Виражи эскалации

* * *

Вся мало-мальски значимая информация неизменно стекалась и в Пентагон – на рассмотрение в Комитет начальников штабов. Только здесь отдельные кораблики по тактическим картам Индийского океана и Средиземного моря не двигали, здесь масштабировались сразу полушариями.

На советские оперативные группы и соединения флота американцы смотрели предвзято, ориентируясь, прежде всего, на себя: «равно, как и наши ВМС – вокруг авианосцев, русские формируют свои эскадры вокруг тяжёлых авинесущих крейсеров, у которых под палубой скрываются ещё и тяжёлые противокорабельные ракеты!»

Но ведь не только у авианесущих! Печальной памяти события «крейсера-пирата» (засекреченные события!) даже спустя три года после применения монструозных «Гранитов»[73] оставались предметом разбора и обсуждений.

От информаторов ЦРУ стало известно, что второй корабль серии «Kirov»-class – battlecruiser «Фрунзе» – якобы готовится к межфлотскому переходу, то ли на Средиземное море, то ли на Тихий океан, с проведением особых миссий в Персидском заливе (впрочем, кто бы до конца доверял данным разведки)[74].

Вообще, надо заметить, что после успешного «выступления» тяжёлого крейсера «Пётр Великий» в 1982 году, где-то в недрах Пентагона зрели и периодически всплывали (больше похожие на осенне-весенние рецидивы) предложения-прожекты по разработке собственных сверхзвуковых противокорабельных ракет (ПКР), как и специальных носителей-кораблей для них, тут же наталкиваясь на ярых противников ухода от общенатовской концепции, как и всей доктрины.

Измученные спорами и нерешёнными дилеммами, адмиралы «Юс Нэви», всё больше поглядывали в сторону своих законсервированных линкоров типа «Айова» – весьма дорогого удовольствия на содержании.

Как бы там ни было, при всех обстоятельствах, восьмидесятые годы для этих бронированных гигантов ознаменовались рядом модернизаций, предполагая в том числе размещение ПУ[75] под «Гарпун» и «Томагавк»[76].

До тяжёлых ПКР Пентагон так и не дозрел.

– Я бы не стал утверждать, что образовался некий вакуум. Для поддержания баланса можно обойтись и меньшими силами. Те же русские против нашей авианосной группы выставляют в дежурном режиме порой один-единственный ракетный крейсер с ПКР (нередко подводный)… и ничего. Обстановка в районе Персидского залива обострилась: опять Иран – Ирак, ещё два подрыва танкеров на минах… Так что переброску каких-то из имеющихся там кораблей – наших или союзников по НАТО – штабные аналитики посчитали неоправданной, – начальник штаба ВМС и военно-морских операций США адмирал Дж. Уоткинс сидел на своём месте, слегка откинувшись на спинку, почти вальяжно. Ему, по всей видимости, передалось настроение адмирала Лайонса, выраженное в уверенных интонациях обстоятельного доклада… Впрочем, как и тем немногим из присутствующих – заседание КНШ проходило в неполном составе, в мере необходимости затронутых вопросов и каким-то неторопливым необременительным характером. Здесь тоже не видели особых поводов для беспокойств.

– Но это не значит, что мы не используем своих потенциалов, – продолжал с улыбкой вещать Уоткинс, в этот раз воззрившись на стоящего у тактической карты исполнительного помощника, – что у нас в Средиземном море?

– Две авианосные группы: «Нимиц» курсирует у Крита, «Энтерпрайз» северо-западней – у Апеннин, – живо отреагировал вышколенный старший уорент, – но на них наложены ограничения по форсированию Канала, сэр…

– Я знаю, – адмирал сделал неуверенную паузу, – потому…

Помимо входящих в средиземноморские авианосные группы атомных крейсеров «Калифорния» и «Техас» оба озвученных авианосца не могли проследовать Суэцким каналом – по причине своей «атомности». Египет, подчёркнуто демонстрируя независимую политику, отказывал проходу в своих водах кораблям с ядер-ной энергетической установкой.

Эти обстоятельства ни для кого из присутствующих не являлись чем-то неожиданным, но адмиралу дополнительное напоминание было необходимо, чтобы остальные члены КНШ, включая председателя – сухопутного генерала Дж. Весси, прониклись сутью фактов.

Результатом работы штаба стал ряд резолюций, принятых… отменённых… скорректированных…

Для начала 17 апреля Министерство обороны США объявило о направлении атомного авианосца USS «Enterprise» CVN-65 с кораблями сопровождения 6-го флота из Средиземного моря в Индийский океан вокруг Африки.

Решение оказалось поспешным и, скорей, просто необдуманным – с равным успехом можно было протащить кратчайшим путём в Индийский океан USS CV62 «Independence» – авианосец вышел ранее (по своим делам) из Норфолка в Атлантику и как раз таки подходил для Суэца, имея обычную паротурбинную установку. Что погодя сутки и было оформлено…

«Энтерпрайз» и корабли его эскорта даже не успели покинуть итальянские порты, были завёрнуты назад.

«Индепенденс», образовав вокруг себя «конвенциональный» эскорт, 25-узловым ходом двигался через океан к Гибралтару. А временный «пробел в авианосцах» должны были заполнить буквально подвернувшиеся под руку «ленд-лизовские герои» Фолклендов – «Сайпан» и «Тарава»… корабли задержались в базе Диего-Гарсия, принимая запасы для перехода на Тихий океан. Ко всему у «Сайпана» обнаружились какие-то мелкие неисправности силовых агрегатов, что тоже оказалось причиной задержки.

Им скинули другую задачу.

– В пределах двух тысяч морских миль, – адмирал Дж. Уоткинс собственноручно «вышагал» штурманским измерителем по карте, – даже на «крейсерской» им трое с половиной суток – 84 часа для перехода в оперативную зону.

– Не совсем так, сэр, – учтиво поправил помощник, – по сообщению, обоим кораблям ещё требуется время для материально-технического обеспечения.

– Процедуру приёма топлива и других грузов снабжения наши моряки освоили ещё в прошлой мировой войне, – перебил адмирал, – не так ли?

– Разумеется, сэр, но…

– Вот и пожалуйста. Пусть сейчас же снимаются с якоря и выдвигаются… хм-м! – повисят на шее у русских до подхода «Больших парней».

Старший уорент-офицер хотел ещё раз напомнить, что у «Сайпана» проблемы с «ходовой». Но видя, что адмирал безапелляционен, «откозырял», поспешив занести следующий пункт распоряжений в рабочий журнал, лишь смущённо подумав, что «слишком уж как-то всё…».

Вот такие нехарактерные для прагматиков с Потомака[77] метания.

Можно усомниться и сказать, что ситуация для «великого американского флота» сложилась если не уникальная, то во всяком случае нестандартная…

Отнюдь.

Перефразируя английское «у короля всегда много», у американцев было много!

Несомненно, Соединённые Штаты обладали самыми большими ВМС! Речь идёт о так называемом «мультидержавном стандарте», когда «один» становится сильней всех «других», вместе взятых… имеются в виду флоты.

Живя на «ресурсе» богатого тыла, разбросанных там-сям военных баз и количества боевых вымпелов, в Пентагоне привыкли проецировать силу, оперируя в спорных и конфликтных зонах как минимум целой АУГ[78]. Тем самым создавая весомый, по их мнению, и неоспоримый аргумент против любых неугодных (особенно когда представлялась угроза от флотских групп потенциального и главного противника… известно какого).

Нет, выделить всегда было что: баланс мог соблюдаться за счёт свободных отдельных единиц – эсминцев, фрегатов… Но для поддержания необходимого оперативного режима (так, как американским адмиралам это виделось) требовалась целостная АУГ. Полностью боеспособный ударный авианосец. А его на локальный момент не оказалось… «Саратога» не в счёт.

И можно представить, потешив себя мыслью, что атакованный «Гранитами» тяжёлого крейсера «Пётр Великий» USS «Carl Vinson» является именно тем самым «выбитым зубом», которого не хватило для полноценной голливудской улыбки US NAVY… или уж (привет с лекции красноречивого замполита) для злобного оскала империализма.

Проспекция… экстраполируя

А Время выделит нам век (едва ли… помечтайте)…

Себе оставив Вечность, улыбкой снизойдя —

мол: вы – букашки… на Земле-песчинке,

с окраин Млечного Пути, с затерянных орбит.

Москва предупредила об угрозе падения «Челленджера» перед самым стартом. Дав при этом лишь грубую ориентировку на причины катастрофы, что было сделано намеренно – дескать, «главное мы вам сказали, а там разбирайтесь сами».

В Белом доме уже привыкли к таким вычурам «партнёров», равно привыкнув и доверять подобным сигналам – среагировали немедленно, отправив экстренное распоряжение на мыс Канаверал[79]. Там, разумеется, недоумевали: что чиновники госаппарата могут знать о конструкционных недостатках проекта. Тем не менее, подчиняясь непосредственно президенту, взяли под козырёк, отменив и без того просроченный из-за всяческих неполадок старт.

Безусловно, последовали разбирательства, были проведены все положенные исследовательские работы, доработки, внесены технологические изменения и усовершенствования. Однако можно было полагать, что в NASA «звоночек сверху» не был принят с должной серьёзностью, расценив возможные означенные проблемы как ни много ни мало «допустимый риск отказа оборудования».

Два последующих старта «Атлантиса» и «Дискавери» прошли успешно, что уверило положительные мнения и успокоило сомневающихся.

«Челленджер» рухнул на следующий год… Спустя тринадцать месяцев!

Проведённое расследование выдало ту же самую причину, что фигурировала в отчётах из «той реальности» – конструктивный дефект соединений твердотопливных ускорителей.

В Москве недоумевали и наверняка потирали руки, обмениваясь комментариями:

– Если доверять источникам, это слабое звено в системе «Спейс-шаттл» и без всяких предупреждений было известно инженерам NASA. Так в чём же дело?

– Очень многоговоряще – либо что-то не так в организации «американского национального управления по аэронавтике» – мышей не ловят, либо причина иная, и её просто скрывают.

– Прав был в своё время Андропов Юрий Владимирович: предупреждай их, не предупреждай, всё равно ошибки неизбежны, при любых обстоятельствах погрешности накапливаются и… «челноки» будут падать. Обязательно будут…

Космические истории шаттлов имели продолжение.

Несмотря на дезинформационный «подогрев» о создании советской многоразовой космической системы «Энергия-Буран» (что должно было показать Вашингтону – русские влезли в ловушку очередного витка гонки вооружений), скрыть появление у СССР новых перспективных космических аппаратов было невозможно.

В орбитальных перехватчиках «Спираль»[80] американцы сразу углядели прямую угрозу своим военным спутникам и другим космическим платформам.

Можно сказать, сработал обратный эффект, и США всё больше впрягались в осуществление собственной программы СОИ[81], вбухивая деньги, эксплуатационно нагружая все средства вывода на орбиту (особенно многоразовые), проводя всевозможные испытания в космической среде.

В Москве откровенно начинали нервничать – не переиграли ли они сами себя, доверившись будущим оценкам, что вся программа СОИ трудноосуществима при существующих на данный период технологиях… и вообще – американский блеф.

Был сделан «ход конём»…

* * *

Встречи сторон в рамках политического оппонирования (то, что называли «большой игрой разведок») и, несомненно, сотрудничества по схеме «мы – вам, вы – нам» происходили регулярно.

На очередном таком рабочем рауте представитель Кремля неожиданно выложил одну из припасённых «козырных карт»:

– Согласно имеющейся у нас хронологии космических происшествий… – офицер на секунду замялся, деля выбор между «очередная» и «следующая», выбрал второе: – Так вот, согласно имеющейся у нас хронологии космических происшествий, следующая крупная авария у NASA произойдёт в феврале 2003 года при посадке шаттла «Колумбия».

Наверное, американская делегация должна была себя странно чувствовать, радуясь по сути плохой новости, но, чёрт возьми, как бы там ни было, безаварийность на ближайшие несколько лет многого сто́ит! А сам факт предупреждения давал все основания считать, что будущая проблема с «Колумбией» однозначно будет решена.

Даже то, что русские не назвали причину катастрофы, сославшись на отсутствие данных, не омрачила поднявшегося настроения у американских делегатов. Не акцентировались они и на том, что оппоненты, обычно подкидывающие свои «пророчества» в пограничных сроках, вдруг выложили информацию за несколько лет вперёд.

Не смутили их и тут же внесённые советским переговорщиком дополнения.

– В соответствии с заключениями наших спецэкспертов, – офицер КГБ был, как положено, стереотипно суровым и неулыбчивым, – положительный прогноз, вполне вероятно, может стимулировать NASA на расширение и более интенсивное использование космической системы «Спейс-шаттл». В этом случае вам необходимо принять к сведению – с наращиванием эксплуатационных нагрузок закономерно повышается технический износ, характерна усталость металлов, приходят в негодность многие критические элементы конструкций. Наши специалисты советуют повысить меры безопасности.

Председатель американской контактной группы на эти рекомендации позволил себе быть слегка ироничным, явно продолжив недосказанное из головы:

– …Но мне импонирует, что вы не пытаетесь при этом изображать приятие.

– Почему же?

Скалящийся янки сумел озадачить.

– Меньше вероятности, что в этих добрых советах скрывается, простите, подлая изнанка.

А это была бестактность – даже со вставкой «простите». Впрочем…

Кэгэбэшник презрительно скосился, отметив в голове: «Выражая свою враждебность вслух, тем самым декларируешь внутреннюю слабость».

Ответил же как можно лаконичней:

– На самом деле нам ни в коем случае не хочется быть пустословами, иначе – давать неверную информацию! Мы должны быть осторожными в своих обещаниях.

– Обещаниях?!

– Именно так мы это трактуем, неся ответственность за свою часть сделки в меняющейся конъюнктуре реальности.

Что ж… советский резидент сказал, что должен был сказать. Москва руки умыла, мера ответственности перекинута на противную сторону (на чиновников NASA) – зная, что всё на встречах такого формата фиксируется и стенографируется, и в случае неожиданного прецедента прозвучавшие слова обязательно будут приняты во внимание.

На тот период страсти в США успели поутихнуть, провал «Челленджера» очень деликатно был выведен из повестки, уверив Конгресс по факту принятых мер в окончательной безопасности системы. Космическая программа «Спейс-шаттл», «подсев» на волну милитаризации космоса – пресловутую СОИ, была на пике продуктивности.

В Белом доме, рассмотрев со всех ракурсов последнее представление русских, решили, что оно вызвано именно этим фактором.

– «Большевики» очень обеспокоены нашей «орбитальной оборонной инициативой». Тогда как сами со своим «Бураном» отстают, это очевидно.

В руководстве космического агентства США только поддержали:

– Полученные от русских видеоматериалы разрушения «Колумбии», бесспорно, подлинники системы мониторинга с мыса Канаверал и ЦУПа в Хьюстоне[82]. Но касательно всего остального – дополнительных уточнений и советов… в этом мы видим лишь попытку вбить клин в нашу доктрину, заставив нас сомневаться, сорвать графики полётных программ.

То, что американцы, несомненно и при любых обстоятельствах были обязаны учесть те аспекты, что озвучила советская сторона, это было само собой. Вот только обстоятельства вынуждали NASA стремиться к наращиванию эксплуатационных мощностей, что оправдывало бы бюджетные вложения в дорогую (дорогущую) «Space Transportation System»[83], рентабельность которой обеспечивалась именно «регулярной и интенсивной эксплуатацией».

По правде, проектная многоразовость и заявленная рекордно низкая стоимость вывода на орбиту грузов у «челноков» не соответствовали фактическим параметрам, не добирая как минимум процентов тридцать.

Только лишь увеличив частоту запусков (по планам – до пятидесяти в год), программа получала надежду к относительной окупаемости.

В Москве об этом знали. Эти критические моменты брались в аналитическую калькуляцию, ожидая закономерного драматического результата, который в итоге и произошёл.

* * *

Оказалось, хорошая новость не всегда ложится в благодатную почву.

Специалисты NASA информацию от русских, разумеется, приняли к сведению, однако не горячась – для них будущие проблемы отстояли вполне ещё неопределённой перспективой, поэтому работы по модернизации проводились планомерно, упорядоченно и неспешно.

Техническому и административному персоналу были спущены какие-то распоряжения и разнарядки, и, видимо, вместе с ними во всю структуру американского космического агентства, вплоть до низших звеньев, просочилась предубеждённая уверенность (как минимум на уровне устойчивых слухов): «В ближайшие несколько лет в плане чрезвычайных происшествий с нами ничего серьёзного не произойдёт. Боже, храни Америку, аминь!»

Это, несомненно, сказалось и ещё скажется на всей производственной и организационной атмосфере Space Administration[84]. Это назовут «недостатками корпоративной культуры и процедур принятия решений»… потом, в отчётах президентских расследований.

В этом был выверенный расчёт специалистов особой аналитической группы «Отдела Х» на Лубянке, который оправдался в полной мере.

* * *

В тот раз возвращение с орбиты корабля «Индевор» практически полностью повторяло все известные симптомы злополучной «Колумбии», если бы они доподлинно были известны специалистам в Хьюстоне – в предоставленных Москвой сведениях о причинах катастрофы не было сказано ни слова! Отсутствовали и те многоговорящие параметры телеметрии и показаний датчиков[85].

Не выдержав плотные слои атмосферы, корабль падал, теряя куски обшивки.

В ЦУПе Хьюстона ещё верили, находя быстро выдуманные объяснения утрате данных телеметрии, надуманно обосновывая потерю связи с экипажем и тревожно переглядываясь. А «Индевор» уже разваливался на множество горящих обломков… в виду телекамер и многочисленных наблюдателей, глазеющих на исполосованное дымными следами небо.

В формальных строчках соболезнований Москвы: «…семь погибших землян», безусловно, сквозило контекстом «а ведь мы предупреждали». Романтика космоса там мало кого волновала, а вот прагматичный взгляд на вещи констатировал ещё один просчёт, ещё один удар по конкуренту, а в первую очередь – по врагу.

В Вашингтоне, в штаб-квартире NASA и вовсе было не до политесов или чьей-то «хорошей мины» – на орбите ещё висел шаттл «Колумбия», время миссии у которого по всем ресурсам и запасам подходило к концу. Астронавты просились на Землю. Они прокуковали в космосе ещё целый месяц, прежде чем внизу наконец решились дать разрешение на спуск.