Хроники «Красного авокадо»

Василий Криптонов

Хроники «Красного авокадо»

Неведомая хрень

Кейт забралась в пилотское кресло с ногами и сжала в ладонях чашку горячего какао. Она любила это время, когда ей выпадало дежурить в условную ночь. Весь корабль спал, и только она сидела тут одна, любуясь звёздной бесконечностью. Когда-то, миллион лет назад, точно такие же Кейт по ночам забирались на подоконники и смотрели в небо, безмолвно улыбаясь чему-то своему, несказанному. Да и сегодня их немало, но не всем дано смотреть на звёзды без фильтра атмосферы.

Что-то пискнуло. Звук был незнакомым. Не из тех, что раздаются каждый день. Кейт, нахмурившись, перевела взгляд на панель. Из тридцати огоньков светились только три, остальные погасли.

— Что за чёрт? — Кейт, не веря глазам, постучала по панели, отставила какао.

Может, просто электроника барахлит?

Кейт знала, что делать в подобном случае. Первым делом — объявить тревогу, разбудить капитана, механика. Но если верить индикации, то система оповещения тоже накрылась известным местом. А бежать и колотить в двери смысла не имеет, потому что — ночь, чёрт побери, и все двери закрыты! Они так и заблокировались, теперь их можно открыть только изнутри. А изнутри…

— Не-е-ет, — простонала Кейт со слезами на глазах.

Ночной кошмар стал реальностью в мгновение ока. Так просто, буднично, так… незаметно! Кейт думала, что будет грохот, будет мигать свет, всё будет трястись, все будут кричать, бежать, но… Но вместо этого корабль наполняла тишина, будто просочившаяся извне.

Тихо заблокировались двери. Тихо отключились системы жизнеобеспечения. На всём корабле остался лишь один островок жизни — капитанский мостик, где сидела одинокая Кейт. Вынужденный капитан корабля мертвецов.

— За что? — прошептала она. — Почему?

Смотрела на далёкие безразличные звёзды, но они лишь расплывались от слёз и не отвечали.

Звук открывшейся двери стал полной неожиданностью. Тихий, привычный, мягкий — шипение пневматики, отводящей сантиметровой толщины лист металла в сторону.

Кейт, вскрикнув, подскочила, повернулась навстречу — чему? Смерти?..

— О. — Механик Джош замер в проёме, держа в одной руке волновой калибратор, а в другой — упаковку из шести банок пива. — Я про тебя забыл.

— Обеспечение корабля отключилось, — заговорила Кейт, в груди которой затеплилась надежда. — Питание не поступает на жилые отсеки! — Показывая на погасшие огоньки, она сорвалась на крик.

— Да… — Джош скользнул взглядом по приборной панели. — Знаю. Я его отрубил.

— Что?

В обычное время Кейт не замечала Джоша. Не то чтобы сознательно игнорировала, нет. Просто он был слишком невзрачный, слишком приземлённый, слишком грубый, вечно небритый. Одно слово — механик. В этой своей грязной спецовке с масляными пятнами, с этим тяжёлым мрачным взглядом. Он, впрочем, тоже не искал её общества. На каждой стоянке Джош таинственно исчезал, а потом, перед самым вылетом — появлялся, небритый, со следами чудовищного порока на лице. В общем — ещё больше «механик», чем обычно.

— Инородное тело, — буркнул он и бросил калибратор на пол; выглядел Джош чудовищно уставшим. — В системе жизнеобеспечения.

— Что? — Кейт не понимала. Она была пилотом, и ей требовалось простое и понятное объяснение происходящего.

— Зацепили что-то на крайней стоянке, — проворчал Джош и тяжело опустился на свободное кресло. — Какая-то неведомая хрень вошла в систему вентиляции. Что-то вроде гриба, а впрочем, я не биолог. — Джош вытащил банку, открыл её и сделал пару больших глотков. — Так вот, — оживился он, — эта дрянь пустила во все отсеки газ. Датчики сработали не сразу. Я как раз был в моторном отсеке, когда заметил неладное. Приказал системе провести анализ…

— Почему я этого не заметила? — прошептала Кейт и медленно опустилась в кресло.

— Ты не виновата. — Джош сделал ещё один глоток. — Эта хрень… Если когда-нибудь наши трупы найдут, то учёным будет, чем заняться. Эта хрень внедрилась во все системы. Она распространилась и по электрике. Жуткое зрелище — видеть на схеме, как гибнет корабль, на котором прошла твоя жизнь. — Джош показал Кейт пустой экран напульсника.

— Но зачем ты отключил питание отсеков? — прошептала Кейт.

Джош грустно усмехнулся, глядя в полупустую банку.

— Когда я вошёл в жилой отсек, на меня бросился капитан.

— Что?

— Что слышала. Лучше… Лучше тебе такого не видеть. Глаза у него были красные, двигался, как… не знаю… как будто его за ниточки кто дёргает. И на меня. Я ему врезал. — Джош кивнул на лежащий в сторонке калибратор. — Слышал, как сломалась шея. А ему — хоть бы что. И за ним стояли остальные…

— Господи… — Кейт закрыла лицо руками.

— Вот, да, — сказал Джош, прикончил банку, смял её и бросил к калибратору. — Кое-как выбрался. Посмотрел по схеме — эта хрень захватила уже всё, кроме мостика. Я отрубил суке щупальца. Сюда она не пролезет, да.

Джош вытащил новую банку и, поколебавшись, протянул её Кейт. Она взяла, но даже не поняла этого.

— Что же нам делать? — спросила Кейт шёпотом.

— Да ничего. Всё кончено, Кейт. Расслабься.

— Но как же… Мы можем послать сигнал Мэйдэй.

— Не можем. Связь эта тварь отрубила первым делом.

— Я могу долететь до… — Кейт осеклась.

— Докуда? Наш пункт назначения через условные сутки, ничего ближе тут нет. Воздуха хватит на пару часов. Говорю, мы ничего не сможем сделать. Нам осталось только выдышать остатки кислорода и умереть.

Кейт услышала шипение открытой банки. Сама машинально тоже открыла свою.

— Про тебя я забыл, — повторил Джош. — Думал, на мостике никого нет. Думал, ты тоже среди них, стала зомби.

— Сегодня ведь моя смена, — прошептала Кейт.

— За смену, — был краток Джош. Он стукнул своей банкой по банке Кейт.

* * *

— Скажешь мне, когда у меня начнётся кислородное голодание?

— Нет, зачем? Это будет незаметно. Ты просто уснёшь, Кейт.

— Я хочу знать…

— Не хочешь, поверь.

Кейт всхлипнула, потёрлась носом о грязную спецовку. Теперь её запах казался таким родным, таким живым, настоящим. Джош погладил Кейт по плечу. Она сидела у него на коленях, обняв за шею.

Кейт почти никогда не пила, и сейчас двух банок крепкого пива хватило, чтобы утратить все возможные тормоза.

— Прости, что так к тебе относилась, — каялась она.

— Ты как-то ко мне относилась? — удивился Джош.

— Да! Я… Я презирала тебя. Считала себя лучше.

— Хм. Не замечал.

— Вот именно. Я вообще тебя не замечала.

— И я тебя.

Кейт заглянула ему в глаза. Медленно-медленно их лица двинулись навстречу друг другу, губы соприкоснулись.

Голова кружилась. «Может, это уже смерть? — думала Кейт. — Замечу ли я, когда умру? Успею ли я?..» Что «успею» — она не додумала. Мысль потерялась.

Шипение пневматики. Кейт вскинула голову, и глаза её расширились.

— Нет! — завизжала она.

— Джош, — прохрипел капитан в майке и трусах, с красными глазами.

— Нет! — Кейт метнулась в угол, подхватила увесистый волновой калибратор. — Не тронь его, мразь!

Капитан уставился на неё. Почесал подбородок.

— Дожили, — буркнул он и перевёл взгляд на понурого механика. — Джош, в сортире лампочка не горит.

— Да по всему кораблю нихрена не горит, — проворчал Джош. — Распределяющая плата накрылась, запасной нет. Только на мостике работает, и то, вон, больше половины индикаторов сдохло.

— А жизнеобеспечение?

— Да там всё нормально, стал бы я иначе тут бухать.

— Вот бухла ты купить не забыл, а платы — нет. — Капитан покачал головой и тяжело вздохнул. — Сутки лететь без света… Я тебя уволю, Джош.

— Да ладно, Макс, не ссы, прорвёмся.

— Ладно… — Капитан вздохнул, почесал живот, зевнул. — Пойду спать. Этой, смотри, рулить не давай! — кивнул он в сторону Кейт. — Мы в ответе за тех, кого напоили.

— Будет исполнено, — отсалютовал банкой Джош.

Закрылась дверь за капитаном. Выпал из рук тяжёлый волновой калибратор.

— Вот ведь, — сказал Джош, старательно глядя в сторону. — Может, и остальные тоже исцелились. Совсем ведь как нормальный был, скажи?

— Джош…

— Аюшки?

— Я… Я тебя ненавижу! — сказала Кейт и заплакала, сев на пол.

Рабераскун

Механик Джош выполз из недр корабля, когда солнце уже почти доползло до горизонта. Посмотрел на красноватое светило мутным взглядом и произнёс мысленно нехорошее слово.

— Джош, всё проверил? — окликнул вездесущий капитан.

— Всё, — буркнул Джош.

— Далеко не уходи, через час стартуем.

Джош далеко и не собирался. Прошёлся по стоянке, сунув руки в карманы штанов. Сел на землю, прислонившись спиной к шасси, и подумал нехорошее слово ещё раз.

Не любил он такие стоянки, которые длились меньше двенадцати часов. Только-только успеешь проверить все системы — а не дай бог ещё что-то подлатать надо! — и всё, прощай, жестокий мир, полетели в другой. Ни тебе выпить, ни тебе закусить… Могли бы ведь и на ночь остаться, планетка уютная, дружелюбная. Местные, правда, все на сельском хозяйстве двинутые, больше ни о чём говорить не умеют.

Осень выдалась тёплая, мягкая. Даже на закате не похолодало. О том, что это именно осень, Джош знал только из краткой сводки, которую обычно зачитывал штурман Арнольд перед посадкой. С непривычки рехнуться можно, конечно. Бывает, на неделе по две зимы и по три лета увидишь. Причём, у иных лето такое же, как у других — зима. И везде ведь люди живут. И везде выпить можно. Если, конечно, стоянка хотя бы сутки. Чёрт бы побрал этого капитана — всё куда-то спешит, спешит…

— Эй, малотчык! — послышался грубоватый женский голос.

Джош нехотя повернул голову. Настроение было — хуже не придумаешь. Совсем не до разговоров.

— Чего тебе? — буркнул он.

Тётка в выцветшей одежде и такой же выцветшей косынке, прикрывающей волосы, оскалила в улыбке жёлтые редкие зубы. И как только прокралась? Сюда ж только членов экипажей пропускают, да и тех досматривают — не дай бог какую помидорку в кармане найдут. Строгий запрет на экспорт сельхозпродукции — подписало правительство эксклюзивный договор с какими-то расторопными ребятами.

— Улыташь скоро, да? — спросила тётка с диким акцентом.

— Ну?

— Ай, тыжыло в космосы, — запричитала тётка. — У самой сын — космонаут. В месыц раз прылытыт — усё ыст, ыст…

— Чего делает? — против воли заинтересовался Джош.

— Ыст! — радостно повторила тётка. — На курабье-то вашей разве поышь? Там из ыды — одна сынтэтыка.

— Это да, — вздохнул Джош. — И ту запить нечем.

Тут он вспомнил свой залёт с распределяющей платой и напившейся пилотессой, усмехнулся и опять погрустнел. После того случая капитан стал очень жестоко инспектировать корабль на наличие спиртных напитков. Зверь монстрический…

— Уж я вас усых жылэю, жылэю, — продолжала причитывать тётка, качаясь из стороны в сторону. — Гарымыки ныщасные, тудым-судым — пык-мык, пык-мык, на курабье этой…

— Мать, ты чего хотела-то? — оборвал её Джош. И так тошно, а тут эта ещё панихиду развела, чтоб ей.

— Сматры!

Тётка, как оказалось, была не одна. За её объёмистым торсом притаилась ручная тележка с вытертой сумкой. У Джоша заблестели глаза. А тётка торжественно расстегнула сумку и слегка наклонила тележку.

— Кабачкы! — представила она Джошу содержимое с таким гордым видом, как будто знакомила его со своим сыном-«космонаутом». Такыи вкусные урадылыс — ма!

«Ма» — это что-то типа «очень вкусно» на местном. Джош это ещё в прошлый раз выяснил. В баре про одно пиво так и говорили: «ма!» — и правда, отменное. А вот то, которое «пхе» — оно хоть и дешевле в два раза, да только ну его к чёрту. На следующее утро — правда «пхе».