Зачем ты это сделала?

– Вы ждете ребенка от моего мужа? – обратилась она к Ирине, а та лишь испуганно хлопала глазами.

– Ирина, езжай в гостиницу, – приказал ей Андрей, – я сам здесь все решу.

Беременная любовница с шумом отодвинула кресло и быстро вылезла из-за стола, она буквально выбежала из кафе, продолжая инстинктивно закрывать живот руками.

– Ну, раз ты уже все знаешь… – Андрей указал Марине на освободившиеся место. – Садись, скрывать больше нечего, значит, надо все обсудить.

Марина послушно села, кресло еще было теплым, совсем недавно здесь сидела Ирина, сиденье сохранило тепло ее задницы.

– Ирине рожать через три месяца, – Андрей покраснел, он чувствовал себя не в своей тарелке, – у нас будет двойня… – Он поперхнулся, закашлялся, сделал глоток кофе и продолжил: – Ей нельзя волноваться.

Марина, оглушенная и раздавленная, молчала, но почему-то вымученно улыбнулась, скорее непроизвольно:

– Так Костя все знает? Раз вы прилетели одним рейсом.

– И Аня знает, – снова кашлянул Андрей.

– И как дети к этому относятся? – Марина слышала свой голос словно издалека, словно с другой планеты, из другой галактики кто-то спрашивал ее мужа, как ее родные дети относятся к его беременной любовнице.

– Нормально относятся, они хорошо общаются. Они уже взрослые и все понимают.

– Что они понимают? – Странно, но Марина не чувствовала ничего, ей не было больно, не было обидно, какая-то анестезирующая пустота обволокла все ее существо.

Но в глубине души Марина знала, что это просто отлив, а потом вернется боль, и на этот раз она будет чудовищная.

– Что у отца тоже может быть любовь и… – Андрей взглянул на смертельно бледное лицо Марины и осекся. – Прости, я не думал, что разговор состоится вот так, я думал, что все будет иначе.

Марина молчала и продолжала улыбаться, Андрею стало не по себе.

– Слушай, – он нервно заерзал в кресле, – я не претендую на квартиру при разводе, все останется тебе, я только личные вещи заберу. И как высылал тебе тридцать тысяч рублей каждый месяц, так и буду. Ирина не против, она замечательная, все понимает.

– А… как же дети… – Марина сама не понимала, о чем спрашивает.

– Какие? – Андрей растерялся. – Наши или которые родятся?

– Наши…

– Аня с ней в отличных отношениях, Ирина ей помогает по английскому, готовятся к ЕГЭ. Костя, ну, ты же знаешь нашего Костю, он весь в вечеринках, но тоже общается с Ириной довольно неплохо. Они хорошие дети, они очень переживали за тебя и не могли придумать, как тебе все рассказать. А видишь, как все вышло… Ты прости, я не так хотел.

– Понятно, – все так же улыбаясь, Марина вышла из-за стола, – мне пора, до свидания.

Андрей испуганно на нее посмотрел:

– С тобой все в порядке? – Он протянул руку, словно хотел до нее дотронуться, но потом передумал. – Может, тебя проводить до дома?

– Не надо, – Марина мотнула головой, – со мной все в порядке.

Она вышла из торгового центра и пошла домой, пешком, не разбирая дороги, пока еще было не больно, но шок уже понемногу стал проходить, и Марина боялась, что с ней будет, когда анестезия пройдет.

Она бегом поднялась на свой этаж и ворвалась в квартиру: на столе на кухне стоял медовый торт, который она всю ночь пекла для Кости. И именно этот тортик, никому не нужный, в пустой квартире, вернул ее в реальность.

Марина застонала, сжалась и сползла на пол: было больно, душа разрывалась в клочья, но слез не было. Быть может, если бы она могла заплакать, ей бы стало немного легче, но она не могла, ни единой слезинки.

Марина поднялась с пола на кухне и спокойно пошла в ванную, достала из шкафчика бельевую веревку и задумчиво на нее посмотрела… надо было как-то соорудить удавку.

Покрутив ее в руках, она намотала один конец на другой, затянула, вроде получилось нормально.

Марина подошла к кухонному столу, вскарабкалась на него, столкнула ногой торт на пол, он упал, разлетелся на куски, невыносимо пахло медом.

Марина рассмеялась, смеясь, она привязала веревку к люстре, затем накинула ее себе на шею и остановилась.

Теперь оставалось только сделать шаг вниз, и все бы закончилось, но ей стало страшно. Марина замерла, в кино или в книгах в такой момент обязательно кто-то звонит на сотовый или стучится в дверь, происходит «счастливый случай», и непоправимое не совершается.

Но в настоящей жизни все совершенно по-другому: до нас никому нет дела и можно стоять на кухонном столе с веревкой на шее хоть целые сутки. Никто не позвонит, не придет и не спасет.

Марина сняла петлю с шеи и неуклюже сползла со стола на пол: ей не хватило смелости, чтобы сделать последний шаг.

Она сидела на полу, который был испачкан медовым тортом, на потолке болталась веревка с петлей на конце, в доме стояла оглушительная тишина, впрочем, как всегда в последнее время.

Просидев так несколько часов, Марина тяжело поднялась на ноги, отвязала веревку с люстры, небрежно убрала торт с пола, затем доплелась до спальни и упала на кровать. Совершенно не было сил, она понимала, что входит в ту фазу жизни, когда нет сил жить и нет сил умереть.

– Маам? – В дверях спальни появился Костя, видимо, Марина задремала и не услышала, как сын забежал домой за документами. – А чем пол вымазан? – спросил парень с раздражением. – Я прилип к чему-то мерзкому. Где мои документы? У меня самолет через пару часов, я очень тороплюсь.

– В столе, в гостиной, в верхнем ящике, – ответила Марина равнодушно и снова закрыла глаза.

Сын ушел в гостиную, она слышала, как он роется в столе.

– Я все нашел, – Костя снова заглянул в спальню, – ты как это? Ты нормально вообще? Мне правда пора, еще такси ловить, и самолет ждать не будет.

Марина открыла глаза:

– Все хорошо, давай, пока.

Косте стало стыдно, он зашел в спальню и сел на краешек кровати.

– Мам… я знаю, мне папа сказал, ну, что ты все знаешь. Мы с Аней не хотели тебя расстраивать, поэтому ничего об Ирине и не говорили. Просто она славная, и папа к тебе хорошо относится, ну, вот так вышло.

Марине показалось, что Костя повторяет чьи-то слова, словно выученное наизусть стихотворение.

– Маам… – Костя неловко, неуклюже дотронулся до ее плеча, – ну, ты это… того… должна понимать, тебе лет-то сколько уже. Ну, у папы своя жизнь теперь, а мы с Аней иногда к тебе приезжать будем…

Она чувствовала, что сын говорит это как-то вымученно, неискренне, словно пытается выглядеть хорошим человеком в своих собственных глазах, но у него это плохо получается.

– Костя, – Марина к нему так и не повернулась, – все нормально. Собирайся в аэропорт, тебя там отец с Ириной ждет, а то еще на рейс опоздаешь.

– Ну, я тогда побежал, – с облегчением выдохнул парень, – давай, мам, пока, позвоню. Ты бы это… тоже себе нашла старичка какого-нибудь.

Марина слышала, как сын выбежал из квартиры, захлопнув за собой двери, и снова наступила тишина. Она задремала, а проснулась от того, что ее кто-то бесцеремонно тряс за плечо.

– Дмитриева Марина Владимировна? – Она открыла глаза и сначала подумала, что продолжает спать: двое мужчин в форме, в какой, она даже разобрать не успела, один из них совал ей под нос какую-то бумажку.

– Да, я, – Марина ошарашенно оглядывалась по сторонам, – вы кто? Как вы сюда попали?

– Вы задерживаетесь по подозрению в убийстве. Вы можете вызвать адвоката и сохранять молчание до его приезда. Собирайтесь, вы задержаны.

– Что??? – Марине все еще казалось, что она спит и видит крайне странный сон. – Я? Убила? Кого?

– Одевайтесь, – сморщился мужчина, – иначе мы выведем вас прямо так. У вас есть десять минут.

Марина неловко сползла с кровати. Она подошла к шкафу, достала спортивную сумку и принялась скидывать туда первое попавшееся белье, одежду.

– Я не могла никого убить! – Она остановилась и растерянно повернулась к мужчинам, «Росгвардия», – прочитала она у них надпись на форме. – Я никто, я пшик, кого я могу убить?

– Вы вчера были на даче с подругами, сегодня их тела обнаружил муж одной из них. Юлия Соловьева перед смертью успела назвать ваше имя. Сейчас там работают криминалисты, уверен, что среди той кровавой каши, которую вы сотворили, найдут и ваши отпечатки пальцев.

– О господи, – только и смогла произнести Марина, машинально закрывая лицо руками.

Известие о гибели подруг совершенно выбило ее из реальности. Она снова перевела взгляд на сотрудников «Росгвардии» и прошептала:

– Это не я… я не могла …

– Все так говорят, пойдемте!

Через полчаса Марина уже была доставлена в СИЗО, откуда ей разрешили позвонить мужу.

– Андрей. – Она едва держала себя в руках, понимала, что истерика ей сейчас ни к чему. – Я в СИЗО, обвиняют в убийстве Юли и Ольги. Ты разве еще ничего про это не знаешь? Тела обнаружили Витя или Саша, меня задержали, ты же понимаешь, что это бред?

– Мне только что звонил Саша, мы приземлились только, и он звонит, – Андрей разговаривал с ней, как чужой, – это он обнаружил тела Юли и Ольги, ему жена перед смертью сказала, что это сделала ты. Ради бога, ответь мне, ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛА?

Марина на мгновение лишилась дара речи, но потом в ужасе произнесла:

– Ты что, серьезно говоришь? Ты с ума сошел? Как я могла убить девчонок? Зачем? Я???

– Ты очень странная в последнее время, – Андрей просто чеканил слова, – у тебя явные нарушения в психике…

Марина не смогла слушать дальше и прервала звонок. Она стояла в каком-то ступоре, держала в руках телефон и не могла поверить в происходящее, она позвонила мужу, чтобы он нанял ей адвоката, а Андрей, оказывается, был уверен, что это она – убийца и есть.

– Вы поговорили? – Дежурный забрал телефон из рук Марины. – Я все слышал, адвоката вам предоставит государство, так что это все. А теперь пройдите в камеру, думаю, ваше пребывание там будет недолгим.

– Почему? – не поняла его Марина.

– Ваш супруг только что дал разрешение на вашу принудительную госпитализацию в психиатрическую клинку для проведения экспертизы.

– Но мы с ним разводимся, – Марина поняла, что угодила в ловушку, – разве он может…

– Официально вы в браке, значит, ваш супруг полностью отвечает теперь и за вашу жизнь тоже, особенно если вы будете признаны недееспособной.

– Но… у него есть другая женщина, они ждут ребенка …

– Значит, надо было вовремя разводиться. – Дежурный подошел к Марине. – Пожалуйста, ваши руки, надену наручники, пока идем до камеры.

– Что вы наденете? – переспросила Марина, ей показалось, что она ослышалась, она до сих пор была уверена, что все происходящее – это дурной сон.

– Наручники, – дежурный посмотрел на нее с жалостью, – вы, думаю, еще до конца не поняли, что вас ожидает. Если убийство докажут, то вам грозит пожизненное заключение, потому что смертной казни, как вы знаете, у нас нет. А если докажут вашу невменяемость, в чем уверен ваш супруг и, быть может, это подтвердит наше исследование, то вы до конца жизни будете находиться в психиатрической клинике закрытого типа на принудительном лечении. В любом случае, ваша прежняя жизнь закончена.

Марина смотрела на него во все глаза и видела, что дежурный уже давно молчит, после того как он сказал ей про наручники, он замолчал, но она слышала и все остальное. Тогда она обернулась, рядом с ней стоял молодой мужчина в обычной футболке и джинсах, он смотрел на нее с сожалением.

– Марина, я вам говорю, что ваша жизнь закончена, вот так, вот прямо сегодня.

– Я вас не понимаю, кто вы? – Марина судорожно оглянулась, дежурный как ни в чем не бывало заполнял какие-то бумаги, наручники до сих пор висели у него на поясе. Он словно не видел парня в джинсах, который с ней сейчас разговаривает.

– Я… – парень улыбнулся, – да какая разница, кто я? Некоторые называют меня бог, кто-то ангел-хранитель, другие вообще в меня не верят, а если и верят, то только тогда, когда им это выгодно. Марина, я говорю, что ваша жизнь сейчас закончилась.

– Я умерла? – Марина смотрела на него с ужасом. – Но я же с вами разговариваю. Я сошла с ума?

– Оглянитесь еще раз, – попросил мужчина в футболке.

Марина послушно оглянулась и увидела, что она лежит на полу, на ней уже надеты наручники, по щеке у нее стекает пена, которая струится из рта, зрачки закатились.

– У вас инсульт, – объяснил парень в футболке.

– Я умру? – Марина была удивлена, но ей почему-то не было страшно.

– К сожалению, нет, вас откачают, вы сейчас в состоянии клинической смерти, вам не больно и не страшно. Именно поэтому мы и разговариваем. Через пару минут вас вернут назад, и все вернется: боль, отчаяние, ну и …

Марина пораженно молчала, она наблюдала за тем, как дежурный заметил, что она упала на пол. Как он подскочил с места и вызвал охрану, как в кабинет забежали медики и медленно, лениво склонились над ней, лежавшей на полу.

– И что со мной будет дальше? – Марина повернулась к парню в футболке.

– Вы проведете остаток жизни в психиатрической клинике закрытого типа, ваше тело будет гнить, потому что вы останетесь парализованной. Через три года ваши мучения закончатся, к сожалению, в этом варианте жизни ничего уже изменить нельзя. До встречи через три года.

– Подождите, – взмолилась Марина, – я же не думала, что все вот так и закончится, я думала, что у меня еще есть время.

– Так вы как все люди, – парень пожал плечами, – вы все, все до единого, уверены, что впереди у вас еще много времени, чтобы все изменить. Но, к сожалению, это не так.

– Но вы же сказали, что ничего нельзя изменить в этой реальности, – Марина лихорадочно искала выход, – значит, могла быть и другая реальность?

– Конечно, – согласился с ней парень, – если бы вы в определенный момент жизни сделали иной выбор, многое бы изменилось, но не все. Есть такое понятие, как Судьба, и многие события просто невозможно не пережить, они все равно случатся, вне зависимости от того, хотим мы этого или нет … впрочем, у нас уже закончилось время.

– Подождите, – взмолилась Марина, – верните меня в тот момент, который мог изменить мою жизнь, умоляю!!!

– Хорошо, только вы ничего не будете помнить и …

Марину закружило, черная тьма поглотила ее, она подумала: «Жаль, что не успела спросить, кто же настоящий убийца моих подруг», – а потом…

Часть вторая. Восемь лет назад

Глава 1