Пари на отличницу

– Зря старалась, болезная, – пожала заостренными плечами с вязью татуировок на них Оля, разливая остатки ароматного напитка. – Потапов, кстати, так и не объявился.

Я наверняка знала, где мажор провел, по крайней мере, первую часть вечера, так что сочла за благо уткнуться носом в кружку. Притворившись, что внимательно изучаю ее содержимое на предмет возникновения в несчастной посудине новой цивилизации или в надежде на пробуждение у меня экстрасенсорных способностей от двоюродной прапрабабки (по крайней мере, прапрадедушка утверждал, что она та еще ведьма).

– В «Бункере» стриптиз не жалуют, – невозмутимо брякнула Милка, снова косясь в сторону вожделенного холодильника и плотоядно облизываясь. – Не удивлюсь, если Потапов с Веселовским нашли место, где есть раздетые девочки погорячее.

Вот такой подставы от Курочкиной я точно не ожидала. Так что от живенько нарисованной моим богатым и ни разу не скромным воображением картинки того, как наш персонал по очереди извивается вокруг воображаемого шеста в центре зала, чаем я все-таки подавилась. Закашлялась, глотая ртом воздух и натыкаясь на выразительные взгляды подруг.

– Вика, – ласково так позвала Оля, постукивая недлинными бежевыми ноготками по столу. И вроде бы столько доброты в ясных широко распахнутых глазах, а все равно чувствуешь себя маленьким беспомощным кроликом рядом с хитрым опасным удавом. –  А ты ничего нам рассказать не хочешь?

– Неа, это ты завтра выходная, а мне через четыре часа на пары, – я отрицательно помотала головой и поднялась, составив чашку с блюдцем в раковину и нагло ретировавшись в комнату, где жили мы с Милкой. Олька же на правах единственной, у кого была налажена личная жизнь, занимала спальню, чтобы в случае чего уединиться там с Игнатом. Шикарным мускулистым брюнетом под два метра ростом, обучавшимся на последнем курсе магистратуры и готовившимся занять непыльную должность в одном весьма интересном ведомстве.

Оставив девчонок без сказки на ночь, я нырнула под одеяло, четко осознавая, что встать без отряда некромантов по мою грешную душу будет очень и очень сложно. Организм истошно кричал, что ему необходимо не меньше двенадцати часов сна кряду, а лучше и все двадцать четыре, чем я порадовать его никак не могла.

Длинно, сладко зевнула и, перед тем как провалиться в вожделенную дрему, погладила указательным пальцем циферблат увесистых металлических часов, впопыхах надетых на запястье. «Надо бы вернуть хозяину», – вместе с правильной мыслью мелькнуло неотступное подозрение, что Егор оставил их в кафе нарочно. Вынуждая столкнуться с ним, не важно, хотела я того или нет.     

Глава 4

Егор

– Ты тоже учишься в университете?

– Мы живем здесь, едим здесь, но никто ещё

не обвинял нас в том, что мы здесь учимся.

(с) к/ф «Цвет шафрана».

Ярко-синий, ультрамариновый кузов спортивной ауди RS-5 поблескивал на солнце новой, свежей краской, и ни единая царапина, ни единая вмятина больше не напоминала о том, что хозяин авто – нерадивый, безалаберный балбес. Решивший ценой крыла любимой ласточки выиграть очередной спор. Безрассудный, глупый и в общем-то никому не нужный. Кроме, разве что, самого Егора, тащившегося от разного рода пари и не умевшего проигрывать. Совершенно. Даже если обстоятельства были против него и грозили швырнуть под асфальтоукладчик, Потапов все равно ухитрялся извернуться. Ну а то, что победе неизбежно сопутствовали жертвы, вряд ли хоть каплю его волновало.

Парень стоял, расслабленно прислонившись к капоту и смежив слегка подрагивающие веки. Поглаживая длинными пальцами массивные рельефные линии железного зверя и отрешившись и от ненаписанного доклада, и от забытой дома контрольной, и от звонка, две минуты назад сообщившего о начале первой пары, на которую Егор не собирался. Вероятно, он бы и вовсе сегодня не пришел, если бы не острое желание нажать на спусковой крючок и дать старт грядущему развлечению.

Потап облизал обветренные губы, прикидывая, как подступиться к новой цели, когда эта самая цель влетела во внутренний дворик их университета. С увесистым черным рюкзаком с десяткой, а то и двадцаткой разноцветных значков самых невообразимых форм и размеров на нем. В темно-синих джинсах, такого же цвета джинсовой куртке, расстегнутой и закатанной по локоть, в черном топе с аккуратным треугольным вырезом, девушка наращивала скорость, лихо перепрыгивая через оставшиеся после «высококачественного» ремонта тротуарной плитки ямки и выбоины и свободной рукой пыталась собрать густые роскошные волосы в пучок.

И то ли Егор за три года обучения так сильно привык к неприметно-серому образу, не допуская мысли, что Смирнова может быть красивой. По-настоящему красивой. Не обращая на нее внимания из-за более броских представительниц универской фауны, обвешанных модными «Пандорой» и «Сваровски». То ли Вика похорошела за прошедшее лето настолько, что Потапов готов был признать: пари из обыкновенного обязательства грозило перерасти в нечто более занимательное.

Парень тряхнул головой, свыкаясь с новыми чудными мыслями, неторопливо отлепился от автомобиля, напоследок пробежавшись пальцами по шестиугольной радиаторной решетке и вызвав у столпившихся неподалеку первокурсников множественные восхищенные вздохи и неконтролируемое слюноотделение при виде потрясающего сочетания силы, мощи и агрессии.

– Восьмиступенчатая коробка передач!

– Четыреста пятьдесят лошадей под капотом!

– Машина – зверь! – авторитетно подытожил невысокий брюнет в расстегнутой на несколько верхних пуговиц коралловой рубашке, заправленной в слишком узкие, по мнению Егора, джинсы.

«Лучше б они теорию так штудировали», – беззвучно буркнул себе под нос Потапов и, оставив за спиной горячо обсуждавших достоинства ауди первогодок, нырнул в высокую каменную арку. Чтобы через пару минут приветственно помахать укоризненно взирающему на него охраннику и двинуться к ближайшему кофейному аппарату, снабжающему обучающихся бурдой, лишь отдаленно напоминающей ароматный крепкий напиток, сваренный из только что смолотых зерен.

– Потап! – тяжелая клешня легла Егору на плечо, едва не заставив его выпустить из рук коричневый пластиковый стаканчик с молочной пенной шапкой.

– Пашка, млять! Я на тебя колокольчик повешу, – пообещав обиженно засопевшему другу, Потапов примостился на подоконнике – допивать утреннюю дозу радости сомнительного качества и ждать начала следующей пары.

– Потап! – это неунывающее чудовище было непоколебимо в извечном желании достать парня до печенок и действовало на нервы похлеще, чем домоправительница его отца Клавдия Рудольфовна. Построившая горничную, повара, садовника, двух кошек-британок и даже своенравного питбуля Рамзеса, но обломавшая острые ядовитые зубы о непутевого сына Потапова Виктора Викторовича. – А давай ты мне свою ласточку сразу отдашь, а? Я всего-то неделю на ней погоняю и верну в целости и сохранности.

Здравый смысл вкупе с безграничной любовью к верному средству передвижения в унисон воспротивились такому кощунственному предложению, заставив Егора скептически сощуриться. Ну а дерзкий азарт так и вовсе вскипятил горячую кровь, подталкивая к скорейшим активным действиям. Благо, что знакомый затылок мелькнул в толпе высыпавших из аудитории одногруппников, притягивая к себе взгляд цепких серых глаз. Вынуждая блондина резко соскакивать с насиженного места, пихать недоумевавшему Веселовскому стаканчик с остатками ванильного капучино (по крайней мере, так гласила полустертая выцветшая наклейка на автомате) и, расталкивая нерасторопных студиозисов, протискиваться вслед за Викой Смирновой. Чтобы усесться позади нее. За вечно пустующую вторую парту, вопреки укоренившейся привычке подниматься на тесно забитую такими же троечниками и прогульщиками, как сам Потапов, галерку.

Эдакий образчик примерной девочки и всезнающей зубрилки, Вика не сошлась ни с кем из потока, будучи принципиальной в вопросах списывания и подготовки домашнего задания. Смирнову не любили за ее резкие высказывания, завидовали налаженному контакту с большинством из преподавателей и осуждали. За идеально выполненную контрольную, за аккуратно сложенную на углу стопку из тетрадей и методических пособий, за слишком простой прикид и, конечно, за отсутствие на всех универских тусовках.

Правда, Смирнову это мало заботило. Она с грацией королевы занимала свой островок отчуждения и тщательно конспектировала преподносимый лектором материал, не обращая внимания на сверлящие спину неприязненные взгляды и злобные шепотки.

– Вик, есть запасная ручка? – оборачиваясь, брюнетка приложилась коленом о нижнюю крышку стола и, потирая ушибленную конечность, недобро уставилась на состроившего невинную моську Потапова. Усиленно делавшего вид, что он к ее злоключениям не имеет никакого отношения.

– Сгинь, нечистая, – буркнула Смирнова и на всякий случай даже перекрестила не собиравшегося исчезать парня. – Не сгинешь, да?

Наблюдать за ее безуспешными потугами было весело. Так что Егор и сам не заметил, как его губы невольно расползлись в широкой улыбке, а пальцы сами потянулись и щелкнули по носу замершую девчонку, пытавшуюся решить то ли казнить неугодного, то ли все-таки поделиться имевшейся в запасе канцелярской принадлежностью. И хорошо, что человеколюбия в Виктории имелось достаточно, чтобы не бросить ближнего на произвол судьбы в лице строгой Анны Львовны, вплывшей в кабинет и одним своим появлением прекратившей все разговоры.

– Потапов, вы соизволили почтить присутствием мою пару. Чудесно, с вас и начнем опрос, – низкорослая шатенка раскрыла журнал и улыбнулась так хищно, что Вика, пусть и на короткий, непродолжительный миг, но пожалела враз утратившего ребячливую беспечность Егора.

Глава 5

Вика

– Если бы я была вашей женой, Уинстон,

то подсыпала бы вам яд в кофе.

– А если бы я был вашим мужем, то выпил бы его.

 (с) Уинстон Черчилль и Ненси Астор.

Вдох. Выдох. Концентрация. Фигово у меня с индийскими практиками. Уйти в блаженную нирвану не получилось, какой бы отстраненной я ни казалась фыркающей и показательно закидывавшей нога на ногу Леночке. Одергивавшей неприлично короткую кожаную юбку, апогей безвкусицы, как по мне, и призывно облизывавшей покрытые перламутровым матовым блеском губ.

Жаль только Потапов ее старания не замечал, вперившись взглядом в мою сгорбленную спину. Отчего сердце билось чуть быстрее, чем обычно, кислорода в легкие поступало чуть меньше, чем нужно, ну а противные мурашки прочно обосновались в излюбленном месте. Пробегаясь от лопаток до поясницы и обратно, и не хило так отвлекая от мирских забот и от подброшенной Анной Львовной задачки. Которая, к слову, не решалась совсем. Я кусала кончик ручки, в четвертый раз перечеркивала написанное и возвращалась к началу, только вот правильный ответ и не думал маячить на горизонте.

Я слишком сильно надавила на острый стержень, царапнувший тонкую бумагу и таки прорвавший ее, и от этого неосторожного движения захотелось взвыть. Белугой, волком, сиреной, в конце концов. Жалуясь на несправедливость жизни вообще и на мешающее сосредоточиться соседство, в частности.

Временно принимая поражение, уронила голову на руки, прячась от не желавших сдаться на милость мне злобных циферок и тихо всхлипнула, закусывая нижнюю губу, когда чужие пальцы осторожно прошлись по волосам. Растрепывая и лаская, вызывая напряженное томление, спустившееся от груди к низу живота, да так там и осевшее. Неопознанная (да я до последнего тянула с идентификацией личности ее владельца) конечность повторила маневр, на этот раз задержавшись на шее. Надавливая на затекшие от неподвижной позы мышцы и разминая их, вынуждая на пару коротких минут поддаться слабости и раствориться в моменте.

– Смирнова, – горячий шепот обжег ухо, согрел кожу и окончательно дезориентировал сомлевшую от умелых точечных прикосновений меня. – У тебя условие записано не верно.

И, хоть я зашипела, как заправская королевская кобра на охоте, поминая добрым словом родню Потапова вплоть до седьмого колена, он не планировал отстраняться. Только ладонь убрал, во избежание утери последней, и наклонился вперед, вроде бы ненароком задевая мое плечо и обдавая пряным горько-сладким ароматом. Дразнившим и дурманившим, обволакивавшим и будто бы проникавшим в кровь.

– Вот здесь, – Егор авторитетно ткнул пальцем в ошибку и торжествующе улыбнулся, подмигивая: – не стоит благодарности.

Дар речи от такой чистой, не замутненной угрызениями совести наглости пропал совершенно. И я только и могла, что открывать да закрывать рот, не найдя ни одного подходящего комментария, пока самодовольный блондин спускался по лестнице вниз. Собирая восхищенные взгляды доброй половины аудитории и не реагируя на Семенову, уронившую в проход карандаш и нелепо изогнувшуюся в попытке его достать. Насвистывая мотивчик из «Розовой пантеры» и беззаботно ероша и так находившиеся в художественном беспорядке пепельные волосы.

Отвлекшись на идеальное в своём нарциссизме дефиле, я и забыла, что бережно завернутые в замшевый мешочек часы с характерной царапиной на корпусе лежат на дне рюкзака и послушно ждут своего часа. Черт! Выбралась из-за парты, на лету подхватив рюкзак и чудом не съездив им по мечтательной физиономии Леночки, и стремительно скатилась по ступеням, намереваясь вернуть безалаберному владельцу забытую в «Карамели» вещь.

– Потапов! – «любимого» одногруппника я нагнала у входа в столовую и по неведомой моему, видимо, нездоровому сознанию причине упустила тот момент, когда меня успели приобнять, придвинуть к теплому боку, чмокнуть в затылок и потащить в центр зала под ахи и охи изумленной публики. Привыкшей наблюдать либо холодное отчуждение и старательный игнор, либо поток взаимных обвинений и красочных проклятий в исполнении отличницы Смирновой и троечника Потапова.

Меня подтолкнули к свободному столику, погладили по голове, словно добросовестно сделавшего домашку ребенка, когда я нерешительно опустилась на коричневый стул с мягким сидением и деревянной овальной спинкой. И унеслись к огроменной очереди с извивающимся хвостом, огибавшим серую мраморную колонну, чтобы без зазрения совести втиснуться между кассой и опешивший девчонкой с двумя французскими косами пшеничного цвета.

Я потерла переносицу, зажмурилась, надеясь, что все привидевшееся лишь глупый сон и никакой Потапов вовсе не торопится ко мне с нагруженным разными вкусностями подносом. Грозя превратить мою тушку в жертву номер один для толпы его оголтелых поклонниц, фанаток, фетишисток и прочих затейниц, рисующих углем пентаграммы, проводящих кровавые ритуалы призыва высших демонов, лишь бы урвать кусочек внимания «золотого» мальчика.

– Спасибо, я не хочу, – вынырнула из живописных фантазий, посматривая сквозь ресницы на отчего-то присмиревшего парня, расположившегося напротив, и отрицательно мотая головой. И мой вежливый отказ можно было бы назвать гордым, если бы не подлое урчание желудка. Во всеуслышание заявившего, что его хозяйка голодна и на самом деле не прочь подкрепиться.

Егор понимающе улыбнулся, к моему удивлению, удержавшись от традиционных подколов и пододвинув ко мне клубничный молочный коктейль и темный бисквит, пропитанный нежнейшим сметанным кремом, обильно политый жидким шоколадом и манивший скорее положить на язык вкусное лакомство с прослойкой из измельчённых орехов и кусочков ананаса.

– Контрольная, курсовая, диплом? – перечислила наиболее вероятные причины для повышенного интереса к моей скромной персоне со стороны блондина, неспешно потягивая густой напиток через соломинку и встречаясь с нечитаемым взглядом потемневших серых глаз. – Взятка?

– Мимо, – обиженно буркнул парень, вгрызаясь в гамбургер и запивая его ледяной кока-колой. Выдерживая почти театральную паузу и продолжая совсем уж неожиданным: – Смирнова, а что, если я приглашу тебя на свидание?

Скажи сам ректор, что мою кандидатуру выбрали для программы обмена студентов с Канадой, степень ошеломления была бы и то меньше. Так что я поперхнулась, закашлялась и укоризненно зыркнула на явно потешающегося надо мной Потапова. Не в силах переваривать еще более сюрреалистичное:

– Сегодня.

В искренность, бескорыстие и прочие не свойственные Егору качества я бы не поверила, даже если бы находилась в горячечном бреду, вызванном африканской лихорадкой Эболой. Отбила по столешнице бравурную барабанную дробь и переключилась на кусок торта – не отберут же его за мою вредность, в конце-то концов.

– Вика, – нетерпеливо позвал блондин, вопросительно выгибая бровь и исполняя излюбленный прием всех студиозисов: состроил умилительную мордашку, способную разжалобить даже самых черствых сердцем преподавателей нашего храма знаний. Но не меня.

– Нет, – я коротко отрезала и вернула все внимание кондитерскому изделию, игнорируя хмурое выражение на лице собеседника.

– Почему? – не сдавался парень, а я, наконец, поняла Максима Петровича Литбермана, все-таки поставившего Потапову в прошлом семестре зачет. Если бы Егор с таким же тщанием и усердием доставал меня на протяжении месяца, я бы сочла за благо избавиться от набившей оскомину физиономии троечника, а то, не дай бог, уйдет в академ и будет глаза мозолить лишний год.

– У меня вечерняя смена, – и вот в этот напряженный график два через два, перемежаемый с учебой, я умудрялась втискивать не слишком-то богатую на события личную жизнь. Зачастую, поход на свидание заканчивался, еще не успев начаться – на уютной небольшой кровати, лицом в мягкую подушку в черной с оранжевыми апельсинами наволочке.

– Прогуляй, – беспечно предложил Потапов, перегнувшись через стол и большим пальцем убирая с моих перепачканных губ остатки шоколада. Заставляя меня подпрыгнуть вместе со стулом, отодвинуться на безопасное расстояние и спрятать подрагивающие руки в карманах старенькой, ни разу не дизайнерской куртки, купленной по акции в одном из недорогих бутиков в торговом центре неподалеку от дома.

– У меня нет родителей-миллионеров, которые бы оплачивали обучение, – стоило напомнить Егору, а, в первую очередь, и самой себе, что мы с разных планет. На его Марсе достаточно денег и связей, чтобы любая проблема растворилась в одно мгновение, на моей же Венере каждая мелочь доставалась упорным и кропотливым трудом. – Нет важных знакомых, которые, по мановению волшебной палочки, закрывали бы долги и продляли сессию. Я сама зарабатываю на комнату в съемной квартире, на учебники, еду, одежду и вполне этим довольна.

– Вика! Да хоть раз попробуй нарушить свои дурацкие правила и убедись, что мир от этого не рушится! – вспылил Потапов, а я невольно залюбовалась серыми омутами, полыхавшими огнем уверенности, учащенно вздымающейся грудью и мощными плечами, ширину которых я не замечала раньше. Его бы сейчас, да на броневик, вершить революцию, спасать судьбы.

– Благодарю за обед, – я поднялась из-за стола, вытаскивая из рюкзачка часы и пододвигая мешочек к Егору. Стараясь не касаться его пальцев и не слишком глазеть на красивые ровно очерченные губы. И чересчур быстро устремилась к выходу из столовой, не оборачиваясь и, как мантру, твердя: «Он птица не твоего полета».

Чтобы через пару минут добежать до туалета, открыть на полную мощность кран и подставить пылающее лицо под струи холодной воды, остужавшие внезапный жар и дарившие намек на успокоение. И недоумевать, почему вообще мой организм так ярко отреагировал на присутствие Потапова, теплыми чувствами к которому я никогда не отличалась.

Волнение постепенно стихало, оставляя после себя какое-то странное умиротворение, мысли рассыпались и не хотели соединяться в единый клубок, когда меня совершенно бесцеремонно макнули головой в раковину. Вынуждая фыркать и отплевываться, пока холодные капли скользили за шиворот и насквозь пропитывали копну густых волос. Сориентировавшись, я-таки сбросила с шеи чужую ладонь, выпрямилась и развернулась, встречаясь взглядом с высокомерно ухмылявшейся Леночкой с неизменными близняшками-подпевалами Ингой и Ирмой у нее за спиной.

– Не смей приближаться к Егору ближе чем на сто метров, поняла? – Семенова нарочито медленно поправила выбившийся из прически локон, демонстрируя длинные заостренные ногти ярко-красного цвета, пару массивных золотых колец и не красившие ее собственнические замашки: – он мой.

– А Егор-то хоть в курсе? – и, вместо того чтобы сказать, что на ее Потапова никто в твердом уме и здравой памяти не претендует, я, невзирая на численный перевес в пользу Леночки, решила поиграть в отважного тореадора.

Глава 6

Егор

– Кто вы?

– Мы друзья.

– Друзья друг друга в табло

прикладом не бьют, не кидают

в лодку и не везут черти куда.

– Только самых близких.

(с) к/ф «Остаться в живых»

Егора забавляло, как сосредоточенно Вика морщит маленький аккуратный нос, пытаясь отгадать причину внезапного потепления их отношений. Как стягивает черную резинку с высокого хвоста и неосознанно зарывается пальцами в рассыпавшиеся по плечам волосы цвета темного шоколада. С каким воодушевлением отщипывает кусок бисквита и отправляет его в приоткрытый хорошенький рот, забывая облизать с губ сладкую глазурь. А уж как смешно Смирнова подпрыгнула вместе со стулом, когда блондин нарочно залез в ее личное пространство, с грацией медведя потоптавшись по выставленным границам. Загляденье!

Азарт, незамутненный, безудержный, безрассудный, будоражил горячую кровь Потапова, заставляя подмечать и созвездие из родинок на правой ключице, и то, как хмурилась Вика, изредка потирая левое запястье, а еще то, как сильно девушке шла улыбка. Не привычно едкая и саркастичная, а мягкая, едва уловимая, согревавшая теплом светло-зеленые глаза, с интересом изучавшие парня сквозь тонкие стекла стильных очков.

Подумалось, что Смирнова с легкостью могла бы использовать свою внешность в качестве оружия массового поражения даже самых притязательных мужчин. Каталась бы сейчас с каким-нибудь богатеем на мерине *[1], запивала клубнику шампанским в джакузи номера «люкс» и бед бы не знала, ведь все при ней. И стройная фигурка с аппетитными округлостями, и миловидное личико, и гладкая ровная кожа, без постороннего вмешательства хирургов и косметологов.

Но врожденная гордость исправно толкала девчонку на работу и спозаранку поднимала на пары, не позволяя манкировать своими обязанностями. Чтобы не прогибаться под сильных и успешных, оставаясь самостоятельной и независимой. И, несмотря на ряд сложившихся и прочно устоявшихся стереотипов и имевшие место быть стычки, Егор не мог отказать отличнице в уважении.

– Пота-а-ап! – надежда сразу догнать убегавшую Вику испарилась, как редкие капли воды под палящим солнцем пустыни. Возникшее на пути у блондина препятствие улыбалось во все тридцать два зуба, сияя, как начищенная монета, и загораживало узкий проход между столиками. Источая непрошибаемый оптимизм, от которого моментально захотелось утопить эту жизнерадостную сволочь в ближайшем водоеме или прикопать в студенческом парке, без суда и следствия, так сказать.

– Веселый, – обреченно протянул Егор, глубоко вздохнув и желая приложиться головой обо что-то крепкое, металлическое. Прищурился, прикинул что-то в уме и заключил: – Слушай, иногда мне кажется, даже если я лягу в гроб, ну так, чтобы просто отдохнуть, замуруюсь изнутри, заколочусь снаружи, ты меня все равно достанешь…

– Посвят перваков. В «Метле». Через три недели, – игнорируя кислую физиономию Потапова, выкрикнул Пашка, размахивая красочными флаерами перед носом друга и чуть ли не причмокивая от открывающихся перспектив: – халявная выпивка!

– Такого отвратного качества, что наутро голова будет трещать как битое стекло? – хмыкнул Егор, ни на йоту не разделяя чужого энтузиазма.

– Откуда столько занудства? – Веселовский обошел Потапова кругом, попытался пощупать другу лоб, но тут же схлопотал умеривший его пыл шлепок, после чего выдал авторитетный диагноз: – тебя Смирнова, что ли, покусала?

– Еще одно слово, – Егор в принципе никогда не отличался большим терпением, а сегодня запасы и без того недостающего качества вовсе устремились к минус бесконечности, грозя Пашке очередным увесистым подзатыльником.

– Понял – не дурак, дурак бы не понял, – сдался Веселовский, вскидывая руки вверх и провожая друга цитатой из подаренного Потапом томика. Кто ж знал, что легкомысленный шатен не то что оценит шутку, а зачитает до дыр шекспировскую трагедию и заучит наизусть десяток строф из вечной классики: – Теперь беги: блеск утра все румяней. Румяней день, и все черней прощанье*[2].

Последовав в кои-то веки дельному совету, Потапов выскочил в коридор, вместе со сделавшем в воздухе кульбит журналом поймал врезавшуюся в него Анну Львовну и аккуратно поставил ее на пол. Ничуть не смутившись, озорно подмигнул нахмурившейся преподавательнице, одергивавшей строгое синее платье в мелкий белый цветочек, и исчез с места происшествия. Чтобы, завернув за угол, нос к носу столкнуться с Викой, пытавшейся на ходу отжать мокрые волосы.

– Смирнова, ты ничего не перепутала? – поддел девушку Егор, с долей удовольствия разглядывая влажный топ, прильнувший к телу и явственно облепивший его изгибы. – Физ-ра по расписанию в пятницу.

– Потапов, соблюдай, пожалуйста, дистанцию, – Вика на корню зарубила попытки блондина приблизиться, смерила его снисходительным взглядом и гордо удалилась, бросив через спину: – хватило мне купания в раковине, благодарю покорно.