Нечаянная невеста

– Ее Светлость графиня дю Боттэ приглашает виконта Флайверстоуна на поминальный ужин, посвященный памяти героев, погибших в битвах с гангутами. Траурные ленты обязательны.

Амелия закусила губу и тщательно вывела первую букву…

Тщательно подписав приглашение, девушка промокнула карточку промокашкой, и взялась за конверт. Адрес виконта, адрес графини, промокнуть свежей стороной промокашки и… ах, какая неприятность! Белоснежный впитывающий листочек улетел на пол! Ойкнув, Амелия подняла испорченную промокашку и положила рядом – вытирать излишки чернил с пера. Работа двинулась дальше.

Имена, фамилии, титулы, изящные виньетки и закорючки. Когда живот подвело от голода, мистер Марек положил список на стол, сделал пометку карандашом и жалобно проговорил:

– Мисс Фонтен, я больше не могу, в горле пересохло! Приглашаю вас выпить чаю с печеньем!

– С удовольствием, мистер Четвертинский! – устало отозвалась Амелия, – мы выйдем из конторы?

Вопрос был не праздным – надевать ли шляпку и пальто? Отмывать ли пальцы от чернильных пятен?

– О, нет, у нас есть очень уютная буфетная, и пока вы приведете себя в порядок, я распоряжусь приготовить чай!

Амелия от души поблагодарила молодого человека. Ей действительно нужно было посетить умывальную комнату для сотрудников, но сделать это в присутствии молодого мужчины ей казалось верхом неприличия.

Поправив прическу, и частично отмыв чернила, Амелия вышла в холл, и была встречена недовольно бурчащим мистером Четвертинским-старшим.

– Ходят, чаи гоняют, а работать кто будет?

Этот тон Амелии был хорошо знаком. Именно так бурчала себе под нос миссис Пимберли, когда молодая супруга священника хотела прогнать Амелию с кухни, чтобы не делить с ней и детьми кусок пирога или сухое печенье.

– Если я упаду в голодный обморок, мистер Четвертинский, – вам придется лично подписывать приглашения! – довольно дерзко ответила Амелия.

К удивлению девушки, дядюшка Марека только хмыкнул и буркнул:

– Нет, пожалуй, жениться не стоит, слишком самостоятельная!

Амели не обратила внимание на эти слова. Ее заинтересовал звон чашек. В маленькой комнатке с окном, выходящим во внутренний двор, пожилая женщина в длинном фартуке накрывала небольшой столик. Чайник, чашки, тарелка простых бутербродов с хлебом и сыром, печенье с коринкой, и желтый масляный кекс! Девушка сглотнула и потупилась, чувствуя, как неприлично сейчас выглядит.

– Мисс Фонтен! – Марек Четвертинский появился с другой стороны холла, кажется, он тоже причесался и сменил шейный платок. – Пойдемте, прошу вас! Пора подкрепить силы! Мы неплохо поработали, самое время для чая!

Они присели к столу и съели все до крошки! И выпили весь чай! Поначалу Амели страшно стеснялась своего аппетита, но Марек серьезно сказал ей, что не может позволить столь нужному работнику упасть без сил, и предложил брать одинаковое количество бутербродов и печенья, чтобы никто не считал себя обжорой.

– А если что-то останется, – молодой человек понизил голос, словно раскрывал страаашную тайну, – скормим Пончику! Это наш кот. Он страшно не любит, когда что-то остается на тарелках, и сразу безжалостно уничтожает любые остатки!

Так, где шуткой, а где серьезностью молодой Четвертинский убедил Амелию плотно поесть, потом размять ноги прогулкой в холле, и только потом вернуться к письменному столу.

– А вы неплохо знаете нужды каллиграфов, – заметила Амелия, устраиваясь на стуле, – неужели никогда не желали учиться сами?

Марек грустно улыбнулся, выудил из тумбы стола кожаную подушку, чтобы подложить под спину девушки и объяснил:

– Меня всегда завораживало это искусство, и я хотел учится. Дядюшка даже дал добро и привел меня к своему старому знакомцу, чтобы тот позанимался со мной во время каникул. Но оказалось, что это искусство – оно сродни музыке, или умению писать стихи. Для него нужен талант, некоторые физические данные и склонности, а не просто желание. Каллиграфом я не стал, но научился ценить мастеров.

Амелия улыбнулась, вспоминая. Она тоже училась у мастера. Их класс был до смешного мал – всего пять учеников разного возраста. Можно было, конечно, сказать, что в провинции и не нужно столько каллиграфов, но учитель руководствовался какими-то своими правилами набора учеников. Амелию он увидел на выходе девочек из пансиона во время храмового праздника. Сам пришел к начальнице и сообщил, что желает учить одну из пансионерок. Миссис Гроув обрадовалась, думая, что известный мастер Олди будет давать уроки всем девочкам, но он уточнил, что будет учить только мисс Фонтен.

Когда Амелия закончила пансион, мастер велел ей задержаться в городе еще на год, и даже поселил у себя в доме. Никто не возражал, во-первых, мастер Олди был уже не молод, во-вторых, с ним проживала матушка и две незамужние сестры. У них была своя половина дома с отдельным входом, и каждое утро Амелия торжественно спускалась с крыльца «женской» половины, и обойдя дом через улицу, заходила в «мужскую» часть дома, туда, где жил мастер и его ученики-мужчины.

Остальные ученики тоже были интересными. Например, женатый отец двух детей плотник Сазер. Говорили, что мастер увидел его на базаре, подошел и убедил ходить на уроки. Плотник сначала отнекивался, но позже все же начал ходить, и на момент знакомства с Амели, числился в учениках уже три или четыре года. Еще одним учеником был мальчишка-подросток Керим. Его бросили на площади, проезжавшие мимо бродяги. Местный трактирщик подобрал младенца, и вырастил себе помощника. Керима мастер нашел в трактире. Схватил за гибкую смуглую руку, когда тот подавал ему ужин, и договорился с хозяином о занятиях. На Амели Керим сначала смотрел, как на пустое место и каждый раз морщил нос, когда девушка появлялась в классе, но потом он оценил ее знания и даже иногда стал обращаться за советом.

Еще два ученика жили прямо в доме мастера. Один высокий и молчаливый моряк по имени Игнис, неведомо как очутившийся в глубине континента. Он заплетал свои светлые волосы в тонкую косицу, а в свободное время плел сети, и ловил рыбу в узкой местной речушке. Что только про него не говорили в городке! То мастер Олди выкупил его в другой стране на невольничьем рынке, то моряк приполз к нему зимой, почти замерзший и погибающий, а мастер пожалел и оставил у себя, то Игнис отдает долг крови, то напротив, мастер ему должен. В общем на самом деле никто не знал, откуда моряк взялся и почему пытается смирить свои грубые пальцы и научиться держать перо или кисть.

Последним учеником был сын местного лекаря. За парня очень просил его отец, и мастер почему-то не отказал, хотя на сына мэра даже смотреть не стал. Вот в такой странной компании Амелия училась целый год.

А незадолго до ее возвращения к родителям на плотника напали, когда он возвращался домой из предместья. Его сильно избили какие-то бродяги, отобрали сумку и скинули побитого Сазера в канаву. Их быстро нашли – они ведь потащили дорогой плотницкий инструментов ближайший трактир, но после побоев молодой крепкий мужчина перестал ходить. Строить дома, быстро двигаться и тесать бревна он уже не мог, а его жена как раз родила третьего ребенка. Мастеру Олди сообщили. Он пришел в дом Сазера, оценил его бледное, похудевшее лицо, измученную жену, кричащих детей и стукнул по полу своей тростью:

– Я не затем учил тебя столько лет, чтобы ты сейчас лежал и складывал свою дурь на плечи своей жены! Вставай! До завтра сделаешь себе стул на колесиках и новую трость! А потом купишь вместо топора стамески, и займешься делом! Чтобы никто не сказал, что я зря потратил на тебя свое время!

Уходя, мастер все же сунул жене Сазера кошелек, но главное он сделала не деньгами, а словами. Ученик сделал себе стул с колесиками и трость. Купил резцы и стамески, вынул из сарая припасенные для строительства доски и… стал столяром! Рисовал и резал то, что успел увидеть в книгах мастера Олди. Легко изготавливал вывески, гербы, монограммы, рамы для зеркал и шкатулки для косметики и украшений.

Тогда Амелия не поняла, что учеба у мастера Олди спасла целую семью. А вот теперь, выводя букву за буквой на приглашения вдруг прозрела! Выходит, мастер брал учеников не просто так? Он что-то знал? Видел, кому пригодятся знания и умения? Вздохнув, девушка отложила очередной конверт:

– Сто! Мистер Марек, полагаю, на сегодня лучше закончить. Уже стемнело, не хотелось бы портить репутацию себе или тетушке.

– Да, мисси Фонтен, мы отлично потрудились! – утомленно зевнул Четвертинский младший. – Что ж, позвольте вас проводить!

– Одну минуту, я только соберу инструменты! – Амелия аккуратно собрала свои перья и ручки, завернула их в промокашку, потом во фланель и убрала в саквояж. Дома почистит. Вот так. Адрес виконта и графини теперь у нее есть. А дальше… время покажет. Вспомнит ли ее «Флай»?

Глава 6

Работа над приглашениями заняла полноценные три дня. Амели очень переживала – что скажет тетушка? Не успела родственница появится, как оставила детей в доме, а сама только завтракает, ужинает, моется и спит. Девушка очень просила младших вести себя хорошо, обещая, что после выполнения заказа снова поведет их в парк, и купит что-нибудь вкусное. Илана и Брис серьезно покивали головами, и ни на что не жаловались.

Единственная служанка тетушки подавала Амели утром чашку чая и булку с маслом или джемом, провожала к двери, и уже там вручала корзину и список покупок. Господин Четвертинский-младший встречал девушку у двери в своем экипаже, вез в типографию и до обеда они подписывали приглашения и конверты. Точнее Марек диктовал – она писала. Потом обедали, немного гуляли по холлу, беседовали, пока Амелия разминала кисти специальными колючими шариками из твердого ароматного дерева или согревала их нагретым камнем во фланелевом мешочке. Потом снова писали до самого вечера, и Четвертинский-младший отвозил Амелию к дому тетушки вместе с корзиной. В лавку бегал мальчишка-посыльный, работающий при типографии.

Когда Марек встретил мисс Фонтен у дома тетушки в первый раз, она залепетала что-то про приличия, но молодой человек усадил ее в коляску и строго сказал:

– Экипаж открытый, мисс, и меня хорошо знают в этом квартале. Я живу неподалеку. Право мне удобнее приезжать на службу вместе с вами, чем ждать, пока вы дойдете и волноваться, вдруг вас украли по дороге. Время дорого, как и репутация!

Амели все поняла и смирилась. Всего три дня она потерпит, а потом ей выплатят остаток вознаграждения, и скорее всего больше не позовут. Вернется из гхм… болезненного состояния штатный каллиграф, сезон еще идет, но в начале лета столица опустеет. Кто-то уедет на воды, кто-то вернется в поместья – присматривать за сельскохозяйственными работами, а кто-то останется по делам службы, но не станет устраивать приемы, для которых нужны будут приглашения.

А значит работу ей нужно будет искать другую. Переписывание бумаг, изготовление образцов, прорисовка узоров для вышивки и раскрашивания – все годилось для заработка. Еще можно было попробовать вновь переписывать меню в каком-нибудь трактире. В столице много образованных людей, поэтому даже в обычных чайных висели нарядные карточки со списком блюд.

Как только у нее получится накопить на заверенные нотариусом копии бумаг, она рискнет отыскать виконта Флайверстоуна. Почему-то девушке казалось, что офицер, потерявший в «пограничной стычке» друга, не откажет в помощи его нечаянной вдове.

С такими мыслями Амелия подписала последний конверт, уложила его в коробку, и довольная распрямила спину:

– Все, господин Четвертинский!

– Слава Светлым! – простонал он, тоже выпрямляясь. – Так, сейчас проверю наличие по списку, потом упакуем все, и придется лично отвезти графине.

Амелия молчала. Она понимала, что маленькое предприятие Четвертинских приносит доход еще и потому, что владельцы сами вникают в каждую деталь и не чураются развезти заказы или вот сидеть три дня с новенькой сотрудницей, диктуя ей титулы и звания приглашенных.

– Вы пока собирайтесь, мисс, я вас отвезу! – между прочим сказал Марек, и продолжил шевелить губами, сверяя список со стопками конвертов.

Девушка не стала медлить – сходила умылась, поправила прическу, приколола шляпку, собрала инструменты. Определившись с работой, она перестала возить с собой весь саквояж – брала лишь небольшую сумку-мешок из потертого черного бархата, и теперь легко несла свою ношу в руках.

Призванный на помощь штатный носильщик составил в коляску коробки с приглашениями и корзинку с покупками для дома тетушки.

– Сначала завезем заказ, – предупредил мистер Четвертинский, – графиня ждет.

– Но ведь до приема еще две недели! – удивилась Амелия.

Она не разбиралась в светских тонкостях. Ее конечно учили в пансионе, но провинциальная школа делала упор на ведение хозяйства и расходных книг, а не на светских мероприятиях.

– Несколько дней графиня будет ставить свою подпись на приглашениях и рассылать их с курьером, – пояснил более опытный в таких делах Марек, – потом те, кто не смогут прийти, пришлют ответы. Для хозяйки приема важно, чтобы у нее вдруг не оказалось тринадцать человек за столом, или тринадцать столов в обеденном зале. Мне случалось даже подрабатывать «тринадцатым гостем», с легкой усмешкой признался он.

– «Тринадцатым гостем»? Как это? – удивилась Амелия, устало разглядывая аристократический квартал, в который они въехали со стороны черных лестниц и задних дворов.

– Так называют человека, который за плату занимает тринадцатое место на премьере или за столом, – с усталой улыбкой пояснил господин Четвертинский. – Некоторые светские люди очень суеверны, а студенты готовы провести скучный вечер за столом или на приеме, за небольшие деньги и еду!

– Удивительно! – отозвалась Амелия, припоминая, что им что-то такое объясняли на уроках по этикету, но ее больше интересовали виньетки с розами и крокусами в том самом учебнике.

Экипаж остановился на заднем дворе великолепного особняка. Девушка невольно залюбовалась и кусочком опрятного сада, и разумно устроенными дворовыми постройками. Владельцы дома весьма аккуратно и практично прикрыли все дополнительные пристройки ажурной решеткой, которую со временем заплел виноград – и польза и красота и никому не видны простецкие конюшни, амбары и каретные сараи.

Мистер Четвертинский сошел с подножки, сам подхватил одну из коробок и ушел в дом с черного хода. Амелия осталась ждать его в коляске, любуясь особняком. Вернулся Марек быстро. С ним был высокий лакей в ливрее померанцевого цвета с синим кантом. Вдвоем мужчины забрали все коробки и отнесли их в дом. Через некоторое время довольный Четвертинский вернулся и торжественно вручил Амелии двадцать пять монет:

– Ваш гонорар, мисс Фонтен! Графиня осталась очень довольна! Даже удивилась тонкости вашей работы.

– Мне приятно это слышать, – улыбнулась в ответ Амелия, думая о том, что в купленной ею газете не нашлось ни одного подходящего объявления. Сегодня уже поздно, но завтра она купит газету и снова будет искать работу…

– Графиня дала нам новый заказ. Ей очень понравились цветы нарцисса, которые вы вписали в виньетки.

– Это погребальный цветок в тех местах, откуда я родом, – закусила губу Амели.

– Теперь она просит виньетки с ландышами для ее особенного весеннего бала. Пятьсот приглашений. Вероятно, это будет помолвочный бал, – Марек смешно подвигал бровями и передразнил незнакомую девушке даму: «вы же понимаете, мистер, это секрет, но красивый секрет должен быть хорошо подготовлен»!

– Два бала подряд? – изумилась Амелия. Вот уж стоимость праздника на триста человек она могла себе представить хотя бы приблизительно!

– О, нет, бал ландышей леди Кларисса планирует на середину мая, так что у нас есть целых две недели на подготовку!

– Это снова разовый заказ? – подобралась Амелия, – или вы зачислите меня в штат?

Разница была существенной. Две недели уйдут на изготовление карточек и конвертов, различные производственные и закупочные хлопоты, а подписывать пятьсот кусочков картона и пятьсот конвертов придется за четыре-пять дней. А на что она и дети будут жить две недели?

– Я должен посоветоваться дядюшкой, – несколько неуверенно протянул Марек.

– Что ж, посоветуйтесь, мистер Четвертинский, – вежливо ответила Амелия, – а я пока поищу вакансии в городском архиве. Или в королевской библиотеке.

Племянника владельца типографии перекосило. Конечно, он не верил, что юную мисс прямо с улицы возьмут в столь серьезные учреждения, но… вдруг? Все когда-то случается впервые! Он и сам заметил девушку буквально на улице! Но дядюшка настойчиво просил девицу не обнадеживать. Их мастер уже вышел из запоя и готов к работе, а эти легкомысленные вертушки… Не успеет поработать и замуж выскочит! А им опять искать крепкого профессионала, готового и ночью задержаться, и днем мух на окне посчитать, если с заказами заминка.

– Этот заказ безусловно ваш, – решился наконец молодой Четвертинский, – мистер Шолто не любит выписывать цветы.

– Что ж, – не стала отказываться Амелия, – найдите меня, когда будут готовы карточки и конверты.

Больше они не разговаривали. Хмурый Четвертинский довез мисс Фонтен до дома тетушки и простился. Амелия постучала, вручила служанке тяжелую корзину с покупками и медленно двинулась наверх – прибрать инструменты, снять шляпку и перчатки, потом спустится в купальню, и наконец заглянуть на кухню и что-нибудь съесть. Эти три дня плотно занятые работой просто выпали из ее жизни.

Завтра она выспится, поговорит с младшими, действительно сходит в библиотеку и… напишет письмо виконту Флайверстоуну. Все же заявляться в дом аристократа лично без приглашения – дурной тон. Однако вечер очень быстро перестал быть томным. Дети сидели в комнате, и на лице Иланы явно были слезы, а Брис пыхтел, сжимая кулаки.

– Что случилось? – Амелия буквально увидела, как растворяются ее мечты об ужине, купании и постели.

Младшие отворачивались, прятали лица в ее юбку, потом не выдержали – эмоционально рассказали, что случилось. Удержать в доме двух практически подростков невозможно. Да тетушка Сибилла и не пыталась. Убедившись, что племянники одеты подобающим образом, позавтракали и убрались в своей комнате, она отпустила их на улицу. А там… соседи. Которые наблюдали как три дня подряд гостью миссис Парис забирает поутру молодой щеголь и он же привозит вечером обратно. Выводы были сделаны моментально. И озвучены. Детям.

Амелия вздохнула, сдерживая рвущиеся с языка слова. Все же год жизни в провинциальном городке без родительского надзора очень сильно расширяет словарный запас юной мисс!

– Завтра мы с вами идем гулять, – мягко сказала она, – купим сладостей, заглянем в библиотеку. И вы мне осторожно покажете тех, кто плохо обо мне отзывался. А я придумаю, что с этим можно сделать. Заткнуть всем рот невозможно, однако всегда можно найти новые любопытные сплетни для болтунов. А теперь давайте умываться, ужинать и спать. Я очень устала.

– А сказка будет? – повеселел Брис.

– Обязательно будет! – обнадежила его Амелия, чувствуя, как защипало в носу.

Все же за год, прошедший со смерти родителей Илана и Брис привязались к ней сильнее чем прежде. Она их якорь в бурном море событий. А якорь должен быть надежным, даже если его шатает от усталости.

Глава 7

Утром Амели действительно позволила себе поспать чуть дольше обычного. Потом вместе с детьми спустилась к завтраку. Тетя Сибилла удивилась ее присутствию, но девушка спокойно объяснила:

– Для нового заказа нужно подготовить карточки и конверты, это займет несколько дней. У меня будет время поискать еще одну работу.

На такую речь тетушка кивнула благосклонно, а служанка на выходе из дома снова вручила Амелии корзинку и список, написанный аккуратным почерком тетушки. На этот раз, никуда не торопясь, девушка изучила список внимательнее. Зачем нужно мыло с ароматом бергамота? Запах считался «мужским», а в доме из мужчин был только Брис. Мальчик спокойно мыл руки лавандовым мылом, которое Амелия привезла с собой из дома! Что еще? Сахар колотый… Вчера тоже был сахар. И позавчера! Чай, дорогой сорт с тем же самым бергамотом! Еще сухие копченые колбаски, сыр, масло, изюм, пряности, мед…

Все это походило на… посылку в пансион! Точнее в Академию. Тетушка собирает сыну гостинцы за ее счет? Было бы справедливо, но Амели посчитала стоимость всего и поняла, что за три дня спустила весь аванс, а сегодня спустит существенную часть зарплаты, а ведь им нужно продержаться на эти деньги минимум неделю, до следующей работы у Четвертинских! Да и будет ли потом еще одна?

В задумчивости Амелия дошла с детьми до парка, купила по дороге газету с объявлениями, пару леденцов и булочку. Пока дети бегали и лазили по снарядам, она читала объявления о работе для переписчицы или каллиграфа, но глаза упорно сползали на строчку «Сдам в наем комнату».

Подчеркнув несколько объявлений о работе, девушка побродила по аллеям, потом попросила одну из бонн присмотреть за детьми, за пару медяков, а сама постаралась быстро обойти адреса. Увы, нигде ее не обнадежили. Всем требовались мужчины – студенты или гимназисты, готовые быстро и не слишком аккуратно переписать большой объем бумаг за мелкие деньги и папиросы.

– Но я могу сделать эту работу! – горячилась Амели, – у меня диплом каллиграфа!

– Барышня, не занимайте время! – морщился старший писарь конторы. – У нас служат только мужчины! Здесь накурено, холодно и нет отдельных комнат, все сидят в одном зале! Вы будете стонать и жаловаться, пить чай по три часа в день, а в итоге вашу работу придется делать нам самим! Нет уж! Никаких юбок! Мы это уже проходили!

Расстроенная Амелия ушла несолоно хлебавши, забрала из парка детей и вернулась с ними к обеду, абсолютно позабыв про лавку и покупки. А в доме тетушки ее ждал неприятный сюрприз. Служанка открыла им двери и быстро вернулась на кухню, к шкворчащим сковородкам, дети устали, вели себя тихо, поэтому в отведенную им комнату они вошли практически бесшумно. И уставились на тетку, сидящую над распахнутым сундуком! Рядом с теткой прямо на полу сидела темноволосая молодая женщина в визитном платье, и… рассматривала поношенный корсет Амели!

Тетка заметила вернувшихся родственников, а вот незнакомка сидела к двери спиной, и смотрела на скромное изделие провинциальной швеи:

– Сибилл, ты же не думаешь, что девчонка зашила деньги в корсет? – насмешливо говорила брюнетка в синем платье, – здесь такая потертая ткань, что видно каждую пластинку. Да и вообще вещички потертые. Нет, приданое твоей сестры наверняка где-то в другом месте! Может в банке?

– Тетя? – Амели встала в дверях, отправив младших в коридор, – что это значит?

Незнакомка повернулась, и девушка узнала в ней соседку – языкастую даму, живущую во второй половине дома. Обе женщины дружно открыли рот, явно собираясь закатить скандал, но Амелия их опередила:

– Амнос оптимус! – сказала она, сделав рукой направляющий жест.

В воздухе натянулась тончайшая пленка и в ней поплыло изображение открытого сундука, соседки с корсетом в руках, и тетки с открытым ртом. Мелли подошла к комоду, вынула лист бумаги и закрепила на нем изображение магического оттиска.

– Брис, – позвала она брата, – пригласи сюда полицмейстера. Думаю, ему будет интересно увидеть, как две почтенные дамы роются в багаже сирот. Кстати, теперь я знаю, куда подевалась мамина жемчужная брошка. Она ведь лежит в вашей шкатулке с украшениями, не так ли тетя?

Сибилла потупилась.