Помоги проекту - поделись книгой:
–В том-то и дело, что в этом году у них все отлично получается. Тренер сменился, и они ни одной товарищеской встречи не проиграли. Так хочется посмотреть, сил нет! Господи, ну что за невезуха! Я смену уже отработал! И почему, дурак, сразу не удрал? Сигаретку, идиот, решил выкурить, а тут Людмила Алексеевна в окошке нарисовалась и....
Шофер махнул огорченно рукой, рассыпая по бытовке искры, снова выругался, со злостью раздавил окурок в пепельнице, но неудачно: обжег пальцы. Раздраженно потряс рукой. Он и не заметил, что в комнате остались только он и Степаныч: парни из осторожности куда-то тихонько исчезли.
– Вот сволочи, – еще раз пробормотал Сашка, – смылись скорее, испугались, что я попрошу меня заменить, каждому своя шкура дороже – бегите, бегите.
– Ладно тебе, Саш, парни тоже рабочий день закончили, не обижайся на них. У них свои планы. Сегодня не повезло тебе, а завтра они будут кого-то выручать. Так судьба распорядилась. Ты же не хочешь воскресным вечером баранку крутить, вот и они не хотят. А вообще, не отчаивайся: матч идет долго, опоздаешь чуток, но на стадион все равно успеешь.
– Да я понимаю, Степаныч, но ведь обидно, а! Я целый месяц этот вечер планировал, ты даже не представляешь, как я билеты доставал, знакомых на ноги поднял. Может, плюнуть мне на эту работу, не первая и не последняя? Пусть сами, – он злобно кивнул головой на дверь, имея в виду автобусное начальство, – садятся за руль и едут в это чертово Лесное.
– Не чертыхайся, Сашка, не греши, я думаю, ты перегнул: работа есть работа, разбрасываться ею не надо. Сейчас сделаешь что-нибудь, не подумав, потом всю жизнь жалеть будешь, – продолжал увещевать его сторож, – поверь моему опыту. Сколько я таких, как ты, горячих, в своей жизни видел, не перечесть.
– Пошел я, Степаныч, бывай, а то проболтаю с тобой и вообще никуда не успею, – еще раз тряхнул рукой Сашка и, обреченно помахивая путевым листом, пошел к двери.
– Да, не повезло парню, – продолжал сочувственно качать головой Степаныч, – негоже, что злой едет, как бы чего не вышло. Разве можно вот так ломать человека! – продолжил он, обращаясь уже к парковому начальству. - Им только бы дырку закрыть, совсем не думают о последствиях.
Степаныч перекрестился сам, а потом повернулся к двери и перекрестил вслед Сашку, проговорив:
– Господи, защити душу грешную.
Если бы сторож мог предположить, что именно его крест спасет Сашке жизнь, он бы постарался еще больше, даже молитву прочел бы. Но предугадать дальнейшие события он не мог.
Водитель шел к автобусу, сердито размахивая руками, и пинал все, что попадалось под ноги. С размаху стукнул по колесу, потом кулаком по двери.
– Хоть бы ты сломался, что ли, – в сердцах сказал он, но дверь исправно открылась.
Сашка сел в автобус, повернул ключ зажигания. Мотор завелся плавно и через минуту привычно заурчал. Его тихое мурлыканье слегка успокоило шофера, и он неожиданно подумал: если поторопится, то может успеть даже к началу матча. Главное, без препятствий вырваться за черту города, не попасть в пробку или на линейку красных светофоров, а там можно и газу прибавить. Сашка включил музыку, сначала тихую, а потом увеличил громкость до максимума, рванул с места к воротам.
Лена с соседкой подошли наконец к остановке. Народу было много, хотя до отправления автобуса оставалось еще полчаса. Это был последний воскресный рейс, вот люди и приходили к остановке пораньше, чтобы наверняка уехать домой: большинству завтра на работу. Лена выяснила, кто крайний, и пристроилась в конец очереди.
На скамейке сидели старушки: после трудового дня на своем участке приятно поболтать с соседями, обменяться огородными новостями или попросить рецепт заготовки. То тут, то там раздавались приветственные возгласы. Мужчины хлопали друг друга по плечу или здоровались за руку, отходили в сторонку, чтобы не мешать людям, закуривали. Женщины, заняв очередь, тоже собирались в группки по интересам и неспешно беседовали. Вокруг них бегали дети и собаки, из корзинок двух бабулек выглядывали кошки, раздраженно мяукали и шипели друг на друга.
Все как всегда, все привычно, ничего нового. Дачная деревня была старая, люди, которые построили здесь дома, знали друг друга еще с раскорчевки леса. Это сейчас подготовительные работы по расчистке новых земель ведут специальные фирмы, а раньше, тридцать - сорок лет назад, централизованно только спиливали и вывозили деревья, остальное было в руках хозяев участков. Давно состарились первые строители дач, но выросли их дети и приняли эстафету у родителей. Многие по-современному облагородили деревянные строения, а кто-то и вовсе снес старый сруб до фундамента и построил новый дом по своему вкусу.
Подрастали уже и внуки, однако на даче пока желали только развлекаться, как, например, у тех же Макаровых, а не работать. Увы, молодежь смысла в домашнем выращивании овощей не находит: сейчас все можно дешевле купить в магазине. Доводы родителей, что родная помидорка с грядки слаще и ароматней, юные головы совершенно не трогали.
Дети приезжали на дачу в отсутствие предков (так они называли родителей), включали музыку, танцевали, весело делали шашлыки. Аппетитное поджаристое мясо запивали алкоголем и закусывали теми огурчиками со своей теплицы, против выращивания которых бунтовала их молодая натура. Громким и безудержным весельем они активно надоедали соседям, те, естественно, жаловались родителям. Старшее поколение устраивало чадам нешуточную головомойку. Молча, без возражений получая нагоняй, молодые в следующий приезд делали то же самое.
Новые лица, конечно, появлялись, но не так часто, как в других дачных деревеньках: слишком благодатное здесь было место. Поселок построили рядом с шоссе: если опаздывали на последний автобус, выходили на тракт и за сходную цену доезжали до города в частном автомобиле. Вокруг стеной стоял смешанный лес, где летом собирали землянику и чернику, а по осени здесь было много грибов. Особенно опят: в лесу остались с времен раскорчевки пни, на которых они и гнездились.
Рядом с поселком в окружении сосен раскинулось озеро. Правлением поселка было решено облагородить его берега и сделать песчаный пляж. Дно очистили от грязи, коряг и битого стекла. Привезли мелкий песок такого чудного золотистого цвета, что казалось, будто солнце поцеловало этот кусочек берега. Получился великолепный пляж, нисколько не уступающий приморскому. Подъезд к озеру закрыли шлагбаумом, поэтому посторонние люди не могли располагаться близко у воды, а свои давно протоптали тропинку и ходили к озеру в любое время. Хорошо было летом загорать на теплом песочке, вдыхать сосновый аромат и наслаждаться жизнью!
– Лен, – как будто сквозь вату, услышала Елена голос соседки, – если сядешь первая, займи мне место.
– А ты куда? – очнулась наконец от раздумий Лена.
Вон Макаров с дружками стоит, пойду, разберусь с хулиганами.
– Ася, оставь их в покое. Зачем тебе это?
– Надо, – резко ответила та, – родителей дома нет, значит, кто-то другой должен провести воспитательную беседу.
Лена хотела удержать Асю, но та оказалась проворнее, и через минуту с другого конца остановки донесся ее громкий голос:
– Молодежь, а молодежь! Вы что же это людям покою не даете? Что опять ночью устроили?
– Ничего мы не устроили, – резко ответил Вадим Макаров, – просто культурно отдыхали.
– И что же в вашем понимании значит слово «культурно»? – стала наступать Ася, увидев, что ее крики привлекли внимание дачников. – Пить, курить, матом ругаться и соседям спать не давать?
– Да нет. О чем вы говорите, тетя! Мы пили только пиво, матом не ругались, музыку слушали и танцевали, – растерялся Вадик и сердито посмотрел на Рыжика: мол, из-за тебя мне достается.
– Тетечка! Подумаешь, пошутили чутка, – развязно вступил в разговор Петька, – ну, ничего же страшного не случилось?
– Как не случилось?! Выходит, ты даже не понимаешь, что старому человеку расстраиваться нельзя, у него сердце... Тамара Ивановна, – крикнула она старушке, сидящей на скамейке, – как у тебя с давлением?
– Поднялось, пришлось таблетки сильные пить. А уж как сердце колотилось, никак унять не могла! – пожаловалась зрителям Тамара Ивановна. – Еще я сон видела. Такой страшный, что до сих пор по телу мурашки бегут. Ильинишна, вот я тебе его расскажу, – обратилась она к соседке по скамейке, – а ты мне его растолкуй.
– Вот видите! А ну, извиняйтесь, негодники, я вот сейчас с вами разберусь, – наступала на ребят Ася, поглядывая между тем на Тамару Ивановну: уж очень ей хотелось и разборки закончить, и сон послушать.
– Я все понял, тетя, – уже как-то по-детски зпытался защититься Рыжик и, повернувшись лицом к остановке, крикнул старушке. – Тамара Ивановна, может, помиримся? Я не хотел никого обидеть, думал, повеселимся.
Но его оправдания никого не интересовали. Приговор был вынесен, вердикт присяжными оглашен: «Виновны!». На молодых ребят накинулись стоявшие рядом женщины, которые от Тамары Ивановны узнали о ночном происшествии. Началась нешуточная склока. Дачницы кричали, перебивая друг друга, а громче всех Ася, которая попала в родную стихию и получила истинное наслаждение от скандала. Закончилось тем, что молодежь оказалась умнее взрослых и перестала реагировать на нападки. Юноши и две девушки только отшучивались и даже поддразнивали нападающих на них старух.
«Ну что за люди! – подумала Лена. – Как будто сами молодыми никогда не были». Она наблюдала за происходящим и укоризненно качала головой.
– Леночка, здравствуйте, можно вам задать вопрос? – услышала женщина сзади чей-то голос.
Она обернулась и увидела Марию Ивановну, библиотекаря, которая неслышно подошла сзади.
– Ой, Мария Ивановна, здравствуйте. Простите, я вас не заметила. Вы что-то хотели узнать?
– Я раньше не занималась огородом, поэтому теорию знаю по книжкам, а практики никакой. Вы не могли бы дать мне пару советов?
– Конечно, конечно, спрашивайте.
Мария Ивановна появилась в их поселке не так давно. Это была одинокая женщина, скромная и тихая, так и не сумевшая выйти замуж и создать семью. Жила одна, и весь мир ей заменяли книги, телевизор, а последнее десятилетие и компьютер. В течение двух лет преданно ухаживала она за больной сестрой, у которой после гибели в автокатастрофе мужа и сына случился инсульт, а затем и паралич.
Год назад сестра скончалась, и Мария Ивановна унаследовала от нее дачный участок. Сначала она хотела избавиться от нежданного подарка, но весной приехала просто посмотреть, влюбилась в эти места, да так и осталась. Постепенно познакомилась с соседями, устроилась в доме, посадила кое-какие овощи и зелень, и вот уже второе лето жила дачной жизнью.
– Вы какие огурцы в теплицу сажаете? – спросила она Лену. – Я купила сорт «Муромские», возилась с ними, как с детьми, но они настолько слабые завязи дали, что не знаю, появится ли из них хоть один огурчик. Сколько я литературы прочитала, а ничего не получается. Может, огородничество мне не дано?
– Ну что вы, Мария Ивановна, знания приходят с опытом. Я тоже в первый год мучилась, все казалось, что и сорт неправильный купила, и удобряю не так, и поливаю не вовремя. А потом как-то незаметно и научилась. А сорт «Муромские» отличный, огурчики маленькие, не больше десяти сантиметров, пупырчатые, с мелкими семенами. Их и свежими хорошо есть, и для засолки годятся.
– Ох, Леночка, какая засолка. Мне ведь некого кормить соленьями, а для себя и делать не хочется.
– А вы попробуйте один раз, если не понравится, то больше и не будете. Приходите ко мне в сад в следующую субботу, я вам покажу, как надо за овощами ухаживать, а заодно и мои маринованные огурцы попробуете. Гарантию даю, что понравятся. У меня личный рецепт маринования, особый. Кстати, случайно получился.
– Правда! – удивилась библиотекарь, – я думала, что новое практически создать невозможно, все давным-давно придумано.
– Может этот рецепт где-то и записан, только я об этом ничего не знаю.
– Очень любопытно, в чем же ваш секрет, Леночка?
– Да никакого секрета, Мария Ивановна, все делаю, как в книгах написано, только в банки в качестве зелени кладу веточку или две свежей кинзы.
– Кинзу? Не может быть! У нее же зелень такая неприятная на запах и на вкус, как ее южане едят, не понимаю, – женщина зябко передернула плечами.
– Вот-вот! Мне, как и вы, никто не верит, но только огурцы попробуют – рецепт просят. Первый раз положила кинзу случайно: она у меня в огороде как сорняк растет, вот и попала с укропом. Когда зимой банку открыли, даже не поняли сначала, откуда арбузный запах доносится. Потом пригляделись и увидели виновника – кинзу. С тех пор никому не даю ее полностью выпалывать, всегда оставляю пару-тройку кустиков, чтобы была зелень для засолки.
– Какая вы, Леночка, хорошая хозяйка, – покачала восхищенно головой Мария Ивановна. - А у меня уж осень жизни наступила, а я так ничему и не научилась. Может, у вас еще необычные рецепты есть?
– Конечно, и у вас скоро появятся свои открытия.
Лена вдруг ощутила неприятный холодок, словно подуло зимним ветром. Она оглянулась: все было по-прежнему. Люди разговаривали, также бегали дети и собаки, кошки мяукали в корзинках, Ася воспитывала компанию Вадика Макарова …
«Откуда появилось это ощущение?» – подумала Лена, но, услышав новый вопрос Марии Ивановны, отвлеклась и вскоре забыла об этом.
Автобус еле-еле двигался по городу. Конечно, надеяться Сашке было не на что: вечер воскресенья, час пик, все горожане, имеющие свои автомобили, возвращаются с дач. Мало того, что стоять приходилось в каждой пробке, так еще и автобус попал на волну красных светофоров. Не сбылись Сашкины надежды. Он уже немного было успокоился, теперь глухое раздражение стало снова овладевать им.
– Опоздаю, опоздаю ведь, если и дальше так плестись по городу, – чуть не со слезами в голосе думал он. Если бы кто из знакомых посмотрел сейчас на его искаженное отчаяньем лицо, точно бы не узнал.
Сашка беспрестанно матерился и плевался, проклиная всех на свете. Он резко переключал сцепление, со скрипом тормозил на поворотах, неожиданно перестраивался из ряда в ряд, выбирая менее загруженную машинами полосу. Пару раз так нервно и опасно маневрировал на дороге, что видел боковым зрением испуганные лица водителей, которым приходилось спасаться от надвигающегося на них автобуса. Но Сашке было все равно.
– Что тащитесь, как блондинки, которым права на день рожденье подарили, – раздраженно бурчал он, – шевелите колесами, никто вас подрезать и не будет.
Перед пешеходными зебрами без светофоров он вообще не останавливался, а если на дороге оказывался человек, то кричал, выглядывая в окно автобуса:
– Ты куда, курица (или кегля, или баран – в зависимости от пола пешехода и децибелов злобы на данный момент), лезешь, жить надоело?
Курица, или кегля, или баран испуганно бросались в сторону, перебегали улицу, а потом, стоя на тротуаре, махали кулаком вслед. Но, что самое удивительное, ни один из пешеходов не записал номер автобуса, чтобы сообщить в ДПС.
Вместе с ним тяготы воскресной дороги переживала и роскошная черная Audi. Машины то обгоняли друг друга, то от светофора к светофору шли бок о бок. Сашка почти не обращал на нее внимание (не мешает, и хорошо!), пока не увидел, что за рулем сидит женщина. Его возмущению не было предела:
– Что? Баба за рулем? Это ж как обезьяна с гранатой!
Степанов, как истинный водитель-мужчина, просто не мог допустить, что блондинка ведет свое авто не хуже профессионала. Взыграло ретивое: он стал преследовать несчастную Audi и время от времени подрезать. Но женщина не сдавалась и ловко ускользала от красного автобуса. Сашка так бы и продолжил эту чехарду по городу, если бы не увидел, что женщина звонит по телефону, изредка бросая взгляд вверх, на автобус. Он грязно выругался, сбавил скорость и свернул на другую дорогу, чтобы не ввязаться в разборку.
– Ишь, жаловаться собралась? Ну и дура! Без тебя хлопот полон рот.
Но и здесь, понимая, что поступает плохо, остановиться уже не мог, хотя на задворках злости и жила мысль, что не надо рисковать работой, которую сейчас так трудно найти. Проскакивая опасный участок, он осторожно поглядел в зеркало заднего вида: как там пассажиры. Но в салоне почти никого не было. Сидели старушки, которые за обсуждением семейных проблем ничего не замечали, да на заднем сиденье бултыхали головами из стороны в сторону, как китайские болванчики, два пьяных мужичка.
– Эти-то куда на ночь глядя едут? – раздраженно подумал Сашка и, увидев лежащие у ног мужчин удочки, предположил. – Наверняка, на рыбалку. Оторвались от баб – и пошла душа в рай! До озера не доехали, а уже водочкой настроение себе улучшают. Мне бы кто настроение поднял? – опять зло подумал он и сплюнул в окно. Куда там попал плевок, ему было все равно.
Наконец вдали показалась будка ДПС, а за ней – спасительный выезд из города. Водитель притормозил, чтобы не связываться с полицией, и спокойно проехал мимо. Еще метров двести автобус двигался еле-еле. Когда же пост исчез из виду, Сашка резко нажал на газ. Надо было проехать еще железнодорожный переезд, а там лес: можно прибавить скорость до упора.
Теперь Сашка молил только об одном: чтобы не было поезда. Но повернув к переезду, он увидел на закрытом переезде мигающие огни бело-лунного сигнала светофора. Шофер резко ударил по тормозам и чуть не завыл:
– Ну что за невезение! Что за день сегодня такой, а? Будто все несчастья решили сразу меня добить?
Он бросил быстрый взгляд по сторонам: железнодорожное полотно было девственно-чистым, лишь вдалеке слышался слабый гудок локомотива. Обзор со стороны автобуса был хороший, рельсовый путь просматривался отлично.
Шофер увидел, что состав только появился на горизонте, автомобилей поблизости не было – и решился:
– Была, не была, где наша не пропадала!? Попробую проскочить.
Если бы переезд был оборудован особым устройством заграждения (плитами), которое реагирует на приближение поезда и не позволяет водителю проигнорировать сигнал опасности, Сашке бы авантюра не удалась. Но путь был свободен, шлагбаум только начал свое медленное движение вниз, и водитель, резко выжав сцепление, сорвался с места. Автобус затрясся по старым бетонным плитам, и переезд остался позади.
«Как хорошо, что людей в салоне мало, а то давно бы подняли скандал», – подумал водитель, но, посмотрев в зеркало, увидел: утомленные разговором бабушки, дремали, и, когда автобус подпрыгивал на неровностях дороги, покачивали из стороны в сторону опущенными на грудь головами; пьяненькие мужички и вовсе не просыпались. Для пассажиров рискованные перемещения по дороге прошли совсем незаметно. Он облегченно вздохнул.
Сашка полностью опустил стекло, и в кабину ворвался теплый июньский ветер. Он дул в разгоряченное лицо Савельева, развевая и закидывая на глаза длинный чуб. Водитель резко встряхнул головой, чтобы отбросить волосы назад, и это привычное движение вдруг успокоило его. Шофер почувствовал, как злость и раздражение начинают уступать место умиротворению.
Он положил одну руку на край раскрытого окна, а другой небрежно крутил баранку, и жизнь казалась ему уже не такой гадкой и злой. Сейчас он видел в ней и светлые моменты, дающие счастье. Мимо проносились кусты, деревья, которые чередовались с зелеными полями и маленькими хуторами. Один раз он увидел совхозное стадо, направляющееся к дороге. Испугавшись, что надо будет остановиться и переждать, пока стадо пройдет, Сашка резко прибавил скорость и пронесся буквально перед носом ведущей коровы.
Савельев всегда любил риск и быструю езду. Она наполняла его мир чем-то значимым. Ему нравилось то состояние, когда под воздействием всплеска адреналина чувства обостряются до предела, руки и ноги действуют синхронно и слаженно, мозг готов мгновенно принимать самые сложные решения.
Сейчас Сашка и автобус были сиамскими близнецами: их органы переплелись, чувства были едины. Каждое движение, звук или вибрацию машины шофер принимал как свое, родное.
– Вперед, только вперед! – хотелось закричать Сашке, но он только прибавил скорости. Автобус пулей понесся по дороге.
Поделиться книгой: