И да воздастся вам по делам вашим

Евгений Аллард

И да воздастся вам по делам вашим

— Признавайся, Фицрой! Это ты убил Джонса!

Джеймс Райт, грузный немолодой коп с квадратным оплывшим лицом и мясистым носом, хватил ладонью по столу, заставив меня подскочить на месте.

— Признайся, иначе «техасский коктейль» тебе обеспечен, — зевнув, повторил его более молодой напарник, чернокожий Дэвид Грув.

Они мариновали меня уже битый час. И комната для допросов с её голыми, выкрашенными в болотный цвет стенами без окон вызывала у меня приступ клаустрофобии.

— Я уже сто раз сказал, что не убивал этого ублюдка!

— Вот-вот! Именно, что ублюдка. Сам признаешь, что Джонса ты ненавидел и у тебя был мотив, — удовлетворённо заметил Райт.

— Думаю, мотив убить Джонса был у всех присутствующих на этом проклятом вечере, — возразил я.

— Ага. Но только ты тиснул о Джонсе пару статеек, из-за которых попал под суд за клевету. Не так ли, Фицрой? — с ядовитым сарказмом поинтересовался Грув.

— Детективы, я вам говорю, вы взяли не того. Ищите лучше…

— Куда уж лучше, — перебил меня Райт. — У тебя нет алиби, есть мотив и возможность. Ты первым обнаружил труп.

— Какая возможность, детектив? По-вашему, я пришёл на эту вечеринку с огромными клещами, которыми вырвал сердце у Джонса? Вы видели дырищу в его груди?

— Ты слышал, Дэвид? — Райт повернулся к напарнику: — Фицрой уже признался, чем убил Джонса. Надо искать клещи. Он спрятал их где-то в доме. Вначале придушил. Галстуком. Потом вырвал сердце.

— Идиотизм! Я просто предположил! И я не уверен, что это клещи! Это вообще невесть что! — я старался не впасть в отчаянье, но копы давили и давили на меня. — И если бы его задушили, то столько кровищи не было бы! И на кой черт душить собственным галстуком? Я просто оставил его на перилах.

— Ты смотри, какой он умный, — ухмыльнулся Грув. — А скажи-ка, Фицрой, зачем ты вообще снимал галстук? Тебе было слишком жарко?

Мне осточертел этот разговор. Сложив руки на груди, я откинулся на спинку стула и замолчал.

Никогда бы не подумал, что из-за этого проклятого галстука попаду под подозрение в убийстве, и мне будет угрожать смертная казнь. Когда мой редактор Сэмюэль Мартин предложил мне взять интервью у Альфреда Джонса, который собрался баллотироваться в губернаторы от республиканцев, я подумал, что это идиотская шутка. Я написал цикл статей о махинациях фармацевтической компании, владельцем которой был Джонс. Они продавали просроченную вакцину от гриппа. Люди делали прививку, считая, что это защитит их. Я сумел найти факты о гибели двенадцати детей и нескольких взрослых из-за некачественной вакцины. Но компания тут же подала в суд на наш журнал и, естественно, выиграла дело. Нам присудили огромный штраф. Это не разорило нашего издателя, но сильно подорвало мою репутацию. Кроме того, раньше я был женат на племяннице Джонса, Элизабет, и дядя сделал все, чтобы разрушить брак Лиз с таким голодранцем с левацкими взглядами, как я.

Но Сэм дал понять, если откажусь брать интервью — вылечу из журнала в два счета. Я вынужден был согласиться. И отправился в гости к Джонсу, в его особняк на самой окраине Долины, рядом со скалистой грядой, за которой начинался лес. Это место старожилы за глаза зовут «Логово забытых». Почему будущий губернатор решил устроить встречу с прессой в таком Богом забытом месте, я не понимал.

Погода была омерзительная. По сизому небу ползли тучи, напоминавшие изъеденные молью овечьи шкуры. Проглядывал диск полной луны, смахивающей на засохший, проеденный в нескольких местах крысами сыр. В гараже меня поджидал побитый жизнью «форд». Когда я вырулил на проезжую часть, по крыше противно застучали капли дождя. Даже в солнечной Калифорнии ливень может стать настоящим бедствием.

В задумчивости я чуть не пролетел мимо двухэтажного здания в стиле неоклассицизма из темно-серого кирпича — унылого, с высокими, закрытыми ажурными решётками, узкими окнами. Припарковав машину в пристройке рядом с домом, я направился к украшенному колоннами входу. По краям его, словно часовые, вытянулись зелёные туи.

Я прошёл в фойе, остановился около высокого зеркала в старинной позолоченной оправе. Усмехнулся отражению, поправив мерзкий ядовито-зелёный галстук.

Интерьер особняка с тех пор, как я видел его в последний раз, не изменился. Длинное фойе со стенами, обитыми голубоватым, чуть пожелтевшим от времени шёлком в мелких розах. Слева — дверь в просторную столовую, справа — в библиотеку. В нишах — копии древнегреческих статуй. На стенах в широких рамах картины со сценами охоты, пейзажи.

Тихий гомон переговаривающихся гостей напоминал шелест волн, набегавших на морской берег. Я заприметил три десятка журналистов солидных изданий, парочку известных продюсеров, владельца радиостанции, несколько банкиров. Среди них расхаживал Роберт Андерсон, нынешний муж Лиз. Великолепно сшитый костюм и холёное лицо аристократа. Он превосходил меня, и по внешним параметрам, и социальному статусу со всеми сопутствующими его положению атрибутами: колумбийский университет, гольф, верховая езда, яхты. Один из самых высокооплачиваемых адвокатов штата. Из тех, что берет тысячу баксов за час. Но его услуги стоили того: он был в состоянии убедить присяжных, что прародитель зла лишь невинный младенец.

Взяв с подноса у официанта бокал с шампанским, я отправился на поиски Джонса. Обошёл гостиную, библиотеку, поднялся на второй этаж по мраморной лестнице и наткнулся, наконец, на героя этой скучной вечеринки. Для будущего губернатора он выглядел невыразительно. Вытянутое лицо, длинный тонкий нос, вялый безвольный рот, тусклые глаза уснувшей рыбы.

Поприветствовав Джонса, я добавил официальную фразу, от которой у меня сводило тошнотой челюсти:

— Поздравляю вас с выдвижением вашей кандидатуры на пост губернатора.

— Благодарю вас, мистер Фицрой, — его бескровные губы скривились, когда он резанул взглядом мой потрёпанный темно-синий костюм и не подходящий к нему галстук.

Выполнив неприятные формальности, я вышел на веранду второго этажа. Облокотившись на перила, закурил. Умиротворяющий аромат влажной земли и посвежевшей травы приятно щекотал ноздри. Дождь утих. Небо почти очистилось, и огромная луна оттенка старого золота висела над лесом, освещая высокий утёс. Казалось, на её фоне появится здоровенная мохнатая фигура волка-оборотня, который задерёт вверх острую морду, чтобы огласить окрестности леденящим кровь воем.

— Тебе совсем не идёт этот галстук, — нежный, мелодичный голос заставил подпрыгнуть сердце до самого горла.

Нет никакого смысла лгать самому себе: в глубине души я надеялся, что увижу Лиз. Эта мысль согревала душу, скрашивая омерзение, которое я испытывал, направляясь в дом Джонса.

Она подошла ближе, взглянув мне в глаза. Я сорвал с шеи проклятый галстук и повесил на перила.

— Как ты посмел прийти сюда? — спросила она строго.

— Сэм послал меня взять интервью у будущего губернатора.

— Ты серьёзно? — в её голосе звучала насмешка. — Не нашёл никого другого? После того, как ты…

— Лиз, пожалуйста, не начинай, — я сложил руки на груди, инстинктивно пытаясь защититься не от её театральной злости, а магических сил очарования. — Я не мог отказаться, а иначе Сэм бы меня выгнал бы…

— И тогда ни одно издание не взяло бы тебя на работу, — продолжила она.

Голос её звучал ядовито, но взгляд абсолютно не соответствовал жестоким словам. Она даже не сделала попытки высвободиться, когда, сжав в объятьях, я впился в её губы. Она сама прижалась ко мне щекой, обвив за талию.

Кровь бушующими волнами забилась в висках. Лиз мягко отстранила меня. Пристально взглянув в глаза, проговорила еле слышно:

— Та спальня, которая в самом конце коридора. Ты знаешь. Я буду там ждать. И, выскользнув из моих объятий, растворилась в проёме двери.

Выскочив в сильнейшем нетерпении с веранды, я уже решил броситься следом за Лиз, но машинально отпрянул за угол, услышав звук шагов. Кто-то поднимался по лестнице. Мимо проследовал Джонс, беседуя с высоким мужчиной, который шёл чуть сзади, опираясь на толстую бамбуковую палку. В полутьме не смог разглядеть его лица, но он показался знакомым. Как только они зашли на веранду и прикрыли за собой дверь, я чуть ускорил шаг и добрался до спальни, еле сдерживая пробегающую по телу дрожь.

Лунное сияние обрисовывало мерцающим пунктиром завораживающий безупречностью силуэт Лиз. Она не оглянулась на звук моих шагов. Я оказался рядом и сжал её в объятьях, целуя в шею с крошечной родинкой.

Дикий вопль резанул слух, заставил в оцепенении замереть, и нарисовал в воображении инквизитора, подвергающего несчастную жертву адским пыткам. Нет, звук не походил ни на что: ни на крик животного, ни на визг корчившегося в муках человека. Внушая невыразимый, парализующий ужас именно непохожестью ни на один из звуков, который можно было представить.

— Что это такое? — вырвалось у меня.

Широко распахнутые глаза Лиз, в которых бился тот же вопрос, свидетельствовали, что я все ещё нахожусь в реальном мире, хотя звук скорее походил на нечто, пришедшее из другого измерения.

— Не выходи никуда, — предупредил я, сжав руку Лиз, поднёс к губам, и нежно поцеловал.

Выглянул в коридор, я осмотрелся и бросился туда, откуда слышался крик. Выскочив на веранду, едва не рухнул вниз, поскользнувшись на чем-то влажном. В быстро увеличивающейся, блестевшей под лунным светом, луже распластался на спине Джонс с настолько выпученными глазами, что, казалось, они вывалятся из глазниц. Лицо, прежде такое бесстрастное, лишённое намёков на эмоции, искажала гримаса непередаваемого ужаса. В груди зияла огромная рана с рваными краями, словно мощный зверь вырвал клыками сердце. Или взорвалась тротиловая шашка, оставив огромную воронку.

Внимательно осмотрев тело, я заметил полоску ткани на шее Джонса. Мой собственный галстук, который я неосмотрительно оставил висящим на перилах!

Из-за этого галстука меня и арестовали буквально через пару дней после убийства, когда я сидел в гостиной и сочинял заметку о кровавом происшествии, свидетелем которого стал. Я с огромным удовольствием описывал труп Джонса в самых ярких красках, когда в дверь позвонили и на пороге возникли детективы Джеймс Райт и Дэвид Грув.

* * *

Шум распахнутой двери оторвал меня от мрачных раздумий. На пороге комнаты допросов появилась немолодая дама в сопровождении худощавого мужчины в таком безупречно сидевшем костюме, что я мгновенно понял, это высокооплачиваемый адвокат, из тех, что берут восемьсот баксов за час. Хотя при моей бедности, я не мог нанять даже самого дешёвого, и мне полагался защитник от государства.

— Прекращаем разговоры, детективы, — проговорила дама сухо. — Патрик Линдси, адвокат мистера Фицроя.

— Он не просил адвоката, — недовольный тем, что представление было прервано на самом интересном месте, проворчал Райт.

— А сейчас уже просит. Не так ли, мистер Фицрой? Я увожу моего клиента. Встретимся в суде, — объяснил Линдси.

Когда мы вышли в коридор, я с облегчением вздохнул, а Линдси деловито объяснил, что его направила миссис Андерсон. Откуда Лиз узнала о моем аресте, я расспрашивать не стал. Но через несколько дней я покинул камеру в тюрьме предварительного заключения и был свободен. Относительно, конечно. Линдси добился, что меня освободили под залог, который внёс мой редактор Сэмюэль Мартин. Он тоже предлагал прислать адвоката. Моя статья в журнале о таинственном убийстве кандидата в губернаторы должна была поднять тираж, и Сэм жаждал, чтобы я написал её, а не прохлаждался в тюрьме.

Когда Лиз предложила встретиться, я с радостью согласился. Во-первых, хотел отблагодарить за то, что она нашла мне адвоката. Во-вторых, просто соскучился.

Она сама назначила свидание в ресторане «The Sky Room» на юге Локуст авеню. Оформленный в элегантном стиле ар-деко, он навевал приятные воспоминания — здесь мы праздновали нашу свадьбу. Мы сидели за столиком у самого окна, откуда открывалась дивная панорама на яркую россыпь огней голливудских холмов и даль Тихого океана, которая смыкалась с ультрамариновой высью неба. Лампы на стенах, тоже оформленные в стиле ар-деко, окрашивали сумрак небольшого зала в цвет старого золота. В фонарике, матовом цилиндре на столике, горела маленькая белая сфера, напоминающая луну. А рядом сидела женщина, которую я обожал.

— Я хочу попросить тебя пожить в особняке дяди, — сказала Лиз. — Вместе со мной. Ты понимаешь, после того, как там это произошло…

— А как же Роберт? — удивился я.

— Он сейчас в Палмдейле. Вытаскивает очередного кровавого маньяка из тюрьмы, — объяснила она спокойно, в уголках глаз сверкнула гадливость. Вернётся через пару недель.

— Мне кажется, ты его недолюбливаешь, — не удержался я от сарказма.

— Я его ненавижу, — спокойно ответила она. — Жадный, подлый тип. Ему нужны только мои деньги.

— Ты поняла это только что? Зачем выходила замуж за него? — усмехнулся я.

— Крис, мужчины так легко ко всему относятся. А я после развода пребывала в такой депрессии… Тебе трудно это представить. Думаю, ты быстро нашёл утешение в объятьях какой-нибудь проститутки. А я так не могла. Роберт казался надёжной опорой в жизни. Потом только я поняла, что этот ублюдок представляет собой в реальности.

Никто, кроме меня и моего друга Хэнка, в чьём доме я теперь жил, не знал, что в тот день, когда мы с Лиз поставили подписи на документе о разводе, я пришёл домой, выпил бутылку виски, включил газ у плиты и засунул голову в духовку. Хэнк неожиданно рано вернулся и спас меня.

— И почему именно проститутки? — поинтересовался я с усмешкой.

— Дядя показал мне досье ФБР на тебя. Там было написано, что ты пользуешься их услугами.

Эта была главная причина, почему я ненавидел Джонса. Он презирал меня за бедность, левацкие взгляды и сделал всё, чтобы разрушить наш брак с Лиз.

— Скажи, Лиз, почему это место. Ну, где находится дом твоего дяди, называется так странно: «Логово забытых»? — я решил перевести разговор на другую тему.

— Это название общества…

— Масонская ложа? — перебил я её с иронией.

— Крис, не будь так банален. Кроме масонов существовало и существует масса разных обществ. Дядя был главой отделения, а Роберт казначеем или как это называется… Ну что, ты поживёшь у нас?

Я нежно взял её за руку и поцеловал. Лиз прекрасно понимала, что отказаться я не мог.

Когда мы вышли из ресторана, уже совсем стемнело. Редко стоящие фонари плохо рассеивали тьму. И высокий человек, в закрывавших пол-лица солнцезащитных очках, который шёл навстречу, легко опираясь на трость, вызвал у меня подозрение. И не напрасно. Стоило нам поравняться, он сделал выпад в грудь Лиз. Но я успел схватиться за трость, потянул к себе и выдернул из рук мерзавца. Пронзила нестерпимо резкая боль, словно я коснулся раскалённого железа.

Воздух огласил кошмарный крик. Штормовой порыв ветра ударил в меня, швырнув бесцеремонно на землю. С поверхности взвилось и закрутилось торнадо, из которого шагнуло три высоких фигуры в чёрных балахонах. Остроконечные капюшоны прикрывали лица. Неведомая сила подняла меня, буквально распяв в воздухе. Одна из фигур придвинулась ближе, из-под балахона возникла рука, без прикосновения разорвала рубашку на моей груди, и словно длинные раскалённые спицы вонзились в сердце. Я вскрикнул от боли, из глаз брызнули слезы. Передо мной витало в воздухе бледное, удлинённое лицо с огромными, горящими адовым пламенем глазами.

И тут же все закончилось. Фигуры отпустили меня и растворились в воздухе. Я упал на землю, распластавшись безвольно на спине.

— Дорогой! Ты в порядке? — Лиз склонилась надо мной, обвив за плечи.

Я присел, встряхнув головой. В жизни повидал многое, но подобной чертовщины никогда. В висках барабанила кровь, трясло, как под электроразрядами.

Лиз, всхлипывая, помогла мне встать. Вздохнув с облегчением, я приобнял её, и мы направились к машине. Когда открыл дверцу, под ноги выкатилась палка. Я поднял её, повертел в руках. На деревянной поверхности заметил резной орнамент, похожий на клинопись.

— Что за черт?! — я машинально провёл рукой, и наконечник трости ярко зарделся.

— Дорогой, поедем скорее домой. Я отвезу тебя, — взяв из рук странный предмет, мягко проговорила Лиз. — Тебя должен посмотреть врач. Ты плохо себя чувствуешь. Правда?

Удивительно, не услышал в её голосе испуга, страха от встречи со странными существами. Только сильнейшее беспокойство за меня.

* * *

— Смотри, Лиз! Я нашёл! — воскликнул я радостно, спускаясь по скрипучей лестнице с верхнего яруса.

Одну из самых больших комнат в особняке Джонс отвёл под библиотеку. Кроме камина, мягкого дивана и столика, здесь были только высоченные стеллажи из резного красного дерева, сплошь заставленные огромным количеством книг. Тысячи и тысячи томов в кожаных переплётах с золотым тиснением, с рассыпавшимися от старости жёлто-коричневыми страницами.

Присев рядом с ней на диване, я выложил на столике раскрытый фолиант.

— Видишь? Это жезл, который вызывает трёх демонов. Они вырывают у человека сердце, — торжествующе объяснил я, ткнув в рисунок.

— Да, вижу, дорогой.

— На наконечнике вырезана печать, которой обладатель жезла ставит клеймо на жертве, — я машинально взглянул на забинтованную ладонь. — Потом являются демоны и вырывают сердце. Странно все-таки, — задумчиво произнёс я. — Почему они меня не убили?

Она ничего не ответила, лишь мягко взъерошила мне волосы.

— Наверно, потому что рядом со мной была самая прекрасная женщина на земле.

— Нет, милый, не поэтому, — вдруг очень серьёзно произнесла Лиз. — Это не демоны. Ангелы смерти. Они не убивают тех, у кого чистая душа. Только мерзавцев.

— Откуда ты знаешь? — нахмурился я.

— Мне рассказывал дядя. Этот жезл принадлежал обществу, но потом был украден. Дядя очень боялся, что кто-то воспользуется им.

Я подошёл к высокому окну, закурил. В лазурно-чёрных атласных складках неба висел посеребрённый диск луны.

— Что тебя так мучает, милый? — поинтересовалась Лиз.

Оказавшись рядом, она обняла меня сзади, прижавшись к моей спине.

— Получается, ты все знала, — глухо сказал я. — Ты знала, что твоего дядю убили с помощью этого жезла.

— И что, Крис? Я не могла рассказать об этом полиции. Мне бы никто не поверил.