмыльнулся и добавил: — Сиськи у тебя ничего такие.

— Нравятся? — спросила Мила, улыбнувшись, но улыбка эта была обманчива, я ощущал какой вулкан бушует у девушки внутри.

— Ну можно потрогать, — ответил Родион и громко рассмеялся, его друг тоже негромко захихикал.

Любой другой на моём месте бросился бы отстаивать честь своей девушки. Но я хорошо знал Милу и был уверен: ей в этот момент от меня нужно было лишь одно — чтобы не мешал. И ещё у меня должна была возникнуть к этому дурачку злость, но появилось совершенно другое чувство — жалость.

— Ну а чего тратить время на поход в ресторан? Сейчас потрогай, — сказала Мила и поправила блузку так, что её неотразимая грудь стала ещё прекрасней. — Чего растерялся? Не знаешь, как это делается?

Племянник губернатора снова неприятно ухмыльнулся и самодовольно протянул руку к груди Милы. Парень решил идти до конца.

«Какой же ты дурак», — только и успел я подумать.

Не дотянулся новенький буквально два сантиметра. Как Мила умудрилась перехватить его кисть и буквально за пару секунд сломать бедняге все пять пальцев, я не понял. Парнишка заорал благим матом на весь коридор. Моя девушка поправила блузку, как ни в чём не бывало, посмотрела на друга Родиона и спросила его:

— Тоже хочешь потрогать?

— Нет! Мне девушки не нравятся! — почти крикнул тот в ответ, но тут же понял, что сморозил глупость и попытался исправиться: — Такие как ты не нравятся!

— Это, конечно, обидно слышать, — вздохнув, сказала Мила, но я знал, что она уже дурачится, так как злости от неё уже почти не исходило.

Друг Родиона, видимо, понял, что может усугубить своё положение и честно признался:

— Я запутался. Я вообще ничего не хочу. Можно я пойду?

Не дождавшись ответа, он умчался прочь, а вот все остальные наши одногруппники и куратор, наоборот, прибежали на крики племянника губернатора.

— Что случилось? — спросил Андрей Николаевич, подойдя к нам.

— Она мне пальцы сломала! — завопил Родион.

— Это правда? — спросил у Милы куратор, та кивнула.

— Но зачем?

— Он меня за грудь хотел схватить.

— Ты разрешила! — заорал племянник губернатора.

Коржов, видимо, не захотел разбираться в этом цирке и сказал:

— Значит так! За пределами арены руки не распускаем! Чернова, тебе не стыдно? Ты полуфиналистка весеннего турнира и связалась с новичком.

— Ваш новичок вообще Рому звал на улицу драться, — ответила Мила.

— Это правда? — спросил куратор Родиона.

— А если правда, то что? — ответил тот. — Выгоните меня из академии за нарушение порядка?

Похоже, парень был невероятно наглым и невероятно глупым, если начал дерзить даже куратору

— Не бойся, за предложение подраться, не выгоняют, — ответил Коржов.

— А я и не боюсь! Это Вы бойтесь потерять работу! Мой отец и дядя входят в попечительский совет этой академии!

— Тогда тем более, не позорь их! — ответил Андрей Николаевич, проигнорировав нелепую угрозу. — Иди в лекарский пункт, и чтобы на второй паре был в аудитории. Со следующей пары я тебя отпускаю, а на практике чтобы был!

Родион одарил нас всех ненавидящим взглядом и ушёл.

— И чтобы ты знал! — крикнул ему вслед Мила. — Я люблю чебуреки!

— Вы с ним аккуратнее, — сказал нам куратор, когда племянник губернатора отошёл далеко.

— Простите, — сказала Мила. — Не сдержалась. Но я не понимаю, вот откуда такие берутся?

— Откуда и все — из древних аристократических родов, — вздохнув, ответил куратор. — Их дома балуют, а нам здесь потом расхлёбывай.

Пока мы разговаривали, прозвенел звонок, и куратор велел всей группе идти в аудиторию. Когда мы расселись по местам, Коржов лишний раз напомнил всем о недопустимости драк между участниками академии и рассказал о том, какие наказания за это бывают. Покончив с темой нарушений дисциплины, мы перешли к знакомству с новенькими.

Группа увеличилась значительно. Помимо тех, кто прибыл в академию на подготовительном курсе, то есть, таких, как мы с Милой, жертв выбраковки, учиться в академию пришли окончившие школы и гимназии одарённые люди и орки из нормальных, не испорченных предрассудками, семей.

Из всех новеньких, разумеется, не считая Родиона, моё внимание больше всего привлекла Дарья Корецкая — несостоявшаяся новая невеста Левашова. Она была довольно миленькой, я бы даже сказал, красивой. Было бы жаль, если бы ей пришлось связать свою жизнь с этим сумасшедшим маньяком.

После знакомства Андрей Николаевич рассказал нам о планах, предстоящем учебном процессе, а новеньким немного об академии, и пара закончилась. Мы отправились на историю магии, попрощавшись с куратором до практики, которая стояла в расписании двумя последними парами.

История магии и следующая за ней артефакторика пролетели быстро, мы ушли на большую перемену, перекусили в столовой и отправились на практические занятия на одну из малых арен. Там мы быстро переоделись и принялись ждать преподавателя.

Как обычно, на практике, помимо Коржова, присутствовал Игнатьев. Ярослав Васильевич рассказал новеньким, как будут проходить практические занятия и предложил провести пару показательных поединков. Андрей Николаевич неожиданно предложил начать с новичков.

— Я сегодня хочу вас научить одному из важнейших правил! — заявил куратор группе. — Но для начала давайте проведём первый спарринг. Кто из новеньких хочет выйти на арену? Поднимите руки!

Несколько новичков, в том числе и Родион, подняли руки.

— Отлично! — сказал куратор. — Я рад, что так много желающих. Троекуров, выходи на арену!

Племянник губернатора вышел на арену и демонстративно похрустел пальцами, которые ему быстро и качественно восстановили лекари академии.

— Родион, выбери себе партнёра для спарринга, — сказал Коржов. — Ты можешь выбирать не только из новичков.