Мыслитель Миров и другие рассказы

По земле катались шары черной слизи, со злобной неутомимостью преследовавшие селян – те с ужасом разбегались, не разбирая пути.

С неба посыпался град пламенеющих катышков. Градины убивали людей, но у черных слизистых шаров, судя по всему, только вызывали мучительную боль. Шары носились вслепую из стороны в сторону, пытаясь избежать огненных укусов, и яростно зарывались в землю, начинавшую рябиться волнами. Мир исчез так же внезапно, как он был создан. Ланарк оторвал глаза от провала, где раньше была планета, и обернулся. Лауме лежал спокойно, как прежде.

«Не бойся! – звучали в голове Ланарка тихие мысли. – Судороги кончились. Со мной это изредка случается, а почему – не знаю. Скорее всего, мой мозг, перенапряженный формированием образов, нуждается в расслабляющих спазмах. Это был не слишком сильный приступ. Как правило, мир, на котором я сосредоточил внимание, полностью разрушается».

Поток беззвучных слов прервался. Прошло несколько секунд, и мысли чудовища снова стали возникать сами собой в голове Ланарка: «Хотел бы показать тебе еще одну планету – один из моих самых интересных экспериментов. Этот мир развивался в моем мозгу дольше миллиона земных лет».

Воздух перед глазами Ланарка задрожал. В провале воображаемого пространства снова появилась планета. Так же, как раньше, она постепенно увеличивалась, и в конце концов подробности ландшафта можно было различить так, как если бы Ланарк стоял на поверхности этого мира. Не больше полутора километров в диаметре, планета была опоясана по экватору полосой песчаной пустыни. На одном полюсе блестело озеро, на другом зеленели буйные джунгли.

Ланарк увидел, как из джунглей выползло существо, чем-то напоминавшее человека – точнее, карикатуру на человека. У него было продолговатое лицо без подбородка, пугливо посматривающее по сторонам быстро бегающими глазами. Ноги у него были неестественно длинными, а плечи и руки – недоразвитыми. Существо подобралось к краю пустыни, на мгновение задержалось, поворачивая голову направо и налево, после чего с безумной прытью бросилось поперек пустыни к далекому озеру.

Когда существо преодолело уже половину пути, послышался ужасный рев. Над близким горизонтом появилось скачущее чудище, похожее на дракона. Оно погналось за бегущим со всех ног человекоподобным существом, с пугающей быстротой сокращая разделявшее их расстояние – но длинноногая жертва обогнала дракона метров на пятьдесят и достигла берега озера. Как только дракон приблизился к границе песчаной полосы, он остановился, испустив зловещий скорбный вопль, от которого у Ланарка мурашки побежали по спине. Человекоподобное существо больше не спешило: оно подошло к краю воды, легло плашмя и вволю напилось.

«Эволюционный эксперимент, – мысленно прокомментировал Лауме. – Миллион лет тому назад эти существа были такими же людьми, как ты. Этот мир отличается необычной конструкцией. На одном полюсе – еда, на другом – питье. Чтобы выжить, эти «люди» – назовем их людьми – вынуждены пересекать пустыню почти каждый день. Дракон не может покинуть пустыню – его удерживают разряды излучения. Таким образом, человек, успевающий перебежать через пустыню, остается в безопасности.

Ты видел, как замечательно они приспособились к этим условиям. Особенно быстроногими стали женщины, так как им, ко всему прочему, приходится заботиться о детенышах. Рано или поздно, однако, возраст берет свое – они уже не могут бегать так быстро, и в конце концов дракон их ловит и пожирает.

В этом мире возникла любопытная религия, предписывающая ряд нерушимых табу. Мне поклоняются, как верховному богу жизни, а Шиллаль – так они называют дракона – стал божеством смерти. Конечно же, дракон занимает все их мысли, они не забывают о нем ни на минуту. Пища, питье и смерть сливаются в их представлении в почти нераздельную концепцию.

Они не могут изготовить эффективное оружие, чтобы сопротивляться Шиллалю – в их мире нет металлических руд. Когда-то, сто тысяч лет тому назад, один из их вождей изготовил гигантскую катапульту, чтобы швырнуть в Шиллаля заостренный ствол дерева и проткнуть дракона. К сожалению, волокна плетеной веревки, натягивавшей катапульту, порвались, и отдача убила вождя. Жрецы истолковали это обстоятельство как плохое предзнаменование, и… Смотри-ка! Шиллаль схватил усталую старуху, отяжелевшую от воды – она не успела вернуться в джунгли!»

Ланарку пришлось наблюдать за тем, как дракон жадно поглощал старуху.

«Таким образом, – продолжал Лауме, – возникло табу, и больше никто никогда не пытался изготовить оружие».

«За что ты обрек этот народ на миллион лет несчастного существования?» – спросил Ланарк.

Лауме мысленно пожал плечами – словами это никак нельзя было передать: «Я справедлив и, по сути дела, великодушен. Эти люди поклоняются мне, я – их божество. У них есть холмик – они считают его священным – куда они приносят больных и раненых. Там, когда на меня находит такая блажь, я восстанавливаю здоровье страдальцев. В той мере, в какой их существование вообще имеет какое-то значение, они могут наслаждаться жизнью не меньше, чем ты».

«Но, будучи творцом этих миров, ты несешь ответственность за благополучие и счастье их обитателей. Если бы ты на самом деле был великодушен, почему бы ты допускал болезни и ужасы?»

Лауме снова телепатически пожал плечами: «Что тут можно сказать? Я использую в качестве модели Вселенную – такую, какова она есть. Вполне может быть, что где-то какой-то другой Лауме вообразил миры, в которых живем мы с тобой. Когда человек умирает от болезни, он тем самым позволяет жить бактериям. Мой дракон выживает, пожирая людей. Человек выживает, пожирая погибшие растения и убитых животных».

Ланарк помолчал, старательно сдерживая свои мысли, чтобы они не стали слишком явными: «Насколько я понимаю, ты не отправил Изабель Мэй ни на одну из планет, которые ты мне показал?»

«Совершенно верно».

«Я хотел бы попросить тебя предоставить мне возможность связаться с ней».

«Но я перенес ее в другой мир именно для того, чтобы оградить от преследований».

«Думаю, что ей будет полезно меня выслушать».

«Хорошо! – согласился Лауме. – По всей справедливости, тебе следует предоставить такую же возможность, как ей. Можешь перейти в этот мир. Но помни – ты делаешь это на свой страх и риск, так же, как она. Если ты погибнешь на Маркаввеле, ты умрешь так же безвозвратно, как если бы ты умер на Земле. Я не могу взять на себя роль судьбы, направляющей твою жизнь или ее жизнь».

В мыслях Лауме возникла задержка – вихрь идей, сменявшихся слишком быстро для того, чтобы Ланарк мог их уловить. Наконец глаза Лауме снова сосредоточились – Ланарк почувствовал нечто вроде мимолетного обморока: его мозг вместил новые знания.

Пока Лауме молча наблюдал за ним, Ланарку пришло в голову, что тело Лауме – огромная груда черной плоти – было плохо приспособлено к жизни на той планете, где находился Мыслитель Миров.

«Ты прав, – мысленно подтвердил его наблюдение Лауме. – Я – уроженец неизвестного тебе Запределья, изгнанный с темной планеты Нарфилет, в бездонных черных водах которой я плавал. Это было очень давно, но даже теперь я не могу вернуться». Лауме снова погрузился в созерцательное молчание.

Ланарк беспокойно переминался с ноги на ногу. Снаружи выл ветер, посыпáвший стены камешками. Лауме словно заснул – возможно, он грезил о темных океанах древнего Нарфилета. Ланарк разбудил его нетерпеливой мыслью: «Как я попаду на Маркаввель? И как я оттуда вернусь?»

Лауме соблаговолил вернуться к действительности. Глаза его сосредоточились в какой-то точке рядом с Ланарком. Провал, ведущий в воображаемое пространство, возник в третий раз. Неподалеку, в провале, появился небольшой космический корабль. Ланарк прищурился – корабль вызвал у него пристальный интерес. «Это мой звездолет, модели 45-G!» – воскликнул он.

«Нет, не твой. Но такой же. Твой корабль все еще снаружи». Звездолет приближался и, наконец, повис рядом с разрывом в пространстве.

«Залезай в корабль! – сказал Лауме. – В данный момент Изабель Мэй находится в городе, занимающем вершину треугольного континента».

«Но как я смогу вернуться?»

«Когда ты покинешь Маркаввель, направь корабль к самой яркой из видимых звезд. Это позволит тебе проникнуть через воображаемые измерения в нашу Вселенную».

Протянув руку в воображаемое пространство, Ланарк подтащил воображаемый корабль вплотную к разрыву, открыл люк и осторожно вступил внутрь; при этом до него донеслись прощальные мысли Лауме: «Если тебе будет угрожать опасность, я не смогу изменить естественный ход событий. С другой стороны, я не буду намеренно создавать для тебя опасности. Если тебе суждено погибнуть, ты умрешь исключительно в силу сложившихся обстоятельств».

III

Ланарк захлопнул люк, будучи почти уверен в том, что корабль вот-вот растворится у него под ногами. Но он оказался достаточно крепким и надежным. Ланарк оглянулся. Разрыв, ведущий в его Вселенную, исчез – вместо него появилась слепящая голубая звезда. Корабль дрейфовал в безвоздушном пространстве. Под ним тускло светился диск Маркаввеля – подобно любым другим планетам, к которым Ланарк приближался из космоса. Он потянул на себя рычаг дросселя и повернул корабль носом вниз, к Маркаввелю: абстрактные размышления могли подождать. Звездолет стал спускаться на планету.

Судя по всему, Маркаввель был приятным миром. Его согревало жаркое белое солнце, синие океаны покрывали бóльшую часть поверхности. Среди разбросанных в морях фрагментов суши Ланарк нашел сравнительно небольшой треугольный континент с центральным плоскогорьем и несколькими горными хребтами, окаймленными зелеными лесистыми склонами. Ландшафт напоминал земной, и у Ланарка не возникло ощущение отчужденности, свойственное большинству планет глубокого космоса.

Глядя в телескоп, Ланарк обнаружил город, раскинувшийся белым пятном в устье широкой реки. Корабль, со свистом рассекавший верхние слои атмосферы, замедлился и помчался параллельно поверхности моря в пятидесяти километрах от побережья. Ланарк полетел к городу, едва не задевая килем искрящиеся синие волны.

В нескольких километрах слева над океаном возвышались базальтовые утесы острова. Неподалеку от острова то поднимался на гребни волн, то пропадал в провалах между ними какой-то черный объект – по ближайшем рассмотрении, грубо сколоченный плот. На плоту девушка с золотисто-каштановыми волосами отчаянно отбивалась от каких-то пытавшихся взобраться к ней морских существ.

Ланарк опустил корабль на воду рядом с плотом. Образовавшаяся при этом кильватерная струя опрокинула плот и смыла с него девушку.

Ланарк открыл люк и выскользнул в прозрачную зеленоватую воду. Он заметил в смутных глубинах едва различимые силуэты, напоминавшие человеческие. Преодолевая хлещущие волны, Ланарк подплыл к плоту, нырнул под него, схватил уже переставшую двигаться девушку и вытащил ее на воздух.

Пару минут он держался за край плота, чтобы перевести дыхание, и в то же время удерживал голову девушки над водой. Он скорее почувствовал, нежели увидел, что обитатели океана снова поднимались к поверхности. Одно из существ пряталось в тени плота; липкая рука с длинными пальцами схватила Ланарка за лодыжку. Брыкаясь, Ланарк почувствовал, как его ступня ударила по чему-то твердому – скорее всего, по голове. Из толщи воды поднимались другие темные фигуры. Ланарк оценил расстояние между плотом и космическим кораблем – метров двенадцать. Слишком далеко. Он взобрался на плот и затащил на него девушку. Рядом с плотом все еще плавало весло; Ланарк дотянулся до него и приготовился размозжить череп первому существу, показавшемуся над водой. Но хитрые твари настойчиво кружили метрах в пяти под плотом, не подплывая ближе.

Лопасть весла треснула и отвалилась – Ланарк не мог проталкивать неуклюжий плот к кораблю, пользуясь этим обломком. Тем временем ветер относил корабль все дальше от плота. Минут пятнадцать Ланарк прилагал все возможные усилия, загребая воду остатком лопасти, но промежуток между ним и кораблем увеличивался. Он с отвращением отбросил весло и повернулся к девушке – та сидела, скрестив ноги, и задумчиво смотрела на него. Почему-то Ланарк вспомнил о Лауме, лежавшем в полумраке белого строения посреди обдуваемой жарким ветром пустыни. «Все это, – подумал он, – и ясноглазая девушка, и озаренное солнцем море, и вершины гор за прибрежной равниной, все это – плод воображения древнего чудовища».

Он снова взглянул на девушку. По мнению Ланарка, ее растрепанные кудрявые локоны оттенка спелой пшеницы создавали весьма привлекательный эффект. Встретившись с ним глазами, девушка легко и грациозно вскочила на ноги.

Она обратилась к Ланарку – и он удивился тому, что понимает ее, но тут же вспомнил, как Лауме манипулировал его мозгом, извлекая мысли, изменяя их, внушая новые концепции… «Не так уж удивительно», – решил Ланарк.

«Благодарю тебя за помощь, – сказала девушка. – Но теперь мы оба в безвыходном положении».

Ланарк ничего не ответил. Он опустился на колено и стал снимать сапоги.

«Что ты собираешься делать?» – спросила девушка.

«Плыть», – сказал Ланарк; новый язык давался ему без труда.

«Ты не успеешь доплыть – обитатели дна утащат тебя под воду». Она указала на кружившие под плотом темные силуэты. Ланарк знал, что она права.

Внимательно рассмотрев его, девушка спросила: «Ты тоже с Земли?»

«Да. А кто ты такая, и откуда ты знаешь о Земле?»

«Меня зовут Джайро, я из Гахадиона – города на берегу. Изабель Мэй, прилетевшая на таком же корабле, как твой, тоже с Земли».

«Изабель Мэй прилетела сюда всего лишь час тому назад! Как ты могла об этом узнать?»

«Час тому назад? – переспросила девушка. – Она прожила здесь уже три месяца!» Последние слова она почему-то произнесла с горечью.

Ланарк вспомнил о том, что Лауме контролировал время в своих мирах так же, как пространство: «Но как ты здесь оказалась, на этом плоту?»

Повернувшись лицом к острову, Джайро скорчила гримасу: «Ко мне пришли жрецы. Они живут на острове и похищают людей с побережья. Они меня утащили, но вчера вечером я сбежала».

Ланарк взглянул сначала на остров, потом на город в устье реки: «Почему же власти в Гахадионе позволяют жрецам похищать людей?»

Девушка презрительно сложила губы трубочкой: «Жрецы неприкосновенны. Они служат великому богу Лауме».

Ланарк попробовал представить себе, какие изощренные эволюционные процессы Лауме применял на Маркаввеле.

«Кое-кому удается бежать с острова жрецов, – продолжала Джайро. – Если их не ловят обитатели дна, они уходят жить в дикие места. Вернуться в Гахадион они не могут: их опять схватят жрецы – если фанатики не растерзают их раньше».

Ланарк молчал. В конце концов, какое ему было дело до обычаев местных жителей? В любом случае они были порождениями фантазии, населявшими воображаемую планету. Тем не менее, в присутствии Джайро, несмотря на его намерение не вмешиваться в местные дела, трудно было фактически отказаться от сочувствия.

«Изабель Мэй – в Гахадионе?»

Джайро поджала губы: «Нет. Она живет на острове. Она нынче „трижды посвященная“, верховная жрица».

Ланарк удивился: «Почему бы ее сделали верховной жрицей?»

«Через месяц после ее прибытия Иерарху сообщили о женщине „с волосами цвета ночи“ – такими, как у тебя – и он попытался увезти ее на Дрефтели, священный остров, чтобы сделать ее рабыней. Она убила его огненным лучом. Так как при этом ее не поразила молния Лауме, всем стало ясно, что Лауме одобрял ее действия, и ее сделали верховной жрицей вместо разрезанного пополам Иерарха».

По мнению Ланарка, такое умозаключение рассматривали бы как чрезмерно наивное на Земле, где боги занимались человеческими делами не столь откровенно.

«Изабель Мэй – твоя подруга или любовница?» – тихо спросила Джайро.

«Ничего подобного».

«Тогда зачем она тебе понадобилась?»

«Я должен отвезти ее обратно на Землю, – Ланарк с сомнением наблюдал за тем, как неизменно увеличивалось расстояние между плотом и его космическим кораблем. – По меньшей мере, таково было мое намерение».

«Ты скоро ее увидишь, – Джайро указала на длинную черную галеру, приближавшуюся со стороны острова. – Посвященные спешат за добычей. Я снова стану рабыней».

«Еще не все потеряно», – отозвался Ланарк, нащупав рукой кобуру лазерного пистолета.

Галера, движимая ударами двадцати длинных весел, устремилась к плоту. На корме стояла молодая женщина, ее черные волосы развевались на ветру. Когда она приблизилась настолько, что можно было различить черты ее лица, Ланарк узнал девушку с фотографии Кардейла – теперь, однако, она выглядела торжественно-спокойной и самоуверенной.

Взглянув на Ланарка и Джайро, молча стоявших на плоту, а затем на космический корабль, который покачивался на волнах уже метрах в четырехстах, Изабель Мэй, казалось, готова была расхохотаться. Галера, управляемая высокими мужчинами с золотистыми волосами, подплыла вплотную к плоту.

«Значит, земная разведка решила меня навестить? – Изабель говорила по-английски. – Как ты меня нашел, вот чего я не могу понять». Изабель с любопытством рассматривала мрачную физиономию Ланарка: «Как?»

«Я последовал за твоим звездолетом, а потом объяснил ситуацию Лауме».

«И в чем заключается ситуация?»

«Я хотел бы достигнуть компромисса, приемлемого для всех заинтересованных сторон».

«Мне нет никакого дела до интересов других сторон».

«Хорошо тебя понимаю».

Они изучали друг друга. Изабель Мэй внезапно спросила: «Как тебя зовут?»

«Ланарк».

«Просто Ланарк? Никакого ранга, звания? Только фамилия?»

«Этого достаточно».

«Как хочешь. Не понимаю, чтó мне с тобой делать. Я не мстительна и не хотела бы, чтобы твоя карьера закончилась на Маркаввеле. Но возвращать тебе космический корабль было бы непростительным донкихотством. Я прекрасно устроилась на этой планете, и у меня нет ни малейшего намерения передавать тебе свое имущество».

Ланарк вынул из кобуры лазерный пистолет.

Изабель наблюдала за ним, не выражая никаких эмоций: «Аккумуляторы не работают после погружения в морскую воду».

«Бывают исключения», – Ланарк отрезал лучом деревянную фигуру на носу галеры.

Выражение лица Изабель Мэй изменилось: «Я ошиблась. Как это у тебя получилось?»

«Я сам спроектировал это оружие, – объяснил Ланарк. – А теперь я вынужден потребовать, чтобы ты отвезла меня к моему кораблю».

Изабель Мэй молча смотрела на него несколько секунд, и в ее голубых глазах Ланарк узнал что-то знакомое. Где он видел раньше такое же выражение глаз? На Веере, планете развлечений? В Волшебных Рощах Хайситиля? Во время облав, когда они освобождали рабов из загонов на Старлене? В мегаполисе Трана на Земле?

Изабель повернулась и что-то пробормотала боцману – бронзовому великану с золотистыми волосами, перевязанными сзади медной лентой. Тот поклонился и отошел в сторону.

«Хорошо! – сказала Изабель Мэй. – Забирайтесь в галеру».

Джайро и Ланарк перелезли через покрытый резьбой планширь. Галера устремилась вперед, оставляя за кормой пенистую струю.

Изабель обратила внимание на Джайро, сидевшую на скамье и безутешно смотревшую на остров Дрефтели. «Ты быстро заводишь подруг, – заметила Изабель, повернувшись к Ланарку. – Красавица, однако! Что ты с ней собираешься делать?»

«Она – твоя беглая рабыня. Насчет нее у меня нет никаких планов. Эта планета принадлежит Лауме, он здесь все планирует и решает. Меня интересует только возможность увезти тебя отсюда. Если ты не хочешь возвращаться на Землю, передай мне документ, который ты взяла с собой, и оставайся на Маркаввеле сколько хочешь».

«Не получится. Документ останется при мне. Кроме того, я не ношу его с собой, так что обыскивать меня бесполезно».

«Судя по всему, ты приняла бесповоротное решение, – сказал Ланарк. – Тебе известно содержание документа?»

«Более или менее. Это своего рода чек на предъявителя, позволяющий заполучить все сокровища Земли».

«Достаточно верное определение. Насколько я понимаю всю эту неприятную историю, тебя раздражает то, как обошлись с твоим отцом».