Пока не подкрался февраль.
Однажды Влад посадил ее рядом с собой, проговорил хмуро:
– Мне надо с тобой поговорить, Таечка…
– Давай. Что-то случилось, да?
– Нет, ничего не случилось. Просто… Я тебе сейчас одну историю расскажу, а ты слушай и молчи, договорились?
– Да, конечно… Рассказывай…
Тогда он ей очень сухо про этот день рассказал. В общих чертах. Рассказ и пяти минут не занял. Она не перебивала, никаких вопросов не задавала. Видела, с каким трудом он выталкивает из себя слова. И только когда он закончил, вздохнула тихо:
– Да, я понимаю… Понимаю, что вам с подругой пришлось пережить…
– Ее зовут Марго, Таечка. Она любит, чтобы ее так называли. Мы с ней теперь видимся в этот день обязательно. Пятнадцатое февраля – это такая традиция незыблемая… Что бы ни произошло, мы должны в этот день увидеться. Это особенный день… Понимаешь?
– Да, Влад, я понимаю. Я все понимаю…
– Вот и хорошо, что понимаешь. Тогда у меня к тебе будет большая просьба… Пятнадцатого я не могу быть дома, слишком много дел на работе, и потому ты уж как-нибудь сама… Сможешь накрыть стол для гостей к вечеру? Марго обычно с мужем приходит, с Филиппом… Может, и детей с собой возьмут, не знаю…
– Да, конечно, я смогу, о чем ты! Не беспокойся, я все сделаю по высшему разряду!
– А высшего разряда как раз и не надо, Таечка. Надо пельмени сделать. Марго любит домашние пельмени… И это тоже что-то вроде традиции, понимаешь?
– Да. Я все поняла, Влад. Я все сделаю.
– Ну вот и умница… Давай, не подведи.
Как она тогда мимо ушей пропустила этот момент про пельмени! Влад же сказал – домашние… Вот она и купила в супермаркете два больших пакета «Домашних»… Ей в голову не пришло, что их надо руками лепить!
В общем, опозорилась и Влада подвела. Откуда она могла тогда знать, что Марго посредством домашних пельменей так самоутверждается? То есть таким образом Влад демонстрирует ей свою память о том дне, свою вечную благодарность…
Если на посторонний взгляд – бред какой-то, на самом деле. Зигмунд Фрейд на пару с Густавом Юнгом курят в сторонке. Подумаешь, пельмени какие-то!
Но это их дело, в конце концов. Дело Маргоши и Влада. Но было еще что-то в тех посиделках пятнадцатого февраля… Слишком уж неуютно она себя чувствовала. Казалось, Маргоша не столько магазинными пельменями недовольна, сколько ей, молодой женой Влада. Хорошо, Влад постарался сгладить неприятную атмосферу веселым непринужденным голосом:
– Маргоша, прости! Будь снисходительна! Это я Таечке неправильно все объяснил! Она исправится, честное слово!
– Да я не сомневаюсь, что ты… Конечно, исправится. Я надеюсь. У нее целый год впереди…
Тая даже глаз поднимать на эту Марго не стала. Сидела, злилась тихо – вот ведь какая фифа, посмотрите-ка на нее! Дались ей эти пельмени, ну глупо же так явно внимания к себе требовать! Вон, и без того стол от деликатесов ломится… Чего капризничать-то? И что это за символ принципиальности – пельмени дурацкие? Изволь, мол, дорогой Влад, сидеть полдня и пельмени для меня лепить ручками? Я так хочу, и все тут? Я твоя подруга-спасительница?
А еще ей было жалко немного Влада. Показалось, будто он перед этой Марго заискивает. Впервые видела его таким… В себе неуверенным. И не знала тогда, что это еще цветочки, что все ягодки, то есть отголоски той давней трагедии, ждут ее впереди…
И вот уже третий февраль ее замужней жизни идет. Сегодня пятнадцатое, сегодня опять нервные посиделки. И опять эти пельмени, черт бы их побрал…
– Ну, что ты задумалась так? – тихо спросил Влад, глянув на нее осторожно. – Не нравится тебе все это, да?
– Что не нравится?
– Да вечер этот с Маргошей… И пельмени лепить не нравится. Я же все вижу, Таечка, не думай, что я такой дундук бесчувственный.
– Нет, ты не дундук. Просто мне иногда кажется, что ты мне что-то не договариваешь, Влад. Не все рассказываешь.
– Что ты имеешь в виду, не понял?
– Ну, про ваши отношения с Маргошей не все рассказываешь…
– С ума сошла! Ревнуешь, что ли?
– Нет, не в том дело. Просто я чувствую в тебе еще какую-то неизжитую боль, о которой ты молчишь. Да, есть чувство вины, есть благодарность, похожая на тяжкий крест оттого, что Маргоша не дает возможности ее отблагодарить, это я все понимаю… Но есть еще что-то, Влад.
– Что?
– Не знаю… Не могу объяснить. Я ж говорю – боль какая-то неизжитая.
– Может, и есть… Но тебе об этом знать не надо. Не потому, что я тебе не доверяю, а просто не надо, и все. Не бери в голову, Таечка. Тебя это никак не касается, поверь.
– Это твоя тайная территория, на которую ты меня пускать не хочешь?
Влад хмыкнул, замолчал, но ненадолго. Вздохнув, проговорил чуть насмешливо:
– А тебе так уж необходимо, чтобы никакой тайной территории не было, да?
– Конечно. У меня же нет от тебя никаких тайн. Вот она я, вся перед тобой как на ладони.
– Это просто свойство твоего возраста, моя милая, только и всего. Когда перешагнешь сорокалетний рубеж, и у тебя появится своя тайная территория, на которую ты никого пускать не захочешь. Это природа человеческая так устроена, понимаешь? Все приходит с возрастом, хочешь ты этого или нет. А вообще… Неправильный у нас какой-то разговор начался, не нравится он мне. Еще надумаешь себе бог знает чего про какие-то там тайны! Нет у меня никаких тайн, и территорий никаких нет, успокойся!
– Да не собираюсь я ничего надумывать… У нас и так все хорошо, правда?
– Конечно, Таечка. Ты чудесная жена, о которой любой мужик может только мечтать. Вот если бы ты еще…
– Ну? Что ты замолчал? Говори. Хотя я знаю, кажется, что ты мне хочешь сказать… Вернее, спросить… Это про ребенка, да?
– Да. Ты знаешь, я очень хочу ребенка.
– Но мы же договаривались, что не будем торопиться… Ты и сам так говорил… Помнишь?
– Да, говорил. А теперь очень хочу.
– Правда?
– Ну конечно! Чего ты на меня смотришь так испуганно?
– Ой, Влад… Я так счастлива сейчас, если б ты знал!
– А раньше что, не была счастлива, да?
– Нет, почему… И раньше тоже… Просто я раньше как-то не до конца верила всему, что со мной произошло… Мне все время казалось, что все может кончиться в одночасье. Что ты придешь однажды домой и скажешь – все, я тебя разлюбил…
– Ничего себе новости! Это что же такое получается? Ты во мне совсем не уверена, да?
– Нет, нет, я уверена! Просто сейчас эта уверенность какую-то силу обрела… Я ведь давно хотела с тобой поговорить… Сказать тебе, как я хочу ребенка…
– Так отчего ж не поговорила?
– Не знаю… Наверное, потому, что эта тема была закрытой… Вернее, не закрытой, а… Необсуждаемой, скорее. То есть ты со мной эту тему не обсуждал, а я боялась даже начать ее обсуждать. Ой, я все не то сейчас говорю, наверное…
– Да все то, Таечка. Все то. Да, моя первая жена была беременной, когда погибла. Ребенок, мой сын, должен был родиться через три месяца. И мне было очень тяжело с этим жить… Знаешь, я очень тебе благодарен, что ты никогда не касалась в разговорах этой темы. Ты очень деликатная, Таечка. Еще мама моя наверняка тебя об этом просила, ведь так?
Тая улыбнулась, пожала плечами. Не знала, что ему ответить. Потому что Нина Аркадьевна действительно провела с ней беседу на эту тему, еще давно… Она до сих пор помнит ее, эту беседу. Почти дословно.
– …Ты прости меня, Таечка, за то, что я тебе сейчас скажу. Надеюсь, ты поймешь меня правильно. А главное – постарайся не обижаться, договорились?
– Хорошо, Нина Аркадьевна… Я постараюсь.
– Вот и умница, девочка. И сразу оговорюсь – ты мне очень нравишься, я ужасно довольна выбором сына. Он любит тебя. Мне кажется, и ты его тоже любишь… Ведь так?
– Да, Нина Аркадьевна, очень люблю! Уже давно люблю… Но я бы никогда ему в этом не призналась, если бы он сам не…
– Да, да, я все понимаю. Думаю, что из вас получится крепкая супружеская пара. Только есть одно маленькое «но», совсем маленькое, если посмотреть на него с пониманием…
– Какое «но», Нина Аркадьевна? Я чего-то про Влада не знаю, да?
– Ну, не смотри на меня так испуганно, не надо! Все вполне решаемо, это вопрос времени всего лишь. Я имею в виду ребенка, Тая. Не надо с этим торопиться, надо выждать какое-то время. Как бы это тебе объяснить правильно, не знаю… Просто Владу надо успокоиться, он еще не пришел в себя, хотя четыре года с тех пор прошло… Четыре года назад жена Влада погибла, будучи беременной. Попала под машину на пешеходном переходе. Видимо, какой-то ненормальный сидел за рулем, не остановился на красный свет. Такое чувство, будто он специально это сделал, а потом скрылся… Его так и не нашли. Хотя какое это уже имеет значение – нашли, не нашли… Две жизни уже не вернешь. Хотя мне и сейчас больно об этом говорить, я так внука ждала, надеялась… И к Танечке, жене Влада, я очень хорошо относилась. У меня все еще сердце болит, когда вспоминаю тот трагический день… Понимаешь меня, Таечка?
– Какой ужас, Нина Аркадьевна… Да, я слышала про эту историю, мне сотрудницы на работе рассказывали. Все говорили тогда, что жену Влада убили… Что водитель ехал на красный свет.
– Да, говорили так… Но ведь его все равно не нашли, не с кого было спрашивать. Да и не о том мы сейчас говорим…
– Да, я все поняла, Нина Аркадьевна. Конечно, мы не будем торопиться… Вернее, я не буду торопиться. И с Владом обсуждать эту тему не буду.
– Умница, девочка, ты все правильно поняла… Но ведь это еще не все, вот в чем дело. У Влада до Танечки еще девушка была, Мариной ее звали. Они собирались пожениться, когда Марина забеременела. А накануне свадьбы Марина погибла… Возвращалась из пригорода от своих родителей, ее выкинули из электрички на полном ходу. Ужасная, ужасная смерть… Прямо рок какой-то. Я не хочу тебя пугать, отнюдь… Просто давай не будем гневить судьбу, просто подождем, договорились? Ты не обиделась на меня, надеюсь?
– Нет, не обиделась, что вы…
– А почему слезы в глазах заблестели?
– Мне… Мне просто Влада жалко… И Таню, и Марину… Я понимаю, что это просто какая-то дикая случайность, что ко мне это не имеет никакого отношения… Но ведь несправедливо, ужасно несправедливо! Представляю, как Владу больно… И не хочется все это ни с кем обсуждать…
– А и не надо ни с кем обсуждать, Таечка. Надо помалкивать. Просто жить дальше, и все. Со временем Влад и сам заговорит о ребенке, вот увидишь… Я знаю, он очень хочет детей. Ты подожди, он сам заговорит… Это очень важно, чтобы он сам, понимаешь? Не торопи его, хорошо?
– Да. Понимаю, Нина Аркадьевна. Спасибо, что вы со мной поговорили на эту тему.
– Да. Это будет наша с тобой маленькая тайна. Ни с кем не надо больше обсуждать эту тему, особенно с Маргошей, поняла?
– А кто такая Маргоша?
– А… Так ты не знаешь еще?
– Нет…
– Ну, узнаешь со временем… Влад обязательно тебя с ней познакомит. И сам все объяснит, кто она такая, я уж не буду в эту стезю вмешиваться.
Потом, конечно, она узнала, кто такая Маргоша. И смирилась с ее присутствием в жизни Влада – а куда денешься?
Да и пусть она будет, подумаешь. Особенно теперь… Теперь, когда Влад сам заговорил о ребенке! Уж на эту часть их жизни Маргоша никак не повлияет, в конце концов!
– Чему ты улыбаешься так загадочно, а? – спросил Влад, перекладывая готовые пельмени на деревянную доску. И, не дожидаясь ответа, проговорил удовлетворенно: – Смотри, какая красота у нас с тобой получилась… Просто кулинарный шедевр! Сейчас я их на балкон вынесу, пусть морозцем прихватит… Я помню, родители в нашем детстве говорили, что пельмени должны быть слегка морозцем прихвачены. Якобы это тоже на вкус влияет. Но ерунда, я думаю… Выдумки… Хотя и пусть будет как положено, правда?
– Да, Маргоша будет довольна, не сомневайся…
Она и сама удивилась нотке насмешливости, прозвучавшей в собственном голосе. Влад глянул на нее удивленно, и она поторопилась загладить свою оплошность:
– Пусть увидит, как мы для нее старались, я это хотела сказать! Если ей так важно – пусть увидит!
– Да, пусть увидит… Но дело все том, что и мне очень важно, чтобы она увидела… И еще кое о чем я хочу тебя попросить, Таечка…
– Да… Говори, я слушаю.
– Не надо Маргоше ничего говорить про ребенка… То есть про наши планы говорить, хорошо?
– Да я и не собиралась, что ты!
– А я думал, ты спросишь – почему не надо…
– И… почему?
– А это для нее тоже больная тема, вот в чем дело. Я тебе говорил, кажется…
– Да, я помню. После того случая на озере у нее произошло осложнение, она не может иметь детей. Хотя… У них с Филиппом такие замечательные приемные дети! Такие умненькие, такие забавные! Интересно, они сегодня их к нам приведут? Мне бы хотелось увидеть, как они выросли, как изменились…
– Нет… Сегодня они придут без детей. Маргоша звонила днем, сказала, что Тимошу с Катенькой на выходные к матери увезла.
– Жаль… С ними как-то веселее ваша встреча проходит…
– А без них что, совсем грустно?
– Нет, я не это хотела сказать… То есть это мне всегда немного не по себе бывает… Будто я лишняя и вам мешаю…
– Да брось, Таечка! Не выдумывай!
– Да я все понимаю, что ты! Я же знаю, что Маргоша всегда будет присутствовать в твоей жизни, что пятнадцатое февраля будет для нас всегда особенным днем… И вообще, хватит разговоров, время-то вон как бежит! А мне еще стол накрывать надо! И переодеться успеть, и в порядок себя привести… Через полтора часа у нас гости в доме, а мы не готовы! И дел еще всяких невпроворот…
Они пришли ровно в семь. Тая всегда удивлялась – как это Маргоша с Филиппом подгадывают, чтобы дверной звонок прозвучал минута в минуту? Под дверью, что ли, стоят, выжидают?