Помоги проекту - поделись книгой:
— Какие уроды?
Я заталкиваю в рот очередную ложку каши и с наслаждением проглатываю её.
— Вкусно, спасибо, — улыбаюсь ему, но на этого мужика мои ухищрения не действуют. Жуткий тип всё-таки.
— Или ты отвечаешь на мои вопросы без выпендрежа, или сваливаешь прямо сейчас, — зыркает исподлобья, а я оседаю.
— Михей со своей кодлой отвезли в баню, хотели там по кругу пустить. Я сопротивлялась. Ну и напоролось на финку, — вспоминаю события вчерашнего дня уже без тени улыбки. А если бы всё-таки трахнули? Жуть… Я бы, наверное, не выдержала. Хотя… Где моё не пропадало. Всякое на улице бывает. И по морде получала, и на сырой земле спала. Правда, ни с кем не сношалась. Не пришлось как-то, да и желания, честно говоря, не было. Не с бомжами же девственность терять. А вот продать можно было бы. Только кто ж купит? В принципе, купить могли бандюки вчерашние, будь я с ними поласковей. Но как-то не улыбалось с этими бритоголовыми мразями. Фу!
— Кто такой Михей и его кодла?
— Михей рынок наш держит. А остальные его дружки какие-то. А я под руку попалась.
— И как ты попалась ему под руку?
— Так это… Мимо шла и…
— Слушай, — он поставил свою ложку вертикально, словно собирался воткнуть её в столешницу. Я бы не удивилась. Мужик-то на вид не слабенький такой. — Ещё раз соврёшь — выкину туда, откуда вчера подобрал.
Я вспоминаю о своих вещах. Джинсы на мне были. Расстёгнутые, то точно были. А ещё олимпийка. Старенькая, но можно было носить до зимы.
Только даже если он сейчас отдаст мне одежду, я всё равно не в состоянии идти. Куда же я пойду с раскуроченным боком?
Вздыхаю. Мужик буравит меня своим пронизывающим взглядом, и я понимаю, что отвертеться не получится. Но если скажу ему, что я воровка, то вылечу из его хаты ещё быстрее.
— Он подумал, что я его обворовать хочу. А я просто мимо шла. Коснулась нечаянно. Ну и…
— Встала и свалила. Шмотьё своё в ванной найдёшь. Давай, на выход! — встал, забирая у меня тарелку с недоеденной кашей, а я схватила её обеими руками и жалобно на него уставилась.
— Подожди! Я скажу!
Мужик сел обратно, налил из бутылки молока и подвинул мне стакан. Себе плеснул из турки кофе.
— Ну?
Я быстро затолкала в себя остатки каши, облизнула губы. Ну хоть поела. Теперь пусть выкидывает.
— Я с Михея браслет сняла. Он заметил. Догнали, отвезли в баню. Хотел, чтобы я его корешей обслуживала. А потом, когда я на финку налетела, вывезли меня за гаражи. Оттуда я пришла к подъезду, а там уже не помню ничего. Это правда, — схватила стакан с молоком и в несколько глотков опустошила его.
В этот раз мужик поверил. Долго смотрел на меня, будто ища подвох, но не нашёл, судя по всему. Встал со стула, подошёл к окну и осторожно, лишь слегка оттянув занавеску, выглянул на улицу.
— Родители твои где?
— Нету, — и, поняв, что он ожидает более точного ответа, промямлила: — Бросили. Давно уже.
— А другие родственники?
— Нету никого. И не было. Я в детдоме до четырнадцати жила. А потом… Ну, в общем, сбежала. С тех пор на улице. А тебя как зовут?
Мужик покачал головой, нахмурившись какой-то своей мысли, а потом, проигнорировав мой вопрос, выдал:
— Я сегодня отсюда съезжаю. Оставайся, пока не поправишься. Квартира оплачена до конца месяца. В холодильнике есть немного жратвы, — затем полез в карман, достал оттуда несколько бумажек, а я, раскрыв рот, застыла на деньгах жадным взглядом. — Это тебе на первое время, — швырнул на стол. — И не воруй больше. А то в следующий раз не повезёт.
Допив кофе, поставил чашку в раковину и пошёл к выходу. А я, зажав ноющий бок ладонью, слезла со стула и поковыляла за ним.
Не знаю, на что я рассчитывала и во что верила, когда шла попятам, но как только мужик притормозил и обернулся, вопросительно уставившись, я бросилась к нему.
— Забери меня с собой!
— Чего? — будто, и правда, не расслышал тот. А может, не ожидал от меня такой наглости.
— Забери меня… — смелость моя мгновенно сдулась, а мужик как-то непонятно усмехнулся.
— В смысле? Куда забрать?
— Ну, туда, куда ты съезжаешь. Пожалуйста, — снова улыбнулась я, не теряя надежды разжалобить мужика.
Тот потёр пальцами глаза, снова посмотрел на меня. Теперь уже как на идиотку.
— Нафига ты мне сдалась?
— А я… Я любовницей твоей буду! — выпалила я и, пока сама не ошалела от сказанного, продолжила: — Носки стирать тебе буду! И убираться! И кашу варить! Только забери, а? Я не хочу больше на улицу.
— Ты дура, что ли? — задал он мне вопрос, который, в принципе, можно было предвидеть. А потом, не дожидаясь моего ответа, развернулся и пошёл в единственную спальню. Открыл шкаф, достал оттуда две спортивные сумки. Одна застёгнута и чем-то набитая. Поставил её на пол, что-то брякнуло. Что-то железное. Вторую сумку — пустую — швырнул на кровать и начал собирать в неё вещи. — Не ходи за мной, — кинул мне, даже не повернувшись. Задницей он, что ли, видит.
— А ты слышал пословицу: мы в ответе за тех, кого приручили, — выдала я на полном серьёзе, на что мужик отреагировал смешком.
— Это о животных, вообще-то. А тебя я подобрал, чтобы не завоняла под моей дверью.
— Так не твоя же дверь, какая тебе разница?
— Да, собственно, насрать. То есть разницы никакой. Ты иди, пожуй чего-нибудь, телик посмотри. Не мешай, короче.
— Так тебя моё предложение не заинтересовало? — полюбопытствовала я.
— Нет, — ответил он.
— Жаль, — констатировала я.
«Насрать», — подумалось ему. Наверное. Он больше со мной не говорил, а я решила не надоедать. Надо бы продумать другой план.
Сонька Золотая Ручка, она же Софья Ивановна Блювштейн — российская преступница-авантюристка, легендарная воровка.
ГЛАВА 7
ГЛАВА 7
— Сегодня около двух часов ночи на улице Калымской произошла перестрелка. Стрелявшие скрылись с места преступления. По предварительным данным пострадавших нет, личности преступников, открывших огонь в одном из самых оживлённых районов города, устанавливаются.
— Ага. Установщики. Хоть раз кого-то поймали? Уже страшно на улицу выйти, среди бела дня могут пристрелить.
— Ночью… — прошептала я. — Перестрелка была ночью.
— Да какая разница, Сонь? Эти бандосы совсем уже распоясались. Как в девяностые. Ребёнка в школу страшно отпускать.
По коже пробежали мурашки, когда во весь экран показали фоторобот одного из подозреваемых… Нет… Это же не может быть он? Я вперилась в небольшой кухонный телевизор и сжала ручку чайника так, что едва её не раскрошила.
Фотороботы вообще всегда похожи друг на друга и на всех людей сразу. Понятия не имею, как по ним кого-то опознают. Вот даже этот взять. И наш сосед сверху подойдёт, и мой муж, и он… Хотя в реальности ничего схожего у этих троих нет.
Так, может… Показалось?
Я вдруг взглянула на календарь, который дочка сделала в школе своими руками и вручила мне на Восьмое марта. Какое сегодня число? А месяц… Это же в этом месяце! Как я могла забыть? Он освобождается в этом месяце!
И, отыскав нужный день, едва не рухнула на пол прямо с чайником, полным кипятка.
Он уже освободился. Неделю назад.
Вряд ли он участвовал в той перестрелке. Не его уровень. Молох всё делает сам и делает это тихо. А сейчас он, скорее всего, ищет меня. Как и пообещал тогда. Молох всегда сдерживает свои обещания. И никогда не остаётся в долгу.
— Сонь, ты что? — Володя коснулся моей руки, а я дёрнулась, встрепенулась и поняла, что разлила чай.
— Я… Ой! Есь, подай мне тряпку.
Дочка оторвалась от планшета, выполнила мою просьбу.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — уже более настойчиво поинтересовался муж, а я улыбнулась. — Обычно, когда ты так уходишь в себя, мы начинаем готовиться к очередному переезду.
Я вздохнула, заглянув в обеспокоенное лицо мужа. Жаль его. Хороший он. И не заслужил такую, как я. Не заслужил мотаться по разным уголкам бескрайней родины. Он заслуживает хорошую, любящую жену, послушную дочь и полную чашу. Но ему досталась я с тяжким грузом прошлого, и теперь нам приходится защищать своё будущее, то и дело сбегая.
— Да нет… Просто вспомнила кое-что. Надо сегодня забежать в школу, занести деньги на новые шторы.
— Опять? — муж раздражённо цыкнул. — Что там за шторы такие, которые никто не видит, но на них регулярно собирают дань?
— Я не знаю, Володь. Сказали до завтра сдать.
— Да уж. Недешево нам эта новая школа обходится. Есения, а что у тебя с оценками?
Дочка бросила на меня быстрый взгляд, но я успела прочесть в нём просьбу о помощи. Ах да. Мы же вчера тройку отхватили.
— Всё нормально у неё с оценками, не цепляйся, Володь. Лучше на работу поторопись, опаздываешь уже.
— Ох ты ж… — муж вскочил, взглянув на часы, быстро засобирался и завертелся в поисках ключей. — Да куда же я их…
— Вечно ты всё теряешь, — улыбнулась, положив ему на ладонь ключницу.
— Ну что бы я без тебя делал, а? — выдохнул муж, а я подставила щеку для поцелуя.
— Постоянно искал бы ключи.
— Это точно, — чмокнул меня в щеку, а потом, бросив взгляд на дочку и убедившись, что та не смотрит на нас, притянул к себе и крепко поцеловал в губы. — Уже скучаю по вам, девчонки.
— Ага, — вяло отозвалась Есения. — И мы, — едва ли она слушала, так, отвечала по привычке.
Муж ушёл, а я вздохнула и присела на стул.
— Мы опять переезжаем? — спросила меня Еся, а я вздохнула и пожала плечами.
— Пока не знаю.
— Поняяятно, — протянула уныло дочь. — Значит, опять бежим.
— Эй, — я заглянула в её глаза, так напоминающие мне того, по кому до сих пор сердце корчится в агонии. И снова будто его перед собой увидела… — Мы не бежим. Мы просто…
— Ищем убежище, — закончила фразу моя умная девочка.
— Есь…
— Да всё нормально, мам. Всё равно в этой школе одни уроды. Я не против переезда, если что.
— Ладно. Спасибо, — улыбнулась ей. Моя маленькая, но уже такая взрослая девочка. Такая похожая на своего отца. — Вообще за всё спасибо. Ты у меня золото.
— Мам, ты чего? — Есения потянулась ко мне, крепко обняла за шею. Обычно она не позволяла себе таких вольностей, особенно при Володе.
— Всё хорошо, малыш, — чмокнула её в щеку, на что дочь вспыхнула и тут же позабыла о нежностях.
— Мам, хватит, а? Я сколько раз просила не называть меня малышом. Мне уже десять, между прочим.
— Да-да, я помню, — подняла руки в защитном жесте. — Ты моя взрослая девочка.
ГЛАВА 8
ГЛАВА 8
— Ну что, братишка, на свободу с чистой совестью? — Сенин широко ухмыльнулся.
— Ага, типа того, — кивнул, принимая бокал с коньяком. Его совесть никогда не будет чистой. Она испачкана ещё с малолетства и не чем-нибудь, а кровью. Кровь с рук не смыть, сколько бы лет ты ни отсидел, сколько бы ни каялся. Ты всегда будешь чувствовать на себе этот смрад, его не выжечь даже кислотой.
— И что дальше?
— Пока не знаю, — пожал плечами. Он, и правда, не знал. Хотелось начать новую жизнь, оставить весь мусор, всё дерьмо в прошлом и больше к нему не возвращаться. А в идеале махнуть куда-нибудь за бугор, жарить мулаток на берегу какого-нибудь океана. Но
Пашка кисло усмехнулся.
— Если есть желание поработать, могу скинуть твой контакт заинтересованным людям. За десять лет многое изменилось, но цены на услуги профи твоего уровня стали намного выше.
Поделиться книгой: