Инструктор. Законопослушные граждане

Стив обиженно надул губы:

— Нет!

— Да, мудак, — сказал Хачатурян, — и хватит из себя строить целочку!

После таких слов разрыв между деловыми партнерами казался неизбежным, хотя подобные горячие споры и обвинения вспыхивали между старыми компаньонами неоднократно. Колосов вдруг громко воскликнул:

— Хватит, мужики! Мы в одной связке, и если кто-то из нас потонет, то он потянет за собой и всех остальных! Давайте лучше махнем ко мне на дачу и обсудим, как нам выпутаться из щекотливого и неприятного положения.

Как ни странно, споры и обвинения моментально стихли.

— Я не против, — вдруг переменив тон, заметил горячий сын кавказских гор.

Стив Джонсон тоже, как видно, был не против найти приемлемое решение возникшей проблемы. Он чинно кивнул своей темно-русой, аккуратно подстриженной головой и сказал:

— Ка-рашо, давайте решать! Только это нужно делать очень бистро!

Вячеслав Николаевич Колосов облегченно вздохнул и, раскинув руки в стороны, улыбнулся.

— Это в наших интересах, господин Джонсон, — сказал он и указал своим партнерам по нелегальному бизнесу на выход из уютной ложи. — Проходите!

Джонсон тряхнул головой:

— Sanq…

Англичанин и кавказец как ни в чем не бывало, мирно переговариваясь, вышли из ложи, а рыжеволосый хозяин повернулся к своему помощнику, который наконец-то немного пришел в себя.

— Так, Полозков, пока не разберешься со своими проколами, — сурово произнес Колосов, — на глаза мне лучше не показывайся! Понял?

Все еще бледный толстяк утвердительно тряхнул своей огромной лысой головой:

— Понял, Николаевич.

— Разберешься и доложишь мне, — сказал Колосов, — я сейчас за город на дачу.

Полозков снова затряс головой:

— Хорошо.

Колосов протяжно и недовольно вздохнул и предупредил:

— Одним словом, мне тебя учить не надо, подчистишь все за собой и сделаешь замес на предпоследний тур.

Владимир Ильич часто и быстро заморгал короткими белесыми ресницами и пообещал:

— Сделаю, Николаевич, все будет…

Лысоголовый мужичок хотел было сказать, что все будет чин-чинарем, но тут же осекся, понимая, что эта фраза может стать для его здоровья роковой. Поэтому просто повторил:

— Сделаю.

Колосов, одернув полу своего светло-кофейного пиджака, нервно оскалился:

— Непременно сделай, гегемон. Второй прокол, Владимир Ильич, будет твоим последним светлым пятном в этой жизни. Надеюсь, ты меня понял и больше не станешь меня огорчать. Иначе займешь свое почетное место в мавзолее, но не на Красной площади, а на мусорной свалке или в сточной канализационной канаве.

Владимир Ильич Полозков еще больше побелел и энергично закивал лысой, обильно покрывшейся потом квадратной головой:

— Понял!

Вячеслав Колосов посмотрел на Полозкова, который теперь казался ему маленьким и ничтожным, и, махнув рукой, неожиданно добавил:

— Да, Владимир Ильич, надеюсь, ты понимаешь, что теперь тебе долго придется работать бесплатно, пока ты не погасишь свой и наш долг.

Полозков обреченно склонил голову и выдохнул:

— Да…

Рыжеволосый чинуша пренебрежительно усмехнулся и панибратски потрепал своего раздавленного помощника по пухлой, гладко выбритой щеке:

— Вот и прекрасно!

На том разговор и закончился. Вячеслав Николаевич резко развернулся и быстро вышел из ВИП-ложи, а убитый горем Полозков медленно осел в кресло и обхватил обеими руками голову…

Глава 2. Неожиданная встреча

Илларион Забродов недавно вернулся из очередной командировки по Сибири, куда ездил по просьбе своего боевого товарища генерала Мещерякова с особым заданием. Задание было выполнено, однако его успешное выполнение потребовало от полковника ГРУ в отставке Забродова больших усилий и нервов. Провалявшись дома несколько дней, Забродов пересмотрел все свои раритетные литературные экземпляры и наконец решил выйти развеяться.

Он аккуратно отложил в сторону Библию на старославянском языке и резко поднялся со стула. Потом несколько раз согнулся, взмахнул руками и направился в ванную, чтобы принять холодный душ.

После душа и чашечки горячего крепкого кофе Забродов почувствовал, что готов снова ощутить вкус жизни.

* * *

Вечерняя Москва сияла огнями и разноцветной световой рекламой. Пройдясь по широким улицам, Илларион Константинович Забродов решил завернуть в парк, подышать свежим воздухом и спокойно поразмышлять о своем дальнейшем житье-бытье.

Однако, к своему великому разочарованию не успел Забродов войти в парк, как понял, что спокойной прогулки не получится. На стадионе «Динамо» как раз закончился футбольный матч, и тысячи поклонников «игры миллионов» стали покидать стадион, горланя фановские лозунги. По всей видимости, московский клуб «Динамо» выиграл матч у кого-то из приезжих. Основная масса болельщиков была в приподнятом настроении, но вела себя относительно мирно, не буянила и не задирала прохожих.

— Ди-на-мо!

— Динамо — чемпион!

Илларион Забродов не стал прислушиваться к выкрикам футбольных болельщиков, а просто свернул к выходу из парка.

— Так, пенсионер, — озадаченно и недовольно проворчал он себе под нос, — и где нам можно сегодня отдохнуть?

В людном месте светиться ему не хотелось, в театр идти было поздно, а в ресторан одному — неудобно.

«Может, позвонить Мещерякову, — подумал вдруг Илларион Константинович. — Возьму водочки и заскочу к старому дружку…»

Однако его планам не суждено было осуществиться, сама судьба распорядилась за него. Не успел он отойти от парка, как за его спиной раздался радостный женский возглас.

— Илларион! Илларион Константинович!

Седовласый мужчина растерянно оглянулся и увидел перед собой красивую блондинку, которая неспешно направлялась к нему. В красивой, фактурной, чуть выше среднего роста женщине Илларион Забродов сразу узнал Ирину Мирошниченко, с которой познакомился месяц назад в мастерской у своего друга художника Константина Гурьева. Иллариону Ирина сразу понравилась, и он даже несколько раз звонил ей, однако из-за своей занятости они так и не смогли встретиться.

— Ирина? — удивленно вскинув брови, произнес Забродов.

Миловидная женщина лет тридцати пяти, кокетливо и немного застенчиво улыбнувшись, кивнула белокурой головой.

— Я, Илларион Константинович, — подойдя вплотную, сказала Ирина и протянула руку.

Забродов слегка пожал руку знакомой и растерянно задергал широкими плечами.

— Интересно, что вы тут делаете? — спросил он.

Блондинка повела плечиками и призналась:

— Да тут встречалась с одним футбольным функционером, нужно было разобраться с некоторыми бумагами брата…

Илларион Забродов вспомнил, что младший брат Ирины был профессиональным футболистом. Ирина вела иногда неформальные переговоры с некоторыми руководителями клубов о трудоустройстве брата или его переходе в другой клуб.

— Ах да, — не найдя ничего лучшего, сказал Илларион, — я и забыл, что ваш брат футболист.

Блондинка кивнула головой:

— Да…

— И как успехи?

Ирина Мирошниченко удивленно посмотрела на седовласого симпатичного мужчину:

— У кого?

— У брата, — нерешительно произнес полковник.

Ирина рассмеялась и, немного смутившись, произнесла:

— А-а… у Славки… А я думала, что вы интересуетесь моими личными успехами.

— Ну, и о ваших успехах мне интересно знать… — проговорил Забродов, краснея.

Миловидная женщина, протяжно и шумно вздохнув, решительно махнула рукой:

— Не умеете вы врать, Илларион.

— То есть?.. — не понял Забродов.

— Если бы вас интересовали мои успехи и дела, — сказала Ирина, — то вы давно бы уже позвонили мне.

Илларион Константинович развел руками:

— Ирина, звонил! Да только вас не было дома, а номер вашего сотового телефона я где-то посеял.

Ирина покачала головой и, слегка повеселев, начала кокетничать:

— Так уж и звонили… Ну и горазд ты врать, товарищ Забродов!

Илларион ударил себя ладонью в грудь.

— Ей-богу, Ирина Александровна, — заверил симпатичную собеседницу Забродов, — звонил, и неоднократно! Ну а потом был в отъезде, в срочной командировке! Честное слово!

Ирина Мирошниченко снова заразительно рассмеялась.

— Да вы не оправдывайтесь, товарищ полковник, — сказала она, — я же вам не жена и даже не любовница, чтобы вы давали мне отчет о проделанной работе.

Разговор между двумя явно симпатизирующими друг другу людьми не клеился, и Илларион Забродов решил предпринять решительные меры по исправлению глупой ситуации.

— Я не оправдываюсь, — слегка покраснев, проговорил он, — просто хочу исправить свою ошибку, вернее, не ошибку, а оплошность или, точнее, иронию судьбы и пригласить вас куда-нибудь выпить чашечку кофе…

Моложавая женщина вопросительно посмотрела на Иллариона Забродова.

— Товарищ полковник, — улыбнулась она, — не означает ли это, что вы назначаете мне свидание?

Забродов передернул плечами, а потом решительно произнес:

— Можно считать, что и так, Ирина Александровна!

Красивая, фактурная блондинка рассмеялась и решительно кивнула головой:

— А почему бы и нет, я принимаю ваше предложение, товарищ Забродов. К тому же я завтра уезжаю в командировку в Питер и бог знает когда мы еще увидимся и увидимся ли еще вообще когда-нибудь.

Илларион был против такой постановки вопроса и категорически возразил:

— Нет, Ирина Александровна, теперь я тебя никуда не отпущу, ну разве только на денек-другой.

Ирина, поправив воротничок своего светлого плаща, кокетливо погрозила изящным пальчиком седому, умудренному жизнью кавалеру и тихо проговорила:

— Но-но… Только попрошу вас, товарищ Забродов, бросить эти собственнические мужские замашки. Я женщина вольная…

Илларион Константинович многозначительно и добродушно усмехнулся.

— Пока — вольная, — заметил он, — но жизнь, Ирина Александровна, меняется, и неизвестно, что завтра всех нас ждет.

Блондинка улыбнулась и грустно заметила:

— Я согласна с вами, никто не знает, что принесет нам завтра. А посему давайте не терять сегодня даром времени.

— Согласен, — решительно тряхнул сединой полковник ГРУ в отставке и галантно предложил светловолосой даме взять его под руку. — Прошу!