Невывозимая невеста Хакера

Откуда-то справа  к нам бежали прибывшие на подмогу охранники.

Но было поздно. Слишком поздно  -  Егор оседал. Я попытался обхватить его за плечи, чтобы он сохранил равновесие.

Кажется, крики за стеной смолкли, или я перестал их слышать. Друг смотрел на меня удивлёнными глазами, будто не понимал, что произошло. Он переводил глаза с моего лица не небо, и обратно. Я смахнул  лица слезу. Наконец мы осмелились и взглянули туда, где торчала рукоятка огромного ножа - огромное пятно бардового цвета расползалось по светлой футболке.

- В печень попал, - констатировал Егор.

Я это и сам понял по обилию крови.

- Отпусти его, - услышал за своей спиной охрипший от криков голос охранника. – Я продолжал держать Егора за плечо, не понимая, что обращаются ко мне.

Глава 7

Двое охранников вырвали у меня друга, уложили его на носилки. Егор в последний раз посмотрел мне в глаза и неожиданно проговорил:

- А как же Натка? Получается, я её обманул?

В следующий момент глаза  Егорыча закрылись, а рука  безвольно повисла.

Мои глаза искали Серого, но его и след простыл -  охранники утащили. Наверное, в карцер бросили.

Меня хлопнули по плечу:

- Не повезло твоему братишке. Зато  тебе свезло -  на свободу выйдешь завтра.

Оглянувшись, увидел мужика из соседней камеры. Попытался огрызнуться:

- Он ещё не умер. Организм молодой. Выкарабкается.

- Не гони. Ты же сам не веришь в эту чушь!

Ранение в печень – шансов ноль. Если бы мы были сейчас в Москве, хирурги  с хорошим оборудованием вытащили бы друга с того света. А тюремный доктор – вряд ли. Что  у него есть из медикаментов и инстурментария – бинт, скальпель и капельница?

- Он выживет! – Процедил я. Ещё есть один шанс из ста, что Егорыч справится.

Я медленно побрёл в хату.

Едва за мной с  грохотом закрылась железная  дверь, как до меня стало доходить, что произошло, что-то непоправимое. Безысходность с разбегу пнула в дверь моей души, и ворвалась ко мне без приглашения. Чёрная пелена потихоньку сантиметр за сантиметром поглощала мой мозг, вернее восприятие мною окружающего мира.

Такую же хрень я испытывал, когда суд вынес приговор, меня  этапировали из сизо в Москве  тюрьму под Пензу. Тогда я месяц находился в жёстком прессинге депрессии. Именно Егор вытащил меня из болезненных душевных  переживаний, что жизнь закончена, всё самое хорошее осталось позади.  Я стал зэком, а через четыре года, когда откинусь,  буду для всех финансистом с подмоченной репутацией – то есть изгоем!

Я сел на ледяной пол и уставился на пустую шконку Егора. Время неумолимо двигалось вперёд час за часом. Никто меня не тревожил, не орал, чтобы я сел как положено – на свою кровать. Мне даже не принесли обед. На улице стемнело.

Я обнял колени руками и положил на них голову.  Закрыл глаза -  показалось, что  по-прежнему держу в руках Егора, от него исходит человеческое тепло, дающее мне надежду на будущее.

Дверь с лязгом отворилась, и в комнату быстрым шагом ворвался охранник. Я встрепенулся. Хотел задать вопрос, но мужик в форме  меня опередил.

- Толмацкий, подъём. Сел на шконку.

Затем он повернулся ко мне спиной и начал быстро сгребать все вещи Егорыча в черный мешок.

- Зачем? – Непонимающе вопросил я, сидя на своей кровати.

- Полчаса назад Егор Аксёнов умер в госпитале от кровопотери.

Комната поплыла перед глазами.  Резко закончился воздух. Слеза выкатилась из глаза, и покатилась к подбородку.

- Не надо! – Заорал я, когда охранник содрал первую фотографию Натальи со стены.

- Что значит не надо? – Грубо ответил мужчина. Продолжая срывать фотографии и кидать их в мешок – как никому больше  ненужный хлам. Одна из фотокарточек вылетела из рук мужлана, и полетела на пол.

Стремительно подорвавшись с кровати, я кинулся на пол и, схватив карточку, засунул её себе под майку.

- А-а! Понимаю, - в речах охранника это прозвучало как издёвка, но я не обратил внимание.

Как только охранник покинул камеру, и за ним лязгнула тяжёлая дверь, свет в камере погас.

-   Отбой.

Я лежу, смотрю в тёмный потолок камеры, и понимаю, что завтра откинусь. Еще вчера я представлял себе, чем займусь в первые дни, а сейчас я снова не видел будущего. Ясность ушла вместе с Егором. Возможно, родной город вернёт меня к жизни?

Возможно. Я всегда боготворил Питер! Считал, что Москва город возможностей,  а  Питер – город любви и счастья. Скорее всего, я был не прав.  Я всего лишь не смог  найти в мегаполисе любовь, поэтому остро переживал одиночество. А настоящая  любовь затерялась где-то там, в огнях огромного ночного города.

Ночь быстро прошла в раздумьях. Затеплился рассвет, и первые солнечные  лучи ворвались в камеру.

- Как бы там ни было, я жив, и мне светит Солнце, провожая меня на волю. А Егор останется здесь навсегда. Я смогу лишь забрать  отсюда свои воспоминания о нём.

После короткого завтрака за мной пришли:

- Толмацкий, на волю.

Глава 8

Едва двери тюрьмы закрылись за мной, и ещё за десятком, другим заключённых, выпущенных сегодня на свободу, как я вспомнил, что Натка должна ждать Егорыча у тюрьмы. Она и правда ждала!

Я окинул взглядом пятачок –  радостные встречающие, бывшие арестанты, несколько машин, бесплатный автобус до города. 

Облизав губы, направился к автобусу.

- Кирилл! Кирюша! – Окликнул меня женский голос. Медленно повернул голову и уставился на молодую женщину, выглядывающую из такси.

- Света? – Моему недоумению не было предела.  Шагая к машине, думал об одном – какого хрена она здесь делает? Что-то задумала?

- Садись, - радостно проворковала брюнетка, затаскивая меня на заднее сидение автомобиля. Дверца закрылась, и  Лана  приказала водиле:

- Поехали.

- Стой, не так быстро! – Прервал я.

- В чём дело? – Поинтересовалась бывшая, нервно поглаживая свои колени.

- В чём дело? Издеваешься? Может, ты расскажешь мне,  что ты здесь делаешь? Насколько я помню, ты меня кинула, сразу после того как я спас твоего сына.

Женщина заплакала, затем достала из кармана мобильник и включила видео, сунув его мне под нос.

- Данька тебе записал, - пояснила она.

Малец семи лет отроду, синеглазый как его мать, написал видеообращение адресованное мне:

- Дядя Кирилл, мама рассказала, что Вы меня спасли. И как Робин Гуд ограбили  банкиров. Спасибо Вам. Я Вас очень  люблю. Будьте моим папой.

Как только паренёк закончил говорить, Света резко кинулась мне на шею и начала зацеловывать моё лицо. Затем схватила руки, и начала целовать руки.

- Кирюш, прости. Я – дура, дура! Ради Бога прости! – Когда я рассказала сыну чудесную историю его спасения, он так мне и сказал:

 - Мама, ты дура. А дядя Кирилл – герой!

Я отвернулся и посмотрел на пустырь. Машины уже разъехались. Автобус уехал тоже. На пустыре осталась стоять одна она – наша Натка.  Высокая, худенькая девушка, в джинсах, белой футболке, белых кроссовках, с высоким хвостом, собранным на макушке. Она  прохаживалась по пустырю взад и вперёд, то и дело поглядывая то на часы, то на ворота.

- Как воробушек, - подумал я.

Затем я обернулся к Светке, сжал её руки, и медленно проговорил:

- Если бы я мог вернуть время вспять, я исправил бы другую ситуацию, но не эту. Ради спасения Дани, я бы грабанул  любого! Тебя прощаю, но у меня другие планы на жизнь. Дане передай, я к нему приеду.

Освободившись от назойливой женщины,  покинул машину.

 Визг тормозов. И вот я стою один на пустыре напротив "воробушка". 

День сегодня летний, но ветреный. Выбивает длинные светлые пряди из хвоста Натки и распоряжается ими по своему усмотрению. Я медленно иду к ней. Не понимаю зачем, но иду. Меня к ней тянет, как магнитом.

- Егор? – Девушка замерла, затем кинулась ко мне.

- Да, - ответил я, и открылся для объятий.

Она такая тёплая, нежная  как на фотографии. Обнявшись, мы стоим посреди пустыря. Её руки обвиты вокруг моей шеи, мои - вокруг ей тонкой талии. Где-то слева в груди очень быстро застучало сердце. Я наклонился и поводил носом по светлым волосам Натки – шёлковые, пахнут ромашкой и духами. Затем двумя пальцами приподнял её подбородок, и голубые глаза затмили по красоте само небо.  

Натка сама потянулась губами к моим губам, и я накрыл её мягкие губы своими. Ощутил их вкус – нотки неги, капли кофе, сахара.  Молодая женщина прижалась ко мне всем телом и обвила  мою шею крепче. Мне стало больно и нечем дышать, но я не вырвался.

Едва я отпустил девушку, как она радостно прошествовала  к водительской дверце старенького форда, распахнула её, грациозно села на сидение, и пропела:

- Ну что, Егор Аксёнов, прыгай  на пассажирское сидение. Я отвезу тебя в новую жизнь!

Глава 9

Наталья Завойчинская

Я втопила педаль в пол, и украдкой бросила взгляд на Егора. Почему-то представляла себе его иначе. Наверное, в голове царили стереотипы  о том, как должен выглядеть хакер - айтишник. А этот выглядел как брат по разуму из модельного бизнеса.  Высокий, стройный, с красивым лицом, заинтересованным взглядом. Единственное, что меня поразило, так это то, что Егор не подготовился к встрече – даже не побрился. Под глазами залегли мешки с мелкими морщинками. Будто он не спал всю ночь!

И глаза! Помню, Егор писал, что радужка наших глаз похожа на цвет неба. Но радужка глаз реального Егора напоминала мне зелёные озёра Швейцарии.

Видимо, я слишком долго смотрела пристально на возлюбленного по переписке, поэтому он вскинул свои зелёные на меня. Устало улыбнулся, положил руку мне на колено. Так просто – без какого-либо подтекста.

Я широко улыбнулась, одарив его белозубой улыбкой. Затем осмелилась, оторвала руку от руля, и положила её поверх мужской руки. Кожа на  руке Егора  была немного шершавой, но тёплой и приятной на ощупь. Зеленоглазый никак не среагировал, не попытался взять мою руку в свою. Он лишь тихо сказал:

- Держи руль двумя руками, здесь дорога неровная. Будто после бомбёжки.

Да, я и сама видела, что еду не по московскому автобану. Поэтому тут же последовала совету, а рука Егора так и осталась лежать на моём колене.

- Какие планы? – Спокойно спросил Егор, будто не знал о совместных планах.

Он должен помнить, мы ведь  давно договорились с ним о том, что проведём неделю в кровати в каком-нибудь дорогом отеле, подальше от людских глаз. Будем пить шампанское, есть икру, и любить до изнеможения!

- Ты же знаешь о наших планах, - невозмутимо проговорила я, и вся покраснела до кончиков ушей.

Что это со мной? Вроде взрослая девушка, мне двадцать лет, а покраснела при мыслях  о сексе, как школьница.

Рука Егора сильно сжала моё колено.

- Больно, - воскликнула я, и удивлённо взглянула на парня.

В переписке он казался мне поверхностным, весёлым, думающем только о сексе, компьютерах, деньгах, а сейчас в его глазах поселились мрак и  глубокие размышления.

Резко вжав педаль тормоза в пол, остановила машину, затем повернулась всем корпусом к Егору.

- Давай, будем честны друг с другом. Я тебе совсем не нравлюсь? – Спросила я обиженно. Протянув руку к щеке парня, нежно погладила.

Сильная рука схватила мою руку, сжала. Затем  Егор притянул меня к себе, 

заглянул мне в глаза и  проговорил мягким баритоном:

- Малыш, ты несёшь ерунду! Ты самое прекрасное создание на Земле. Пойми, обстоятельства немного изменились - мне нужно срочно ехать в Питер.

- Всего-то? – Серьёзно спросила его. – Я же твой ангел-хранитель. Заказывай,  исполню любое  желание. Ммм! В Питере шикарные отели! – Я смело улыбнулась. На этот раз удалось не покраснеть.

Я разглядываю  Егора – его лицо  вылеплено прекрасно – высокие скулы, брутальный подбородок, прямой нос, зелёные глаза, обрамлённые тёмными ресницами.  Я глажу его скулы, касаюсь  линии губ. Наши губы находятся на опасном расстоянии друг от друга. В машине резко стало не хватать воздуха.

В следующее мгновение тёплые мужские губы легли на мои. Шёлковая прядь русых волос коснулась моего лба. Дыхание Егора сбилось, как и моё.

Мужские пальцы гладили мои ключицы, а когда поцелуй становился более глубоким, касались груди поверх ткани  футболки. Горячий язык скользил у меня во рту, то давая воздух, то отнимая. Я задрожала всем телом. А тело Егора напряглось как струна перед взрывом. Он  намотал мой хвост  себе на руку и немного его оттягивал, проникая языком всё глубже и глубже. Где-то внизу живота запульсировало желание.

Тихий стон. Затем меня оттолкнули. Голова кружилась.

Взглянув в глаза Егору, я тихо прошептала:

 - Ты же писал, что я – твой малыш! Твоё спасение. Почему оттакиваешь?

- Писал, - нарочито грубо ответил Егор.