Помоги проекту - поделись книгой:
Эвелина Тень
Школьный маг и ночные кошмары
В эти выходные в парке Горького планировались кошмарные вечера. С пяти до восьми вечера приглашалась публика до четырнадцати лет, а вот с восьми до одиннадцати развлекаться думалось не по-детски, оттого рекламная листовка, сунутая мне в руки сестрой Катей, призывала являться в это время исключительно взрослым особам, уверенно перешагнувшим вышеназванный возрастной рубеж. Особо насыщенная программа ожидалась в воскресенье: улица страха, коллекция средневековых пыток, замок Дракулы, лабиринт ужаса, цирк проклятых, демонстрация казней, интерактивные площадки и конкурс страшных костюмов. От обилия злобных ухмылок, острых зубов и черепов с костями, креативно и плотно украшавших листовку, зарябило в глазах, и я, слегка поморщившись, перевела взгляд на Катерину:
- А почему в сентябре?
- Я не знаю, - пожала та плечами, - Но ведь классно, правда?
- Нет, я бы ещё поняла устроить такое на Хеллоуин, - я приподняла брови, - Но в конце сентября?
- Пойдешь со мной? – перешла к главному сестра, - Я с Аней уже договорилась, но с ней одной меня не отпустят.
- До праздника всех Святых остался всего месяц, ну, чуть больше, какой смысл сейчас эти вечера кошмарные проводить? - продолжала вполголоса недоумевать я.
- Родители потребуют, чтобы с кем-нибудь из взрослых пошли. Так что скажи, что согласна, - настаивала сестра.
- И, главное, до одиннадцати вечера…Прямо как у больших.
- Ты нас обеих отпроси, ладно? – продолжала гнуть свою линию сестра, и я решила наш разговор, ведущийся, как обычно, в режиме самодостаточных монологов (в смысле, каждая о своем), перевести в форму продуктивного диалога.
- Так вы сходите до восьми, - предложила я, - И меня напрягать не надо, и надзора никакого.
- Да ну, - пренебрежительно фыркнула Катерина, - Это же для малявок! Неинтересно.
- А ты кто? – удивилась я, - Тебе четырнадцать только в декабре!
- Анжела-а-а…- принялась ныть сестра, но была прервана.
- О! Ночь кошмаров! – раздался радостный голос, и неслышно подошедший сзади Евгений Каширский заглянул мне через плечо.
- Привет, - вежливо сказала я, оборачиваясь, и проявила любопытство, - А ты откуда знаешь?
- У меня там сеструха в постановке, - с готовностью пояснил Каширский и, оценив мой озадачено нахмуренный лоб, добавил, - Двоюродная. Маринка.
- А, - коротко сказала я и ещё раз взгляд на рекламу бросила.
- И раз уж зашел разговор, - Каширский интимно понизил голос и окончательно вторгся в мое личное пространство (Катерина деликатно посторонилась, освобождая ему место), - Хотел спросить…Анжел, давай сходим вместе, а? Вечер воскресенья, осенний парк, все дела…Девушки же такое любят?
- Да? – с сомнением произнесла я и еще на бумажку в своих руках посмотрела, - Такое? В смысле, черепа, зомби и разлагающуюся плоть?
- В смысле, романтическую прогулку вдвоем, - вздохнул Каширский и посмотрел на меня с неудовольствием.
- Ах, это… - смущенно пробормотала я и, зардевшись, задумалась.
Катерина тем временем занималась двумя взаимоисключающими делами: старалась стать как можно незаметнее, буквально слившись со стеной школьного коридора, чтобы не мешать приватному разговору между старшей сестрой и её потенциальным парнем, и одновременно привлечь мое внимание, усиленно вращая глазами и транслируя мне через эти интенсивные движения какую-то мысль. Я с большим интересом на сестру уставилась: та, заметив мой взгляд, головой уверенно покивала, потом в грудь себе пальчиком потыкала, ручки в просящем жесте сложила и состроила какую-то рожу, которую она посчитала, должно быть, трогательно-жалобной, а я так откровенно страшной.
- Хорошо, - вздрогнув, сказала я и взгляд на Каширского перевела, порадовавшись, что тот стоит к Катьке спиной и её жуткой пантомимы не видит, - Хорошо, Женя, спасибо за приглашение.
Тут Катерина отчетливо хрюкнула, и я торопливо добавила:
- Катя с подругой тоже пойдут. Но…они нам мешать не будут, так ведь?
Не знаю, кому именно я задала этот вопрос, скорее, им обоим, и Каширский не спеша к Катерине обернулся.
- Привет! – просияла дружелюбной улыбкой Катя и даже ручкой помахать дернулась, но стушевалась.
- Привет, - кивнул Каширский, словно только сейчас её заметив, и снова тихонечко вздохнув, придвинулся ко мне ещё ближе, драматично шепча чуть ли не в ухо:
- Анжел, а одна ты на свидания не ходишь? То с подругой, то с сестрой младшей…
- О, а это свидание? – растерянно пробормотала я и выразительно на Катю посмотрела: ну, должна же она понимать, сама девушка…Но сестра то ли не понимала, то ли очень на мистический фестиваль попасть хотела, только она злобно нахмурилась, руки на груди крест-накрест сложила и принялась прицельно прожигать меня взглядом.
- Женя, ну, какое это свидание, в ночь кошмаров?! – не выдержав Катькиной психической атаки, переключилась я на одноклассника.
Каширский промолчал, только русую бровь изогнул вопросительно-иронично (я и не думала, что он так умеет), и я вновь на Катьку посмотрела: уже беспомощно.
- Ты мне сестра или какашка? – одними губами проартикулировала Катерина, и я вздохнула.
- Катя с подругой с нами пойдут, - сказала я, и на этот раз – окончательно, - Её без моего пригляда так поздно из дома не отпустят. Сентябрь, в семь уже темно. Прости.
- Да ничего, - неожиданно покладисто ответил Каширский, - Сестра так сестра. С подругой так с подругой. Я уже привык. Ты, главное, - тут он фыркнул и на мгновенье прижался ко мне всем телом, подчеркивая важность момента, - Сама прийти не забудь.
- Женя! - укоризненно выдохнула я, но парень уже отстранился и даже шаг назад сделал.
- Я серьезно, Анжел, - крикнул он, открывая дверь в кабинет литературы, - Отложи все свои сверхважные дела и давай по-нормальному развлечемся хоть раз.
Каширский скрылся в классе, и Катька порывисто меня обняла.
- Спасибо! – пропищала она, - Пойду Аню обрадую! Пока-пока!
- Шустрее беги! – поторопила я её, глядя, как она поскакала по коридору, - Через пять минут звонок!
Осмыслив выданную мной же информацию, я поняла, что и мне надо поспешить, и завернула вслед за Каширским в кабинет литературы.
- Анжела! – подруга Маша, уже обретавшаяся за нашей партой, приподнялась и чмокнула меня в щеку. Я ответила тем же, торопливо сгружая рюкзак с плеча и бросая на стол уже весьма помятый рекламный проспект.
- Мистический фестиваль! – воскликнула подруга, подхватывая листовку с таким искренним и живым энтузиазмом, что я невольно вздрогнула. Ну, в том смысле, что если ещё и она на вечер кошмаров в компанию напросится, то я боюсь даже представить реакцию Каширского…
- А ты хотела бы пойти? – осторожно спросила я, замирая с хрестоматией русской литературы в руках.
- Очень! – пылко ответила Маша.
- А…с кем? – ещё более настороженно поинтересовалась я.
- Что значит – с кем? С тобой, конечно! – подруга посмотрела на меня с неприкрытым удивлением, и я тихонечко вздохнула. Не, ну, конечно, с кем ещё идти на пытки и казни любоваться, как не со мной?
- Маша, видишь ли, - робко начала я и аккуратно хрестоматию на стол положила.
- Но – увы, - печально сказала девушка, и я вскинула на неё глаза.
- Что – увы? – спросила я и даже неладное заподозрила: ну, то ли Машка обрела талант телепата, то ли наши торопливые обжималки с Каширским в коридоре увидела и правильные выводы сделала.
- В воскресенье у меня занятие в языковом центре, с шести до девяти, - пояснила подруга, и я постаралась скрыть охватившее меня радостное облегчение: как от того, что мои страхи оказались напрасными, так и от того, что количество сопровождающих меня на свидание с Каширским лиц не пополнилось ещё и ею. Правда, тут же я почувствовала легкий, но заметный укол совести: ну, Мария же моя лучшая подруга, а я вроде как довольная, что она пойти не сможет. Но…с другой стороны, я на Женьку с восьмого класса заглядывалась. В десятом, правда, на эти глупости времени и сил почти не оставалось – столько всего на меня свалилось вместе с работой школьным магом, но вот сейчас…в выпускном…нет, обязанностями своими волшебными я, конечно, пренебрегать не собираюсь, но…мы с Каширским последний год в школе вместе, когда и пробовать, если не сейчас?
Эта мысль оказалась неожиданной. Не о том, что Женя мне, скорее всего, нравится, а о том, что у нас остался всего год, чтобы с симпатиями и их возможным развитием определиться. Я…как-то об этом не задумывалась. Я до десятого класса вообще особо ни о чем не задумывалась, жила себе и жила просто, как получится, а год назад случился такой поворот (да нет, переворот!) в моей реальности, что думать я стала много. И о многом. Кроме, разве, как раз личной жизни. Ну, мне при должности школьного мага как-то не до неё стало. Правда, весь прошлый год Каширский оказывался со мной рядом почти во всех передрягах, но наши отношения никогда не выходили за рамки дружбы…да и то легкой. Может, я сама предпочла не замечать его намеков, увлекшись новым, захватывающим и ответственным делом? Может, мне мало было намеков и хотелось чего-нибудь поконкретнее? Может, я боялась за мой секрет? А, возможно, из-за моего секрета я боялась за Каширского? Как много вопросов! Но вот только в десятом классе ни он, ни я так и не сделали решительного шага.
Но теперь я окрепла как маг и повзрослела как личность. Что ж, сейчас, в выпускном, я, пожалуй, смогу выдержать не только магические прорывы, но даже и первую влюбленность. Я улыбнулась.
- Ты чего, Анжела? – покосилась на меня подружка.
- Извини, - сказала я, продолжая улыбаться, - Меня Каширский на ночь кошмаров пригласил.
- Это хорошо, - одобрительно кивнула Маша.
- Хорошо? – хихикнула я, - На ночь кошмаров?
- Вот если бы просто на ночь, то это было бы неприлично, -важно заявила Мария, - А так, на кошмаров – это ничего, вполне даже пристойно.
Мы расфыркались, и я невольно покосилась на соседний ряд, где Каширский усиленно тряс рюкзаком, изображая подготовку к уроку. Пара книг выпала на парту, и одновременно с их шлепком Женька обернулся, перехватив мой взгляд. Вид у него при этом стал отчего-то донельзя довольным, и он медленно и проникновенно улыбнулся. От этой улыбки, полной интимного значения, я засмущалась, но отворачиваться не стала, откровенно парнем залюбовавшись. Его красивые серые глаза, опушенные выгоревшими длинными ресницами, казались ещё светлее и выразительнее из-за сохранившегося каникулярного загара, и ещё больше – из-за высоких скул, четко проступивших на худощавом лице. Спортивная фигура была выгодно упакована в светлую отглаженную рубашку и консервативные пуловер и брюки. Идеальная короткая стрижка дополняла образ симпатичного «хорошего» мальчика, и единственное, что слегка из него выбивалось – пара модных светло-серых кроссов. Сколько я Женьку помнила, он всегда ходил в кроссовках. Ну, не в одних и тех же, разумеется, но ботинки (классические туфли, мокасины, сандалии и прочее) не носил в принципе. Вообще-то для парней нашего возраста кроссы – это нормально, у нас три четверти мальчишек в них ходят, но для Каширского другой обуви словно и не существовало: кроссовки зимние, летние, осенние, для бега, для занятий баскетболом, выпендрежные – для походов на дискотеку, отдельная пара – как сменная обувь в школе…и я неожиданно всерьез задумалась о том, а не придет ли Женька в кроссах и на выпускной вечер? Прикупит себе парочку строгих черных к костюму или, наоборот, отыщет что-нибудь этакое, с подсветкой и музыкой? Или всё-таки подчинится правилам (и администрации) и обзаведется классическими туфлями – оксфордами или дерби? Может, одолжит у папы, если уж нет смысла покупать на один раз? А почему, собственно, меня так волнует вопрос Женькиной обуви? Неужели примеряю его себе в кавалеры на выпускной бал? Я стушевалась, поймав себя на этой мысли.
Весь прошлый год мне было не до романтики: в десятом классе неожиданно открылись мои, мягко говоря, паранормальные способности, и я стала магом и хранителем нашей школы, особого, довольно густо населенного мира и по совпадению Врат в иные измерения. Так что все личные переживания, в т.ч. и связанные с мальчиками, отошли на второй план. Или даже на третий. Ну, понимаю, конечно, что это странно для юной и довольно симпатичной девушки, но факт. Но вот сейчас-то…в выпускном классе…Каширский игриво мне подмигнул, и мысли в голове заполошно заметались, способные сложиться только в отрывочные маловразумительные штампы: кто, если не я?! Когда, если не теперь?! Ну, и что-то подобное.
Я с усилием отвела от Женьки глаза, и подруга рядом понимающе хмыкнула. Я стыдливо уставилась взглядом в парту, пытаясь унять отчего-то пустившееся вскачь сердце и с необыкновенной ясностью понимая: я пойду на свидание с Каширским, даже если за нами увяжется весь Катькин класс, да и мой заодно. Ну, и толпа мертвяков, ведьм и зомби впридачу.
В пятом часу, перед тем, как уйти, я, как обычно, отправилась в подвал школы. В один из подвалов старого здания, если быть точной, туда, где и находилась самая тонкая из Завес.
Осторожно спустившись по крутым ступеням, я прошла по узкому коридорчику в Белый зал. Он потому так и назывался, что всё в нем было белого цвета: потолок, стены, линолеум на полу (после многолетнего использования уже скорее серый или даже бежевый), стулья, пуфики из кожзаменителя, диванчик, пара столов и выкрашенное в белый цвет (поверх своего собственного) расстроенное пианино. Раньше в Белом зале проводили небольшие внеклассные мероприятия: чаепития по поводу Дня именинника, конкурсы чтецов, репетиции школьного песенного ансамбля, но с постройкой новой школы помещение оказалось заброшенным, и в нем с комфортом поселилась Белая Дама.
- Цецилия Феликсовна, сударыня, - позвала я, присев на пуфик у двери, не включая ламп. Проникающий из коридорчика рассеянный свет слегка пробежался по длинной вытянутой комнате и отразился в стеклянных дверях напротив. За этими дверями находилась старая неоконченная экспозиция из истории здания, бывшего когда-то дворянской городской усадьбой и имевшем такую сложную систему подвальных помещений, ходов-выходов-поворотов и скрытых комнат, что посрамила бы и катакомбы.
Надо сказать, что даже у меня Белый зал с его низким сводчатым арочным потолком и неясными тенями, время от времени мелькавшими за дальними стеклянными дверями, вызывал внутренний трепет, чего уж говорить о первоклассниках, которых в обязательном порядке таскали сюда на посвящение в гимназисты добрые ученики постарше.
- Деточка, - раздался чуть слышный вздох и возле пианино соткалась фигура Белой Дамы. С тех пор, как Цецилия Феликсовна взяла на себя роль моего добровольного помощника и поселилась в Зале, чтобы быть поближе к местам прорыва, она старалась соответствовать обстановке и проявляла себя в одежде исключительно белого цвета. Вот и сейчас на ней были белоснежные блузка с воротником-стойкой и юбка, которая заканчивалась где-то на уровне коленей. Заканчивалась вместе с Цецилией Феликсовной, я имею в виду. Оформлять себя полностью – в смысле, до кончиков туфель - Цецилия Феликсовна никогда не стремилась, за исключением званых вечеров и балов, являться на которые в таком…хм… незаконченном виде считалось дурным тоном. Я покосилась на провал под коленями Белой Дамы и невольно вздрогнула.
- Анжела, деточка, - негромким интеллигентным голосом произнесло привидение, - Рада вас видеть. Как поживаете?
- Очень хорошо, благодарю вас, сударыня, - ответила я. Цецилия Феликсовна утверждала, что именно она с сестрами произвели такое неизгладимо сильное впечатление на Антона Павловича Чехова, когда тот по недоразумению посетил наш город, что послужили прототипами главных героинь в его пьесе «Три сестры». Так что общались мы с привидением очень вежливо и в манере, обычной для её круга при жизни (ну, насколько у меня это получалось).
- Как ваши дела, Цецилия Феликсовна? Что нового? – вежливо поинтересовалась я.
- Да какие у меня могут быть дела, милая? – притворно воскликнула Цецилия Феликсовна, всплеснув прозрачными руками, и тут же, понизив голос, доверительно сообщила, - Бонифаций Иванович говорит, что заднюю стену опять колотит.
- Прорыв? – севшим голосом спросила я, подавшись вперед.
- Нет, деточка, - качнула головой Цецилия Феликсовна, и от этого движения по ней прошла рябь, стирая последние краски и делая похожей на не слишком удачную голограмму, - Пока нет. Но сходить вам стоит, Бонифаций Иванович там несет караул, приглядывается.
Я кивнула и поднялась. Бонифаций Иванович при жизни был полицмейстером, так что к безопасности и порядку относился ответственно, к панике был не склонен и по пустякам шума не поднимал. И раз он зовет меня, значит, происходит что-то действительно серьезное.
- Пойдемте, - сказала я и прошла через Белый зал. Белая Дама, сократив свою проекцию уже до пояса, неслышно скользила рядом.
Задняя стена. Понимаю, что звучит не очень. А если откровенно – то и вообще отвратительно. Что за название такое для локации паранормального? Но…как я не тужилась, ничего остроумного или красивого придумать не удалось. Задняя стена она и есть задняя стена, потому что находится в самом дальнем помещении подвала и в ней находится один из черных ходов (которым давно никто не пользуется). Я не архитектор какой-нибудь, чтобы названия ей придумывать. Слева от двери – там, где находится неоконченная экспозиция – старинные часы с маятником и репродукции особняка в 19 веке – иногда проявляются Врата. Они не стабильны и могут сдвигаться в любую из сторон, а также вверх и вниз. Я хихикнула. Ну да, не получала я магического образования, даже начального, ни Хогвартсов, ни прочих специальных образовательных учреждений не заканчивала, потому и объясняюсь словами простыми и обыденными. Так вот, точно по краю черного хода находилась самая тонкая «завеса», которую то и дело проверяли на прочность. Теоретически, завеса - это блуждающее пятно, и прорыв мог состояться в школе где угодно, но практически он уже трижды происходил именно в этом самом дальнем подвальном помещении.
Эти знания я подчерпнула не из совместных уроков с Гарри Поттером, а исключительно из личного опыта, когда весь прошлый год пробегала по школе, отлавливая эту блуждающую завесу и ликвидируя прорывы.
Ну, практик я, не теоретик. Возможно, у нас и обучают быть магом – почему бы и нет? Но мне об этом ничего неизвестно, а подавать объявление в соцсетях…это…как-то неосторожно? Типа «Срочно требуется консультация по ликвидации энергетических прорывов в образовательном учреждении»? «Начинающий маг ищет дипломированного опытного наставника»? Я разулыбалась. Так и в психушку угодить можно, уж там и волшебники найдутся, и специалисты по иным измерениям.
Так, за внутренним монологом, я и достигла помещения неоконченной, и потому неработающей выставки: двух смежных комнат, скупо освещенных сумеречным светом, льющимся из узких подвальных окошек. Электричество я не включала, прекрасно ориентируясь в полутьме. Кроме того, без резкого искусственного освещения мне было легче …видеть. Видеть тонкие планы: эфирный, ментальный, астральный…
Я легонько и ласково коснулась рукой рассохшегося пианино начала прошлого века, поправила на нем бронзовые держатели для подсвечников, придержала покачнувшиеся на стене подвешенные репродукции…
- Бонифаций Иванович караулит у самых дверей, - подсказала мне в ухо Цецилия Феликсовна, и я вздрогнула. Не от того, конечно, что она подкралась неслышно (вы встречали громко топающие привидения?), а потому, что Белая Дама снова урезала свою проявленную проекцию, и теперь от неё остались только голова, шея, грудь и пара верхних конечностей. И вот все это парило передо мной в воздухе! Я отлично понимала, что Цецилия Феликсовна так энергию экономит, но всё равно…нервировало.
- Сударыни? – в комнату заглянул солидный мужчина с окладистой бородой - Бонифаций Иванович, прозрачный, словно целлофан (тоже энергию без надобности не тратит).
Мы с Белой Дамой поспешили к нему.
- Вот, Анжела Александровна, взгляните, - призрак указал на дверь черного хода, - С прошлой ночи бурлит.
К тому, что меня называют по имени-отчеству, я привыкла. В общем-то, я уже взрослая, мне скоро восемнадцать, и по должности я школьный маг и хранитель, а субординацию бывший полицмейстер уважал.
Я сделала шаг вперед и настроила внутреннее зрение. Ну, это чтобы понятно было, а на деле просто сменила фокус и всё. Так понятнее, да? (Тут полагается поставить смайлик). Пошаговую инструкцию, как этого достигнуть, никогда ни от кого не получала и давать тоже не берусь. Само собой получается. Безо всяких медитаций, вхождения в транс, заклинаний, волшебных очков и прочее. Со стороны кажется, что я просто прищурилась, как при близорукости.
Бонифаций Иванович был прав. Бурлило, да ещё как! Что-то бродило и сгущалось по ту сторону, но границы не переступало, терпеливо накапливая силы. Кто? Для чего? Когда? Зачем? Заглянуть к нам из любопытства? Совершить прорыв? Познакомиться или напасть?
Странные ощущения…Я попыталась дотянуться до клубка энергии, но он мягко отступил, словно засмущавшись, а лезть дальше, нарушая границу, я не стала: вроде как нет оснований.
Ну и что всё это значит? Я нахмурилась. Агрессии вроде не проявляет, но…как я вспомню прошлые прорывы, так вздрогну. Так что укрепить лишний раз защитный контур вокруг школы не помешает.
Пока я работала, Бонифаций Иванович и Цецилия Феликсовна почтительно молчали, но вот я закончила…
- Красиво получилось! – восторженно прошептала Белая Дама. Я обернулась, чтобы поблагодарить и…резко втянула в себя воздух. Дело в том, что Цецилия Феликсовна сократилась до головы и шеи, аккуратно упакованной в рюши от блузки. Нижней границей Белой Даме послужила старинная камея с силуэтом, подозрительно напоминающим саму Цецилию Феликсовну.
- Э-э…благодарю вас, - с запинкой выдавила я плавающей по комнате голове.
- Я останусь здесь, Анжела Александровна, - вполголоса сказал Бонифаций Иванович, - Не нравится мне это брожение…Завтра вас в школе не будет, но вы уж гляньте, на тонком плане, как вы умеете, не сочтите за труд? А я, если что замечу, весточку вам пошлю.
- Договорились, спасибо, - согласно кивнула я. В моем деле – лучше перебдеть, чем недобдеть, хорошо, что среди школьных привидений бывший полицмейстер оказался, есть, на кого положиться.
Раскланявшись с Бонифацием Ивановичем, я поспешила обратно: суббота ведь, хочется и отдохнуть немного.
Поделиться книгой: