Зазеркалье. 1. Спаси меня!

– Где? – охнула Алина и присела.

От резкого движения она потеряла равновесие и больно приземлилась на попу прямо в мокрые листья. Паника в груди росла, расширялась и скоро готова была добраться до сознания. Женщина, не отрываясь, смотрела на родные окна. Действительно, кто-то курил на их балконе. Вот он встал, выбросил вниз окурок и закрыл створку окна. Алина молча наблюдала за красным огоньком, пикирующим на землю. Казалось, она забыла, как надо дышать.

– Ну, что ты так перепугалась? – раздался над головой мягкий голос спутницы. – Ты не одна. Он не нападет на постороннего человека, не бойся. Сама говорила: твой муж дорожит своей работой. Не совсем безбашенный.

– Хорошо, – встала Алина и отряхнулась. Джинсы промокли, но это было неважно. – Я иду первая, звоню в дверь. Если он открывает в нормальном состоянии, беру ключи, одежду и возвращаюсь к вам. Вы пока не показывайтесь, держитесь в тени.

– А если встретит плохо?

– Тогда вы звоните в полицию. Будем вместе спасаться. И еще запишите наш разговор.

Эта идея пришла в голову внезапно. Для судебного разбирательства о домашнем насилии одних фотографий будет мало. Нужно собрать больше фактов, чтобы дебошира наказали по закону. Свидетелей насилия нет. Громкоголосый муж бил ее тихо, только кряхтел от удовольствия, нанося очередной удар. Алина тоже не кричала: знала, будет только хуже. Настя прятала Катю в дальней комнате. Девочки забирались под кровать и сидели, прижавшись друг к другу.

Соседи если что-то и слышали, то Виктор легко объяснял шум громким звуком телевизора. А синяки Алина закрашивала, да и все знали, что Катя могла в любой момент укусить мать или сестру, стукнуть игрушкой, поэтому не удивлялись, когда видели на лице у Алины тональный крем. Идеальное насилие! Придраться не к чему.

Женщины поднялись по лестнице на третий этаж. Алина чувствовала, как сердце колотится где-то у горла. Пока перебирала ногами ступеньки, казалось, что задохнется. Они остановились у двери, переглянулись, но стучать не решались. Пальцы дрожали, когда Алина надавила на звонок.

Дверь распахнулась, как будто муж сидел в коридоре.

– Явилась? – резко спросил он. – Где ты столько времени шлялась? Дети голодные, а матери все по хрен!

– Если бы не начал скандал, мы бы спокойно поужинали и легли спать, – тихо ответила Алина. Я снова ссориться не хочу. Дай мне ключи, и я уйду.

– Куда? И вообще, это что за шмотки ты на себя нацепила?

От мужа тянуло перегаром, но на ногах он держался еще прочно. Они так и стояли в распахнутых дверях, где за створкой в полумраке коридора слушала их разговор Ирина Ивановна. Она осторожно открыла телефон и, подслеповато щурясь, пыталась найти диктофон.

– Ты с кем пришла? – услышала она грубый голос.

Дворничиха подняла глаза и наткнулась на бешеный взгляд высокого мужчины. Он выдернул у растерявшейся женщины телефон, схватил Алину за руку и толкнул ее внутрь квартиры. Ирина Ивановна и опомниться не успела, как осталась одна, а в ушах стоял звон от громко хлопнувшей двери.

Глава 3. Брак от слова "брак"

— Ты что делаешь? – внешне спокойно спросила Алина, а у самой все внутри дрожало от страха. Она шагнула в сторону комнаты: в тесной прихожей ее сразу охватила паника. В голове раненой птицей билась мысль: «Бежать! Спасаться!»

— Разбираюсь со своей непослушной женой, — хохотнул развязно Виктор. — А что, не нравится? Имею полное право! Я тебя кормлю, пою, одеваю. А в ответ? Что получаю в ответ?

Эти слова прозвучали уже громче. Чувствовалось, что Виктор накручивает, заводит себя. Алина проскользнула в зал, чтобы держаться подальше от неадекватного мужа. А он, видя страх и растерянность жены, играл с ней, как кошка с мышкой.

– Витя, пожалуйста, я не хочу ссориться, — умоляла она, лихорадочно выискивая путь к спасению.

– Я тоже за мир и дружбу между народами, — продолжал веселиться супруг, наступая на неё и оттесняя в глубину комнаты. — Кто эта бабка? Где ты ее нашла? Куда спрятала детей?

– Это просто знакомая. Она помогла нам с девочками. Можно я возьму ключи и пойду? Пожалуйста! — Алина едва сдерживала слезы. Больше мне ничего не надо. Я вернусь завтра, и мы поговорим.

Громкий стук в дверь не дал мужу ответить. Он бросился к глазку, посмотрел, потом повернулся к Алине. Выражение его лица заставило ее на секунду оцепенеть. Так смотрит удав на кролика: когда планирует его съесть. Она невольно сделала еще один шаг назад, не отрывая взгляда от красных глаз мужа, и наткнулась на стул, который с грохотом опрокинулся. Алина потеряла равновесие и ударилась бедром об угол письменного стола. Руки лихорадочно искали любой предмет, который сможет ее защитить. Пальцы нащупали ручку. Слабая защита, но лучше, чем совсем ничего.

– Скажи наглой бабке, чтобы ушла и не колотила в дверь. Иначе я за себя не отвечаю! Это наши семейные дела, пусть не лезет.

– Хорошо. Тогда пропусти меня к двери.

– Кричи с того места, где стоишь.

– Не боишься, что соседи услышат? – Алина препиралась с мужем, а у самой голос дрожал, руки тряслись так, что вот-вот готовы были выронить ручку.

Стук в дверь не прекращался. Казалось, что Ирина Ивановна пустила в ход ноги.

– Дай мне ключи и выпусти из квартиры, – по-прежнему тихо попросила Алина. – Мы уйдем сразу, и больше я постараюсь тебе на глаза не попадаться.

– Не понял? Ты куда собралась? – Виктор забыл про стук, к которому уже присоединились и крики дворничихи.

– Я хочу развестись, – прошептала Алина и осторожно стала двигаться вдоль стены комнаты, чтобы обогнуть наступавшего на нее мужа.

– Ишь, чего надумала! – улыбнулся он, но злобная улыбка была больше похожа на звериный оскал. Алине казалось, что еще секунда и эти желтоватые крупные зубы вопьются в ее горло. Она невольно сгорбилась и сильнее сжала ручку. – А как же церковный завет: «И в горе, и в радости... до самой смерти?»

Ужас охватил Алину. Она взвизгнула и бросилась бежать. Муж за ней. Но скрыться в трехкомнатной квартире негде, а до ванной Алина не успела добраться. Виктор перехватил ее у самой двери, развернул и прижал к стене.

— Попалась, беглянка!

Он приблизился вплотную и теперь возвышался над ней, как гора. Алина почувствовала, что задыхается. Она присела и хотела проскользнуть под рукой мужа, но не тут-то было. Он дернул жену за волосы так резко и сильно, что кожа натянулась, а Алина тоненько запищала, и прижал ее голову к стене. Другой рукой схватил ее за горло, чтобы она не могла пошевелиться, и впился в ее рот губами.

Она уперлась руками в его грудь и с силой толкнула. Но муж крепко стоял на ногах, даже не покачнулся. Влажный слюнявый поцелуй и запах алкоголя вызвали тошноту. Чувствуя, что теряет сознание, Алина изо всех сил ударила мужа ручкой.

– Сука! Ты что делаешь? – закричал разъяренный мужик, но хватку ослабил.

Разбираться, куда она попала, Алина не стала. Она добила его коленом в пах и бросилась к дверям. Искать ключи от квартиры было некогда. Она просто сорвала с вешалки сумочку и куртку, в которой ходила с детьми гулять, и выскочила на лестничную клетку. Потом вернулась и схватила телефон, лежащий в прихожей на полке.

У двери стояли какие-то люди. Они о чем-то спрашивали, но Алина пробежала мимо и выскочила на улицу. Одним шагом слетела с крыльца дома, промчалась вперед по инерции, потом остановилась: ноги отказали. Прижалась спиной к дереву у обочины и закрыла глаза, чтобы отдышаться. Только здесь свежий воздух и дождь привел ее в чувство. Она наклонилась и выплеснула вместе с рвотой напряжение последних минут.

– Так, девонька, так, милая, – услышала Алина издалека, будто сквозь вату, грубоватый голос Ирины Ивановны. – Постой еще чуток. Легче будет. Он дома остался. Хорошо ты ему вмазала!

Теплая рука доброй женщины гладила ее по голове, и от этой случайной ласки в груди что-то взорвалось. Алина ткнулась носом в плечо дворничихи и разрыдалась.

– Пошли ко мне, – взяла ее под руку Ирина Ивановна.

– А ключи, паспорт? Я ничего не успела взять, – вяло сопротивлялась Алина. Она уже отдышалась, немного успокоилась и могла рассуждать здраво.

– А бес с ними! Завтра придем со слесарем, у меня есть знакомый, откроем квартирку, и все вещички возьмешь, какие захочешь.

– Но мне пойти некуда.

– И этот вопрос завтрарешим. Уже ночь на дворе. И тебе, и мне отдых нужен. Пошли, примем по стопочке и спать ляжем.

– Я не пью, – прошептала Алина, но последовала за дворничихой.

– Стопка коньяка – это не выпивка, это лекарство для сна, – назидательно подняла палец Ирина Ивановна, и Алина улыбнулась. – Но коньяка у меня нет, так что, дорогая, заменим его водочкой. Пойдет?

Алина кивнула. Они быстро прошли дворами к дому дворничихи. Алина с трудом подавляла желание оглянуться. Разумом понимала, что Виктор не побежит следом, но страх был сильнее.

Через пять минут они опять сидели на уютной кухне. Ирина Ивановна, как и обещала, достала бутылку водки. Пока Алина умывалась, проверяла детей, пожилая женщина разогрела картошку с мясом, которая осталась от ужина, нарезала огурчики.

– Настоящий русский выпивон! – с гордостью она повела рукой над столом. – Ну, с богом! За нас, за баб, счастливых и несчастных!

Они выпили. Алкоголь огненной рекой прокатился по жилам, растекся теплом сначала в животе, а потом заполнил грудь. Алина открыла рот и часто задышала, из глаз покатились слезы.

– Ты его хлебушком занюхай и огурчиком закуси. Быстрее, быстрее! – суетилась вокруг нее Ирина Ивановна. – И правда, пить не умеешь. Хотя все верно! Когда мужик – любитель заложить за воротник, хорошая жена бдит, чтобы не натворил чего.

Но Алина ее почти не слушала. Она накинулась на еду, потому что вдруг поняла, что смертельно голодна. После второй стопки в душе наступил покой. Дневные проблемы отодвинулись на второй план, потускнели, стали казаться не такими страшными.

– Ирина Ивановна, а что за люди в подъезде были? – наконец собралась с силами и спросила Алина.

– Так это я постаралась. Когда твой муж захлопнул дверь, я сначала не хотела поднимать шум, стучала тихонько. Потом слышу, упало что-то…

– Это я на стул опрокинула.

– Во-во. Значит, услышала я грохот, и побежала соседям звонить. Испугалась, вдруг он тебя там убивает. Ой, а телефон мой где? – Ирина Ивановна растерянно посмотрела на Алину.

– Не волнуйтесь, я его принесла. – Алина, слегка пошатываясь от выпитой водки и пережитого стресса, принесла вещи, которые захватила из дома.

Она отдала Ирине Ивановне телефон и стала рассматривать содержимое сумочки. В ней лежал кошелёк, в котором были наличные и кредитная карта. Слава Богу! На первое время денег хватит! А в боковом кармашке — паспорт. Алина вытащила его и растерянно разглядывала, будто видела впервые.

— О, а говорила, что не нашла документы, — обрадовалась Ирина Ивановна, — вот за это и надо выпить, — она быстро налила третью стопочку, а когда Алина протянула свою, остановила ее властной рукой. — Третью пьют за тех, кого с нами уже нет, чокаться нельзя.

— Мой муж тоже так говорил, но это их, лётная традиция, а вы откуда знаете?

—У меня муж тоже военный, в авиации служил. Только он наземным техником работал. Умер рано от сердечного приступа, вот и пришлось детей одной поднимать.

— Странно, почему жена военного дворы подметает? — удивилась Алина.

—Ничего тут странного нет. Потом как-нибудь расскажу. Жизнь, она такая, никогда не знаешь, как сложится. А ты на себя посмотри, после замужества долго ещё работала?

— Совсем не работала. Виктор сразу заставил из больницы уйти, как только Настей забеременела.

— А теперь прикинь, как ты на жизнь зарабатывать будешь без мужа? Думаешь, тебя назад в больницу возьмут? Не надейся. За эти годы ты профессию потеряла. Чтобы ее восстановить, придётся на курсы ходить, экзамены сдавать. Ладно, не думай пока об этом. Завтра решим, что дальше делать. Ты лучше скажи, как ты от мужа сбежала. Чем его так ударила, что он тебя отпустил.

— Ручкой, шариковой. А потом ещё и коленом в пах заехала, — ответила неуверенно Алина. Теперь, успокоившись, она уже жалела, что была так жестока. — Только я не знаю, куда попала. Била наугад. Во что-то мягкое, кажется.

— Ну, да. Ты убежала и не видела, как он кричал.

— Господи, я его тяжело ранила? — испуганно вскрикнула Алина. Она смотрела круглыми глазами на Ирину Ивановну и готова была сорваться и бежать домой.

— Ага! Ручкой убила! Не смеши ты меня! — взмахнула руками хозяйка. — Одно скажу, кровь не бежала ручьем, но на футболке сбоку краснело пятно размером с … – Ирина Ивановна огляделась, выискивая, на что было похоже пятно, и показала на рюмку, которую держала в руках. – О, с донушко от стопки. Твой благоверный больше корчился от удара по яйцам. Так ему и надо! Получил по заслугам.

– Зачем вы так, Ирина Ивановна? – обиделась Алина. – Я не хотела его бить, не люблю насилия ни в каком виде! Случайно получилось, а теперь места себе не нахожу. Вдруг из-за меня у него проблемы по работе начнутся!

– Ладно, что губы надула? Не сердись! Я тоже не кровожадная тетка. Жизнь заставила искать во всем подвох. Расскажи лучше, что у тебя дальше в жизни было, не обижайся. Я просто не могу смотреть, как вы, дамочки, жизнь губите из-за каких-то сомнительных соображений. Ну, полетит он с работы. И что? Нечего руки распускать!

– Нас спасла его командировка на юг, – вздохнув, ответила Алина, принимая правоту доброй дворничихи. – Там какие-то события нехорошие стали происходить, вот и отправили самолет на поддержку. Грешным делом я молилась, чтобы он не вернулся, но понимала: бесполезно. Он хвастался, что транспортная авиация в боевых действиях не участвует.

Виктор отсутствовал три месяца. Все это время слал письма с угрозами, что выкинет меня из дома, если не соглашусь на искусственные роды и не избавлюсь от ребенка. Когда он прилетел, Катя уже родилась. Внешне – точная его копия. Я русая, и Настенька в меня пошла, а Катюшка черненькая, смуглая, как вороненок. Виктор говорил, что у него в роду цыганская кровь есть. Лежит в кроватке, темными глазками так и стреляет, – Алина невольно улыбнулась, вспомнив малышку-дочь.

– А муж что?

– Он как увидел ее, так и растаял. Я подумала, что теперь жизнь наладится. Первое время так и было, пока Катя не подросла. А с возрастом стали проявляться у нее агрессивные наклонности. И в развитии отставала: плохо ходила, говорить начала только в четыре года. Я иногда наблюдала за ней и понимала, что у моей малышки хорошо развиты только животные инстинкты: добыть еду, поспать, защитить себя – в этом Кате нет равных. Боюсь, с периодом созревания присоединится еще один бесконтрольный инстинкт – половой. Изо всех сил пытаюсь ее социализовать, но ничего не получается. Сами видели. Насте первое время здорово доставалось, а теперь она, молодец, научилась ловко с сестрой справляться.

– А Виктор как к Кате относится?

– Он ее любит. У них же повадки одинаковые, волчьи. Один раз едем в машине. На светофоре остановились, а рядом полицейский уазик притормозил. Катя открыла окно и начала матом водителя покрывать.

Главное, я не знаю, где она этих слов набралась. Я никогда не ругалась, Виктор тоже при детях речь контролировал.

Вот сцена была ужасная! Мужик растерялся, я дочь от окна оттаскиваю, она визжит. Вцепилась ручонками в край стекла и ногами меня пинает. А муж хохочет. Подмигнул Кате и говорит: «Умница дочка! Так и надо мусору поганому!» Вот такая у нас система воспитания.

– Гад, он твой Виктор. Ладно, дорогая. Давай спать ложиться. Девочек оставь на моей кровати, а мы с тобой в комнате на диване постелем. Не возражаешь?

– Спасибо вам! – Алина встала и обняла новую знакомую. – Чтобы я без вас делала? – ее лицо сморщилось, уголки губ поехали вниз: вот-вот заплачет.

– Ну-ну, хватит ню-ни распускать! Завтра будем проблемы решать, а сейчас спать!

Но фатальная судьба не желала пока оставлять свою жертву. Новый день принес новые неприятности.

Глава 4. Деревня Ангелов

– А-а-а! – на одной ноте кричала женщина.

И от этого крика мороз побежал по коже у пьяного дона Фернандеса. Он вечером прилег отдохнуть на скамейке на набережной бурной речки и не заметил, как задремал. Сердце заколотилось по ребрам, как скачет горный козел по скалам, остатки алкоголя мгновенно улетучились. Дон Фернандес открыл глаза, не понимая, где находится.

– А-а-а! – тишину ночи разорвал новый крик.

Мужчина быстро перекрестился, сполз со скамейки и уже хотел потихоньку скрыться, пока полиция не заметила, но услышал топот бегущих ног и спрятался в кусты.

– Ма-ма! Спаси меня! – женский голос вибрировал, срывался на фальцет, а потом заходился истеричным плачем.

– Держи ее, суку! Кто-нибудь, заткните ее наконец! – услышал дон Фернандес бас преследователя и почти радом с собой почувствовал движение веток.

Он задрожал. Зубы громко застучали. Мужчина испугался, что его обнаружат, и на четвереньках попятился в глубь ракитника. Он крепко зажмурил глаза и замер. Через минуту он услышал визг, будто безродной собачонке наступили на хвост, звуки борьбы. Потом удар…, еще один. Крик захлебнулся, и наступила тишина. Что-то тяжелое протащили по дорожке мимо мужичка. Потом звуки пропали. Ветер издалека донес хлопок закрывающейся дверцы машины, и вот уже ничто не нарушало ночной покой.

– Dios mio! Dios mio! – бормотал дон Фернандес и исступленно крестился.

Он еще полежал с полчаса, потом тихонько выбрался из кустов, огляделся и дворами побежал домой. Утром так и не понял: кошмар ему приснился, или это произошло на самом деле. Но на всякий случай решил пока о ночном происшествии никому не рассказывать.

***

Карлос не спеша подходил к своим владениям. Рядом, держась за ручку чемодана, бежал Антонио. Они свернули на узкую улочку, покрытую средневековым булыжником, по которому так громко стучали колеса , и сразу впереди увидел родной отель. На крохотных балкончиках стояли большие горшки с летними цветами. Вьющийся зеленый плющ покрывал свободную поверхность стен. Лучи солнца с трудом проникали сквозь мрачные узкие переулки и освещали это семицветие веселыми бликами. Издалека казалось, что дом плывет в радужном облаке.

– Hola, Karlos! – услышал он знакомый голос. Обернулся: на летней веранде местной булочной, мимо которой он только что прошел, за столиком сидел с другом дядюшка Эмилио. Старик потягивал из стеклянного стаканчика кофе-кортадо, насыщенного сливочно-кремового цвета, и его седая голова покачивалась в такт словам собеседника.

– Hola, tio Emilio! Que tal?