Мертвая голова

Хольда в ответ резко повернулась и попыталась цапнуть его пальцы зубами, но промахнулась: Тигмонд вовремя отвел руку в сторону.

– Раз можно думать задницей вместо мозгов – ты тому живой пример, – то почему споткнуться головой нельзя? – рявкнула она. – Все в этом мире возможно, кроме тех мерзких фантазий с моим участием, которые копошатся в твоей гнилой башке!

– А я так надеялся, что после произошедшего с Ноей ты станешь ко мне добрее, – вздохнул Тигмонд, подперев подбородок ладонью. – Нужно ценить тех, кто рядом.

– Не смей упоминать Ною своим грязным ртом. – Хольда так сильно сжала стакан, что по нему пошла трещина. – Иначе я вырву твой язык и прибью к стене своей комнаты как трофей.

– О‐о‐о, Холли, поверь мне, – Тигмонд наклонился к ее уху и зашептал, – мы можем найти более удачное применение для моего языка.

– Фу, немедленно прекрати! – Хольда подорвалась с места и опрокинула стул, на котором сидела. – Поганый извращуга, – злобно процедила она.

– Обожаю твою строптивость, – заулыбался Тигмонд. Он перевел мечтательный взгляд на Флинна и обратился к нему: – А ты кто?

– Это мой новый ученик, – сказала Хольда. Она подняла стул, демонстративно отодвинула его от Тигмонда и снова опустилась на мягкое сиденье.

– А‐а‐а, так вот почему ты перестала со мной видеться по ночам, – разочарованно произнес Тигмонд. – Граф Л подкинул тебе новичка. Кстати, парень, предупреждаю сразу: не клади глаз на мою Холли, она хоть и показывает свой характер, сопротивляется, но когда-нибудь точно станет моей.

– И в мыслях не было, – торопливо ответил Флинн.

– Хрена с два я стану твоей! Лучше сдохнуть!

– Ничего, Холли, я подожду, когда тебя снова воскресят. – Взгляд Тигмонда медленно заскользил по Хольде. – И все же Властелин Смерти настоящий кудесник: каждый раз твое тело становится все красивее и красивее.

– Тигмонд, скажи, вот почему после каждого разговора с тобой хочется пойти и принять душ? Что с тобой не так? Как у тебя вообще получается ловить одержимых?! Ты сам будто одержим демоном Похоти!

– Просто ты замечаешь только мои недостатки, Холли, а вот мои бесчисленные достоинства, напротив, упрямо игнорируешь. И да, если соберешься в душ, не забудь позвать меня, я тебе спинку потру.

– Так, все, мое терпение лопнуло. Флинн, мы уходим! – воскликнула Хольда и вскочила со стула.

Флинн схватил с барной стойки флягу и спрятал ее во внутренний карман куртки.

– Холли, ну куда ты убегаешь? Ты ведь знаешь, что от судьбы не сбежать.

– От судьбы, может быть, и нет, а вот от похотливого придурка – вполне реально!

– В следующей жизни у нас будут просто очаровательные дети, – с придыханием сказал Тигмонд.

– Настойчивый у тебя поклонник, – заметил Флинн, поравнявшись с Хольдой.

– Если он и дальше будет таким настойчивым – клянусь! – собственными руками сброшу его в Лимб!

Она нырнула в узкий коридор слева от барной стойки, заканчивавшийся серебристой дверью. На ней был изображен лежащий на спине черный кролик, который держал в лапе коктейльный бокал с оливками внутри. Флинн вспомнил, что раньше уже видел этого ушастого пьянчугу: на вывеске над входом в кабаре «Черный кролик».

– Готов к миру живых? – спросила Хольда, обернувшись.

Он опустил глаза. Понизу, прошмыгнув в щель между полом и дверью, тянулись десятки сияющих нитей. Видимо, сейчас Инферсити просто кишит посыльными Смерти.

– Главное, чтобы он был готов ко мне, – попытался пошутить Флинн.

Хольда покачала головой и открыла дверь. В коридор ворвался зажигательный джаз вперемешку с громким смехом и звоном бокалов. Сердце Флинна сделало в груди кульбит и чуть не вырвалось наружу, волнение застряло в горле, не давая вздохнуть. Его одновременно разрывали два противоречивых желания: тело мечтало со всех ног ворваться в мир живых, а вот душа была готова выпрыгнуть и бежать обратно в мир мертвых – и они никак не могли договориться, поэтому Флинн застыл на пороге: еще не в этом мире, но уже и не в том.

– Помочь? – предложила Хольда, которая уже перешла границу.

Флинн молча кивнул, смущенный своей нерешительностью.

– Все нормально, – утешила она, протягивая руку, – просить о помощи – не стыдно, если не можешь справиться сам.

Он покрепче схватился за ее руку в районе локтя. Хольда потянула Флинна на себя, и золотая нить, связывавшая его с миром мертвых, натянулась гитарной струной и зазвенела. Ему показалось, что сейчас душа действительно оторвется от тела и полетит обратно в Потусторонье – настолько сильным было натяжение нити. Хольда сделала еще пару рывков, которые, к сожалению, не увенчались успехом.

– Черт, кажется, ты застрял! – краснея от натуги, прокряхтела она.

Хольда отпустила его руку и тыльной стороной ладони вытерла свой лоб, покрывшийся бусинками пота.

– И что же делать? – спросил Флинн и попытался шагнуть назад, но у него не вышло: он конкретно застрял. Увяз меж двух миров.

– У‐у‐у, вижу, что без меня вы тут не справитесь, – протянул подошедший сзади Тигмонд.

– Ой, проваливай, Тигмонд, как-нибудь без тебя разберемся! – огрызнулась Хольда.

– Не-а, – возразил тот. – Без моего волшебного пинка новенький будет еще век тут торчать.

– Без чего? – переспросил Флинн и сразу же почувствовал толчок.

Он пошатнулся и упал прямо на Хольду, повалив ее на пол. Она сдавленно простонала что-то нечленораздельное (скорее всего, опять ругательства).

– Нет, нет, нет, парень, мы же договорились, что Холли – моя, – сказал Тигмонд и рывком поднял Флинна на ноги. – Не падай на чужих будущих девушек.

– Тигмонд, сделай доброе дело – исчезни, – прохрипела все еще лежавшая на полу Хольда.

Флинн подал ей руку и помог встать.

– И это твоя благодарность за помощь? – спросил Тигмонд. – Тебе повезло, что я терпеливый и не умею долго обижаться. И помни, моя сладкая Холли: для тебя я сделаю все что угодно. Дам под зад не только тщедушному недопризраку, но и всем одержимым Инферсити.

– Смотри ногу не сломай.

– Твоя забота обо мне не знает границ.

– Вали уже! – рявкнула Хольда, и висевшие на стенах лампы испуганно мигнули.

– Ладно, я ухожу, – сдался Тигмонд, подняв руки, – но не потому, что ты меня гонишь, а потому, что не хочу пересекаться с нашим «замечательным», – он пальцами показал в воздухе кавычки, – Графом Л. Чем реже попадаешься на глаза начальству, тем меньше проблем.

Когда Тигмонд удалился, Хольда подошла к двери, разделявшей два мира, и захлопнула ее. Внешняя сторона двери оказалась другого цвета – черного, и кролик на ней отличался от предыдущего: он был серебристым и вместо бокала держал в лапах маленькое ручное зеркальце.

– То есть граница миров проходит между «Черным кроликом» и «Зеркальным»? – уточнил Флинн.

– Да, – сказала Хольда, – к твоему сведению, кабаре «Черный кролик» принадлежит Графу Л.

– Я ничуть не удивлен.

– Угу, давай, нам нужно найти Графа Л перед слежкой. Его граффити постоянно сообщают ему о всяком подозрительном, что творится в Инферсити. Он нам подскажет, где искать одержимых. – Хольда жестом приказала следовать за ней.

«Черный кролик» совсем не изменился с того момента, как Флинн был тут в последний раз: за круглыми столиками сидели толстосумы, обсуждая крайне важные дела с другими толстосумами, между ними умело лавировали официантки с подносами, затянутые в тугие корсеты (бедняжки, в них же, наверное, не вздохнуть!), а на сцене, пытаясь переключить внимание публики на себя, танцевали размалеванные девицы в перьях.

Все вокруг было знакомым и одновременно чужим, как будто Флинн вернулся в бабушкин дом, порог которого не переступал долгие годы. Память откликалась, говорила с ним: «Да-да, я помню каждую мелочь, все стоит на своих местах, ничего не изменилось!» А вот сердце молчало, ведь, несмотря на новое тело, Флинн теперь принадлежал миру мертвых – и тянувшаяся от его шеи золотая нить была тому доказательством. Он здесь чужак.

– Непривычно, да? – Вкрадчивый голос Хольды вывел Флинна из леса собственных мыслей, в котором он ненадолго потерялся.

– Кажется, что я попал на другую планету.

– Нет, это не планета другая, это ты другой, – улыбнулась Хольда, и в ее глазах он увидел то, в чем так сильно сейчас нуждался, – понимание.

Наверняка она чувствовала то же самое, когда впервые оказалась в мире живых после своей смерти. И Флинн немного успокоился, ведь не так страшно ступать на неизведанный путь, если рядом с тобой тот, кто уже прошел его.

Графа Л они нашли быстро. Он сидел на полукруглом диване, который был отделен от главного зала несколькими слоями тюля, и, как обычно, неспешно потягивал сиреневый дым из кальяна со сплетнями.

– Добро пожаловать, мои зоркие птенчики, – сказал Граф Л, не отрывая глаз от толстой книги, лежавшей на его коленях.

– Что там насчет Безумного? – спросила Хольда, нервно подергивая правой рукой, как будто представляла, что в ней бита, а перед глазами кучка отморозков, которых нужно размазать по стенке.

– Решила перейти сразу к делу? Молодец, моя девочка, – одобрил Граф Л, небрежно перелистывая страницу, хотя книга выглядела настолько старой, что Флинн удивлялся, как пожелтевшие листы еще не рассыпались от одного только взгляда на них. – Сейчас послушаем, что мои болтливые граффити смогли узнать. – Зрачки Графа Л утонули в фиолетовых радужках. – Так, так, так… Злобный Мыш сказал, что сегодня в его районе пахло паленым. Хм… нет, ложная тревога, это просто кто-то поджег мусорный бак. Неясный Силуэт, хватит бормотать, я ни слова не могу разобрать. – Он нахмурил густые брови. – Ага, понятно, ничего подозрительного не видел. Так, кто у нас там дальше? Ничего, опять ничего, хм, совсем ничего… О! Кажется, что-то есть. Мрачная Горничная говорит, что пару часов назад видела несколько задымлений. Вполне возможно, что твой Безумный ошивается где-то рядом.

– Напомни, где ты нарисовал Мрачную Горничную? – спросила Хольда.

– В шестом районе, на Юго-Западной улице, – ответил Граф Л, и его зрачки вынырнули обратно из глубин фиолетовых радужек.

– Поняла, – сказала она, развернулась и ушла прочь.

– Ну и почему мы стоим? – поинтересовался Граф Л у Флинна. – Давай, догоняй свою бесстрашную наставницу.

Флинн сначала растерялся, а потом кивнул и бросился за Хольдой, но вдруг запутался в тюле и чуть не грохнулся на пол.

– Намучается же она с тобой, – покачал головой Граф Л, наблюдая за тем, как Флинн вступил в бой с тюлем, чтобы вырваться из его плена.

Наконец-то отвоевав свободу, он бросился к лестнице, где его ждала Хольда.

– Хватит тормозить, – строго сказала она и стала подниматься по ступеням.

– Прости, – стушевался Флинн и последовал за ней. – А кто этот Безумный?

– Одержимый, которого я преследую вот уже семь месяцев.

– Ты одна его ловишь, что ли?

– Нет, другие тоже пытаются поймать его, но сделать это весьма сложно…

– Он очень опасный?

– Хм-м‐м, даже не знаю… Можно ли назвать очень опасным того, кто может запросто сжечь весь Инферсити в огне Безумия?

9

Город живых

Инферсити решил отметить возвращение Флинна в мир живых дурным предзнаменованием: по небу текла черная река. Тысячи воронов летели над пустынными улицами, разрывая тишину пронзительным криком. Алый закат отражался в окнах небоскребов, и казалось, что Инферсити пылает.

У входа в кабаре дежурил все тот же охранник-громила в черной маске кролика. Он жестом остановил Хольду, достал из кармана карточку и протянул ей.

– Всего тринадцать часов?! – возмутилась Хольда. На темно-фиолетовой бархатной бумаге было указано время – 13:11. – Бенни, ты ничего не перепутал? Почему так мало?

Охранник молча помотал головой, дескать, нет никакой ошибки. Он перевернул карточку, на обратной стороне которой было написано: «Хольда Рандгрид».

– Понятно, – раздраженно втянув сырой воздух, сказала Хольда. Она выхватила у охранника карточку и засунула ее в карман своей куртки. – А ему сколько времени выделили? – Хольда кивнула в сторону Флинна.

Охранник достал еще одну карточку, 09:02 – значилось на ней.

– Еще лучше, – проворчала Хольда. – Мне придется вернуться раньше, я ведь не могу бросить новичка одного. Замечательно, Граф Л, просто великолепно, ты такой молодец. Начальника лучше и найти нельзя.

Флинн забрал у охранника свою карточку и перевернул ее. Ну да, все верно, на другой стороне было его имя: «Флинн Морфо». И в этот раз Бенни не ошибся.

– Девять часов, всего девять часов! – продолжала негодовать Хольда. – А раньше нам давали не меньше суток!

– И что будет через девять часов? – спросил Флинн, пряча свою карточку в задний карман штанов.

– Не вернешься за это время в мир мертвых – твоя нить истончится. Одно неверное движение – и она порвется, а уж тогда… пиши пропало.

Наступившие сумерки потушили алые отблески в окнах домов, и Инферсити ненадолго погрузился в полумрак (пока не начали зажигаться фонари). Улицы, дышавшие ноябрьским холодом, наполнились прохожими. Суровый ветер набрал силу и творил все, что вздумается: подхватывал пожухлую листву, кружа ее в осеннем танце, бесцеремонно забирался под одежду, вызывая мелкую дрожь, бил в окна и протяжно свистел.

Грусть легла Флинну на плечи, заставив его сгорбиться и опустить взгляд. Ему было тяжело смотреть на Инферсити – но вовсе не потому, что он откровенно не любил этот двуликий город, нет. Причина крылась в другом: все вокруг напоминало Флинну о его горькой потере – о его непрожитой жизни. Он ведь больше не повзрослеет, не найдет любимое дело, которому захотел бы посвятить остаток дней, никогда не создаст семью. Флинн попытался представить себя стариком: с морщинами, седыми волосами и с огромным багажом опыта за спиной. Интересно, смог бы он тогда обернуться, взглянуть на свою жизнь и сказать: «Да, я прожил ее не зря, я все успел»? Столько возможностей, столько желаний, столько непрожитых лет – и все это он потерял из-за одного ублюдка… Все это отняли у него силой.

– Почему притих? – голос Хольды пробился сквозь рой мыслей, заполнивших голову Флинна, и добрался до его сознания. – То вопросами забрасываешь беспрерывно, то молчишь как рыба.

– Да так… – Флинн еще сильнее ссутулился, будто хотел спрятаться в свою куртку, как улитка в раковину. – Всякое в голову лезет.

– А‐а‐а, – понимающе протянула Хольда. – Тоска по жизни замучила, верно?

– Что-то вроде того. Слушай, – он решил перескочить на другую тему, – а почему мой духовный напарник молчит? Столько времени прошло… Я уже начинаю думать, что не нравлюсь ему.

– Нет, древние никогда не ошибаются, – улыбнулась Хольда. – Знаешь что? Дай ему имя, это должно укрепить вашу связь.

– Имя? – переспросил Флинн.

– Да, я вот, например, свою стрелу назвала Химерой.

– Почему?

– Она хранит в себе частички трех разных душ: дерева, металла и птицы, у которой взяли перо для нее. Поэтому я и дала ей имя в честь мифической Химеры, – сказала Хольда и вдруг напряглась.

Мимо них, пошатываясь, прошел мужчина лет сорока. Небритый, с плотным шлейфом самого дешевого пойла, с пожелтевшей кожей и мешками под глазами. Между болезненными стонами из его беззубого рта иногда вылетали едва разборчивые ругательства. За мужчиной шел тот, кого Флинн отлично знал, – Танат. В его непроницаемом лице, бесстрастном взгляде и твердой походке чувствовалось нечто неотвратимое. Подойдя ближе, он остановился, посмотрел на Хольду, потом на Флинна, кивнул в знак приветствия и продолжил свой путь.