Помоги проекту - поделись книгой:
Результаты кадровой политики Берии выглядят весьма впечатляюще. Вначале посмотрим, как ситуация складывалась до его прихода. Согласно справочнику «Кто руководил НКВД. 1934–1941 годы», на момент создания НКВД СССР 10 июля 1934 года из 96 руководящих работников 37 (38,54 %) были евреями и 30 – русскими (31,25 %). Кроме того, насчитывалось 7 (7,29 %) латышей, 5 (5,21 %) украинцев, 4 (4,17 %) поляка, 3 (3,13 %) грузина, 2 (2,08 %) немца и еще ряд представителей других национальностей. В конце сентября 1936 года, т. е. в пиковый период активности Ягоды, когда его едва удалось остановить с помощью Ежова, из 110 руководителей НКВД СССР уже 43, т. е. почти 40 %, были евреями. Среди остальных 33 (30,00 %) – русские, 9 (8,18 %) – латыши, 6 (5,45 %) – украинцы, 5 (4,55 %) – поляки, 4 (3,64 %) – грузины, 2 (1,82 %) – немцы и т. д.
На Украине ситуация складывалась еще более драматично. Как указывает Александр Север, здесь в 1935 году среди 90 высокопоставленных чекистов (т. е. тех, кто имел звание капитана ГБ и выше) евреев было 60 (66,67 %); русских – 13 (14,44 %); украинцев – 6 (6,67 %); латышей – 3 (3,33 %); поляков – 2 (2,22 %) и т. д.
После того как наркомом внутренних дел был назначен Лаврентий Павлович Берия, ситуация радикально меняется. На 1 июля 1939 года среди 153 руководящих работников НКВД СССР насчитывалось уже 102 (66,67 %) русских, 19 (12,42 %) украинцев, 12 (7,84 %) грузин и только 6 (3,92 %) евреев при полном отсутствии поляков, латышей и немцев. На 26 февраля 1941 года картина была следующей: русских – 118 (64,84 %), украинцев – 28 (15,38 %), грузин – 12 (6,59 %), евреев – 10 (5,49 %), белорусов – 4 (2,20 %), нет данных – 4 (2,20 %), прочих – 3 (1,65 %), армян – 2 (1,10 %) и один латыш (0,55 %).
При этом принципиальным моментом является то обстоятельство, что на высвобождающиеся места Лаврентий Павлович Берия расставляет не просто русских, а специально подготовленную новую национальную элиту госбезопасности. В основном это были молодые сотрудники, выпускники Центральной школы (с 1939 года – Высшей школы НКВД), Школы особого назначения (ШОН) НКВД, межкраевых школ НКВД, а также молодые рабочие, комсомольские активисты, выпускники вузов. Этих людей отличали следующие принципиально новые качества.
1. Большинство из чекистов бериевского призыва были русскими, а также представителями других коренных народов Советского Союза.
2. Они выросли уже в советской стране, готовы были защищать завоевания русского социализма и были преданы лично Сталину.
3. В отличие от первых чекистов, которые в основной своей массе не имели образования, новое поколение чекистов имело высшее образование, участвовало в индустриализации страны и было ориентировано на созидание нового мощного русского государства.
Наиболее ярким примером произошедшей кадровой революции является назначение начальником 5-го отдела (внешняя разведка) ГУГБ НКВД СССР Павла Михайловича Фитина, который стал первым русским на этом посту с момента создания внешней разведки в 1920 году. В самом деле, до него внешнюю разведку возглавляли армянский революционер Яков Давтян (1888 года рождения), еще один армянин Рубен Катанян (1880 г.р.), еврейский революционер, соратник Ленина, участник Октябрьской революции Соломон Могилевский (1885 г.р.), еврейский революционер-подпольщик Меер Трилиссер (1883 г.р.), который наладил работу закордонной части (резидентур) и привел с собой в разведку целую плеяду соплеменников, среди которых Блюмкин, Слуцкий, Агабеков, Бустрем, Шпигельглас, Минскер, Нейман, Мюллер, Рейсс, Гинзберг, Аксельрод, Герт, Маневич, Розенгольц, Розенцвейг, Фельдбин, Нестерович, Гольденштейн, Гольдберг и другие. Затем внешнюю разведку возглавил выходец из еврейской семьи музыканта и акушерки, председатель Московской и Петроградской ЧК (Ленинградского ГПУ) в 1921–1929 гг. Станислав Мессинг (1890 г.р.), после него Артур Артузов (Фраучи), имевший итальяно-латышско-эстонские корни (1891 г.р.), затем еврей Абрам Слуцкий (1898 г.р.), еврей Сергей Шпигельглас (1897 г.р.), еврей Зельман Пассов (1905 г.р.) и грузин Владимир Деканозов (Деканозишвили), родившийся в Баку в 1898 году. В момент смещения Ежова и прихода к руководству НКВД Лаврентия Павловича Берии (25 ноября 1938 года) короткое время, с 6 ноября по 2 декабря 1938 года, обязанности начальника внешней разведки временно исполнял Павел Судоплатов (1907 г.р.), по паспорту украинец.
Как видим, все начальники внешней разведки (за одним-единственным исключением Пассова) родились еще в XIX веке, т. е. принадлежали к поколению революционеров первой волны, в подавляющем большинстве из числа евреев.
Павел Михайлович Фитин был назначен заместителем начальника внешней разведки (5-го отдела ГУГБ НКВД) 1 ноября 1938 года, т. е. еще при Ежове. Но в тот момент ситуацию в наркомате уже перехватил Берия, который с 29 сентября 1938 года возглавлял ГУГБ НКВД, т. е. собственно госбезопасность, и начинал расставлять свои кадры. 13 мая 1939 года Фитин в возрасте 31 года становится начальником внешней разведки, сменив на этом посту Деканозова, и оставался в этой должности до 15 июня 1946 года, став, наряду с Берией и Судоплатовым, создателем первой национальной разведывательной службы Советского Союза, которая 26 февраля 1941 года стала называться 1-м Управлением НКГБ СССР – предшественником Первого Главного Управления (ПГУ) КГБ СССР.
Павел Михайлович Фитин пришел в элиту советской разведки, в том числе и к добыванию секретов по атомной бомбе, буквально «от сохи». Он родился 28 декабря 1907 года в тюменской глубинке – в селе Ожогино Шатровской волости Ялуторовского уезда Тобольской губернии в семье крестьянина-бедняка Михаила Илларионовича Фитина, который в 1920 году стал организатором одного из первых колхозов во всей губернии – а год спустя в составе коммунистического отряда бедноты сражался против кулацких банд. Его сын Павел уже в 15 лет стал комсомольцем и пионервожатым, в 20 лет его избирают членом Шатровского райкома комсомола. В следующем году он на перекладных отправляется в Тюмень на подготовительные курсы для поступления в ВУЗ. Эти курсы находились в Тюмени на улице Республики – на той же улице находился и Тюменский сельхозтехникум, в котором в том же 1927 году учился будущий легендарный разведчик Николай Иванович Кузнецов. Так что вполне возможно, что два этих земляка встречались и даже были знакомы, не подозревая, что станут великими разведчиками.
Осенью 1928 года Фитин поступил на инженерный факультет Сельскохозяйственной академии имени К.А. Тимирязева в Москве – как раз в первый год первой пятилетки, когда развернулась широкая индустриализация Страны Советов. Достаточно сказать, что преддипломную практику в 1932 году Павел Фитин проходил на построенном за два года до этого Сталинградском тракторном заводе. Тем самым молодой специалист шагал в ногу со временем. После окончания академии он работал инженером лаборатории сельскохозяйственных машин Московского института механизации и электрификации сельского хозяйства, который был создан в 1930 году на базе факультета механизации и электрификации Тимирязевки и факультета электрификации Московского механико-электротехнического института. С октября 1932 по октябрь 1934 года, т. е. в годы второй пятилетки, Фитин работал заведующим редакцией индустриальной литературы в издательстве «Сельхозгиз», а в ноябре 1936 года, после службы в армии, стал заместителем главного редактора этого издательства.
28 марта 1938 года Фитин был зачислен на службу в органы госбезопасности и направлен на учебу в Центральную школу НКВД СССР в Большом Кисельном переулке, а осенью того же года переведен на ускоренные курсы вновь созданной Школы особого назначения (ШОН) НКВД СССР. Как пишет в своей недавно рассекреченной автобиографии сам Павел Михайлович, «в октябре 1938 года я пришел на работу в Иностранный отдел оперативным уполномоченным отделения по разработке троцкистов и “правых” за кордоном, однако вскоре меня назначили начальником этого отделения. В январе 1939 года (по нашим данным, 1 ноября 1938 года
Такая головокружительная карьера Павла Фитина – менее чем за год он прошел путь от сельхозслужащего до начальника внешней разведки Советского Союза – объясняется не недостатком кадров «расстрельной разведки», а их реформой, глубоко продуманной заменой революционных романтиков с трехклассным образованием на выросших в советский период и в эпоху индустриализации страны высококлассных технически грамотных специалистов, безгранично преданных своей Родине.
К тому же немаловажным обстоятельством было то, что Фитин – как и, например, Кузнецов – обладал яркой арийской внешностью, что было существенным моментом ввиду предстоящей схватки с нацистами, претендовавшими на роль «сверхчеловеков». Новому руководству разведки удалось в кратчайшие сроки подготовить кадры, которые в годы войны действовали в тылу у немцев, зачастую превосходя их по своим человеческим качествам, включая общий культурный и интеллектуальный уровень.
«Во главе разведки стоял Павел Михайлович Фитин, стройный, спокойный, импозантный блондин. Он отличался немногословием и сдержанностью», – пишет еще один представитель нового поколения разведчиков, выпускник той же ШОН 1940 года, Герой России Александр Семёнович Феклисов.
«В лице Фитина советская внешняя разведка нашла нужного, способного, порядочного и до конца преданного своему долгу чекиста, – отмечает в своей книге “Среди богов” (2014) разведчик Герой России Юрий Колесников. – Наркомвнудел Берия относился к нему с некоторой долей симпатии и с пониманием. Был в нём уверен».
И самое главное даже не в том, что Фитин никогда не говорил ни о ком плохо, не унижал достоинства даже заслуживающих порицания сотрудников. Он умел предвидеть обстоятельства и твердо придерживаться занятой позиции. «Зная о настороженном отношении Сталина к поступающей из-за рубежа агентурной информации, – пишет Колесников, – Фитин тем не менее продолжал без промедления докладывать о ней руководству страны. Предсказать реакцию генсека на поступившее из Берлина сообщение не мог ни Фитин, ни Меркулов, ни даже Берия… Здесь на карту ставилась жизнь».
Именно так обстояло дело, когда 17 июня 1941 года Фитин в присутствии наркома госбезопасности Меркулова докладывал Сталину агентурные данные о готовящемся 22 июня нападении Германии на Советский Союз.
«Сталин продолжал расхаживать по кабинету, изредка попыхивал трубкой, – пишет Фитин. – Наконец, остановившись перед нами, он спросил:
– Что за человек, сообщивший эти сведения?
Мы были готовы к ответу на этот вопрос, и я дал подробную характеристику нашему источнику…
Наступила длительная пауза. Сталин, подойдя к своему рабочему столу и повернувшись к нам, произнес:
– Дезинформация! Можете быть свободны».
Все дело в том, что Сталин получал информацию по многим каналам, в том числе и по линии личной разведки. В данном случае он скорее всего выразил недоверие источникам – но не самим разведчикам. Тем более что, как пишет Судоплатов, «в тот же день, когда Фитин вернулся из Кремля, Берия, вызвав меня к себе, отдал приказ об организации Особой группы из числа сотрудников разведки в его непосредственном подчинении. Она должна была осуществлять разведывательно-диверсионные акции в случае войны».
18 января 1942 года решением ЦК ВКП(б) на базе Особой группы было создано 4-е (разведывательно-диверсионное) Управление НКВД, которое было выделено из состава 1-го Управления НКВД. Возглавил 4-е Управление старший майор госбезопасности Павел Анатольевич Судоплатов. Оставшийся штат внешней разведки под руководством старшего майора госбезопасности Павла Михайловича Фитина был сориентирован на освещение политики США и Англии и ведение научно-технической разведки.
Как пишет в своих воспоминаниях сам Павел Михайлович, «большой заслугой внешней разведки в этот период, особенно резидентур Первого управления в США, Канаде, Англии, явилось получение научно-технической информации в области атомной энергии, которая в значительной мере помогла ускорить решение вопроса по созданию атомной бомбы в Советском Союзе. Мне часто приходилось встречаться с Игорем Васильевичем Курчатовым, который выражал большую признательность за получаемые от нашей разведки материалы по вопросам атомной энергии».
Через 14 дней после атомной бомбардировки Хиросимы распоряжением Государственного Комитета Обороны № 9887сс/оп от 20 августа 1945 года был образован Специальный комитет при СМ СССР, которому предписывалось создать ядерное оружие в сжатые сроки. Спецкомитет был наделен чрезвычайными полномочиями по привлечению любых ресурсов, имевшихся в распоряжении правительства СССР, и подчинялся напрямую Сталину. Председателем Спецкомитета был назначен Берия, в задачи которого входили «контрразведка и информационная разведка». Уходя из НКВД для решения поставленных перед ним задач, Берия забирает с собой и Фитина, который покидает свой пост 15 июня 1946 года и с этого момента переориентируется на контрразведку – именно она теперь является приоритетом, поскольку основные задачи в рамках Атомного проекта разведка уже выполнила.
В 1951 году Фитин назначается министром госбезопасности Казахской ССР – именно там, на полигоне в Семипалатинске, происходят испытания советского ядерного оружия. В своих воспоминаниях он пишет: «В послевоенные годы мне на протяжении почти пяти лет пришлось заниматься вопросами, связанными со специальным производством и пуском урановых заводов, и в этой связи вновь неоднократно встречаться с Игорем Васильевичем, талантливым ученым и замечательным человеком. В беседах он вновь подчеркивал, какую неоценимую услугу в решении атомной проблемы в СССР сыграли материалы, добытые советской разведкой».
26 июня 1953 года Лаврентий Павлович Берия был убит в ходе военного переворота, совершенного Хрущёвым с группой заговорщиков из числа высшего армейского командования, и уже 29 ноября 1953 года генерал-лейтенант Павел Михайлович Фитин был уволен из органов «по служебному несоответствию» – без пенсии, так как не имел необходимой выслуги лет… А созданное благодаря Сталину, Берии и Фитину ядерное оружие захватила группировка троцкиста Хрущёва, в которую входили преимущественно выходцы с Украины. Они сразу же реабилитировали троцкистов и предателей, установили диктатуру партократов и взяли курс на решение всех проблем в мире с помощью размахивания ядерной дубинкой.
В последние годы жизни Павел Михайлович Фитин работал директором фотокомбината Союза советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами. 24 декабря 1971 года он умер в Москве на операционном столе. Ему было 63 года. По мнению родственников Павла Михайловича, показаний для операции по поводу прободной язвы не было…
В октябре 2015 года по инициативе советника губернатора Курганской области генерал-майора Владимира Викторовича Усманова на родине Павла Михайловича Фитина, в сибирском селе Ожогино Курганской области, прошел сход жителей, на котором было решено выступить с ходатайством перед правительством России о присвоении Павлу Михайловичу Фитину звания Героя России (посмертно). Ведь мирное небо над нашей страной сохраняется благодаря ядерному щиту, в создание которого Павел Михайлович внес немалый вклад.
После того как Фитин покинул пост начальника внешней разведки, 9 сентября 1946 года эту должность занял Пётр Васильевич Федотов – профессиональный контрразведчик. В 1938 году в ходе кадровой реформы Берия выдвинул Федотова одновременно с Фитиным, назначив 1 ноября 1938 года заместителем начальника 2-го (секретно-политического) отдела ГУГБ НКВД СССР. 4 сентября 1939 года Федотов становится начальником 2-го отдела, а 29 сентября 1940 года одновременно и начальником 3-го (контрразведывательного) отдела ГУГБ НКВД СССР. 3 февраля 1941 года НКВД был разделен на два наркомата: НКГБ СССР, в ведение которого передавались подразделения, непосредственно занятые вопросами госбезопасности (разведка, контрразведка, охрана правительства и т. д.), и НКВД СССР, в ведении которого оставались внутренние, пограничные и конвойные войска, милиция, пожарная охрана и т. д. 26 февраля 1941 года Федотов становится начальником 2-го Управления НКГБ СССР – всей контрразведки страны.
Как пишут о Федотове на официальном сайте ФСБ России Олег Константинович Матвеев и Владимир Михайлович Мерзляков, «его внешность была обманчива. Слегка полноватое, интеллигентное лицо, задумчивый взгляд. Очки в тонкой металлической оправе делали его больше похожим на университетского профессора, нежели на высокопоставленного руководителя Лубянки сталинской эпохи. Впрочем, он и был профессором в мире секретных служб, талантливым аналитиком и организатором, настоящим мастером контршпионажа».
Пётр Васильевич Федотов родился 18 декабря 1901 года в Петербурге. Его отец Василий Федотович Федотов был родом из крестьян села Старое Рахино Старорусского уезда Новгородской губернии. Мать будущего чекиста Пелагея Ивановна также происходила из новгородских крестьян. В семнадцать лет Пётр Федотов добровольцем вступает в ряды Красной Армии, в составе 1-й Петроградской коммунистической бригады сражается на Восточном и Южном фронтах, получает ранение и контузию, вступает в партию. Окончив политкурсы при политотделе Южного фронта, он в качестве политрука роты воюет в составе 1-го Революционной дисциплины полка 8-й армии на Северном Кавказе. В конце 1920 года молодого политрука направляют в Особый отдел 8-й армии, где он вскоре становится начальником осведомительного отделения Грозненского отдела ГПУ. В 1923 году, в возрасте 22 лет, Федотов руководит своей первой чекистской операцией по ликвидации банды Мазы Шадаева в Ачхой-Мартановском районе Чечни. А через год на его счету уже участие в ликвидации крупных бандформирований шейха Али Митаева численностью до 10 тыс. человек. Как пишет Олег Константинович Матвеев, изучавший личное дело Федотова, в его служебной аттестации того времени сказано: «Как хорошо знающий все специфичности восточной работы в занимаемой должности незаменим. Отличный восточник в части работы чисто аналитической, знает и оперативную отрасль. Крайне усидчив, трудолюбив и дисциплинирован, хороший товарищ, не решителен. Инициативу имеет, но недостаточно энергичен».
Однако уж чего было не отнять у молодого чекиста – так это таланта прирожденного агентуриста. Так, под его руководством, путем создания оперативных позиций среди местного населения, удалось ликвидировать вооруженные формирования шейхов Ильясова и Ахаева, а затем и шейха Аксалтинского. Причем благодаря буквально шахматным комбинациям, проведенным Федотовым, разоружение бандформирований происходило бескровно.
В 1927 году Федотова переводят в Ростов-на-Дону в Секретно-политический отдел (СПО) Полномочного Представительства ОГПУ по Северо-Кавказскому краю, а в июне 1937 года, после 17 лет пребывания на Северном Кавказе, в звании старшего лейтенанта госбезопасности переводят в Москву, где 10 ноября 1937 года он становится начальником 7-го (восточного) отделения 4-го (секретно-политического) отдела ГУГБ НКВД СССР. К этому времени его гимнастерку уже украшает знак «Почетный работник ВЧК – ГПУ (XV)».
Резкому взлету исключительно добросовестного и вдумчивого, но, как отмечалось в служебных характеристиках, несколько медлительного работника способствует приход Берии. Одновременно с Фитиным, который возглавил внешнюю разведку, Федотов выдвигается в начальники всей контрразведки страны, последовательно возглавляя 2-й отдел (4 сентября 1939 года), 3-й отдел (29 сентября 1940 года) и, наконец, 2-е Управление НКГБ СССР (Фитин, напомним, возглавил 1-е Управление НКГБ СССР). Таким образом, еще один выходец из русской крестьянской семьи занимает место на вершине чекистской иерархии, пройдя за два с небольшим года путь от старшего лейтенанта госбезопасности до комиссара госбезопасности 3-го ранга (14 марта 1940 года), что соответствовало званию генерал-лейтенанта.
Тем временем война стремительно приближалась. Примерно в то же самое время, в марте 1940 года, немецкая журналистка и агент советской военной разведки Ильза Штёбе (оперативный псевдоним «Альта») благодаря протекции сотрудника МИД Германии Рудольфа фон Шелиа (оперативный псевдоним «Ариец»), которого она же и завербовала, получила место в пресс-службе этого министерства. В конце декабря 1940 года «Альта» передала в Москву полученную от «Арийца» информацию о том, что 18 декабря 1940 года Гитлер подписал директиву № 21 «Вариант “Барбаросса”» (нем. «Fall Barbarossa»), согласно которой вооружённым силам Германии предписывалось «разгромить Советскую Россию в ходе одной кратковременной кампании».
Перед советскими органами была поставлена задача установить сроки возможного нападения на СССР. Как мне рассказал мой хороший товарищ, известный историк, ветеран внешней разведки Арсен Беникович Мартиросян, «о том, что нападение состоится в июне, гитлеровцы проговорились еще на исходе зимы и весной 1941 года. Из разных источников советская разведка получила сведения, что гитлеровское командование планирует напасть на СССР после окончания весенне-полевых сельхозработ с тем, чтобы успеть захватить советские посевы зерновых зелеными». А всего, по данным Арсена Бениковича, «сто тридцать три раза в донесениях всех видов разведки прозвучал июнь месяц, причем как приблизительно, ориентировочно, относительно точно, так и, наконец, абсолютно точно, то есть с указанием точной даты и часа начала агрессии».
Однако мы знаем, что Сталин не всегда и не во всем доверял сообщениям зарубежных резидентур – выше мы уже имели случай в этом убедиться. Но у него были и другие источники, которым он доверял больше, и среди них – контрразведка, которую возглавлял Федотов.
Контрразведчики хорошо знали, что немецкую разведку в Москве возглавляет Эрнст-Август Кёстринг – уроженец Серебряных Прудов под Москвой, сын управляющего имением графа Шереметева. Его земляком был будущий Маршал Советского Союза Василий Иванович Чуйков, отец которого был конюхом в том же имении. Именно на КП Чуйкова в Берлине утром 1 мая 1945 года бывший помощник Кёстринга в Москве, начальник Генерального штаба сухопутных войск Ганс Кребс вел переговоры с Чуйковым о капитуляции, а потом застрелился в бункере Гитлера.
Кёстринг, участник Первой мировой войны на стороне Германии, свободно владел русским языком и еще в 1931 году был назначен военным атташе посольства Германии в Москве. Оставаясь на этой должности с перерывами вплоть до начала войны, он проделал путь от полковника до генерала пехоты. В Москве его особняк находился в Хлебном переулке. Именно это обстоятельство и решил использовать Федотов с помощью своего суперагента Николая Кузнецова.
Простой сибирский парень, земляк Фитина, будущий Герой Советского Союза Николай Кузнецов (оперативный псевдоним «Колонист») был высоким, стройным, голубоглазым блондином, владел шестью диалектами немецкого языка и мог при необходимости говорить по-русски с немецким акцентом, прямо-таки завораживая собеседника. Именно Федотов в 1938 году взял его к себе, оформив под личную ответственность как особо засекреченного спецагента с окладом содержания по ставке кадрового оперуполномоченного центрального аппарата.
Кузнецову выдали паспорт советского образца на имя этнического немца Рудольфа Вильгельмовича Шмидта и залегендировали как инженера-испытателя Московского авиационного завода № 22 имени Горбунова. Он начинает бывать в элитных московских ресторанах, заводит связи в артистической среде, где знакомится с иностранными дипломатами, в том числе и с установленными разведчиками. Шмидта выводят на советника дипломатической миссии Словакии в Москве Гейзу-Ладислава Крно. Тот, помимо шпионской деятельности, приторговывал швейцарскими часами, и Шмидт предстал перед ним оптовым скупщиком. Уже вскоре Крно стал безоговорочно доверять Шмидту и свел его с Хайнцем Флегелем, агентом гестапо и личным камердинером немецкого посла графа фон дер Шуленбурга. Согласно донесениям «Колониста», Флегель посоветовал ему как другу подумать о перебежке в Германию и подарил значок НСДАП в виде орла и свастики, грампластинки и пепельницу. Когда посол был в отъезде, Флегель пригласил «Колониста» в гости, провел по особняку и показал кабинет посла. После этого визита у Федотова появился точный план расположения комнат и подробное описание кабинета посла Германии в Москве.
Лубянку очень интересовал также военно-морской атташе посольства Германии фрегаттен-капитан Норберт фон Баумбах. Он жил один на улице Воровского и дома в сейфе хранил секретные документы. В его отсутствие там постоянно находилась горничная из русских немок, довольно симпатичная особа лет тридцати. Кузнецов «случайно» знакомится с ней, завязывает легкий роман и выясняет, когда Баумбаха не бывает дома. В один из таких дней он приглашает ее в кинотеатр, а чекисты в это время проникают в дом, вскрывают сейф и переснимают документы.
Но главной целью оставался Кёстринг. Его дом № 26 в Хлебном переулке, который немцы постоянно охраняли, казался неприступен. Тогда Федотов обращает внимание на то, что к особняку вплотную примыкает жилой дом. И ему приходит смелая идея – подкоп! Вначале проводится операция прикрытия – авария водопровода. Под предлогом ремонтных работ в течение двух дней чекисты проходят узкий лаз, ведущий в подвал особняка. Ночью, когда Кёстринг спал, контрразведчики проникли в его кабинет и установили аппаратуру для прослушки, в том числе в телефон. По тем временам это была техническая новинка, подобные радиомикрофоны использовались впервые. С этого момента все секретные переговоры Кёстринга с другими атташе стран – сателлитов Германии, с немецкими разведчиками и агентами слушают на Лубянке и в Кремле, а результаты прослушки докладываются Сталину.
В своих беседах немцы и их союзники открытым текстом говорили о скором нападении на СССР. По словам Олега Константиновича Матвеева, сотрудники атташата обсуждали возможность провокации, при которой должен погибнуть немец, что дало бы повод к вторжению. Не случайно Сталин постоянно требовал не поддаваться на провокации.
Кузнецов докладывал, что 24 апреля 1941 года Хайнц Флегель открыто заявил ему: «Мы пакуем чемоданы. Возможно, начнется война. Шуленбург уехал за инструкциями в Берлин». Эту информацию подтвердил Крно, который еще раньше был завербован «Колонистом» и начальником 1-го (немецкого) отделения 3-го отдела капитаном госбезопасности Василием Степановичем Рясным (который пришел в органы только в 1937 году, а к 1944 году был уже комиссаром ГБ 3-го ранга и наркомом внутренних дел Украины). Крно завербовали на компромате, когда он пришел к якобы сломавшему ногу Шмидту домой на Старую Басманную и принес товар – швейцарские часы, которые он привозил контрабандой, пользуясь дипломатическим иммунитетом. В момент переговоров «случайно» появилась «милиция» во главе с Рясным, который сразу начал звонить в Наркоминдел. Чтобы избежать огласки, Крно дал согласие работать на советскую контрразведку и в тот же день принес шифры посольства Словакии. В течение весны 1941 года он передавал ценную информацию о передвижении немецких войск к советской границе.
На тот момент Гитлер уже принял решение о дате нападения на СССР, которое он объявил 30 апреля на совещании в узком кругу. И Сталин знал об этом благодаря в том числе и контрразведке Федотова, которая не только громила посольские сейфы под руководством Рясного, но и тонко использовала женский фактор, о чем пишет в своей книге «Теперь я могу сказать правду. Из воспоминаний разведчицы» (1993) Зоя Ивановна Воскресенская-Рыбкина: «В середине мая 1941 года я была приглашена к начальнику Главного управления контрразведки комиссару П.В. Федотову. С контрразведкой у меня никогда не было никаких контактов, и я не могла понять причину вызова.
Спустилась двумя этажами ниже, вошла в приемную.
– Майор Рыбкина? – секретарь вскочил со своего места. – Пожалуйста, пройдите, комиссар вас ждет.
Петр Васильевич поднялся из-за стола, вышел навстречу, пожал мне руку, пригласил занять место у журнального столика, сам сел напротив. Я видела его впервые. Он походил на директора школы или преподавателя вуза. Мало что выдавало в нем комиссара госбезопасности, хотя он был в военной форме с тремя ромбами в петлицах».
Как выяснилось, в рамках кампании по дезинформации относительно своих намерений напасть на СССР немцы устроили в своем посольстве прием с участием солистов балета Берлинской оперы, и Федотов попросил Зою Ивановну «оценить обстановку, настроение, учесть всякие детали, интересующие нашу контрразведку».
Танцуя с послом графом фон Шуленбургом, Зоя Ивановна обратила внимание на то, что «на стенах остались светлые, не пожелтевшие квадраты от снятых картин. Где-то в конце анфилады как раз напротив открытой двери возвышалась груда чемоданов… Возле моего дома меня ждала другая, служебная машина, на которой я поехала на Лубянку и, как была, в вечернем бархатном платье со шлейфом, пришла к генералу Федотову. Мои наблюдения в германском посольстве и всякие подмеченные детали вполне удовлетворили специалистов нашей контрразведки. Из моего доклада было ясно, что германское посольство готовится к отъезду и вся эта “культурная” акция с Берлинским балетом сфабрикована для отвода глаз. Шуленбург и его аппарат готовились покинуть Москву».
На основе этих и других данных 13 мая 1941 года Генштаб распорядился о переброске на запад четырех армейских управлений и дивизий. Они должны были прибыть к новым местам дислокации в период с 10 июня до 3 июля 1941 года. Однако к моменту начала войны из 939 эшелонов с войсками к месту назначения пришли только 83, тогда как 455 находились в пути, а 401 еще не приступал к погрузке.
Тем не менее именно эти дивизии сыграли решающую роль в стабилизации ситуации на смоленском направлении в июле – августе 1941 года после того, как войска Западного фронта были практически полностью разгромлены в первые дни войны. О причинах этой трагедии речь еще впереди.
Николай Кузнецов с началом войны был направлен в распоряжение диверсионной разведки Судоплатова, прошел подготовку на базе ШОН НКВД в Балашихе и лагерях для немецких военнопленных и 24 августа 1942 года был заброшен в немецкий тыл в составе отряда специального назначения «Победители» 4-го Управления НКВД СССР. А уже 18 сентября по главной улице оккупированного Ровно – столицы рейхскомиссариата Украина, размеренным шагом, неторопливо шагал немецкий офицер с Железным крестом первого класса и «Золотым знаком отличия за ранения» на груди, ленточкой Железного креста второго класса, продернутой во вторую петлю ордена, в лихо сдвинутой набекрень пилотке – само олицетворение победоносного вермахта, обер-лейтенант Пауль Вильгельм Зиберт. Он же «Пух». Он же Николай Васильевич Грачев. Он же Рудольф Вильгельмович Шмидт. Он же «Колонист».
9 марта 1944 года, пробираясь к линии фронта, группа Кузнецова наткнулась на украинских националистов УПА. В ходе завязавшейся перестрелки его товарищи Каминский и Белов были убиты, а Кузнецов подорвал себя гранатой. При нем был обнаружен пакет с донесением о проделанной разведывательно-диверсионной работе – а больше него, как говорил Алексей Николаевич Ботян, никто не сделал. На пакете стояла надпись: «В случае моей гибели не вскрывая передать в ближайший советский штаб. А оттуда передать в Москву генералу Ф.». Этим генералом был Пётр Васильевич Федотов…
После войны командир отряда специального назначения «Победители» Герой Советского Союза полковник Дмитрий Николаевич Медведев подарил Петру Васильевичу Федотову свою книгу «Это было под Ровно» с надписью: «Дорогому Петру Васильевичу Федотову о подвигах его воспитанника Н.И. Кузнецова. Автор (подпись: Д. Медведев). 15.XII. 1948, г. Москва».
Федотов обеспечивал безопасность трех важнейших межсоюзнических конференций глав государств антигитлеровской коалиции в Тегеране, Ялте и Потсдаме, на которых решались вопросы совместных действий против общего врага и обустройства послевоенного мира. 9 сентября 1946 года Федотова назначают на то место, которое еще недавно занимал Фитин – начальником 1-го Главного управления МГБ СССР и одновременно, 7 сентября – заместителем министра госбезопасности СССР. Таким образом, связка Берия – Фитин – Федотов сохраняется и играет ключевую роль в контрразведывательном и разведывательном обеспечении Атомного проекта.
После смерти Сталина на совместном заседании пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР 5 марта 1953 года было принято решение об объединении МГБ СССР и МВД СССР в одно министерство – МВД СССР. Фактически речь шла о воссоздании НКВД СССР. Соответствующие законы были приняты 15 марта. Министром внутренних дел СССР и заместителем председателя Совета Министров СССР был назначен Лаврентий Павлович Берия. Соответственно Пётр Васильевич Федотов возвращается в свой кабинет начальника контрразведки на Лубянке.
26 июня 1953 года в результате государственного переворота, осуществленного Хрущёвым и его сторонниками из числа военных, Берия был убит. Начались аресты и расправы над руководителями госбезопасности, внесшими колоссальный вклад в Победу и Атомный проект. По самым скромным подсчетам, аресту и опале подверглись более 200 руководящих работников госбезопасности, имевших огромные заслуги перед Родиной. 10 февраля 1954 года решением Президиума ЦК КПСС органы госбезопасности были выведены из МВД и 13 марта Указом Президиума Верховного Совета СССР образован Комитет государственной безопасности (КГБ) при Совете Министров СССР во главе с соратником Хрущёва ещё по Украине Иваном Александровичем Серовым. А 13 января 1960 года Хрущёв вообще упразднил МВД СССР, подписав постановление Совета Министров СССР № 48 – очевидно, чтобы исключить саму возможность возрождения некогда возглавлявшегося Берией ведомства.
Федотов, однако, сохранил свою должность начальника контрразведки и в МВД (здесь она называлась 1-м Главным управлением), и в КГБ (здесь она стала 2-м Главным управлением). Но уже 12 апреля 1956 года, сразу после пресловутого ХХ съезда, Федотова смещают с должности и направляют в редакционно-издательскую группу Высшей школы КГБ. А когда 25 декабря 1958 года КГБ возглавил Шелепин – еще более рьяный ставленник Хрущёва, то уже в марте 1959 года Федотов был уволен в запас по служебному несоответствию, 23 мая 1959 года лишен звания генерал-лейтенанта «за грубые нарушения законности в сталинский период», исключен из партии и умер 29 сентября 1963 года в полном забвении. Ему был 61 год.
Вот каких людей ломали хрущёвские сатрапы. Не обошли стороной и военную контрразведку – легендарные Особые отделы, которые в табели о рангах КГБ занимали третью позицию – 3-е Главное управление, с 1960 – просто 3-е Управление, с 1982 года – вновь 3-е Главное управление. Как у Высоцкого:
Когда 29 сентября 1938 года Берия возглавил ГУГБ НКВД, то военная контрразведка вошла в него как 4-й (Особый) отдел – опять же сразу вслед за контрразведкой (тогда 3-й отдел). В ходе кадровой реформы Берия начинает продвигать молодого сотрудника, которому вскоре предстояло войти в историю как начальнику самой эффективной спецслужбы периода Второй мировой войны – Главного управления контрразведки «Смерш». Звали его Виктор Семёнович Абакумов.
Будущий министр государственной безопасности Советского Союза родился 11 апреля 1908 года в Москве у Хамовнических казарм и был крещён в церкви Николы в Хамовниках. С 1921 и до конца 1923 года он добровольно служил санитаром во 2-й Московской бригаде особого назначения (ЧОН).
В то время Москву, как и всю страну, захлестнула волна террора. Банды подростков, страдающих вследствие войны и разрухи различными формами психического расстройства, буквально парализовали жизнь российских городов. Вооруженные кастетами и финками бандиты по вечерам нападали на прохожих, возвращающихся с работы и из школы, совершали налеты на продуктовые базы и клубы, грабили поезда. Их ряды постоянно пополняли беспризорники, число которых на начало 1920-х годов достигало семи миллионов. Отдельную касту составляли «жиганы», вышедшие из «батек», «атаманов», вконец деградировавших белогвардейцев, которые люто ненавидели советскую власть и создавали крупные бандформирования с жесткой дисциплиной. В первом советском звуковом художественном фильме «Путевка в жизнь» 1931 года есть такая песня:
По улицам Москвы бродили нищие и беспризорники, а «в Столешниковом переулке, где нэп свил себе излюбленное гнездо, <…> покупались и продавались меха и лошади, женщины и мануфактура, лесные материалы и валюта. Здесь черная биржа устанавливала свои неписаные законы, разрабатывая стратегические планы наступления “частного сектора”. Гладкие мануфактуристы и толстые бакалейщики, ловкие торговцы сухофруктами и железом, юркие маклера и надменные вояжеры, величественные крупье, шулера с манерами лордов и бриллиантовыми запонками, элегантные кокотки в драгоценных мехах и содержательницы тайных домов свиданий, <…> грузные валютчики <…> мрачные, неразговорчивые торговцы наркотиками» (из книги начальника Следственного отдела Прокуратуры СССР в 1930-х гг. Льва Шейнина «Старый знакомый», 1958).
В 1923 году по предложению Дзержинского в Нарым, Туруханский край и Печору были высланы заполонившие Москву злостные спекулянты. К марту 1924 года было арестовано 2092 человека, из них вместе с семьями высланы 1679 человек, в том числе русских – 904 человека (43,2 %), евреев – 868 человек (41,5 %), грузин – 178 человек (8,5 %).
21 октября 1925 года председатель правительства (СНК) СССР Алексей Иванович Рыков внес на рассмотрение Политбюро РКП(б) вопрос о необходимости высылки на Соловки преступного элемента и профессиональных нищих, в огромном количестве наводнивших улицы Москвы. С этой целью на Соловках организовывалась специальная трудовая колония. Всего на 10 июля 1933 года из Москвы было выслано взрослого нищенствующего элемента 5640 человек, из них в специальные поселки ОГПУ по маршруту Москва – Томск – 4800 человек, на родину (Украину) – 840 человек.
Кампания по высылке из столицы и крупных городов страны социально опасных элементов – спекулянтов, контрабандистов, валютчиков и т. д., начатая по инициативе Дзержинского, осуществлялась силами Экономического управления (ЭКУ) ОГПУ СССР – руководящего органа по борьбе с саботажем, спекуляцией и коррупцией. В задачи ЭКУ входили борьба с экономической контрреволюцией, экономическим шпионажем, должностными и хозяйственными преступлениями, контроль за концессиями, акционерными и смешанными обществами, частной торговлей и информирование правительства о положении дел в экономике.
В феврале 1932 года структура ЭКУ выглядела следующим образом: 1-е отделение – оперативное обслуживание тяжелой промышленности; 2-е – легкой промышленности; 3-е – военной промышленности; 4-е – снабжение и кооперация; 5-е – внешняя торговля; 6-е – сельское хозяйство; 7-е – финансово-кредитная сфера; 8-е – использование осужденных специалистов (т. н. «шарашки»).
Виктор Абакумов как нельзя лучше подходил для этой работы. К началу 1930-х годов за его плечами был уже немалый производственный стаж, а с 1931 по январь 1932 года он работал на должности заведующего военным отделом Замоскворецкого райкома комсомола. В январе 1932 года по партийной путевке его направляют в органы госбезопасности, и с 1933 года он становится сотрудником ЭКУ ОГПУ СССР.
Здесь Абакумов зарекомендовал себя умелым оперативником – ведь у ЭКУ была своя агентура. Как рассказывают, «женщины, конечно, от него с ума сходили – сам красивый, музыка своя, танцор отменный, да еще с выпивкой и закуской».
Многие из нашумевших дел, таких как «Шахтинское дело» или процесс «Промпартии», были инициированы именно ЭКУ. В настоящее время считается, что частично эти дела, связанные со старыми кадрами технических специалистов, были «сфабрикованы» – поскольку якобы существовал политический заказ сверху. Но, с другой стороны, даже западные историки признают, что английские инженеры фирмы «Метрополитен-Виккерс», работавшие на советских электростанциях и обвиненные в 1933 году в шпионаже, действительно работали на английскую разведку СИС.
Например, представителем фирмы «Метрополитен-Виккерс» в Москве был капитан Ч.С. Ричардс, который еще в 1917 году в качестве диверсанта участвовал в захвате Архангельска. Тогда вместе с ним действовал Алан Монкгауз, который под видом инженера вернулся в Россию в 1924 году. Главный инженер представительства фирмы в Москве, Лесли Чарльз Торнтон, был сыном русского фабриканта и после революции уехал в Англию, где стал агентом СИС. Через два дня после своего ареста Торнтон дал следующие показания: «Вся наша шпионская деятельность на территории СССР руководится британской разведывательной службой через её агента Ч.С. Ричардса, который занимает пост директора-распорядителя электро-экспортной компании “Метрополитен-Виккерс”. Шпионская деятельность на территории СССР руководилась мною и Монкгаузом, представителями вышеупомянутой британской фирмы, которая является согласно официальному соглашению поставщиком советскому правительству турбин и электрического оборудования, а также предоставляет техническую помощь. Согласно инструкции Ч.С. Ричардса, данной мне в этих целях, британский персонал постепенно вовлекался в шпионскую организацию после его прибытия на территорию СССР, и ему давались инструкции о необходимой для нас информации».
Сразу после назначения Берии наркомом внутренних дел начинается стремительный взлет Абакумова. 1 ноября 1938 года – в тот же день, когда свои первые высокие назначения получили Фитин и Федотов – Абакумов становится начальником 2-го отделения (меньшевики, анархисты, эсеры, бундовцы, сионисты, клерикалы, провокаторы, жандармы, контрразведчики, каратели, белоказаки, монархисты) 2-го отдела (секретно-политического) ГУГБ НКВД СССР. 27 апреля 1939 года в должности капитана (!) госбезопасности он становится исполняющим обязанности, а 5 декабря 1938 года – начальником Управления НКВД по Ростовской области, которая была создана 13 сентября 1937 года в результате разделения Азово-Черноморского края на Краснодарский край и Ростовскую область. 25 февраля 1941 года Берия отзывает Абакумова в Москву и назначает его своим заместителем. В ту пору Абакумову было 32 года.
Начало войны всегда ведет к серьезным изменениям в системе управления государством, в том числе и спецслужб. Среди последних на первый план выдвигается военная контрразведка, о которой редко вспоминают в мирное время. Всем известно, что один-единственный агент противника может свести на нет усилия целой армии – что, возможно, и случилось 22 июня, поскольку иначе сложно объяснить катастрофические поражения достаточно сильной и хорошо оснащенной Красной Армии в первые дни войны. Перед военной контрразведкой была поставлена задача по выявлению немецкой агентуры и антисоветских элементов в РККА, обеспечению режима секретности в штабах и командных пунктах, развертыванию агентурной работы с целью внедрения в разведорганы противника.
Военная контрразведка была срочно возвращена в систему НКВД, откуда ее вывели 3 февраля 1941 года и решением Политбюро ЦК ВКП(б) передали в Наркомат обороны. Согласно этому постановлению, Особый отдел ГУГБ НКВД СССР ликвидировался, а вместо него создавались третьи управления НКО и НК ВМФ соответственно. Но уже 17 июля, после жесточайших поражений Красной Армии – немцы были уже в Смоленске – постановлением ГКО № 187/сс и приказом НКВД № 00940 от 19 июля 1941 года органы военной контрразведки были вновь переданы в НКВД СССР, где были воссозданы Особые отделы, подчиняющиеся Управлению Особых отделов (УОО) НКВД СССР. Начальником УОО НКВД СССР был назначен 33-летний москвич, заместитель наркома внутренних дел, комиссар госбезопасности 3-го ранга (генерал-лейтенант) Виктор Семёнович Абакумов.
Согласно постановлению ГКО от 17 июля, главной задачей Особых отделов стала «решительная борьба со шпионажем и предательством в частях Красной Армии и ликвидация дезертирства непосредственно в прифронтовой полосе». Появившаяся на следующий день директива НКВД СССР № 169 разъясняла, что «смысл преобразования органов третьего управления в Особые отделы с подчинением их НКВД заключается в том, чтобы повести беспощадную борьбу с шпионами, вредителями, диверсантами, дезертирами и всякого рода паникерами и дезорганизаторами». С этой целью были сформированы Особые отделы (ОО) фронтов, армий, корпусов и дивизий, которые получили в свое распоряжение соответственно отдельные стрелковые батальоны, роты и взвода, набранные из войск НКВД.
Начальником ОО НКВД Северного фронта стал начальник УНКГБ по Ленинградской области Павел Тихонович Куприн – выходец из орловских крестьян, ровесник Абакумова. Придя в органы в 1936 году и имея в 1937 году звание лейтенанта ГБ, Куприн уже в следующем году выдвигается наркомом Берией на должность начальника УНКВД по Читинской области, затем по Ленинградской, получив 19 июля 1941 года звание комиссара ГБ 3-го ранга (генерал-лейтенанта) – тот же путь, что прошли Фитин, Абакумов и другие «новые русские» выдвиженцы Берии. Это была головокружительная карьера, пожалуй, даже более крутая, чем у Фитина, – ведь 11 августа 1942 года Куприн был назначен начальником 3-го (секретно-политического) Управления НКВД СССР. Координируя действия НКВД Карело-Финской ССР, УНКВД по Архангельской и Вологодской областям и ОО НКВД Волховского и Карельского фронтов по ликвидации немецких разведывательно-диверсионных групп, 10 ноября 1942 года Куприн вылетел из Москвы в Ленинград с посадкой в Тихвине. Около 9 часов утра 11 ноября его самолет был перехвачен двумя немецкими истребителями и сбит над Ладожским озером…
Начальником ОО НКВД Южного фронта был назначен Николай Степанович Сазыкин – выходец из астраханских крестьян, 1910 года рождения. Он учился в Институте народного хозяйства им. Плеханова и Плановом институте в Москве, который окончил в ноябре 1935 года. Затем работал в УНКВД по Сталинградскому краю, а в августе 1937 года младший лейтенант ГБ Сазыкин был переведен в центральный аппарат в Москву, где 26 декабря 1938 года Берия назначает его начальником секретариата 2-го (секретно-политического) отдела ГУГБ НКВД СССР, а уже 21 января 1939 года – заместителем начальника секретариата НКВД СССР. И это в 29 лет в звании младшего лейтенанта ГБ – пожалуй, это еще круче, чем в случае Фитина и Куприна.
В том же 1939 году Сазыкин становится начальником УНКВД по Молотовской области, а когда 2 августа 1940 года была образована Молдавская ССР, то уже 7 августа Сазыкина назначают наркомом внутренних дел (с 26 февраля 1941 года – наркомом госбезопасности) Молдавии. 19 июля 1941 года он получает звание комиссара ГБ 3-го ранга – то есть за два с половиной года проходит путь от лейтенанта до генерал-лейтенанта и становится начальником ОО НКВД Южного фронта. В 1943–1944 годах Сазыкин был заместителем Петра Васильевича Федотова на посту начальника 2-го (контрразведывательного) Управления НКГБ СССР. После войны Сазыкин – участник Атомного проекта. Вначале он замещает Судоплатова на посту начальника Отдела «С» НКВД – НКГБ – МГБ СССР, который координировал всю систему «атомного шпионажа», а с мая 1947 года становится бессменным помощником заместителя председателя СМ СССР Лаврентия Павловича Берии вплоть до 12 марта 1953 года, когда Сазыкин возглавил 4-е Управление МВД СССР – впрочем, опять же под руководством Берии. После хрущёвского переворота Сазыкин сразу же был снят с этой должности, а 20 ноября 1954 года уволен из органов по фактам «дискредитирующим высокое звание начальствующего состава» и постановлением СМ СССР № 2349—1118сс от 23 ноября 1954 года лишен звания генерал-лейтенанта «как дискредитировавший себя за время работы в органах… и недостойный в связи с этим высокого звания генерала». Так и хочется вслед за классиком воскликнуть: «А судьи кто?»
Начальником ОО НКВД Западного фронта был назначен нарком госбезопасности Белоруссии, комиссар ГБ 3-го ранга Лаврентий Фомич Цанава (Джанджава), происходивший из семьи крестьянина-бедняка, ближайший соратник и друг Лаврентия Павловича Берии, чекист с 1921 года, в 1932–1933 годах начальник 1-го отделения СПО ГПУ Грузинской ССР, позднее 1-й заместитель наркома земледелия Грузинской ССР. 17 декабря 1938 года Берия выдвигает его на должность наркома внутренних дел Белорусской ССР, а 19 июля 1941 года комиссар ГБ 3-го ранга Цанава становится начальником ОО НКВД Западного фронта, с 21 октября 1941 года – заместителем начальника УОО НКВД СССР Абакумова. 7 мая 1943 года Цанава возвращается на должность наркома (с 15 марта 1946 года – министра) госбезопасности Белорусской ССР, в 1951 году его назначают заместителем министра госбезопасности СССР и одновременно – начальником 2-го Главного управления (контрразведка) МГБ СССР. 15 февраля 1952 года Цанава был уволен и допрошен по инициативе заговорщиков против Берии, которые готовили смещение Берии еще до смерти Сталина и планировали выбить из Цанавы нужные показания на его друга (сам Берия в тот момент не имел отношения к органам). Обвиняемый по статьям 58—1 п. «б» и 58—2 УК РСФСР Лаврентий Цанава умер в Бутырской тюрьме 12 октября 1955 года. За свою чекистскую жизнь он был тяжело ранен не менее двадцати раз, в том числе тяжело ранен и контужен в 1941 году на Западном фронте. Среди его наград были четыре ордена Ленина, пять орденов Красного Знамени, орден Суворова I степени и два ордена Кутузова I степени. В 1949 году в Белоруссии вышел двухтомник Лаврентия Цанавы «Всенародная партизанская война в Белоруссии против фашистских захватчиков. Зарождение и развитие партизанского движения», который был изъят и уничтожен в 1953 году по решению Главлита БССР.
Начальником ОО НКВД Северо-Западного фронта стал Виктор Михайлович Бочков, 1900 года рождения, выходец из бедной белорусской крестьянской семьи, который с 10 лет работал в Пустынском Свято-Успенском монастыре, основанном в 1380 году на границе со Смоленщиной, проведя там девять лет. В 1919 году Виктор был призван в Красную Армию, воевал в отдельном эскадроне конной разведки особой кавалерийской бригады 15-й армии, сформированной в Смоленске. В составе бригады он попал на Западный фронт, где воевал с белополяками. В ноябре – декабре 1921 года он действует уже в составе отдельного кавалерийского эскадрона 6-й стрелковой дивизии, после чего его направляют на 43-и Полоцкие командные курсы Западного военного округа. Окончив их, он служил в Гомеле, где командовал взводом 3-го кавалерийского дивизиона войск ВЧК. В феврале 1923 года Бочкова направили на охрану государственной границы, и уже в 1924 году он становится начальником заставы 25-го пограничного отряда, расположенного на Румынской границе. В 1925 году, после окончания Высшей пограничной школы ОГПУ СССР, он был назначен начальником заставы 23-го Каменец-Подольского погранотряда, а в 1930 году – начальником кавалерийской манёвренной группы 24-го погранотряда. В 1935–1938 годах Бочков учится в Военной академии имени Фрунзе. В ноябре 1938 года Берия внезапно выдвигает его на должность начальника Главного тюремного управления НКВД СССР, а уже в декабре 1938 года – начальником 4-го (Особого) отдела ГУГБ НКВД СССР. В этой должности главного военного контрразведчика страны Бочков оставался до августа 1940 года, успев принять участие в войне с Японией на Халхин-Голе и в войне с Финляндией.
7 августа 1940 года Указом Президиума Верховного Совета СССР генерал-майор Виктор Михайлович Бочков – не имеющий, вообще говоря, юридического образования – был назначен Прокурором СССР и находился на этом посту до ноября 1943 года. Параллельно 5 июля 1941 года решением Ставки он был назначен членом Военного совета и начальником ОО НКВД Северо-Западного фронта. C 3 января 1944 до 8 июня 1951 года генерал-лейтенант Бочков являлся начальником Управления конвойных войск НКВД (МВД) СССР, участвовал в операциях по депортации карачаевцев, калмыков, чеченцев, ингушей и крымских татар. С 8 июня 1951 года и до 1957 года он остается начальником управления охраны (с 1955 года – отдела конвойной охраны) – заместителем начальника ГУЛАГ МВД СССР, а с 1957 года и до выхода на пенсию в 1959 году – заместителем начальника Главного управления исправительно-трудовых колоний (ГУИТК) МВД СССР – начальником отдела охраны. В 1954 году Бочков допрашивался на основании показаний, полученных в рамках «дела Берии», но подвергнут репрессиям он не был и в 1960-е годы работал в проектных институтах начальником сектора и заместителем начальника отдела. Виктор Михайлович Бочков умер 2 августа 1981 года и похоронен на Новодевичьем кладбище.
Начальником ОО НКВД Юго-Западного фронта был Анатолий Николаевич Михеев – самый молодой из всех начальников Особых отделов фронтов и типичный «новый русский» наркома Берии. Михеев родился в 1911 году в городе Кемь Архангельской губернии в рабочей семье. В 1932 году он окончил Ленинградскую ОКВИШ им. Коминтерна, командовал саперной ротой, служил в 4-й пограничной школе ОГПУ – НКВД в Саратове, а в 1935–1939 годах учился в Военно-инженерной академии имени В.В. Куйбышева в Москве. И здесь в его судьбе произошел крутой поворот. В феврале 1939 года с 4-го курса Михеев был направлен в военную контрразведку и назначен начальником ОО НКВД Орловского военного округа, а с августа 1939 года – начальником ОО НКВД Киевского особого военного округа. За участие в войне с Финляндией он был награжден орденом Красной Звезды. 23 августа 1940 года 29-летний капитан ГБ Михеев сменяет Бочкова, имевшего генеральское звание, в должности начальника 4-го (Особого) отдела ГУГБ НКВД СССР и становится главным военным контрразведчиком страны, а Бочков уходит на должность Прокурора Союза ССР.
3 февраля 1941 года, когда военная контрразведка передается из НКВД в Наркомат обороны, старший майор ГБ Михеев назначается начальником 3-го Управления НКО СССР. Выше уже говорилось, что 17 июля была сделана обратная рокировка и воссозданы Особые отделы НКВД СССР. Но во главе их встал уже не Михеев, а Абакумов. Бывший же начальник военной контрразведки Михеев получил звание комиссара ГБ 3-го ранга (генерал-лейтенант) и был назначен начальником ОО НКВД Юго-Западного фронта.
Войска фронта вели тяжёлые оборонительные бои на Правобережной Украине. Около двух месяцев фронт оборонял Киевский укрепрайон. К 15 сентября в окружение попали 5-я, 21-я, 26-я, 37-я и частично 38-я армии. Выходя из окружения, 20 сентября сводная колонна штабов Юго-Западного фронта и 5-й армии численностью до тысячи человек подошла к хутору Дрюковщина Лохвицкого района Полтавской области, где была атакована превосходящими силами немецкой 3-й танковой дивизии. Остатки колонны во главе с командующим фронтом генерал-полковником Кирпоносом, членами Военного совета Бурмистенко (член Политбюро ЦК КП(б)У, Председатель Верховного Совета УССР) и Рыковым, начальником штаба генерал-майором Тупиковым (с декабря 1940 по 21 июня 1941 года военный атташе СССР в Германии), командующим 5-й армией генерал-майором Потаповым и комиссаром ГБ 3-го ранга Михеевым – отошли в урочище Шумейково и заняли позиции на опушке. Противник атаковал рощу с трёх сторон. В рукопашной схватке участвовали все – от солдата до командующего фронтом. Михеев был ранен в ногу и после гибели Кирпоноса, Тупикова и других военачальников принял командование. В ночь на 21 сентября, когда его группа направлялась к селу Жданы, они напоролись на немцев, и в завязавшейся перестрелке Анатолий Николаевич Михеев был убит.
Ну и наконец начальником ОО НКВД Резервного фронта был Александр Михайлович Белянов, 1903 года рождения, выходец из семьи костромского крестьянина-бедняка. С 1925 года он служил в РККА в Среднеазиатском военном округе, где дослужился до командира батареи. С 1934 по 1939 год учился в Артиллерийской академии РККА имени Ф.Э. Дзержинского. Сразу же после ее окончания резко идет на повышение – 4 февраля 1939 года ему присваивают звание майора ГБ (что соответствовало званию полковника) и назначают начальником ОО НКВД Харьковского военного округа, а 1 июля – заместителем начальника 4-го (Особого) отдела ГУГБ НКВД СССР Виктора Михайловича Бочкова. Когда военная контрразведка 3 февраля 1941 года передается в Наркомат обороны, Белянов остается в НКВД и в генеральском звании старшего майора ГБ 15 февраля 1941 года возглавляет третий отдел НКВД СССР – контрразведку в войсках НКВД. 19 июля 1941 года Белянову присваивают звание комиссара ГБ 3-го ранга и назначают начальником ОО НКВД Резервного фронта, 21 октября – Западного фронта, а 19 февраля 1942 года – снова начальником 6-го отдела (контрразведка в войсках НКВД) УОО НКВД СССР. С 18 июля 1942 года, после Крымской катастрофы, где он был понижен в звании до майора ГБ, Белянов становится заместителем начальника УКР «Смерш» Воронежского и соответственно1-го Украинского фронта, а с 1 июля 1944 по 24 июля 1945 года заместителем начальника 7-го отдела (посольства, иностранные миссии, иностранные подданные) 2-го Управления (контрразведка) НКГБ СССР. В 1945–1947 годах Белянов являлся начальником административного отдела Союзнической контрольной комиссии в Венгрии, с 1948 по 1953 год – начальником Управления кадров войск ПВО. С 1953 года (госпереворота Хрущёва) сведений о генерал-майоре Александре Михайловиче Белянове нет вплоть до его смерти в 1994 году.
Центральный аппарат УОО НКВД, помимо секретариата, оперативного отделения и следственной части, включал (на 1942 год) двенадцать отделов. Например, 1-й отдел обслуживал Генштаб, Разведупр (с 1942 года ГРУ) и военную прокуратуру, 2-й отдел – ВВС и ВДВ, 3-й отдел – бронетанковые войска и артиллерию, и далее по родам войск. 6-й отдел, который возглавлял Белянов, обслуживал войска НКВД. Кроме того, имелись отделы оперативного розыска, учета и шифровальной службы.
Итак, команда «новых русских» военных контрразведчиков во главе с Абакумовым взялась за наведение порядка на фронте и в войсках. Особенно угрожающая ситуация складывалась на Западном фронте, войска которого были практически полностью уничтожены уже в первые дни войны. 28 июня немцы взяли Минск, западнее белорусской столицы в окружение попали 3-я и 10-я армии, а остатки 4-й армии отходили за Березину. К 8 июля было арестовано все командование Западного фронта. Допрос бывшего командующего фронтом Павлова вел Борис Семёнович Павловский, который в конце 1937 года был всего лишь стажером Особого отдела ГУГБ НКВД СССР (Павлов в то время был уже комкором, т. е. генерал-лейтенантом). В 1938 году Павловский получил звание старшего лейтенанта ГБ и обслуживал Военную академию имени Фрунзе. В июне 1941 года его назначают заместителем начальника следственной части 3-го Управления НКО СССР, а после возвращения Особых отделов – заместителем начальника, а затем и начальником следственной части УОО НКВД СССР в звании майора ГБ.
Писатель Иван Фотиевич Стаднюк воевал на Западном фронте с 22 июня 1941 года в звании старшего политрука. В его наградном листе к представлению на орден Красной Звезды сказано: «Будучи в окружении, организовал 36 красноармейцев и действовал с ними как партизанский отряд… Группа уничтожила до сотни фашистов, сожгла 8 автомашин… Товарищ Стаднюк лично вынес из-под огня раненого капитана тов. Киляшкина… Всю группу вывел из окружения и сдал на сборный пункт в городе Могилёве в конце июля 1941 года». Помимо того, что Стаднюк видел трагедию Западного фронта собственными глазами, он дружил с Николаем Владимировичем Губернаторовым, тоже фронтовиком, помощником Андропова. Поэтому роман «Война», написанный Иваном Стаднюком и основанный на подлинных архивных документах, можно считать достоверным историческим свидетельством:
– Не забегайте вперед, Дмитрий Григорьевич. – Старший батальонный комиссар (Павловский
– Что касается учений на Брестском полигоне, то они были отменены вечером накануне войны, – сумрачно, с нарастающей подавленностью ответил Павлов. – А все иные полигонные и лагерные сборы проводились согласно плану боевой подготовки войск округа, который я отменить не имел права.
– Почему?
Поделиться книгой: