Темный Адепт

Пролог

Крэланд, королевский кабинет.

— А, брат Томаш, рад, что ты все же нашел в себе силы явиться по моему приказу.

Его величество Равэн Второй, едва перешагнувший за четверть века, с насмешливой улыбкой глядел в лицо мужчины, вошедшего в королевский рабочий кабинет.

Темная ряса, подпоясанная простой веревкой, но при этом — мягкие сапоги на толстой подошве. Сухие жилистые руки висели вдоль тела, оставаясь неподвижными при ходьбе. Брат Томаш стянул с головы капюшон, явив сухое лицо с крупными скулами, и обвел помещение внимательным взглядом. На вид клирику было за пятьдесят, но глаза, единственная подвижная часть образа, смотрелись молодо.

— Я прибыл как только смог, мой король, — не кланяясь, ответил священник. — Райог простит мне этот грех.

Показное веселье на лице монарха тут же исчезло. Равен выпрямился в кресле и махнул рукой на стул.

— Садись, нам нужно многое обсудить, — заявил его величество. — И для начала, прежде чем мы перейдем к главному, ответь мне, брат Томаш: с каких это пор твои священники взялись карать моих подданных?

Клирик не спешил с ответом. Медленно опустился на жесткое сидение стула, чуть поерзал тощим задом, заставив мебель скрипеть. Только после этого поднял взгляд на короля.

— Все мои священники служат Райогу, — сообщил он, размеренно роняя слова. — И насколько я знаю, ни один из моих братьев никаких кар не проводил. Мой король, что бы вам ни сказали, я готов поклясться, что клир вашего королевства к этому не причастен.

Равен хмыкнул и с брезгливостью на лице подтолкнул собеседнику лист бумаги с ярким штампом печати Аркейна в самом низу.

— Прочти, брат Томаш, — негромко произнес король. — А потом скажи, что ты на самом деле об этом думаешь. Оставь свои высокие речи для простолюдинов, я прекрасно помню, что всего несколько лет назад тебя звали иначе.

Клирик спокойно взял бумагу и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, прочел. Равен видел, как с каждым новым абзацем меняется выражение его лица. Пропала отрешенность, превратившись сначала в удивление, а после и вовсе гневом. Чего стоило религиозному лидеру не порвать документ, осталось тайной, но таковое желание промелькнуло на его обычно равнодушном лице.

— Это… правда? — спросил он надтреснутым голосом, переведя взгляд с доноса на монарха.

— От начала и до конца, брат Томаш, — кивнул Равен. — И я не хочу, чтобы подобные настроения возникли на моей земле. Здесь я закон, и тот, кто посмеет это оспаривать, должен быть наказан.

Священник медленно кивнул.

— Я доведу до своих людей ваше желание, мой король, — уже взяв себя в руки, сказал он.

— А заодно найди способ разобраться, откуда эти твари, прикрывающиеся именем Райога, взялись, — велел его величество. — Самим в контакт с самозванцами вступать не обязательно, для этого есть Ловчие. Сейчас один из них как раз направляется в Чернотопье.

— Барон Шварцмаркт оставил наследника, и мальчишка прошел проверку у моего священника, — кивнул брат Томаш. — Не думаю, что от него стоит ждать новых свершений, мой король. Один раз стать героем — это одно, но геройствовать постоянно…

— Это опасно, — прервал его Равен. — Кланы уже забурлили так, что у моих людей руки отсыхают столько доносов писать. Все хотят породниться с сиротой, внезапно заключившим торговый союз с орденом. Выскочка нам не нужен, брат Томаш, а вот лояльный барон, да правильно поддержанный Райогом… Ты меня понял?

Клирик кивнул.

— Разумеется, мой король. Я отпишу в Огонвеж, за мальчишкой присмотрят. И наставят на путь истинный.

— Рад, что ты понимаешь. Но это — дело второстепенное. В первую очередь пусть твои люди ищут ублюдков, посмевших очернять имя нашего великого создателя. Райог даровал людям жизнь, он не превращает свои создания в монстров, а клирики не убивают. Если же эти новости станут известны слишком многим, мы утопнем в кровавых бунтах, брат Томаш.

Священник кивнул, не споря с очевидным. Король никогда не отпустит своей власти. Да и служителям Райога она не нужна: люди сами одаривают своих поводырей и наставников, стараясь откупиться за грехи. Однако жестокие расправы, описанные в сообщении Аркейна, ощутимо портят репутацию клира. Подобные ошибки простой народ — а именно от него идут основные доходы — не прощает.

— Сегодня же я выступлю с проповедью, мой король, — пообещал Томаш. — А потом ее станут читать по всему королевству.

Равен великодушно выделил священнику герольда. Не самому же главе клира глотку рвать.

— А теперь обсудим финансы, — сменяя тему, заговорил король.

Глава 1

Чернотопье. Барон Киррэл «Чертополох».

— А-а-а!

Вопль сопровождал хруст костей. Прикованный к стене каземата разбойник из банды Яна задергался, но палач свое дело знал крепко — жертве вырваться не удалось.

— Итак, куда ты меня послал? — с усмешкой переспросил я.

Демон, стоящий перед пленником, оставался невидимым для всех, кроме меня. Ченгер смотрел в побелевшие от боли глаза разбойника и с наслаждением облизывался.

— Я не… — начал мужик, но палач резко дал ему пощечину, заставив заткнуться.

— Мастер, — кивнул я гиганту в замызганном кровью фартуке, — продолжайте.

Нормального палача в баронстве не было. Зато нашелся ветеран, уже одряхлевший, но все еще бодрый. А когда Зигмунд понял, кого ему нужно будет обрабатывать, вызвался первым. Внучка старого воина была найдена изнасилованной в подворотне через пару дней после воцарения Яна, так что теперь дедок, похожий на тролля, работал, что называется, с огоньком.

Девочку двенадцати лет я видел, и жалости к висящему в цепях не испытывал.

— Когда закончишь с пальцами, возьмешь перерыв, — распорядился я, отходя к табуретке у противоположной стены.

Ченгер же обернулся лишь на мгновение, но новый крик разбойника привлек все его внимание.

Я же развернул бумаги с допросами и стал читать, параллельно осмысливая свое положение.

Прошел месяц с моего триумфального возвращения, однако изменять что-либо в Чернотопье я еще не начал.

Во-первых, прежде чем лезть со своими советами, нужно разбираться в том, куда лезешь. Во-вторых, по наследству от почившего Яна мне достался серьезный долг перед королем. Налоги узурпатор заплатить то ли не успел, то ли не пожелал. Как бы там ни было, с каждого двора в моем баронстве я был обязан заплатить по половине гроша, это королевская доля. Все остальное, что возьму со своих подданных — в казну баронства. Только вот брать с полуголодных крестьян оказалось нечего.

Народ быстро смекнул, что вчерашних обидчиков никто жалеть не станет, и на руках у меня уже имелся внушительный список захоронок с награбленным. Каждый член ватаги узурпатора оказался парнем хозяйственным и старался прикопать ценности, тратя лишь небольшую сумму.

И на эти деньги я планировал решить вопросы с налогами. Конечно, можно просить короля о милости, чтобы получить отсрочку, благо, что повод любой аристократ признает серьезным. Но я счел это плохим началом правления.

Мальчишка, вымаливающий послабления, и жестокий барон, выжимающий из напавших на него бандитов все до капли, чтобы исполнить долг верного вассала. Ясно, к кому будет больше уважения.

— А-а-а-а! — прорезался голос жертвы, и Зигмунд обернулся ко мне.

— Ваша милость, может быть, кляп? — предложил палач.

— Нет, мастер, пусть орет, мне не мешает, — отмахнулся я, бросив взгляд на довольного Ченгера.

Он ходил кругами вокруг преступника, как кот вокруг сметаны. Раздвоенный язык оказывался в пасти лишь на мгновения. Демон впитывал боль жертвы, как губка, наслаждаясь каждой секундой предоставленного развлечения. Собственно, этот бандит был последним из тех двадцати семи, кого я должен был замучить за свое спасение в горящем поместье.

Поместье, да. К сожалению, ремонт пока было оплачивать нечем, так что вся постройка воняла гарью, хотя слуги и старались кое-как привести комнаты в порядок. Но, по-хорошему, там нужен капитальный ремонт, на который у меня нет средств.

Следующий час разбойник все больше терял человеческий облик, и в конце концов перешел на сипение. Трижды Зигмунду пришлось окатывать пленника ледяной водой, чтобы привести в себя, а потом с нескрываемым удовольствием продолжать.

— Я наелся, его можно убивать, — сообщил мне Ченгер, отходя от висящего на цепях куска мяса.

Оторвавшись от допросных листов, я с удивлением обнаружил, что палач перестарался. Старик тоже осознал, что жертва скончалась и, не сдерживаясь, плюнул тому в покрытую струпьями рожу.

— Падаль, ваша милость.

— Сердце не выдержало, — пояснил Ченгер. — Люди совсем измельчали — в былые времена мы с Янисом такие вещи творили, что у твоих современников от ужаса бы волосы на заднице седели, а яйца сжимались так сильно, что застревали бы в глотках. Хорошо, что ты не таков, Киррэл.

Я в ответ лишь усмехнулся.

Кто бы сказал наивному демону страданий, что такое концлагерь, как выглядит газовая атака, и какие последствия бывают от ядерных взрывов. По сравнению с этим любые попытки местных казаться грозными — просто пшик.

— Ничего, мастер Зигмунд, — я тряхнул бумагами в руке. — Он уже все равно все рассказал.

Поднявшись со стула, я направился к выходу. Демон бросил на труп равнодушный взгляд и решительно последовал за мной.

К счастью, я не представляю, как изготовить газ и уж тем более собрать бомбу. В Эделлоне имеются маги, и я до сих пор не получил подтверждения, что они не умеют читать мысли. Любой подобный телепат, увидев то, что знаю я, неминуемо впадет в шок, а после задастся целью повторить земной успех.

Да, есть наглядный пример Катценауге — что бывает, если дать дураку ядреный чемодан. Научило ли это остальных чему-нибудь? Ага, держи карман шире. Кровавые культы, добровольное превращение в отвратительных чудовищ ради мифической возможности заполучить дар к магии… Здесь полно вещей однозначно доказывающих, насколько вокруг меня дикое общество. И давать им в руки мощь технологической цивилизации?

В компании демона я вышел из подвала и вдохнул чистый воздух полной грудью. Ченгер, встав рядом, втянул свой язык в пасть и, погладив себя по животу, внимательно осмотрелся.

— Вот теперь я готов воплотиться, — заявил он.

Я бросил на него короткий взгляд.

— Сперва нужно сделать так, чтобы у нас были свидетели, которые подтвердят, что ты призван ритуалом. Иначе проблем не оберешься.

— Поэтому я и не спешу, — кивнул демон. — Но затягивать не стоит, я наелся и теперь хочу немного других развлечений.

— Каких же?

— Вино, девочки, — облизнувшись, заявил он.

На мгновение я представил реакцию женщин на облик Ченгера. Они же писаться будут от ужаса, какой уж там секс?

— Сегодня вечером займемся, — пообещал я.

Из раскрытых дверей поместья вышла Салэм, сладко потягиваясь. На девушке была длинная белая рубаха и черная юбка в пол — узкая и подчеркивающая каждый изгиб ниже талии.

— Доброе утро, — поздоровался я, глядя на свою учительницу.

За этот месяц она заметно изменилась, чаще улыбалась, а порой даже смеяться себе позволяла. И ни разу не прибегала к своему дару некромантии, что доказывает его влияние на владельца.

— Доброе, — кивнула она, тряхнув головой, отчего коса черных волос упала со спины на грудь. — Ты помнишь, какой завтра день, Киррэл?

Я усмехнулся, услышав этот вопрос. Как и любой нормальный мужчина, я неоднократно сталкивался с многочисленными годовщинами, о которых за делами и заботами забываешь. И пусть дорога домой мне закрыта, я нисколько об этом не переживаю: там я сделал все, что мог, чтобы мои дети ни в чем не нуждались. А такие вот моменты, напоминающие о прошлой жизни, теперь вызывали у меня не тоску, а улыбку.

— Прибытие ордена, — кивнул я, направляясь к крыльцу.

— Неплохо было бы подготовиться, — с намеком произнесла она.

— Распорядишься? — предложил я, поравнявшись с искоренительницей.

Нужно сказать, что с первой ночи под крышей семейного поместья ко мне пытались прорваться целые орды женщин разного возраста и достатка. От простых крестьянок до жен зажиточных горожан. Но все натыкались на Салэм, и спорить им враз становилось невесело. Потому как одно дело — драть волосы баронской подстилке из такой же голытьбы, и совсем другое спорить с чародейкой, повелевающей мертвыми.

Ни я, ни Салэм не желали как-то регулировать наши отношения, да и нужды в этом не было. В конце концов, мы из разных миров, несмотря на магию и обучение в Аркейне. Король не одобряет браков аристократии с другими сословиями, а орден не даст искоренительнице превратиться в баронессу. Мы оба это понимали и нас устраивало.

— Если ты прикажешь, — улыбнулась она.

— Прикажу. Но потом, сперва нужно позавтракать.

Вдвоем — Ченгер куда-то исчез — мы направились на кухню. Столовой в поместье не имелось, вместо нее использовался ныне обугленный зал. Так что есть приходилось либо на улице в господской беседке, либо на кухне за отдельным от слуг столом.

— Они прибудут к завтрашнему вечеру, — заговорила Салэм, когда перед нами поставили тарелки с супом. — Я не думаю, что явится кто-то высокопоставленный, но делегацию нужно разместить. Я прикажу навести в гостевых комнатах порядок.

Я подумал над ее словами, и покачал головой.

— Нет, поместье я уступать не буду. Сейчас поедим, и я прогуляюсь до трактира в городе. Выкупим его, скажем, дней на десять, пусть там твои друзья останавливаются.

— Это немного неуважительно, — хмыкнула Салэм.

— Я здесь власть, — указав на себя ложкой, ответил ей. — А если начну прогибаться перед орденом, меня никто не поймет. Барон мягкий и уступчивый, это ты хочешь сказать?

— Аркейн, — хмыкнула она.

— Вот именно, Салэм. Аркейн — не принадлежит к баронству, графству или даже королевству. По сути своей, он ближе к компании наемников. Союз с такими заключать — можно, тут даже король мне ничего против не скажет. Но селить у себя, создавая таким образом прецедент, когда феодал допускает к власти чужаков… Ян уже попытался, и где теперь тот Ян?

Искоренительница усмехнулась.

— Вот как ты заговорил.

— Ты и сама понимаешь, что селить их в поместье — неразумно. Вашему ордену я выделю деревню Лесную, вот пусть там и обживаются. Она и к Катценауге достаточно близко, и к соседним землям прилегает. А если по вырубке топать, так можно прямиком в Роташтайн зайти.

Девушка улыбнулась.

— Как же ты возмужал, мой маленький ученик, — со смехом сказала она. — Не прошло и полугода, а из напуганного и ничего не понимающего бастарда стал настоящим бароном. Я тобой горжусь!

Я ответил ей легкой улыбкой и взялся за еду.

* * *

На заднем дворе поместья слуги расчистили площадку полтора на полтора метра. Особо напрягаться, создавая видимость призыва, я не собирался, а потому и выравнивать место проведения ритуала не стал. Ни к чему.

Иллюминацией займется сам Ченгер, от меня требуется только создать антураж. А потому я потратил около часа, рисуя на плотной почве ничего не значащие, но достаточно зловещие символы. Не так уж это и сложно, если видел пару ужастиков про чернокнижников.

Поэтому в основу рисунка легла банальная пентаграмма. По ее углам я расставил свечи, оказавшиеся неожиданно дорогим удовольствием — пришлось платить по грошу за каждую, так что сжигать их до конца я не планировал.