Семь дней

Я понял, что мы приплыли. Грузин, похоже права за сало купил и теперь горько жалел об этом. За побледневшим пилотом-стажером побледнела и стюардесса. Она быстро побежала в зал и минуту спустя я услышал объявление: «Уважаемые пассажиры, пилоту стало плохо, нет ли среди вас пилотов.» Судя по крикам и воплям в салоне — не было.

Музыка в аннотации на заглавной странице (3) — https://www.youtube.com/watch?v=ce5SdArOBYs (4) — https://www.youtube.com/watch?v=dn2ZNIZR5eA (5) — https://www.youtube.com/watch?v=zC23Envj2oI (6) — https://www.youtube.com/watch?v=WPbe9hqFpvw

=== Глава 6. Кира — герой?! ===

Воспользовавшись паникой, я закрылся в кабине пилотов и занял кресло командира экипажа.

— Что ты делаешь? — удивленно спросил грузин, наблюдая, как незнакомая девушка принялась лихо клацать тумблерами и листать информацию на экране компьютера. — Ознакамливаюсь, — кинул я ему через плечо и повернувшись, спросил, — где тут отключается автопилот? — Зачем тебе это? — ошарашено спросил парень. — Ты где предпочитаешь совершить аварийную посадку — в пустыне или посредине многомиллионного города? — Я не собираюсь оставаться в самолете, — буркнул стажер, застегивая ремни ранца парашюта. — Э не-е-ет, дорогой. Один ты самолет не покинешь — уж можешь мне поверить. — Я не пилот, я случайно тут оказался, мне просто надо было попасть в Доху по дешевке, — взмолился парень и кинулся к двери.

Я разозлился не на шутку. Мало того, что эта сволочь оказалась самозванцем, занимающим место второго пилота, так еще он собирался в одиночку слинять, лишив остальных даже шанса спастись. Чтобы покинуть самолет, нужно было открыть дверь в салоне. Это бы разгерметизировало салон. Мы летим на высоте, где кислорода недостаточно для дыхания, короче я ему вмазал. Сначала в ухо, потом в переносицу, да так, что у него брызгнуло из обеих ноздрей. Развивая успех неожиданного нападения, я всадил повернувшемуся парню коленом в пах. Пораженный точным ударом, он сполз вдоль двери, схватившись руками остатки своего детородного комплекта. Выдернув за кольцо из ранца мини-парашют, я открыл дверь и быстро пинками выгнал «стажера» из кабины, чем вызвал шок на лице сидевшей у тела первого пилота, стюардессы.

Как только я закрылся внутри, в дверь стали ломиться с криками. «Если мне не удастся посадить лайнер, СМИ объявит Киру террористом» — подумал я и впрыгнул в кресло пилота. Эта семидневка выходила необычайно яркой, даже, несмотря на скромные возможности владелицы тела. На то, чтобы принять решение, где садиться, у меня было еще двадцать минут. Сейчас мы летели над персидским заливом, но идею приземлиться на воду я сразу откинул. Даже если посадка в воду предотвратит возгорание топлива, взрыв и смерть в огне, утонуть вместе с пассажирами на дне залива было не менее печально.

Я решил попробовать сесть на безлюдную трассу, где-нибудь недалеко от Дохи. Я сомневался, что смогу удачно посадить самолет на короткую посадочную полосу аэропорта густонаселенной столицы Катара. Одновременно я не хотел потерять возможность совершить пересадку на самолет, которую мы должны были осуществить через два часа после приземления. Если все пройдет достаточно гладко, в чем я, впрочем, сильно сомневался, мы сегодня еще успеем попасть на родину Нео.

Я обыскал карманы сидений и ниши на потолке кабины в поисках инструкции по назначению панелей управления. Кабина Боинга-787 сильно отличалась от предыдущей модели, хотя часть элементов так и осталась на своих местах. Я точно знал, как выпустить шасси и закрылки. Как только мы подлетели к полуострову я попытался связаться с диспетчером и начал снижение. Я не знал, какой номер и позывной у самолета. Рисковать потерей места пилота, открыв дверь стюардессе, я не стал. Не взирая на работающий кондиционер, и двадцать два градуса в кабине, моя спина взмокла, а по тряске тела, я ощущал состояние девушки внутри. Оставив попытки предупредить диспетчера о критической ситуации, я сконцентрировался на посадке. Нужно было снизиться до полукилометровой высоты, найти прямой участок трассы, снизиться по глиссаде до посадочной высоты и выпустив шасси спланировать к поверхности, выдерживая горизонтальное положение. В теории все просто. И с вероятностью пятьдесят процентов мой прошлый подопечный выполнял эту операцию сотни раз. Но меня не устраивали только пятьдесят процентов. Я надеялся, что удача улыбнется новичку, и каким-то чудом, я не отправлю самолет в штопор.

Счет шел на минуты. Судя по показаниям приборов и кривых на мониторе, я достиг отметки в четыреста метров, нужно было срочно выравниваться к полоске шоссе внизу и снижать скорость. Мои самые смелые догадки оправдались. За окном кабины стояло жаркое катарское лето с сорока двумя градусами в тени. В такую погоду жители Катара сидели по норам, и на трассе я заметил всего пару машин.

Выровняв самолет по отношению к выбранной посадочной полосе, я начал снижаться до посадочной высоты и постепенно сбрасывать скорость. Достигнув точки невозвращения, я лихорадочно вцепился в штурвал и выпустил шасси. На высоте тридцати метров, скорость все еще была слишком высота, я стал осторожно выпускать закрылки. В ответ на мои действия, Самолет стал крениться вперед. Спрятав закрылки я смог восстановить и продолжить горизонтально движение и наконец плюхнулся на трассу.

Оторвав голову от мониторов и датчиков, я увидел перед носом самолета, быстро несущегося по идеально ровной трассе, пронзающую пиками небосребов столицу Катара. Выпустив закрылки я немного снизил скорость движения самолета. Вдруг, какое-то из колес шасси лопнуло, не выдержав нагрузки, и самолет легонько тряхнуло, но не увело в сторону. Самолет не торопился останавливаться, а впереди в зоне видимости появилась первая машина. Водитель грузового автомобиля ехал навстречу, не сбавляя скорость. «Идиот», — мысленно выругался я, — «Почему он не разворачивается? Мог бы съехать с дороги или хотя бы стать на бровку. Неужели он не видит меня?»

Спустя десять секунд, водитель понял, что ему навстречу несется крылатое препятствие и решил развернуться. И, конечно же, что-то пошло не так, и он застрял, перегородив своим кузовом дорогу. «Сука, я тут самолет без опыта посадил, а эта тварь, не смог на двух полосной дороге развернутся» — я был просто в бешенстве. Столкновение было неизбежно. Когда до машины оставалось меньше ста метров, я пулей выскочил из кабины и закричал в открывшуюся дверь на арабском, а потом на английском «Всем пристегнуться!»

От столкновения меня швырнуло назад, и я с ускорением врезался затылком в лобовое стекло кабины. В глазах потемнело. Потерявшее сознание тело, лишило меня возможности управления, и дальше я наблюдал происходящее из переносицы Киры. Самолет сильно накренился назад, видимо, переднее шасси сломалось от столкновения, и он лег на нос. Благо столкновение не вызвало пожара, но температура в салоне начала подниматься. Целую вечность ехали спасатели и скорая. Хотя я не мог знать наверняка, но похоже, кроме Киры никто не пострадал.

Потом были вялые попытки выровнять корпус самолета, к открытой стюардессой двери, приставили пожарную лестницу, по которой меня и вытащили из самолета. Из-за единственного встретившегося на дороге мудака, я опоздал на второй рейс и попал в больницу. Мне казалось, что я просто стукнулся головой, но лобовитые доктора нейрологического центра, наложили шину на шею моей подопечной. Я периодически пытался брать под контроль ее тело, но эти попытки были тщетными. «Ну, что же, проведу остаток цикла в палате. Все равно лучше, чем среди ошметков тела, в морге». Киру подключили к аппарату искусственного дыхания. «Неужели кома?» — гадал я. Может, не стоило выскакивать из кресла пилота, но я не мог не предупредить людей, такая натура. К Кире приходили представители полиции, люди в черном, представители СМИ, но понять в каком свете ее выставляли, из палат было невозможно. Спустя два дня стали приходить люди с цветами. В палате их оставлять не разрешали, но под дверью снаружи, появилась целая гора цветов. «Значит, раз несут цветы, ее посчитали героем», — предположил я, скучая. Оставался всего один день, а ситуация с Кирой не менялась. Она лежала в постели, мочилась в подгузники и не давала собой управлять.

Кома, состояние подобное смерти, для такого, как я. Мне еще раз вспомнился Тошики. Этот овощ провалялся в кровати почти без сознания шесть дней из семи. Окажись он все семь дней в таком состоянии, я бы остался в нем навсегда. Но что можно исправить в жизни человека, если он ничего не делает? Правильно, ничего, поэтому я ни разу и не попадал в такую ситуацию. Лежать рядом с неподвижным телом было скучно, и я решил поговорить с Нео. Она вела себя настолько тихо, что я даже забыл о ней на время. Перестал думать о том, как буду ее искать в Кении и все свои мысли направил на то, как помочь Кире. Я обратился к ней на суахили сотню раз, но Нео не отвечала. «Не слышит? Исчезла?» — ломал голову я. Если она и так должна была покинуть Киру вскоре, зачем я устроил весь этот балаган?

Меня грела лишь мысль, что первый блин комом и на втором заходе я обязательно выясню, стоило ли вообще так напрягаться из-за второй личности в Кире. Я тщетно прождал ее прихода в себя до позднего вечера, и уже смирившись с мыслью, что на этом приключения первой семидневки закончатся, принялся планировать новый цикл, как вдруг она пришла в себя.

Кира дернулась и привстала на кровати, трогая руками высокий ошейник. В палате было темно, она освещалась только светом негаснущих небоскребов. «Фуф» — подумал я, — «Обошлось. Если свободно сидит, и крутиться в постели, значит нет перелома позвоночника, а если еще и пойдет — вообще сказка!»

Хотя по сути, это было и не важно. Цикл я все равно запорол, так, что завтра мы начнем сначала в ссаной кровати в бомжатнике, но почему-то мне было радостно от того, что вверенная мне девушка не умерла и не осталась инвалидом, во время моей помощи. Мне захотел впрыгнуть в нее и объяснить, что да как, но вдруг в палату набежала целая делегация в белых халатах. Видимо, сработал какой-то датчик, сигнализирующий об изменении сердечного ритма, и медсестры, вместе с дежурным врачом, решили поприветствовать вышедшего из состояния комы пациента.

Я решил послушать, о чем деловито переговариваются корифеи от медицины и после того, как у Киры спросили, помнит ли она — кто она и как сюда попала, был неприятно удивлен. Кира помнила, кто она, но как сюда попала, и что вообще произошло — нет. «Амнезия» — с досадой подумал я. Если бы поторопился и впрыгнул в нее, до того как услышал диагноз, она бы перепугалась до седых волос. Оставалось еще половина часа до полуночи, и я терпеливо ждал нового цикла. Беспокоить Киру сейчас — не имело никакого смысла. Тем временем делегация поздравила мою подопечную, ей жали руки и говорили, что она герой. Медперсонал даже не стал выносить гору цветов, скопившихся на длинном столе за прозрачной стенкой палаты.

Завидев цветы, Кира заулыбалась. Когда врач провел экспресс тест и краткий осмотр, он удалился очень довольный собой. Медсестры напоили девушку, сняли подгузник и помогли ей занять удобное положение на кровати. Суета постепенно улеглась, и я вместе с Кирой, любовался красивыми ночными огнями города.

В какой-то момент она прикрыла глаза, и декорации резко сменились. Я очутился в полной темноте на кровати. «Дом, милый дом», — успел подумать я, ожидая почувствовать знакомый запах, но… в комнате пахло соленым морским воздухом.

=== Глава 7. Если повезет ===

Мои догадки, о завершении цикла в теле Киры подтвердились, когда рядом на кровати зашевелилась чья-то фигура. Я напряженно затаился, вслушиваясь и всматриваясь во все происходящее. По идее, мне нужно было приступить к внимательному изучению жизни нового подопечного, но мои мысли неизменно ускользали в сторону прошлого.

Мне не давала покоя мысль, что из-за своего желания пойти легким путем, я оставил ее в больнице чужой страны, с амнезией и без денег на обратный билет. К тому же, дома ее ждали проблемы с кредиторами, диагноз «шизофрения», пришибленная мать с сестрой, бесхарактерный отец и коварный враг, под личиной лучшей подруги.

Ее счета за лечение в чужой стране и долги по кредиту из-за амнезии могут стать просто огромным. Мне было стыдно, ведь такую критическую ситуацию в ее жизни создал именно я. Ощущая свою вину, я решил обязательно помочь ей всем, чем смогу. И тут у меня возникла дилемма. С одной стороны я мог делать все, что угодно, если это не повредит окружающим людям и жизни того в ком я нахожусь, с другой стороны, до попадания в Киру, стоило мне хоть чуточку изменить жизнь подопечного, как я отправлялся на повторный цикл. Изменения допускались самые минимальные, вмешательство занимало не больше нескольких секунд. Оно было таким, что сам человек, в котором я находился, мог не заметить, что я повернул его жизнь в другое русло.

Что же случилось с момента попадания в Киру? Правила изменились? Теперь точно следовать ходу жизни подопечного не было нужды? Главное правило теперь достичь нужного создателю результата, как, к примеру, спасение двухсот сорока жизней пассажиров авиалайнера? До сих пор я частенько спасал жизнь подопечным, но никого не спасал находясь в них. Ведь за мои семидневки часто происходили катастрофы и трагедии, но я не пытался вмешиваться в них, опасаясь, что это отправит меня на повторный цикл. Получается, я ошибался, и моя истинная цель появления в людях, не была лишь для решения их личных проблем? Следуя своим мыслям, я промотал в памяти сотню другую циклов, в которых я мог вмешаться в события, но не стал. Если подумать именно эти циклы были особенно длинными. Я все думал, что сделал не так, но видимо ответом было — что я НЕ сделал.

От догадки, меня мысленно бросило в пот. Как я мог так ошибаться все эти годы? Мне даже стало казаться, что тысячи раз обстоятельства явно призывали меня вмешаться в окружающие события, но я упорно оставался безучастным наблюдателем, и только жертвование жизнью Киры для спасения Нео, с последующим завершением цикла, достаточно ясно указало мне на верность этой догадки. Пока хозяин тела спал, я разбирал новую для себя информацию и решал, не стоит ли, если кошелек моего нового подопечного позволяет, потратить десяток другой циклов на курсы пилотов или изучения устройства кабин пилотов других самолетов.

Мои мысли закрутились, рассматривая эффективность применения моих возможностей с точки зрения нового предназначения. Нужно было изучить интернет и запомнить все даты известных катастроф и других происшествий, произошедших на этот момент времени. От глобальности поставленной задачи голова шла кругом.

Меня остудил двести четырнадцатый цикл в новом теле. Похоже, спасение всех падающих самолетов, все же, не являлось моей миссией. Как я в этом убедился? Да очень просто. В этот раз я оказался некрасивым американским парнем по имени Джимми, наведавшимся в Тайланд ради разрекламированных чудес секс туризма. Мой новый подопечный оказался таким же глупым, как и уродливым. Я лихо взялся управлять его жизнью в первый день, желая спасти все человечество и не забывая о Кире, но осознал, что не владею информацией о катастрофах, произошедших за текущий семидневный период.

Нужно было выждать все семь дней и только в конце собрать интересующую меня информацию, что я и сделал, все это время наблюдая, как Джимми тягает с улицы женщин и, снимая свои похождения на камеру, насилует их во все возможные отверстия. К седьмому дню он еще умудрился зарезать одну из девушек, прямо на камеру.

«Джимми отвратителен, но и он может послужить полезному делу», — стиснув зубы, думал я. Получив информацию о падении самолета в Австралии, я на второй цикл воодушевленно отправился спасать погибший рейс, заодно проштудировав всю информацию по разбившемуся самолету, но как оказалось, самолеты разбиваются не только из-за отсутствия пилотов. В некоторых из них действительно существуют неисправности, и трижды разбившись вместе с экипажем и пассажирами, я попытался устранить ее до старта. Все мои усилия не принесли никаких результатов. Кроме того, что осуществлять запланированные действия от лица идиота Джимми, которого все воспринимали не иначе, как занозу в заднице, было крайне сложно, но и многие месяцы попыток выяснить в чем же была неисправность, так и не дали результатов. Самолет был исправен. Тогда я пришел к выводу, что неисправность случилась в полете. Какая-нибудь птица попала в двигатель или еще что, но и тут меня ждала неудача.

Самолет неизменно падал, унося с собой жизнь Джимми. Я не оставлял попыток понять, что же случилось и все-таки смог выяснить по ощущениям при падении, что это неумелые действия пилотов привели к выходу его из строя в полете. Я пошел на крайние меры, протащил через охранную рамку на самолет пластиковый пистолет и угрожая жизни стюардессе прорвался в кабину пилотов. В момент ожидаемой катастрофы я взял самолет под контроль и трагедии не случилось. Я смог посадить самолет в аэропорту Мельбурна, а Джимми отправился под суд. К моему огромному разочарованию, я опять отправился на повторный цикл и все последующие десять попыток тоже. Вскоре меня посетила гениальная идея, что не обязательно отбирать управление самолетом с помощью пистолета, достаточно просто сменить состав пилотов на рейсе и с первой же попытки мне удалось это сделать, но цикл все равно повторялся. Я окончательно расстроился, когда трижды достиг такого же результата с минимальными изменениями в жизни Джимми. Последний раз я занял его тело всего на две минуты, чтобы сделать два коротких звонка.

Значит все-таки я не спаситель, с грустью, но и с чувством облегчения подумал я. В следующем цикле я утопил Джимми в ванне через две минуты, после того как он начался. Всю неделю я провалялся с ним в морге, пока на опознание не приехала его уродливая мать. Я получил неделю передышки, без извращенных развлечений моего подопечного и когда подошел срок нового цикла с удивлением осознал, что покинул мертвое тело.

Это было настолько неожиданно. До сих пор, смерть подопечного всегда означала, что это провал, но, как оказалось, даже смерть может стать исправлением ошибки.

Я попал в Сяо Чан. Девушка была похожа на Джимми своими природными данными, но при этом была милейшим человеком. Прожив с ней первый цикл я даже не смог понять, что же она такого сделала, из-за чего могло потребоваться мое участие. В голову снова стали заползать мысли о спасении человечества. Я все никак не мог узнать о дальнейшей судьбе Киры. В Джимми и Сяо я попал на пару месяцев раньше по календарю, чем в нее. Прожив с Сяо тридцать циклов, я зашел в тупик. Девушка жила очень правильно. Она буквально была непогрешима. Под конец седьмого дня я, шутки ради, прижал к ее лицу подушку и не отпустил, пока она не задохнулась. Вместо повторения цикла тело сменилось и я был в шоке. Убийство плохого и хорошего человека одинаково сказались на смене тела и тут я окончательно запутался.

Мои изменения были необратимы, если заканчивались сменой тела. Своими поступками я менял действительность. Изменив что-то в прошлом, я полностью перестраивал будущее. Сделала ли Сяо что-то ужасное в будущем, за что заслуживала смерть — я не знал? Вся ее известная жизнь была примером для подражания. Отличная дочь, сестра и ученица и все же, тот, кто допустил мое присутствие в ней, позволил мне убить ее.

Моя уверенность в том, что я попадаю исключительно в нуждающихся в помощи, по велению мудро ведущей меня руки создателя вселенной, пошатнулась. Мои догадки стали противоречить одна другой и погрузили меня в пучину уныния.

Следующим человеком, с которым я начал новый цикл был парень. Я вяло наблюдал за тем, как он чистил зубы и собирался на прогулку, я даже не пытался определить, в каком временном промежутке он живет, мысли о необходимости помочь Кире после моих последующих жизней притупились. Парень вышел на улицу и пешком отправился с кем-то на встречу. Я вяло подметил, что на улице тепло, наверно весна или начало лета.

Его компаньоном оказалась женщина на лет десять старше его самого. Они разговаривали свободно, как будто давно знают друг друга. После небольшой прогулки они заглянули к пожилой женщине и забрали у нее девочку, явно дочку знакомой парня. Чудесная девочка трех-четырех лет в желтом платье и красным бантом кинулась на шею моему подопечному и назвала его дядей Сашей.

«Значит женщина рядом с Сашей, приходится ему старшей сестрой», — автоматически сделал вывод я и опять потух. Думать не хотелось, следить за подробностями жизни подопечного тоже. Только девочка, радостно приживающаяся к нему, показалась мне очень знакомой.

Вглядываясь в девчушку, я так и не смог вспомнить, чем она мне знакома. Прогулка продолжилась на улице. Девочка была очень жизнерадостная и здоровалась со всеми прохожими, радостно держась за руки мамы и дяди. Возле небольшого выносного кафе аниматор проводил конкурс для детей. Оля, как звали девчушку, выиграла у него шарик, рассказав стишок, чем очень повеселила толпу и свою маму.

Ничем непримечательная прогулка продолжалась в парке, потом на детской площадке и завершалась походом к троллейбусной остановке. Мой подопечный шутил о чем-то с сестрой и вдруг обратил внимание, что племянницы нет на скамейке. Обернувшись он увидел, как девчушка погналась за улетевшим надувным шариком и выскочила на дорогу. Вдруг, откуда не возьмись, появилась девушка в спортивном костюме, и схватила за руку, выскочившую на дорогу девочку. Улетевший шарик лопнул под колесами быстро проехавшего автомобиля и девочка расплакалась. В эту секунду я узнал девушку в спортивном костюме. Это был я в Кире. Полюбовавшись девушкой со стороны я увидел, как парень поблагодарил меня в Кире и понес ребенка своей сестре. Я призадумался, смогу ли я чем-нибудь помочь Кире из текущей жизни. Просто погасив ее долги перед кредиторами, я намного облегчу ей жизнь.

Была лишь одна проблема, я понятия не имел, какое развитие событий позволит мне закрепить эту семидневку, и выйти из нее, сохранив результаты стараний. В первый раз я решил только наблюдать. Если ничего не менять, то она точно повторится. Я терпеливо просмотрел неделю жизни парня. Ничего примечательного. Парень жил самой обычной и даже скучной жизнью рядового обывателя. Встречи с друзьями, прогулки с семьей, компьютерные игры — у его даже не было девушки. Меня воротило от его ограниченности. Как можно в двадцать один так скучно жить?

Я мысленно готовился, что к седьмому дню его нога соскользнет с бордюра, и он, стукнувшись об столб головой, откинет копыта или кто-нибудь собьет его на пешеходном переходе. Других проблем, кроме случайной смерти, с такими скучными людьми не происходит. Я ждал все семь дней и… ничего. Смерти не случилось. Никаких явных ошибок тоже. Я недовольно размышлял в его голове, готовый пойти на второй цикл и вдруг заметил, что отделяюсь от его тела. Я взлетел к потолку и удивленно наблюдал за спящим телом под собой. В чертах парня проступило что-то знакомое и забытое. Я силился понять, почему парень, которого я вижу только седьмой день, так знаком мне и в одну секунду пришло озарение.

Я уже видел его так — с далека, лежащим на больничной койке. Этот парень и есть я. Это я побежал за своей племянницей, и оттолкнув ее, попал под машину. Я лежал семь дней без сознания, и умер, не приходя в себя. Я метался между жизнями в поисках себя и нашел себя в теле Киры. Не в силах вспомнить самого себя, я продолжил путешествие и, наконец, вернулся в свое собственное тело. Этот день до исправления, был днем моей смерти, но я исправил прошлое и будущее изменилось.

Вспомнив все, я с ужасом подумал, что это конец. Но потом сам себе ответил, что скорее это начало. Я стал приближаться к своему телу и слился с ним воедино. Когда в следующую секунду я открыл глаза, было уже утро. Я затаил дыхание в ожидании, что произойдет дальше. Станет ли мое тело жить своей жизнью? Но чем дольше я лежал, тем отчетливей приходило ощущение, что никакой двойственности нет. Я в голове и в теле один и тот же человек. Забытые фрагменты жизни всплыли в памяти. Я в этом году заканчиваю обучение, получаю диплом и смогу приступить к работе. Вся жизнь впереди, множество планов. Я неловко улыбнулся, меня повеселили мои бывшие планы. Я, оказывается, собирался заработать на машину, а потом ездить по городу и бесплатно подвозить красавиц. Такой «гениальный» план по моему бывшему мнению, должен был мне позволить встретить свою половину. Сделав рука-лицо, я направился в ванну своей однокомнатной квартиры. Подарок бабушки был бесценным. Парню в двадцать один год собственное жилье открывало путь к бесконечному потоку красавиц, но я знал, какую именно красавицу я хочу встретить сейчас.

Приняв душ, я присел в кресло, включил ноутбук и поискал информацию об аварийной посадке самолета катарских авиалиний. Местный интернет не освещал это событие, но катарские СМИ сайты пестрили информацией о геройском поступке украинской девушки-пассажира. На страницах электронной копии главного новостного издания Дохи, о ней отзывались исключительно, как о чудесной спасительнице двухсот сорока пассажиров. Ей даже назначили подарок в размере ста тысяч долларов США. «Завидная невеста», — улыбнулся я своим мыслям. Пролистав информацию о девушке, я подскочил на месте. Если верить изданию, сегодня она должна была вернуться в Киев. В обед ее самолет приземлялся в Борисполе.

Засуетившись, я стал выбирать наряд для встречи Киры. Нужно было поторопиться. Время не ждет. Какой-нибудь ловелас или арабский принц мог сделать Кире предложение еще в больнице. Она была не просто популярна, но еще и красива.

В час дня я ждал ее с милым букетиком цветов в аэропорту. Кира вышла из самолета в своем спортивном костюме. На голову она повязала цветастый платок, а глаза спрятала за черными очками. Наверное девушка думала, что известность, обрушившаяся на неё в Катаре, ожидает ее и на родине, но тут она заблуждалась. Местные СМИ тиражировали только проплаченные «новости». События в арабском мире их мало интересовали.

Озираясь по сторонам, Кира прошла к паспортному контролю и после проверки багажа, наконец, заметила улыбающегося парня с цветами, машущего ей рукой. Неловко оглянувшись по сторонам, она сдвинула очки и жестом указала на себя. Когда я кивнул, она втянула голову в плечи и попыталась смешаться с толпой и сбежать через боковой вход из здания. Я легко догнал ее быстрым шагом и на ходу поприветствовал по имени.

— Привет, Кира, ну погоди, остановись, пожалуйста. — Я вас не знаю, перестаньте преследовать меня, — не оборачиваясь ответила девушка, прибавляя ходу. — Ну и куда ты пойдешь? В съемную квартиру или к своей пришибленной семье? — Отстаньте, пожалуйста. — У меня квартира есть, в том же районе, где ты снимаешь. Кстати у тебя нет шизофрении, это были последствия приема галлюциногенных препаратов. Тебе Ольга, твоя «лучшая» подруга перед экзаменами их дала, вместо успокоительного.

После услышанной фразы, Кира, наконец, остановилась и пристально посмотрела на меня. Она еще не знала, с кем связалась. Я видел сотни тысяч, нет, миллионы свиданий. Знал, что девушки влюбляются не в самых красивых или умных, по-настоящему они любят настойчивых и тех, кто готов горы для них свернуть. А я был готов, уж поверьте.

— Если хочешь, расскажу тебе, что произошло за ту неделю, что ты не помнишь, — предложил я, и с улыбкой наблюдал, как ее брови полезли на лоб.

Но это было слишком. Испугавшись, Кира опять попыталась скрыться, и тогда я сказал ей то, что собирался сказать с самого начала.

— Кира, я люблю тебя. А еще, ты спасла меня от смерти, хоть и не помнишь этого. — Это шутка? — сказала девушка и нахмурилась. — Совсем нет, хочу провести с тобой всю жизнь, а не только семь дней, если повезет.