Помоги проекту - поделись книгой:
— Пока все идет хорошо, — сказал он. — Но, пожалуй, это было слишком просто. Вот завтра я посылаю моих двух самых надежных пахарей на паре отборнейших коней вспахать поле за холмом, которое я собираюсь засеять пшеницей. Я дам им мушкеты, а кроме того, пошлю с ними двух вооруженных стражников. Все четверо будут предупреждены, что заплатят головой, если проглядят тебя и не пристрелят, когда ты станешь воровать у них коней. И все же ты должен привести сюда ко мне этих коней завтра к вечеру, еще засветло. А ежели не приведешь или не будешь мертвым лежать на поле, я велю доставить тебя сюда и сам своими руками пристрелю!
Джек проспал эту ночь крепко и сладко, на рассвете побывал у холма, накрыл зайчиху в ее гнездышке, словил ее и принес домой. А те четверо вышли в поле и весь день пахали, не спуская глаз со всего, что делалось вокруг. Когда же солнце коснулось земли, они принялись распрягать коней, чтобы отвести их домой, и тут уж все четверо вволю посмеялись и над трусом Джеком, и над простаком королем.
— Смотрите! Смотрите! — вдруг крикнул один из них.
Через канавы ковыляла хромая зайчиха. Все четверо побросали всё и припустились за ней. Но зайчиха оказалась не такой уж хромой и задала хорошенького стречка. Каждому казалось, что он вот-вот схватит ее. Когда же наконец они ее поймали и вернулись с победой на поле, — вот те раз! — коней как не бывало. И мушкетов тоже!
Король и удивился и пришел в ярость, когда увидел вечером, как Джек входит во двор его замка, неся на плече четыре мушкета и ведя за собой коней.
— Ты лихой негодяй, — молвил он. — Ничего не скажешь! И все же не такой уж ты лихач, чтобы я не смог тебя обойти. Завтра ночью, — продолжал он, — тебе предстоит последнее испытание. И уж оно-то будет последним в твоей жизни! Когда мы с королевой отойдем завтра вечером на покой, у входных дверей нашего замка будут стоять шесть вооруженных слуг, другие шесть у внутреннего входа, и еще шесть расположатся у дверей нашей спальни. У всех будут заряженные мушкеты, которые они не посмеют выпустить из рук от самой вечерней зари до первого петуха. Всем им будет велено стрелять в любого, кто только подойдет. Мало того, и я и моя жена тоже положим возле себя по заряженному мушкету. И вот тебе последняя пустячная задача, чтобы ты смог доказать свое искусство: сумей-ка за ночь, до рассвета, выкрасть из-под нас с кровати простыню!
Вскоре после полуночи короля разбудил какой-то шум за окном. Немного погодя он различил голову человека, пытающегося влезть в комнату. Король прицелился и выстрелил. Негодяй свалился и больше не показывался. Тогда король вскочил — и к окну. Он увидел свою жертву на земле у подножья приставной лестницы и сказал королеве, что сам потихоньку уберет труп, чтобы избежать шума, который чего доброго поднимут следователь и суд. Потом вылез из окна и спустился по лестнице, чтобы похоронить убитого.
Через несколько минут королева видит, как он снова влезает в окно.
— Мне нужна простыня, чтобы завернуть в нее этого негодяя и унести труп, — говорит он шепотом, вытаскивает из-под королевы простыню и исчезает с нею в окне.
Полчаса спустя король возвращается через окно.
— Закопал его?
— Закопал, слава богу. Теперь он больше уж не сможет беспокоить нас, этот плут.
— А почему ты не принес назад нашу прекрасную простыню?
— Какую простыню? О чем ты говоришь?
— Да простыню, за которой ты вернулся через окно, чтобы унести труп.
— Что? Что? — вскричал король. — Помогите! Помогите! Горим! Грабят! Убивают!
Тотчас спальня наполнилась вооруженными людьми. Но было уж поздно. Мошенник Джек, мастер своего дела, успел украсть с постели из-под короля и королевы простыню. А чтобы разбудить короля и заставить его выстрелить, Джек поднял к окну мертвеца с королевского кладбища.
Добродетель вознаграждается.
И Джек был пожизненно назначен хранителем королевского замка.
А своим слушателям сказитель расписывает его, как бессмертного героя.
Колоти жену почем зря — золотая станет.
Было бы просто стыдно, рассказав вам, как я это сделал недавно, о великом Гобе, не вернуться к нему опять, чтобы доказать вам: каким бы мудрым он ни был, все равно он оказался не умнее своей жены. За истинную мудрость и чтут ее память.
Отец Гоба, еще до того как тот прославился своей мудростью, решил с его матушкой, что юноше пришло время жениться. И он отправился вместе с самим Гобом вокруг Ирландии, чтобы найти девушку, которая не уступала бы по уму представителям семьи, в какую должна была потом войти.
Каждой избраннице старик задавал три вопроса, чтобы проверить и оценить ее ум.
Как отличить верхний конец ободранного ивового прутика от нижнего, если сам прутик всего двенадцати дюймов в длину и с обоих концов одинаковой толщины?
Кто сумеет отвести на ярмарку в Бэллинслое целое стадо овец и вернуть обратно и стадо, и его стоимость?
Если я велю вам катить меня на колеснице из Коннахта ко двору верховного короля в Таре, насколько вы приблизитесь к краю пропасти в Круханских горах, но так, чтобы никто из нас не испытывал беспокойства?
Все девушки гордо заявили, что первые два вопроса неразрешимы, и не дали заманить себя в эту ловушку. Что же касается третьего, то каждая старалась превзойти остальных в искусстве управлять колесницей и называла, в скольких дюймах от пропасти она сумеет проехать: кое-кто из них всего в полдюйме или даже в четвертой доле, а одна, — она уже считала себя победительницей, — заявила, что станет насвистывать джигу, когда будет проезжать от пропасти на расстоянии всего в полволоска!
И только одна-единственная девушка, мудрая и остроумная, ответила на все три вопроса. Она-то и стала женой Гоба.
Она распознала концы прутика, бросив его в реку: нижний, более тяжелый конец, лег по течению, а верхний, более легкий, смотрел в обратную сторону.
Она отвела на ярмарку в Бэллинслое стадо овец, продала их руно, — ведь это главная их ценность, — и вернула хозяину и овец и их стоимость.
Ну, а колесницей она управляла умнее всех: объезжала каждую пропасть как можно дальше, сколько позволяла ей ширина дороги.
— Ты будешь достойной женой моему сыну, — молвил старик.
И в самом деле, она оказалась достойной, что сумела доказать не один раз. Вот как она перехитрила самого короля испанского.
Это случилось в то время, когда сей правитель, самый тщеславный из всех правителей на земле, решил воздвигнуть дворец, который бы затмил все другие дворцы на свете. А для этого в Испанию пригласили единственного человека, который сумел бы осуществить его замыслы, — великого Гоб-ан-Шора.
Не доверяя королям и их затеям, жена Гоба не хотела его отпускать. Но Гоб, польщенный и гордый такой честью, не дал себя задержать. Тогда она сказала ему:
— Раз ты все-таки уезжаешь, я тебя очень прошу, запомни: когда ты прибываешь ко двору великого человека, заводи сразу же близкую дружбу с женщинами, живущими там. Не пренебрегай даже судомойкой! И ты будешь частенько получать полезные сведения. Если ты знаешь, о чем думает судомойка, ты узнаешь и то, о чем думает ее господин. Ночью король рассказывает свои секреты королеве. Утром королева рассказывает их своей прислужнице. Та, не теряя времени, передает их поварихе. И вот еще не настала новая ночь, а уже все великие секреты становятся тайной любой женщины в пределах одной мили от замка.
Гоб запомнил наставление жены, и, еще до того как работа его дошла до середины, он уже знал от придворных служанок, что в ту самую минуту, когда он полностью закончит новый дворец, его ждет смерть. Король хотел быть уверен, что Гоб никогда не построит другому королю дворец, который превзошел бы его собственный. Но Гоб помалкивал, пока новое здание — самое величественное, какое ему приходилось когда-либо воздвигать, — не было завершено до последнего камешка.
— Готово? — спросил король.
— Готово, — ответил Гоб.
— Ну как, удалось? — спрашивает король.
— Величайшая удача в моей жизни! — отвечает Гоб. — Только вот малость…
— Что такое? — спрашивает король.
— Подойдите сюда и взгляните, — говорит Гоб, приглашая короля подойти вплотную к стене, у которой стоял сам. — Вы замечаете, что, начиная с середины и дальше вверх, эта стена имеет наклон? Ваш каменщик оказался небрежен.
— Клянусь небом, вы правы! — воскликнул король, и немудрено: попробуйте встать вплотную к любому высокому строению и посмотреть вверх, вам тоже покажется, что оно наклонилось. — И ведь этого не исправить, не разрушив всего здания!
— Исправить я могу, — говорит Гоб. — К счастью, незадолго до приезда сюда, я изобрел инструмент как раз для такого вот случая. Завтра же утром я отправляюсь за ним к себе в Ирландию!
— Только не вы сами! — говорит осторожный король. — Ваша жизнь слишком драгоценна для всего мира и человечества, и я не могу вам позволить рисковать ею в бушующем море в этакую погоду. Я пошлю моего слугу!
— Но инструмент этот очень ценный, и моя жена не доверит его ни одному слуге, — возразил Гоб.
— Тогда я пошлю главного начальника моей личной охраны, — говорит король.
— Все равно она отдаст его только мне, — говорит Гоб.
— Я вас не выпущу, клянусь небом! — воскликнул король.
— Только мне! — И вдруг Гоба осенило. — Мне или сыну самого короля.
— Тогда поедет мой собственный сын и наследник! — молвил король. — Назовите мне этот инструмент, который сын мой — радость моего сердца — должен попросить у вашей жены.
Подумав всего секунду, Гоб ответил:
— Инструмент, который он должен попросить у моей жены, называется Кор-ан-агойд-хэм.
Это название — Кор-ан-агойд-хэм — Гоб только что сам придумал. Если перевести его с гэльского, оно означало «крюк-и-веревка» и годилось не только для названия инструмента, которым можно было выполнить эту работу, но и намекало на темные замыслы короля. Гоб надеялся, что его умная жена поймет, когда услышит его просьбу, что в ней кроется загадка, и разгадает ее.
Когда к жене Гоба вошел не ее муж, а сын испанского короля, у нее сразу зародилось подозрение. А как только она услышала, что муж ее ждет крюк и веревку, у нее и вовсе не осталось сомнений, что он попал в западню.
И она решила отплатить вероломному королю тем же.
— Ну что же, принц, — сказала она, поднимая крышку большого сундука, стоявшего в кухне, — наклонитесь — и на дне этого сундука вы найдете то, за чем прислал вас мой муж.
И когда он перегнулся через край сундука, она взяла его за ноги и столкнула вниз, потом захлопнула крышку и заперла сундук. А в Испанию отправила весточку, что они получат назад в трепетные объятия своего возлюбленного наследного принца в тот самый час, когда вернется домой ее муж.
И конечно: и ее муж и их принц благополучно оказались на своих местах в самом скором времени.
Когда ищешь себе жену, глаза можешь оставить дома, но уши прихвати с собой.
Так случилось, что когда поэт Маклонин, живший в девятом веке, путешествовал по Голвею, он повстречался с пахарем из Дал Каса, что в Клэре. Тот возвращался в свои родные места, получивши в награду за двенадцатимесячный труд в Голвее корову да плащ.
Когда этот бедняк из Дал Каса узнал, что перед ним сам знаменитый Маклонин, он попросил его сложить поэму.
И Маклонин подивил своего слушателя поэмой в честь далкасовцев, за что тут же получил от довольного крестьянина все его двенадцатимесячное вознаграждение.
Но крестьянину воздали сторицей его столь же гордые и патриотичные далкасовцы, — за верность землякам и щедрость к поэту. Когда они узнали о его поступке, они встретили его с почестями и одарили десятью коровами за каждую четвертушку его собственной коровы.
Кто хотел раздробления Ирландии, думал только о себе.
Когда в восьмом веке датчане захватили Дублин, поэт Руманн — ирландский Виргилий — отправился в этот город, чтобы по-своему расплатиться с пришельцами.
Он сочинил о захватчиках поэму и в награду — а от нее отказываться было никому нельзя — потребовал по одному пенни от каждого подлого датчанина и по два пенни от каждого благородного. В городе было полно грабителей-чужеземцев, однако ученики поэта унесли оттуда целые мешки монет.
Причем все монеты были по два пенни.
Руманн забрал свою добычу в лучшую школу Ратэйна, что возле Килбегана. Треть всего отдал школе, другую треть разделил между приезжими учениками, населявшими семь улиц Ратэйна, а последнюю треть оставил себе и своим многочисленным ученикам.
Так рассказывают старинные книги.
Не стоит ломиться в открытую дверь.
В кончике мизинца простого бедняка с Донеголских гор, жившего в давно прошедшие времена, было больше мудрости, нежели сейчас у большинства наших самых известных юристов или философов.
Звали этого бедняка Темный Патрик.
Не солидные фолианты в дорогих переплетах сберегли для потомков его историю и образцы его мудрости. Нет, их сохранили сердца людей.
Лучше всех и с удивительной достоверностью рассказывал истории о Темном Патрике, как я знаю, Фиоргал О’Галлехор. Тот самый Фиоргал О’Галлехор, который всю свою жизнь провел под шум ревущего, рычащего, бурлящего, бегущего, ниспадающего, несущегося, бешеного водопада Хвост Серой Кобылы, что стремглав падает с высоты в тысячу футов в долину Эйни из трех горных озер Лугэй Мора. Вы могли бы услышать от него и замечательную историю о суде Темного Патрика.
Однажды, — а случилось это давным-давно, еще во времена Темного Патрика, — вся Ирландия словно раскололась надвое по случаю самого обыкновенного спора, возникшего в Дублине. Начался он между двумя закадычнейшими друзьями, каких только знал этот славный город, — между почтенным лорд-мэром и почтеннейшим хозяином трактира «Голова».
Бывало, силком не вытащишь лорд-мэра из трактира «Голова» от его друга Неда, — хоть водой их разливай, — ни ночью, ни днем, ни утром. А уж самым заветным временем дня, которого лорд-мэр ни за что бы не пропустил, было время обеда: запахи кухни знаменитого повара «Головы», как он любил говорить почтеннейшему хозяину трактира, были ему милее волшебных ароматов райской кухни.
Но, как это часто бывает, закадычные друзья повздорили, и, чтобы досадить, хозяин трактира потребовал судом от своего новоиспеченного врага плату за запахи от обедов в течение трех лет!
Это было невиданное доселе судебное дело, пожалуй самое щекотливое, какое когда-либо имели удовольствие разбирать верховные судьи Дублина. По этому случаю они разделились на два лагеря. Затем на две буйные партии раскололся и весь Дублин. И вскоре эти безумные волнения охватили всю Ирландию: одна половина населения стояла за хозяина трактира и требовала, чтобы почтенный лорд-мэр выплатил все по чести, другая же половина объявила почтеннейшего хозяина «Головы» просто разбойником с большой дороги, да еще самым опасным среди них. Более того, они угрожали почтенному лорд-мэру, что вздернут его, если он уступит хоть один медный грош этому отъявленному жулику.
В плачевное состояние впала бедная Ирландия, — население так увлеклось решением, кто прав, кто виноват в этом великом споре, что все позабыли и про свое поле, и про скотину, про дом и про жену; все шло к гибели и разорению.
И тогда мудрый бедняк с Донеголских гор, Темный Патрик, до глубины души опечаленный грозящей его стране бедой, бросил свою лопату, начистил башмаки и отправился в Дублин.
Когда Темный Патрик прибыл туда и дублинцы узнали, что какой-то бедный простачок горец собирается рассудить дело, которое оказалось не под силу умнейшим головам страны, это вызвало столько веселья и насмешек, что в них чуть было не потонула вся вражда и не прикончилось это дурацкое дело.
Поделиться книгой: