Помоги проекту - поделись книгой:
После ужасов Второй мировой войны США воспользовалось инфраструктурой и кадрами Третьего рейха и его союзников для проведения своих разведопераций. Соединенные Штаты развернули агрессивное вмешательство в дела иностранных государств на глобальном уровне. Хотя, разумеется, уже без расовых аспектов и геноцида. И теперь встал вопрос противостояния американским планам и действиям, чтобы не повторить политику «умиротворения». Те, кому выдали мандат на террор в ночь на 30 сентября 1938 г., воспользовались им, чтобы начать Вторую мировую войну, а затем передали его из рук агонизирующего Третьего рейха Соединенным Штатам.
Сентябрь 1945‑го: нацизм уже повержен, а Нюрнбергский трибунал еще не начался, но бывший глава отдела «Иностранные армии Востока» Генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал — майор Рейн- гард Гелен уже стал консультантом офицеров американской политической и военной разведки. Плененный в мае 1945 г., он отдал секретные архивы, свой опыт и таланты американцам, строящим послевоенный мир. Соответствующие переговоры продолжались до лета 1946 г., когда Гелен вернулся в Германию. На родину он возглавил секретное подразделение, учрежденное американцами в городке Оберурзеле близ Франкфурта, а позднее переехал в Пуллах, откуда начал планирование очередного крестового похода против СССР и европейских левых движений. Вскоре к Гелену присоединился (под псевдонимом) его бывший босс генерал Адольф Хойзингер, начальник Оперативного отдела Генштаба сухопутных войск вермахта, чьей экстрадиции за военные преступления добивались Польша и Советский Союз.
С апреля 1956 и до 1968 г. Гелен возглавлял созданную ЦРУ западногерманскую разведслужбу БНД (
Согласно рассекреченным документам ЦРУ, Хойзингер служил начальником группы оценок: «.[Получив звание майора в 1936 г.], с 1937 г. он вошел в состав Оперативно — планового управления Верховного командования сухопутных войск вермахта, которое отвечало за разработку оккупации Австрии, Польши, Франции, Балкан и первого этапа войны против СССР. Хойзингер продолжил доверительные консультации представителей США, которые рассматривали его как члена “Организации Гелена”».
Фотография, сделанная 28 февраля 1964 г. запечатлела улыбающегося Хойзингера рядом с министром обороны США Робертом Макнамарой в Пентагоне. Через неделю Макнамара вместе с главой Комитета начальников штабов и секретарем Совета национальной безопасности (контролирующим подпольные операции ЦРУ) составили план американских операций во Вьетнаме. План, включавший воздушные бомбардировки, программу борьбы с повстанцами и использование регулярных частей вооруженных сил США, был представлен на рассмотрение президенту США Линдону Джонсону. В конечном счете, повторяя военные преступления прошедшей мировой войны, американская авиация сбросила на Вьетнам в сотни раз больше тонн взрывчатки, чем нацисты на Европу. Повторяя опыт гетто и «зоны — вакуум», был развернут террор против мирного населения, которое загонялось в «зоны, свободного огня». На деле же там осуществлялись пытки и убийства («программа Феникс»). Над головами вьетнамцев распылялись ядохимикаты и напалм, от которых погибли около 2 млн человек.
Вьетнам был самым драматичным, но отнюдь не единственным примером операций американской военной разведки в послевоенный период. Бывший официальный представитель Государственного департамента США Уильям Блум в своей легендарной книге «Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны»[19] насчитал более 60 крупных интервенций США в дела суверенных стран в период с 1945 по начало 1990‑х гг., которые сопровождались жестокими военными переворотами, массовыми убийствами и использованием американских вооруженных сил.
Вмешательство американской разведки в европейские дела началось вскоре после возвращения Гелена в Германию: вмешательство ЦРУ в послевоенные выборы в Греции, Италии, Франции сопровождалось перенаправлением средств из «плана Маршалла» под контролем Джорджа Кеннана на дела ЦРУ Ирвинга Брауна. Он нанимал фашистских головорезов для борьбы против профсоюзного движения в Европе.
Большую помощь Гелену в американских операциях против западноевропейских стран оказал освободившийся вскоре из тюрьмы Готтлоб Бергер, бывший начальник Главного управления СС, занимавшийся в том числе вербовкой добровольцев со всей Европы в ряды войск СС. Бергер получил прикрытие как журналист издания
Одновременно в 1948 г. началась еще одна американская инициатива по привлечению бывших нацистов к себе на службу — в Подпольный комитет Западного Союза (Clandestine Committee of the Western Union), который под названием Комитета подпольного планирования (Clandestine Planning Committee) вошел в НАТО с подчинением напрямую Верховному командованию союзных войск в Европе. Позднее эта структура стала называться «Гладио» и стала основным исполнителем терактов по всей Европе, включая убийство итальянского премьер- министра Альдо Моро (см. книгу «Секретные армии НАТО: операция “Гладио” и терроризм в Западной Европе» Даниэля Гансера).
Параллельно с этой, скрытой от посторонних глаз деятельностью, происходило и вполне очевидное и видимое расширение созданного в 1949 г. Североатлантического альянса. 26 ноября 2009 г. журнал «Шпигель» отметил: «До сих пор вне спора остаются слова государственного секретаря США, произнесенные 9 февраля 1990 г. в величественном Екатерининском зале Кремля. Слова Бейкера о том, что “зона ответственности войск НАТО не расширится ни на один дюйм на восток” побудила Советы согласиться со вступлением объединенной Германии в НАТО».
Обещание того, что, если Россия согласится с объединением Германии, то НАТО не расширится, было обычной ложью. Горбачев и Шеварднадзе пытались «умиротворить» Соединенные Штаты, что было явно бессмысленной затеей.
В последние годы агрессивность американской политики значительно возросла. США инициируют двусторонние военные соглашения и перебрасывают значительные военные силы в Восточную Европу, чьи государства откровенно враждебны России, а в ряде стран открыто чествуют бывших участников эсэсовских подразделений. Западноевропейские страны, скептично относящиеся к политике США и их новых восточноевропейских партнеров, вынуждены плестись в хвосте американских инициатив, с которыми они связаны Уставом НАТО.
Подобно тому, как Гитлер заявлял о необходимости вступления немецких войск для защиты немцев в Австрии и Судетской области, генерал Джеймс Мэттис объявил о намерении на неопределенный срок оставить войска в Сирии для защиты курдов и оппозиционных групп, которые он же сам создал и вооружил для государственного переворота. Американцы резко активизировались в Афганистане и странах на южных рубежах России.
Подобно тому, как вскоре после прихода к власти Гитлер быстро перевооружил Германию, американский военный бюджет при Трампе возрос до астрономических пределов, явно больших, чем необходимо для защиты границ, и продолжает возрастать по первому требованию президента. Одновременно Трамп требует того же от западноевропейских участников НАТО, что может привести только к войне. Его заявления сопровождаются угрозами американского посла в Германии об установлении еще более консервативных правительств в Европе. Вместе с этим американцы подталкивают французского президента разрушить Европейский союз и тем самым сократить возможности для малых государств избежать американского диктата в экономике, политике и военном строительстве.
Россия и Китай ежегодно выносят на голосование в ООН проект резолюции против милитаризации космоса, и каждый год США его отклоняет. Более того, совсем недавно администрация Трампа заявила о создании Космического командования, которое должно обеспечить превосходство США над любым живым существом на планете.
Японское вторжение в Маньчжурию, итальянская агрессия в Эфиопию и нацистское вмешательство в дела Испании, Австрии и Чехословакии обозначили путь ко Второй мировой войне. В этой связи всему миру надо бы серьезно задуматься над тем, какие последствия будет иметь постоянно возрастающая американская «исключительность». Поскольку проекты американской военной разведки постоянно расширяются и сосредотачиваются вокруг западных и южных границ России, история снова задает нам вопрос: смогут ли государства (и не только Запада) остановиться в своем «умиротворении» США, пока не стало слишком поздно?
Мюнхенский сговор и политика «умиротворения»
После русской революции 1917 г. иностранные капиталистические державы предпринимали четыре попытки уничтожить Советскую Россию:
1) военные интервенции 1918–1919 гг. США, Великобритании, Франции и одиннадцати других стран;
2) британско — французское участие в поддержке Антона Деникина, Петра Врангеля, Александра Колчака и других лидеров белых сил, которые продолжали военные действия до 1922 г. на Дальнем Востоке, когда Красная армия освободила Владивосток;
3) поддержка Польши в ходе войны с Советской Россией (февраль 1919‑март 1921), укрепленная 21 апреля 1920 г. антисоветским военным союзом Юзефа Пилсудского и украинского фанатика Симона Петлюры, и наконец;
4) преднамеренное стимулирование Гитлера и Муссолини завершить то, что не смогли сделать другие.
Мюнхенский договор 1938 г. едва ли можно считать началом политики «умиротворения» Гитлера. Скорее, это была кульминация действий, которые привели к росту фашизма и его приготовлений к новой войне. Действительно, важные сферы США, Великобритании и Франции дали согласие и участвовали в военно — промышленном восстановлении нацистской Германии в нарушение запретов Версальского мира и публично поддерживали фашистские режимы в Европе.
В январе 1933 г. ключевые лидеры прессы, промышленности и финансов, католическая партия Центра, президент Пауль фон Гинденбург, лютеранские и католические приходы наряду со значительным числом высших военных чинов уже решили «умиротворить» Гитлера, который угрожал развернуть массовый террор на улицах, если его не назначат канцлером. К 18 июня 1935 г., когда англо — германское военно — морское соглашение позволило Гитлеру начать строить боевой флот — также в нарушение Версальского договора, — «умиротворение» стало хорошим тоном в западных столицах. То же самое военно — морское соглашение защитило важные для рейха поставки железной руды из Швеции. Следующей важной вехой в истории «умиротворения» стало 7 марта 1936 г. — оккупация Гитлером рейнской демилитаризованной зоны в нарушение Локарнского договора и требований Лиги Наций.
«Умиротворением» был и нейтралитет, объявленный США, Великобританией и Францией в отношении вмешательства нацистской Германии и фашистской Италии в испанскую Гражданскую войну. Куда более важным, чем частичная оккупация Чехословакии было согласие с аншлюсом. Но, разумеется, самым вызывающим шагом была поддержка гитлеровской агрессии, выраженная в Мюнхенском пакте, который имел катастрофические последствия.
10 марта 1938 г. главный советник премьер — министра Чемберлена сэр Горас Вильсон отправил в Берлин сообщение от своего начальника о том, что Лондон знает о нацистских планах в отношении Австрии и ничего не собирается предпринимать. Не прошло и двух дней, как гитлеровские армии оккупировали Вену. Менее, чем через полгода тот же Вильсон будет участвовать вместе с Чемберленом на переговорах в Мюнхене.
Мюнхенский сговор на самом деле был не более, чем формальностью, ибо он стал следствием тектонического процесса в политике, которые развивались на протяжении всего XIX в. Этот процесс, по сравнению с которым события сентября 1938 г. — не более, чем булавочная головка, состоял из
1) продолжающаяся борьба внутри капиталистического лагеря, порожденная неравномерным развитием и агрессивностью прусского капитализма;
2) решительным желанием финансового капитала, начиная с 1917 г. сокрушить рабочее движение в мире (и в частности, Советский Союз).
Рассмотрим их подробнее. Характерной чертой
Восстановление нацистской военной разведки вокруг гитлеровских генералов Гелена и Хойзингера происходило одновременно с глобальной поддержкой Соединенными Штатами остатков нацистской «оси» и их подельников через Всемирную антикоммунистическую лигу (сейчас известна под названием Всемирная лига за свободу и демократию) и Гладио, а также через «крысиные тропы» в Латинской Америке. США четко осознали, что в послевоенном мире внутрикапиталистические трения уступят место требованию финансового капитала поглотить Советский Союз, рассеять рабочее движение в Восточной Европе и сокрушить антиколониальные, национально — освободительные движения. Лишь один раз и то ненадолго интересы буржуазной Европы серьезно выступили против американской внешней политики — в ходе Суэцкого кризиса 1956 г. Современные президент Эммануэль Макрон и канцлер Ангела Меркель, представляющие современное (относительно ручное) сопротивление капитала наиболее радикальным военным, экономическим и политическим требованиям США, находятся под наиболее свирепой атакой Вашингтона и его союзников.
Мюнхенский сговор 1938 г. стал перекрестием двух этих векторов: несмотря на очевидные противоречия между капиталистами и конфликты между европейскими державами, финансовый капитал имел общий надмирный интерес: сокрушить растущий вызов рабочего движения, вдохновленного Советским Союзом.
Вооруженная интервенция в Советскую Россию более дюжины капиталистических держав и жестокие убийства профсоюзных лидеров, чьими символами стали «рейды Палмера» в США и подавление рабочих манифестаций немецкими Добровольческими корпусами, обозначили ростки классовых противоречий.
На советском плакате Кукрыниксов 1938 г. капиталисты Великобритания и Франция подают на блюде Чехословакию звероподобному Гитлеру. Франция держит флажок с надписью: «На Восток!». На заднем фоне стоит воплощающий США магнат в цилиндре. Он курит сигару, чей дым образует знак доллара, и одобрительно улыбается.
США не участвовали в подписании пресловутого Мюнхенского сговора, но отдельные американские магнаты активно агитировали и участвовали в организации окончательного силового решения в отношении Советского Союза — первого государства, которому удалось сбросить ярмо иностранного финансового капитала и его прислужников. 18 октября 1938 г., спустя всего две недели после подписания Мюнхенского соглашения, знаменитый американский летчик Чарльз Линдберг принял нацистский Орден заслуг германского орла из рук министра люфтваффе Германа Геринга. Эта награда была предназначена исключительно для иностранцев, которые своими действиями доказали свою дружбу Третьему рейху. Среди других кавалеров ордена были генералиссимус Франсиско Франко, глава IBM Томас Уотсон и автомагнат, не менее известный своими антисемитскими взглядами, Генри Форд. 4 сентября 1940 г. ряд представителей политической и деловой элиты создали комитет «Америка превыше всего» для поддержки Гитлера и сохранения Соединенными Штатами нейтралитета в войне. Среди создателей этого движения также был Чарльз Линдберг.
Еще до подписания британским премьер — министром мюнхенского соглашения американцы были проинформированы, что Чемберлен планирует продать Чехословакию Гитлеру, чтобы побудить его двигаться на Восток, против Советского Союза. За день до подписания, 28 сентября 1938 г., президент США Рузвельт отправил на Даунинг — стрит, 10 телеграмму, состоящую всего из одного слова: «Умница»[20]. Глава британского кабинета получил это послание из рук американского посла Джозефа Кеннеди, антисемита и поклонника Чемберлена, который прибыл в столицу в марте 1938 г. и отозванного в октябре 1940 г., в разгар нацистского бомбового террора против Лондона.
Слишком поздно Уинстон Черчилль и его единомышленники спохватились, что Гитлер может повернуть на Запад и создать угрозу для британских колониальных интересов. Черчилль сменил Чемберлена на посту премьер — министра лишь 10 мая 1940 г. — в день, когда Гитлер вторгнется в Бельгию, Люксембург и Нидерланды. Он будет защищать туманный Альбион от Гитлера также стойко, как он отклонял все просьбы об открытии второго фронта в Европе, пока Красная армия не перемолола вермахт в битвах под Сталинградом и Курском. Наконец, всего за пару дней до открытия Потсдамской конференции, 5 июля 1945 г. лейбористы бесцеремонно выкинут Черчилля из резиденции премьер- министра. Он был смещен из — за своей антисоциальной политики и усиливающейся враждебности по отношению к Советскому Союзу, который потерял 28 млн жизней, чтобы разгромить Третий рейх. Можно не сомневаться, что в беседах со своими американскими боссами Гелен не мог не радоваться Фултонской речи Черчилля, 5 марта 1946 г. провозгласившего «железный занавес» и призвавшего к войне против СССР.
Конец XIX — начало ХХ вв. был ознаменовано во — первых, франкогерманскими противоречиями, вызванными франко — прусской войной 1870–1871 гг., а во — вторых, британско — германскими трениями из — за англо — бурской войны, военно — морской программы Альфреда Тирпица, угрожавшей британскому владычеству на морях, и проекта строительства Багдадской железной дороги, угрожавшей монопольному доступу англичан к ближневосточной нефти и торговым путям.
Социал — демократическая партия Германии в конце XIX в. уже заразилась духом одержимой юдофобии и имперского «Дранг нах Остен». Как отметил Владимир Ленин в труде «Империализм как высшая стадия капитализма», рост промышленного капитализма в Германии угрожал колониальному господству старых держав, ибо новые источники сырья и рынки сбыта найти было трудно.
Конфликт с Германией вынудил (и Карл Маркс предсказал это) республиканскую Францию пойти на союз с царской Россией. Лондон объединился с Парижем, чтобы не допустить поражения последнего и немецкого доминирования на континенте. Таким образом возникли Тройственный союз (Германия, Австро — Венгрия и Италия) и Антанта (Великобритания, Франция и Россия), которые погрузили мир в смертельную битву после убийства австрийского престолонаследника 28 июня 1914 г. В итоге, лишь Ленин с небольшой горсткой союзников смог заявить, что война служит только интересам господствующих классов. Остальные же левые движения, связанные со Вторым Интернационалом, пали жертвой истеричной националистической пропаганды и поддержали войну.
История ХХ в. началась под барабанный бой капиталистических войн, главной из которых стала Первая мировая. Она завершилась Версальским миром, поражением Германии и распадом Австро — Венгрии, созданием новых государств, включая Австрию, Чехословакию и Польшу. Несмотря на это, наиболее агрессивные элементы германского капитала и их союзники в среде политиков и военных смогли пережить окончание войны, сохранив свои формы и цели. В то же время пример советского государства воодушевлял рабочий класс в других странах, бросая вызов капиталу в Великобритании, Франции и Америке.
В конце 1920 — начале 1930‑х гг. произошел идеальный шторм: экономический кризис вызвал падение прибылей и рост безработицы у тех, кто совсем недавно пытался задушить молодое советское государство своей непосредственно (через вооруженную интервенцию) и опосредованно (поддерживая оппозицию большевикам и польское вторжение).
Неспособные подавить захватнические устремления германского капитала и обезумевшие от проблем (общего кризиса капитализма и борьбы против своего рабочего класса), западные капиталисты решили «убить двух зайцев одним выстрелом», направив германскую агрессию на Восток.
Участвуя в гитлеровских планах военного завоевания Советского Союза, западные «умиротворители» соглашались на роль коллаборационистов, ведь аппетиты коричневых росли по мере поддержки их на Западе. Пока американское правительство придерживалось политики «нейтралитета», американский бизнес активно помогал и толкал к войне экономику военно — промышленный комплекс и в целом экономику стран «оси».
Для капитала было понятно, что после трех его поражений (в ходе интервенции, гражданской войны и полномасштабной советско — польской войны), лишь куда более мощная и идеологически твердая сила сможет поставить на колени Советский Союз, не говоря уже о внутреннем рабочем движении в Европе.
После Рапалльского соглашения, вернувшего в лоно СССР большинство из отторгнутого от него Брест — Литовским миром, советское руководство получило возможность восстановить экономику. Хотя в немалой степени здесь сыграли и внутренние факторы: завершение войн и эффективность плановой социалистической экономики. Хотя Советскому Союзу более не угрожала опасность иностранного вторжения, было очевидно, что западные государства скатываются к новой волне подавления коммунистических движений. Так в октябре 1922 г. боевики — чернорубашечники Муссолини в жестоких уличных боях добились власти для своего дуче. Еще в 1914 г. Ленин заклеймил Муссолини как ренегата итальянского рабочего движения. Захватить власть (и позднее написать автобиографию, изданную в США в 1928 г.) Муссолини помог Ричард Уошберн Чайлд — американский посол в Италии с мая 1921 по февраль 1924 г. Чайлд побудил банк Морганов начать инвестиции в фашистскую Италию. Еще одним поклонником фашистов был бизнесмен и будущий шеф контрразведывательных операций ЦРУ Джеймс Хесус Энглтон, который открыл в Риме филиал «Нэшнл кэш реджистер».
В некрологе Энглтону, написанном «Юнайтед пресс», можно найти ценное признание, что он был «близким другом премьер — министра Бенито Муссолини». Вдохновленный фашистским «Маршем на Рим», через два года Гитлер совершит свой неудачный «Пивной путч», за который фюрер будет приговорен к тюремному сроку, отбывая который напишет «Майн кампф».
Встревоженный Рапалльским соглашением 1922 г. и перспективой урегулирования советско — германских отношений, Запад начал привечать Германию и даже пригласил ее в Лигу Наций 9 сентября 1926 г. СССР удостоился такой чести лишь 18 сентября 1934 г. И то лишь благодаря левым из правительства Национального фронта, которые пришли к власти, сорвав попытку правых радикалов («Аксьон францез» и др.) устроить государственный переворот при поддержке Муссолини. Франция осознала опасность, которая грозит ей от извечного врага, теперь воплощенного в нацистском фюрере. Несколько недель спустя после «Ночи длинных ножей», в июне 1934 г. в Венеции состоялась встреча двух фашистских вождей, на которой обсуждался убийство австрийского канцлера Энгельберта Дольфуса и аншлюс Альпийской республики Третьим рейхом.
Через несколько недель после того, как СССР был приглашен в Лигу Наций, в Марселе были убиты убежденый сторонник франко — советского сближения министр иностранных дел Франции Луи Барту и король Югославии Александр I Карагеоргиевич. За убийцами, связанными с националистическим хорватским движением усташей, стояли нацистские спецслужбы и Организация украинских националистов. (Франкосоветский договор о взаимопомощи будет подписан 2 мая 1935 г.)
Ко времени Мюнхенского сговора Гитлер:
— включил Саарскую область в Германию 1 марта 1935 г.;
— 7 марта 1936 г. провел ремилитаризацию Рейнской зоны в нарушение Версальского мирного и Локарнского договоров;
— успешно установил дружественный режим в Испании посредством открытого вмешательства в гражданскую войну, начиная с 1936 г.;
— поглотил Австрию в ходе аншлюса 11–12 марта 1938 г.
После Мюнхена
28 марта 1939 г. войска Франко при поддержке нацистов вошли в Мадрид, и СССР лишился единственного антифашистского союзника на континенте. К этому времени Гитлер и главнокомандующий сухопутными войсками Вальтер фон Браухич уже разработали план вторжения в Польшу. Всего полгода назад Польша, как и Румыния отказалась пропустить через свою территорию советские войска для помощи Чехословакии. И Франция, и Великобритания отказались надавить на Варшаву и Бухарест, чтобы получить такое решение, очевидно, чтобы не останавливать гитлеровский «натиск на Восток». Польша, ранее заключившая соглашение с нацистской Германией, осенью 1939 г. снова отказалась принять советскую помощь.
Советский Союз сделал последнюю попытку избежать неотвратимую войну, пригласив английскую и французскую военные делегации для обсуждения трехстороннего договора о взаимопомощи против нацистской угрозы. 15 августа 1939 г. генерал Климент Ворошилов в ходе очередного заседания предложил англичанам и французам один миллион советских солдат, тысячи самолетов и другой военной техники, если те примут решение о коллективном отпоре Гитлеру[21]. Но гости не имели ни воли, ни полномочий для заключения военного соглашения, наивно полагая, что армии третьего рейха смогут покорить Советский Союз. 1 сентября нацисты вторглись в Польшу, начав самую разрушительную войну в истории человечества.
МЮНХЕНСКИЙ КРИЗИС 1938 г.: ВЫЗРЕВАНИЕ И РАЗВЯЗКА (ПО ЧЕХОСЛОВАЦКИМ ДОКУМЕНТАМ И МЕМУАРАМ Э. БЕНЕША). Валентина Марьина
Чехословакия являлась основной пострадавшей стороной Мюнхенского кризиса 1938 г. Это небольшое государство с 15 млн населения, расположенное в центре Европы, стало жертвой агрессии гитлеровской Германии и политики Западных держав, направленной на «умиротворение» агрессора[22]. Чехословацкая республика (ЧСР) возникла в 1918 г. на развалинах Австро — Венгрии, потерпевшей, как и Германия, поражение в Первой мировой войне. Новое государство сложилось как многонациональное. В нем кроме титульных наций — чехов и словаков — компактно проживали немцы (более 3 млн человек), венгры, поляки, украинцы (русины). Большинство немецкого населения концентрировалось в Судетской области на северо — западе Чехии и получило название судетских немцев. Они идентифицировали себя с немцами Германии, которую считали своей исторической родиной. Решение национального вопроса и политика в отношении нацменьшинств всегда являлись слабым местом внутренней жизни Чехословацкой республики и доставляли властям немалые хлопоты.
Когда у кормила правления в Германии оказался Адольф Гитлер, политическая активность судетских немцев возросла. В 1933 г. был создан Судето — немецкий отечественный фронт, который затем был преобразован в Судето — немецкую партию (СНП). Его возглавил бывший учитель физкультуры Конрад Генлейн. Партия установила тайные контакты с Германией, получала оттуда финансовую поддержку, но официально заявляла о лояльности к Чехословацкой республике. Ее власти тоже пока относились к СНП спокойно, полагая, что в демократической ЧСР нет места для укрепления влияния тоталитарной партии. Не был изменен курс Чехословакии и на сотрудничество с Германией, несмотря на то, что в ее верхах усиливались агрессивные настроения[23].
В декабре 1935 г. на пост президента ЧСР был избран Эдвард Бенеш, до того бессменный министр иностранных дел страны, активно участвовавший в деятельности Лиги Наций. Во внешней политике Чехословакия со времени ее создания ориентировалась на Францию. 2 мая 1935 г. был заключен Франко — чехословацкий договор о взаимопомощи на случай агрессии, а вслед за этим 16 мая 1935 г. Бенеш приехал в Москву для подписания по сути аналогичного Советско — чехословацкого договора[24], что вызвало негативную реакцию со стороны гитлеровской Германии.
Аналогичную позицию занимал и Генлейн, неоднократно наведывавшийся в Лондон для убеждения английской общественности в бедственном положении немцев в Чехословакии. Это измышление гитлеровской пропаганды находило в правящих кругах Англии и Франции все больше склонных верить ему, понимание. Обратное суждение на этот счет приводит американский журналист и историк Уильям Ширер. Он считал, что судетские немцы «жили в Чехословакии совсем неплохо — лучше, чем любое другое меньшинство в стране». Проживая в областях, «где сосредотачивалась большая часть промышленности, судетские немцы процветали и, в конце концов, достигли относительной гармонии в отношениях с чехами, продолжая при этом требовать большей автономии и уважения к своему языку и культуре»[25].
Активность партии Генлейна, имевшая античехословацкую направленность, начала раздражать руководство ЧСР. Бенеш в разговоре с советским полпредом Сергеем Александровским 14 октября 1936 г. в решительной форме заявил, что всякая провокация со стороны СНП «будет беспощадно подавлена»[26]. Но президент не мог не учитывать получаемые им по дипломатическим каналам сообщения о том, что все большее число людей в Англии и Франции, в том числе и в верхах, верит гитлеровской пропаганде об ущемлении прав судетских немцев в ЧСР и опасается столкновения Германии с Чехословакией, чреватого войной[27].
В конце 1936 г. состоялось две встречи Бенеша с личными представителями Гитлера. На них обсуждались вопросы, касавшиеся отношений между обеими странами. Эмиссары Гитлера особый интерес проявили к положению судетских немцев. Бенеш, считавший, что этот вопрос является чисто внутренним делом Чехословакии, тем не менее, согласился дать соответствующие разъяснения по нему. Вопрос об отношении к этой группе чехословацкого населения, согласно Бенешу, решается и будет решаться на основе конституции ЧСР, в которой зафиксирован принцип «Gleichberechtigung (равноправие) всех национальностей». Посланцы Гитлера обвинили Прагу в том, что ее национальная политика направлена на чехизацию областей с немецким населением. Бенеш, не отрицая того факта, что за время существования республики «произошла так называемая чехизация» и что этот процесс продолжается, заявил: «Это процесс социологический, политический, экономический, процесс, который невозможно удержать, поскольку он имеет глубокие основания во всем развитии и условиях нашего государства и должен, следовательно, приниматься как таковой», и немцы преувеличивают, когда во всем видят политику[28].
Заканчивался 1936 год. Обстановка в мире все более накалялась. Началось оформление блоков агрессивных государств. 25 октября Германией и Италией было заключено соглашение, получившее наименование «ось Берлин — Рим». Месяц спустя Германия и Япония заключили т. н. Антикоминтерновский пакт, к которому в 1937 г. присоединилась Италия. Эти новые политические объединения, официальной целью которых была борьба против большевизма, коммунизма, в действительности стремились к окончательному слому Версальской системы международных отношений, установленной после Первой мировой войны, и новому переделу мира. В Европе ближайшими подручными Третьего рейха являлись Польша и Венгрия, тоже имевшие свои территориальные претензии к соседям, в том числе и к Чехословакии. Тайно вынашивались планы передела европейских границ. Множились слухи о грядущем разделе ЧСР, причем с подробным указанием на то, кому из соседей отойдет какая ее часть[29]. Пока это были лишь недостоверные слухи, но, как показали последующие события, они оказались пророческими. Но Западный мир, не готовый к войне и не желавший ее, делал вид, что верит в миролюбие Гитлера, стараясь отвести или отдалить от себя неизбежное столкновение с нацистской Германией. Третий рейх, неустанно прокламируя себя как защитника мира, продолжал вооружаться и тайно взял курс на установление своего господства в Европе.
1937 год не принес успокоения. Напряженность в мире нарастала. СНП по указанию Берлина наращивала свою активность, предъявляя Праге все новые и новые претензии. 30 января Гитлер выступил в Рейхстаге с большой речью, значительную часть которой посвятил внешней политике Германии. Среди условий «умиротворения» Европы он назвал «внимание к оправданному чувству национальной гордости» национальных меньшинств. Здесь явно имелась в виду Чехословакия, хотя о ней впрямую не говорилось.
Бенеш в связи с комментированием речи Гитлера дал секретное указание печати: как можно больше сдержанности, чтобы не дать повод к провокациям. Вместе с тем он отреагировал на замечание фюрера о национальных меньшинствах, снова подчеркнув, что это внутреннее дело Чехословакии и что никто не имеет права давить на ее политику в этом вопросе[30]. Прага в это время ни в коем случае не желала осложнения отношений с Берлином и даже надеялась на их улучшение. Германия же втайне вынашивала иные планы. Достаточно точно оценивал развитие германо — чехословацких отношений в это время советский полпред в Германии Яков Суриц. 4 марта 1937 г. он сообщал: «За последнее время особенно часто упоминается Чехословакия. Если еще до недавнего времени существовали сомнения насчет того, в каком направлении разовьется германская агрессивность, то сейчас почти сходятся на том, что первая очередь в наступательном плане Германии крепко уготована за Чехословакией… В газетной кампании, которая ведется против Чехословакии, на первый план явно начинают выпячивать тезис о зараженности Чехословакии коммунизмом. Существуют поэтому законные опасения, что, опираясь на немецкие меньшинства, Германия вызовет внутренний путч в Чехословакии и по испанскому образцу организует защиту этого “центра Европы” от коммунистической угрозы. Этот план представляет то удобство, что не облекает германское вмешательство в форму открытого нападения на Чехословакию»[31]. Хотя Суриц и оговаривался, что считать этот план как уже подготовленный и намеченный к реализации в ближайшее время нельзя, но вскоре оказалось, что события развивались именно в этом направлении.
Гитлеровская пропаганда усилила обработку европейского и мирового общественного мнения, подводя его к мысли, что Чехословакия, опираясь на СССР, становится рассадником коммунизма и всем своим поведением толкает мир к началу войны. Из заявлений ведущих германских политиков и дипломатов явствовало, что ЧСР следует осудить, во — первых, за ее союзнические отношения с СССР, рост влияния большевизма в стране, что влечет за собой угрозу его распространения в Европе, во — вторых, за угнетенное, неравноправное положение немецкого национального меньшинства. На том же делала упор и геббельсовская пропаганда. Следует заметить, что в связи этим, а также активностью партии Генлейна, в том числе и на международной арене, вопрос о «бедственном» положении судетских немцев все больше привлекал внимание мировой общественности, особенно английской, опасавшейся, что его нерешенность может привести к европейской войне. И чем дальше, тем больше английское правительство оказывало давление на Прагу, склоняя ее к уступкам Генлейну во имя примирения Чехословакии с Германией. Посланник ЧСР в Лондоне Ян Масарик, как сообщал в Москву советский посол в Англии Иван Майский, 10 августа 1937 г., подтвердил, что «Форин офис в последние месяцы как в Лондоне, так и через своего посланника в Праге неоднократно давал чехословацкому правительству советы как — нибудь смягчить напряжение, существующее в чехословацко — германских отношениях, в частности, пойти на необходимые уступки судетским немцам»[32].
Бенеш поддавался этому давлению, и его пока не покидала мысль о возможности договориться с Германией, что явствует из его беседы с Александровским в конце апреля[33]. Москва была встревожена возможным сближением Чехословакии с Германией. Эти опасения нашли отражения, в частности, в статье «Известий» от 16 мая 1937 г., посвященной второй годовщине подписания Договора о взаимной помощи между СССР и Чехословакией. В ней, помимо прочего, говорилось: «Чехословакия, имеющая общую границу с фашистской Германией, вряд ли сможет отстоять свою безопасность и независимость, опираясь на свои собственные силы. Только в рамках коллективной безопасности и опираясь на свои соглашения о взаимной помощи с Францией и Советским Союзом, Чехословакия может отстоять свою безопасность»[34]. Несомненно, понимал это и Бенеш. Одновременно с попыткой улучшить отношения с Германией Чехословакия нащупывала возможность укрепить добрососедские отношения с Венгрией и Польшей. Но и здесь положительных результатов достичь не удалось: и та, и другая страна имели территориальные претензии к ЧСР, и вслед за Германией усилили критику положения венгерского и польского меньшинств в Чехословакии.
Во второй половине 1937 г. внешнеполитическая ситуация Чехословакии по — прежнему оставалась сложной. Все свидетельствовало о том, что ЧСР должна стать первой жертвой амбициозных планов Гитлера, нацеленных на полное господство в Европе. Их осуществление он намеревался начать с ее центральной части, и конкретно с Чехословакии. В своих расчетах фюрер исходил из того, что ни Англия, ни Франция, опасаясь начала войны, к которой они не были готовы ни психологически, ни материально, не станут защищать ЧСР. И в этом он, как показали дальнейшие события, оказался прав. 19 ноября высокопоставленный английский чиновник и политик лорд Эдуард Галифакс во время частной поездки в Германию «на охоту» встретился в Оберзальцберге с Гитлером. Беседуя с фюрером, он дал понять, что при условии сохранения целостности Британской империи английские правящие круги готовы предоставить ему свободу рук в Австрии, Чехословакии и Данциге. Условием являлось лишь то, чтобы эти «изменения европейского порядка были произведены путем мирной эволюции». Одновременно Галифакс подчеркнул, что Германия по праву может считаться «бастионом Запада против большевизма»[35].
Усилился англо — французский нажим на Чехословакию в плане необходимости достижения договоренностей с Германией, т. е. уступок ей, прежде всего, что касается, принятия требований партии Генлейна в отношении автономии Судетской области. Особую настойчивость в этом проявляла Англия и ее посланник в Праге Бэзил Ньютон. На горизонте замаячил «призрак Мюнхена», который чем дальше, тем явственнее приобретал все более реальные очертания.
Гитлер готовился к войне. В протоколе его совещания с высшими военными чинами Германии 10 ноября 1937 г. значится: «Вообще — то фюрер полагает весьма вероятным, что Англия, а также предположительно и Франция втихомолку уже списали со счетов Чехию и согласились с тем, что когда — нибудь этот вопрос будет решен Германией. Трудности, переживаемые империей [Великобританией. —
Однако в начале 1938 г. аншлюс Австрии был отделен от захвата Чехословакии и в планах Гитлера оказался на первом месте. При этом фюрер особо не опасался какого — либо серьезного противодействия со стороны западных держав, и особенно Англии, в руководстве которой усилились позиции политиков, готовых идти на соглашения с ним. После аншлюса Австрии, не встретившего особого осуждения со стороны западных держав, Гитлер осмелел. О намерении взять «под свое крыло» 10 млн немцев, проживающих в Австрии и Чехословакии, фюрер во всеуслышание заявил с трибуны Рейхстага еще 20 февраля 1938 г. В марте первый шаг к этому он сделал. На очереди была Чехословакия. Аншлюс стал репетицией к ее ликвидации и важным шагом на пути к европейской войне. Англия и Франция продолжали политику непротивления гитлеровской агрессии в Европе.
Не сработал и механизм Лиги Наций, которая как бы не заметила происшедшее, что подвигло Гитлера к наращиванию усилий по захвату Европы. Аншлюс Австрии менял соотношение сил и геополитическую ситуацию на Европейском континенте в пользу нацистской Германии. Захватив развитую австрийскую промышленность, она усилила свой экономический потенциал. Улучшилось и стратегическое положение Германии, которая теперь охватывала Чехословакию с трех сторон. Настало время, по мнению Гитлера, готовить политический и военный плацдарм для ее ликвидации. Делалось это и явно, и тайно. Открытым предлогом стало настойчивое утверждение немецкой пропаганды о бесправном положении и угнетении немецкого меньшинства в ЧСР, за права которого фюрер намерен был вступиться. Его орудием тут выступала СНП, глава которой Генлейн получил указание Гитлера непрестанно наращивать свои требования к чехословацкому правительству, не идя ни на какие компромиссы. И в осуществлении этого плана Гитлер преуспел.
Отставка 20 февраля 1938 г. с поста министра иностранных дел Великобритании сорокалетнего Энтони Идена укрепила позиции премьера правительства семидесятилетнего Невилла Чемберлена, последовательного сторонника политики «умиротворения» агрессора. Как сообщал чехословацкий посланник в Лондоне Масарик в Прагу 24 февраля: «мы не должны отрицать, что наша ситуация в Англии с отставкой Идена ухудшилась»[38]. С уходом из английского правительства противников «умиротворения» агрессора желание Чемберлена и нового министра иностранных дел Галифакса сговориться с нацистской Германией, развязывая ей руки в Центральной и Восточной Европе, обозначилось весьма четко. Франция, имевшая с Чехословакией Союзный договор, все более склонялась к поддержке внешнеполитического курса Англии из — за боязни остаться один на один с агрессором и малой веры в возможность, несмотря на неоднократные заявления Москвы оказать помощь Чехословакии при условии такой помощи с французской стороны советского вмешательства в конфликт. Немалую роль при этом играли опасения Западных держав в распространении «бацилл большевизма» и укреплении влияния СССР на европейские дела.
Если Англия и Франция с конца 1937 г. закулисно сговаривались с нацистским агрессором за счет ЧСР, то политика Берлина в отношении Праги характеризовалась непрестанным и все более усиливавшимся нажимом на нее. 20 февраля 1938 г., выступая в Рейхстаге, Гитлер заявил об особых правах Германии на охрану немецкого меньшинства, проживавшего в других странах. При этом назывались следующие цифры численности немецкого населения в европейских странах: в Австрии 6,5 млн, в Чехословакии 3,5 млн, в Швейцарии 2,9 млн, в Польше 1,15 млн, во Франции (Эльзас — Лотарингии) 1,5 млн, в Гданьске (Данциге) 350 тыс., в Венгрии 350 тыс., в Южном Тироле 240 тыс., в Румынии 800 тыс., в Югославии 700 тыс., в Бельгии 100 тыс., в Клайпеде (Мемеле) 140 тыс., в России 200 тыс. Всего в европейских странах вне пределов Германии согласно ее статистике проживало 20 млн 69 тыс. немцев[39]. Все они, согласно Гитлеру, должны были раньше или позже воссоединиться с «материнской» нацией Третьего рейха[40]. Министр иностранных дел ЧСР Камиль Крофта в беседе с временным поверенным в делах СССР в ЧСР Михаилом Шапровым подчеркнул, что «положение Чехословакии после аншлюса значительно ухудшилось и что… опасность насильственного разрешения спорных вопросов со стороны Германии, безусловно, возросла»[41].
Включение самостоятельного австрийского государства в состав рейха стало первым агрессивным актом фашистской Германии по насильственному присвоению чужих территорий. Европа была шокирована этим актом, но, немного поволновавшись и повозмущавшись, смирилась с ним. Бенеш в своих мемуарах так характеризовал европейские настроения после аншлюса: «Аншлюс вызвал в Европе несколько чувств. Прежде всего стыда за то, что нечто подобное и в такой форме, без явного сопротивления остальных, стало возможно. Затем начались поиски оправдания: в конце концов, дескать, это было неизбежно, ведь австрийцы это те же немцы, и кто может выступать против их объединения? И, наконец, чувство слабого облегчения: Гитлеру, дескать, в Австрии не будет так легко, и Европа некоторое время будет иметь покой, по крайней мере, определенно на шесть месяцев»[42].
Отношение «чешских немцев» к чехам после речи Гитлера и особенно после аншлюса катастрофически ухудшилось, активизировались генлейновцы. Судето — немецкая партия стала самой популярной и самой влиятельной среди немцев в ЧСР. «Это, — по словам Бенеша, — была массовая истерия. Она охватила все немецкое население в чешских землях»[43]. Президент все еще твердо стоял на позиции: политика в отношении немецкого меньшинства — внутреннее дело Чехословакии[44]. После аншлюса Лондон настойчиво рекомендовал Праге поспешить с выработкой конструктивных предложений, касающихся улучшения положения немецкого меньшинства в ЧСР[45]. Бенеш смягчил свою позицию и в беседе с Бэзилом Ньютоном заявил, что президент и правительство подготавливают проект «достаточно широкой акции, чтобы во всех спорных вопросах, касающихся меньшинств, можно было идти так далеко, как это позволяет единство государства»[46].
12 апреля Крофта сообщил посланникам ЧСР в Лондоне, Париже и Берлине принципы проекта о положении национальных меньшинств, который разрабатывается правительством[47]. 24–26 апреля в Карловых Варах (Карлсбаде) состоялся съезд Судето — немецкой партии. Он заявил, что чешские немцы не признают Чехословакию в ее нынешнем политическом и конституционном виде и больше никогда не будут проводить т. н. политику активизма [сотрудничества с правительством. —
Германская пресса, отталкиваясь от заявлений карлсбадского съезда, возобновила интенсивный огонь по Чехословакии. Дело изображалось как развернутая борьба против пражского правительства всех наций (кроме чехов), населяющих ЧСР. Временный поверенный в делах СССР в Германии Георгий Астахов писал в НКИД СССР 28 апреля: «Создается как бы фон для грядущей “освободительной” роли Гитлера против “чешской тирании”, угнетающей все народы и действующей заодно с Коминтерном». Астахов сообщал также о впечатлениях от своего посещения Судетской области: «Немецкое население… почти целиком распропагандировано и готово встретить Гитлера, как освободителя. Почти все встречные немцы при виде нашей машины, имеющей немецкий опознавательный знак, поднимали руки с гитлеровским салютом, а порой мальчишески вспрыгивали на подножку, крича “Хайль Гитлер!”. после событий в Австрии у населения появилась уверенность, что присоединение Судет может произойти столь же безнаказанно. Легальные возможности демократического режима используются генлейновцами в полной мере. Если положение будет развертываться в таком же направлении, то можно не сомневаться, что Судеты (если не всю Чехию) в недалеком будущем ждет участь Австрии»[49].
Вопрос о нацменьшинствах в Чехословакии все более и более приобретал международное звучание. О необходимости улучшения положения польского и венгерского национальных меньшинств в ЧСР и о территориальных претензиях к ней открыто заговорили в Варшаве и Буда- пеште[50]. Англичане и французы продолжали настаивать на как можно больших уступках генлейновцам. Чехословацкий меморандум Англии и Франции, содержавший перечисление намеченных мероприятий по расширению в рамках существующей конституции прав судетских немцев, кончался категорическим заявлением, что никакой автономии Судет Чехословакия допустить не может. Ньютон, встретившись с Кроф- той, заявил, что Англия в данное время не может вести европейскую войну, и поэтому необходимо сделать максимальные уступки судетским немцам. Это же рекомендовал пражскому правительству и французский посланник Виктор Делакруа[51].
«Сейчас в Праге исключительно сильно чувствуется давление англичан в вопросе о чешско — немецких взаимоотношениях, — сообщал в Москву Александровский 16 мая. — Некоторые из собеседников откровенно говорят, что у них (не исключая и Бенеша) “захватило дух” от демарша английского посланника Бэзила Ньютона. В подавляющем большинстве этот демарш истолковывается как завуалированное требование переустройства Чехословакии на федеративных началах. При этом каждому ясно, что федерация или автономия обозначают решительный шаг в направлении упразднения самостоятельного существования Чехословакии и переход Судетской области в состав германской империи. В качестве сил, стоящих против подобного “решения” судето — немецкого вопроса, называют только Бенеша. и чехословацкую армию». Александровский сообщал, что все политические партии стараются переложить ответственность за принятие решения исключительно на Бенеша: «Растерянность и страх перед ответственностью так велики, что Бенеш постепенно попадает в состояние уж действительно сплендид изолейшн [Блестящая изоляция. —
В середине мая Бенеш был полон решимости оказать военное сопротивление Германии в случае ее нападения на Чехословакию. По словам Александровского, беседовавшего с президентом по его инициативе 18 мая в течение трех часов, тот «в очень твердом тоне заявил, что он и весь чехословацкий народ поставят все на карту и будут драться за каждую пядь земли». Бенеш развил свои мысли и по поводу возможного поражения чехословацкой армии под натиском сил вермахта: «Тогда, — говорил он, — можете быть уверены, что мы все — таки будем драться, пробиваясь на восток, для соединения с Красной Армией»[54]. В дополнительной телеграмме в НКИД от 18 мая Александровский писал о беседе с Бенешем: «Кончил Бенеш просьбой передать советскому правительству, а также лично Сталину, Молотову, Ворошилову, Литвинову, что он ни при каких условиях не отступит от нынешней демократической основы своей республики и будет защищать режим государства и его границы всеми доступными ему средствами»[55].
Вместе с тем Бенеш не желал казаться в глазах Запада ориентирующимся в своей политике твердо на Восток. В беседе с Ньютоном 17 мая, т. е. накануне встречи с Александровским, президент утверждал: «Отношения Чехословакии с Россией всегда были и всегда останутся второстепенным вопросом, зависящим от позиции Франции и Великобритании. Нынешние связи Чехословакии с Россией целиком вытекают из франко — русского договора, и если Западная Европа потеряет интерес к России, то и Чехословакия его тоже потеряет. Чехословакия всегда будет следовать за Западной Европой и будет всегда связана с ней и никогда не будет связана с Восточной Европой. Всякая связь с Россией будет поддерживаться через Западную Европу»[56]. Западник по духу и воспитанию Бенеш, не желая отказываться от поддержки ни Запада, ни Востока, действовал, как опытный дипломат и политик — прагматик.
Между тем напряженность в чехословацко — германских отношениях усиливалась: началась передислокация немецких военных частей на границе с ЧСР; партия Генлейна по указаниям из Берлина прибегла к провокациям; произошли столкновения между нарушителями порядка и правительственными войсками. Выборы в местные органы власти, прошедшие в ЧСР 22 мая, показали, что партия Генлейна получила в немецких районах примерно 88–91 % голосов избирателей[57]. 30 мая Гитлер подписал распоряжение, в котором говорилось: «моим неизменным решением остается ликвидация Чехословакии посредством военной акции в ближайшем будущем»[58].
Оценивая влияние майского кризиса на поведение Франции и Англии в отношении Чехословакии, Бенеш писал в воспоминаниях: «Великобритания начала серьезно опасаться, что из — за Чехословакии она может быть действительно втянута в серьезный европейский военный конфликт»; «французская политика в чехословацком вопросе оказалась в подчинении, как представляется, окончательно, британской политики, толкуя автоматически Чехословацко — французский договор уже, чем до сих пор он толковался, и обусловливая выполнение своих обязательств в отношении Чехословакии предварительным британским согласием». «Для Чехословакии, — по словам Бенеша, — эта новая дипломатия была поистине опасна», в том числе и потому, что «малейшее нежелание Великобритании решительно вмешаться в среднеевропейские проблемы могло стать хорошим предлогом для Франции не выполнить свои союзнические обязательства. Практически это и произошло в действительности осенью того же года во время сентябрьского кризиса и привело к Мюнхену»[59].
Анализ майского кризиса, проведенный впоследствии Бенешем, давал ему основание сделать следующие выводы: «1. Великобритания и Франция пришли после 21 мая к заключению, что если бы кризис повторился в подобной форме, то это привело бы к войне, в которую могли бы быть втянуты обе западные великие державы. Германия действительно могла бы попытаться напасть на Чехословакию, и Прага стала бы весьма решительно обороняться. Тогда их непременной обязанностью было бы, что они в принципе искренне признавали, выступить против прямой германской агрессии. Поэтому этой агрессии следует так или иначе воспрепятствовать в любом случае.
2. Великобритания и Франция окончательно договорились, что Франция не предпримет военных мер без согласия Великобритании в целях выполнения своих обязательств, содержащихся в Чехословацко- французском договоре. С Чехословакией это не было согласовано и не получено ее одобрения относительно сужения договорных обязательств Франции.
3. Не будучи готовы к войне с Германией и не желая ее вести из — за чехословацких немцев, обе державы считали просто необходимым, чтобы чехословацкое правительство приняло требования наших нацистских чехословацких немцев.
4. Сопротивление этой политике с моей стороны и с нашей стороны вообще рассматривалось. как неискренность и неоправданность в нашем поведении. Обе державы в основе принимали большинство подозрений, упреков, лжи и вообще утверждений пропаганды, которую против нас вел Берлин и наши нацисты; в Генлейне длительное время они наивно видели, особенно лондонские деятели, политика, который хочет с нами искренне договориться, а не настоящего гангстера, который, выглядя в их глазах, как умеренный честный человек, непрестанно обсуждал с Гитлером, как соглашению с нами воспрепятствовать.
5. Как мы выяснили позднее, с 21 мая сделали для себя выводы и Гитлер и наши нацисты. Уже 28 мая на совещании со своими политическими и военными сотрудниками он решил, что вопрос о наших немцах в соответствии со своей речью от 20 февраля 1938 г. разрешит в любом случае до осени или до конца 1938 г., невзирая на любые последствия, т. е. и ценой войны. В соответствии с этим он договорился и о действиях с нашими нацистами, в соответствии с этим он давал им инструкции, а они в соответствии с ними в переговорах с нами действовали.
Одной стороной [Германией. —
Пока же, в июне — июле, продолжились переговоры чехословацкого правительства с Генлейном, который выдвигал все новые и новые требования, касающиеся организации жизни немецкого меньшинства в ЧСР. Когда казалось, что компромисс может быть достигнут, генлей- новцы повышали свои требования в расчете на то, что власти откажутся их принять. Всего Судето — немецкой партией было отвергнуто четыре варианта статута о национальных меньшинствах, предложенных правительством.
В мемуарах Бенеш подробно останавливается на требованиях СНП, анализирует ее меморандум от 10 июня. Чехословацкое правительство, идя навстречу немецким требованиям, стремилось реализовать их таким образом, чтобы это не нарушало целостность государства и его демократической основы. Британские верхи проявляли нетерпеливость и недовольство медленным ходом обсуждения и недостаточностью чехословацких уступок[61]. 29 июня Чемберлен, выступая на заседании кабинета министров, согласно сообщению Масарика в МИД ЧСР, «ясно обвинил президента Бенеша и правительство, что они умышленно медлят с переговорами, и потребовал от Галифакса, чтобы он снова обратился в Париж с предложением совместного нажима на нас [Чехословакию. —
Поделиться книгой: