Ещё повоюем

Так всё и пролетело: друзья, родители, юг, санаторий, шелест волн по гальке. Что ещё? Глупая медсестричка, прижатая к стенке — зарделась и хихикает, рада, что на неё положил глаз пилот-космонавт. Ресторан. Танцы. Всё прекрасно.

Не мог я дождаться, когда этот незапланированный отпуск кончится, потому как, если тебя охраняют так же демонстративно и неусыпно, как мавзолей, отдохнуть всё равно не получается. Говорю без претензий, понимаю: дорого бы дали буржуи, чтобы разузнать, что я на шаттле делал, да не увидел ли того, что посторонним видеть не полагается. А кое-что я увидел, и даже с собой прихватил.

Ещё вытаскивая астронавта из кабины, заметил, что набезобразничавший осколок разворочал половину пульта. Внутренности наружу, провода, разъёмы, верхняя крышка сорвана. А внутри — кожух вычислителя: оцинкованный, неприметный, похожий на гробик. Хоть и выглядел этот гробик неважно, сильно мне приглянулся. Маленький такой, привёрнут с одного краешка, а вокруг полно свободного места, будто совсем под другую начинку пульт проектировался. У этого оцинкованного ящика одну стенку покорёжило, отверстие там получилось. Посветил я фонариком, электронные платы увидел. И до того захотелось этот чудной вычислитель забрать — чтобы знающие люди на него посмотрели. Потому что увидел я эти платы, и сразу понял, не такие они. Вроде всё, как надо. Сопротивления, катушки да конденсаторы. А ламп нет. То есть я понимаю, что их стараются использовать по минимуму, потому что не надёжны, а, главное, много места занимают. Но тут я удивился — как американцы сумели вообще без них обойтись?

К космической технике требования особенные. И к габаритам и к надёжности. Одно дело, если проектируешь сверхвычислитель для «Госплана». Хоть сто подземных этажей для него выкопай. А в космическом корабле сантиметры и килограммы на вес золота. Над уменьшением электронных компонентов большие НИИ работают. Но есть предел, дальше которого не получается.

Заинтересовал этот вычислитель из-за размеров. В том плане, что можно легко с собой прихватить. А спецы сами решат, интересно им в иностранной электронике покопаться, или не очень. Может, из памяти что-то для нас полезное достанут.

Спецам понравилось. Говорят, когда разобрались, что за штуковину я у супостата увёл, жуть, что началось!

Американцы, понятно, страшно это дело секретили. Ещё бы, такой прорыв. Кремниевый прибор заместо лампы — штука посильнее атомной бомбы. Что-то где-то всё равно просочилось, кто-то услышал, кому-то передал. Только и близко подобраться к новой технологии наша разведка не смогла. Мы и сами к тому времени начали с кремнием работать, но посмотреть, как идут дела у вероятного противника, очень хотелось. Даже сейчас от возможностей кремниевой технологии дух захватывает, а уж тогда…

Представляете, вычислитель с мощностью, как у легендарной «госплановской» супермашины, только умещается он в небольшой комнате? Сейчас это не кажется фантастикой, а тогда я не поверил, когда услышал, что речь идёт о сотнях тысяч операций в секунду, говорят, и миллион не за горами. Это же искусственный разум! А если помечтать? Боевые беспилотные скафы. В голове не укладывается! И маневрирование на сверхускорениях и длительность боевых дежурств не в пример нынешним.

И напрасно не верите. Всё возможно. В детстве отец зачитывался Беляевым, полёт в космос для него был фантастикой. И что? Цветут яблони на Марсе, ещё как цветут. Пока в куполах, а придёт время, и пустыни освоим. Главное — задаться целью. Потому что держава без цели, как человек без мечты — и не держава вовсе, а недоразумение какое-то. Так и с этой американской технологией. Близко они подобрались, чтобы нас одолеть, да не получилось. И никогда не получится. Не потому, что, благодаря, в том числе и прихваченному у супостата вычислителю, транзисторные приёмники теперь и в Риге, а не только за бугром делают. А потому ещё, что у нашей страны и цель, и мечта есть. Значит, ещё повоюем!