Книга монстров

Я была единственной дочерью одного из вождей на Волчьем острове, воспитывалась вместе с младшим братом в закрытом и вполне благополучном обществе, я даже никогда не покидала границ своей стаи, так что не было ничего удивительного, что я была глупа, не знала городской жизни и повелась на слова первого же человека, давшему себе труд разговаривать со мной вежливо.

— Ты спешишь, девочка, — не то спросил, не то поддел меня хмурый старик, древний, как камни стен. — Неужели молишься Перевернутым?

Я кивнула. Приближалось полнолуние. Хозяйка Мэг, промышлявшая помимо кормежки отребья еще и публичным домом, тоже угадала во мне оборотня, может, потому она и не стала предлагать мне пополнить ряды ее девушек, но просила не дразнить клиентов желтыми глазами: меня могли бы убить, и тогда внимание стражи было бы ей обеспечено.

— Не боишься здесь оставаться?

Я хотела было забрать у старика пустую кружку, но он накрыл ее рукой.

— Мэг решила, что ты отпугнешь от ее заведения ненужных людей. Так-так… например, меня.

— Вас? — вырвалось у меня. Старик, судя по его более чем почтенному возрасту, не тянул на клиента… мог и умереть прямо на веселой девушке.

Да, в трактире Мэг я узнала многое из того, что мне не говорили ни родители, ни опекун стаи.

— Ты же понимаешь, что не можешь жить во Фристаде? М? — он в упор смотрел на меня. — Ваше племя должно сдаться страже, а в полнолуние...

— Хватит! — попросила я, с трудом не закричав. В полнолуние нас мог убить любой. По крайней мере, так я слышала на Острове. — Хватит, пожалуйста. — У меня слезы навернулись на глаза. — Я не знаю, кто вы, но я…

— Самуэль. — Я обернулась, старик даже не повернул головы. — Пришел все-таки. Давно тебя не было.

Мэг подошла ближе. Я посмотрела на старика — он сидел и чему-то улыбался.

— Пошла прочь, дикая, — бросила мне Мэг. — Не свети тут зыркалами. Пошла, пошла.

Со мной она не церемонилась.

— Зачем она тебе? — все так же глядя в сторону, спросил Самуэль. — Для охраны? Выпустишь зверя. Ей не нужно полнолуние, чтобы потерять контроль.

Мэг резко отодвинула стул и села, расставив жирные ноги.

— Говори, — потребовала она.

— Иди, девочка, — посоветовал мне Самуэль. — Иди, да пребудет с тобой Тишь.

Я удивилась, услышав от него имя одной из Перевернутых. Но он определенно не был таким, как я — в подобном возрасте у оборотней глаза обычного цвета лишь когда луна совсем новая.

Я послушалась их обоих, собрала посуду с других столиков, уже опустевших — время было под утро, — и ушла на кухню. Впрочем, там, чувствуя в глазах характерную резь, я тоже долго не задержалась и скрылась в своей каморке без окон, запершись на ключ и сунув его на всякий случай под кровать.

Разбудил меня громкий стук и резкий голос Мэг.

— Эй, дикая, поднимайся, если ты еще не зверюга. Давай, не телись.

Спала я не раздеваясь, поэтому быстро встала и вышла.

— Старикан решил оставить меня в покое еще на пару месяцев. Но ему нужна ты. Я согласилась.

Я попятилась.

— Я не хочу!

— Тебя не спрашивают, дикая. Я не собираюсь платить ему, не сегодня. Старый хрыч запал на тебя, мне так даже лучше. Давай, пошла.

Мэг схватила меня за рукав, я дернулась, истрепанная ткань порвалась.

— Ах ты неприкасаемая дрянь!

Я почувствовала, как горит от пощечины лицо, и… нет, Мэг не стоило этого делать. Я была еще слишком молода, по нашим меркам — щенок, но в моменты гнева у меня тоже хватало сил, тем более накануне полнолуния. Взрослый, зрелый оборотень мог одной рукой сорвать дверь с петель, я же просто швырнула Мэг на пол — и сама испугалась того, что сделала.

— Я к нему не пойду! — закричала я.

На наши вопли собрались девушки. Уставшие, только что спровадившие клиентов, с опухшими, нетрезвыми лицами. Они молчали и смотрели на нас, на меня, вжавшуюся в стену, и Мэг, охавшую на полу и изгыравшую скверную брань.

— Вон! — проорала Мэг. — Вон, паскуда!

И я, перепуганная, в слезах, бросилась вниз по лестнице, ничего перед собой не видя, и едва не сшибла давешнего старика. Но он устоял и легко остановил меня сильной, властной рукой.

— Пойдем, — сказал он спокойно, — пойдем. Я ничего тебе не сделаю, обещаю. Ничего. Тебе нельзя жить во Фристаде без общины, тебя убьют. Пойдем, ты будешь в безопасности.

— Зачем я вам? — прохныкала я. Я догадывалась, зачем, но… я не могла. — Пожалуйста… отпустите меня. Я вернусь домой, — прошептала я, уже окончательно сдавшись. — Пусть лучше так.

Я действительно была готова вернуться на Остров.

Самуэль покачал головой.

— Сколько ты уже здесь? Пару месяцев? А сколько ты бродила по городу до того? Месяц? Две недели?

— Неделю, — я шмыгнула носом и покосилась наверх: там столпились девушки. Мэг не было видно.

— Ты не думала, почему ты вообще смогла выжить? А я подумал, — усмехнулся Самуэль. — Подумал и понял: ты мне нужна. Пойдем.

И я пошла.

Глава четвертая

Длинными коридорами, где с каждой глухой арки на нас пялились глаза каменных исполинов и горгулий, меня привели в огромную библиотеку. Я даже замерла на секунду, не в силах вместить в свое сознание эту громаду, но Аргус, снова взявший меня за локоть, как только мы вошли в проем в стене, легонько меня подтолкнул.

Он вел меня мимо книжных стеллажей, и я могла поклясться, что ни в одном не видела пустого места. Столько книг сразу — мне показалось, что я могла бы здесь жить. Но кто бы мне позволил. Еще неизвестно, о чем последует разговор и какие последствия за собой повлечет. А в том, что они будут, сомневаться не приходилось.

Пользуясь не слишком быстрым темпом ходьбы, я высматривала на корешках названия книг. «Темные анналы», «По пути к свету», «Инуминалум», «Сквозь зеркала», «Магические артефакты», «Древние знаки»… О некоторых книгах мне говорил Самуэль как о великих реликвиях, но их-то как раз я и не видела. Тени были магами знания, они получали свою огромную мощь из старых книг, а не от рождения. И не стоило удивляться, что свои бесценные знания они берегли.

Света масляных ламп, в большом количестве расставленных вдоль стен, все же не хватало для того, чтобы увидеть библиотеку полностью: потолок терялся где-то в темноте, а над головой на высоте четырех этажей я увидела арки, соединяющие стены помещения, словно огромные мосты.

Обитель Теней была скрыта сильнейшей магией, иначе я бы заметила в Грейстоуне огромный особняк с башней. Интересно, Самуэль был здесь хоть раз?

Брат Аргус молчал и равнодушно скользил взглядом по стеллажам, он вообще будто бы потерял ко мне интерес, но я не слишком расстроилась. Здесь было на что посмотреть — небрежно закрытые книги, поспешно выброшенные в мусорные корзины куски бумаги — все просто кричало о том, что Тени ждут гостей; таблички с указанием секций и странное высказывание, начертанное на древнем языке на одной из стен:

«Отстраненность не есть равнодушие. Обретя первое, познаешь истину, а второе низвергнет разум в пучину страстей».

Я только покачала головой от такой витиеватости и расплывчатости, но задавать вопросы не стала, тем более, что вообще не была уверена, насколько правильно все поняла. Несмотря на все старания Самуэля, древние знания свистели у меня промеж ушей, почти не задерживаясь там, где надо. Зато я не сомневалась, что Аргус ничего бы мне не ответил, я даже была убеждена, что каждый дюйм обители — сокровенная тайна Теней. И тем тревожнее было осознавать, что мне позволили совершить здесь прогулку.

За преградившей нам дорогу дверью нас ждало меньшее по размеру, но не менее грандиозное помещение. Это была просторная зала; напротив входа в нее располагался огромный камин. Полукругом стояли высокие кресла, в которых уже сидели люди, и их тени причудливо отплясывали в свете полыхающего в камине огня. Незанятым в полукруге оставалось лишь одно место...

— Я рад, моя драгоценная, что вы все-таки почтили нас своим присутствием, — раздался резкий голос.

Я удивленно вгляделась в говорившего. Наверное, это и был Рем — глава Теней, Незримый, человек, о котором ни с кем нельзя разговаривать.

— Соизвольте быстрее занять свое место, мы и так прождали вас немыслимое количество времени. Спасибо, брат Аргус, вас мы больше не задерживаем.

Я уже давно приготовилась провести здесь не лучшую ночь, но все же украдкой вздохнула, набираясь мужества. Когда в твоей жизни появляются Тени — это значит, у тебя не все в порядке с жизнью. И вскоре станет еще хуже.

Усевшись, я оглянулась, но все мои соседи были с ног до головы закутаны в плащи с капюшонами, а лицо Рема, стоявшего у самого камина, не было видно из-за бьющего в глаза света пламени. Я поежилась, ощутив себя вдруг едва ли не нагой.

— Итак, теперь мы наконец сможем поговорить о деле, — Рем прошелся вдоль кресел, остановился и пристально посмотрел на каждого из нас. — Вы должны были заметить некоторые изменения в городе. И вокруг. Я разумеется, имею в виду всех этих тварей, что повылезали из лесов. Мертвецы встают из могил и бродят по улицам, словно так и надо. Боюсь, воины Единого вскоре будут не способны справиться с ситуацией.

Я удивилась: твари из лесов — явление редкое. Настолько редкое, что за все время жизни во Фристаде я не видела ни одну. Изредка, сидя в трактирах с Льюисом и прикидываясь парочкой подвыпивших влюбленных, мы слышали разговоры стражников: будто группа Аскетов вернулась в город с окровавленными мечами. Но верить этим байкам было себе дороже. Ни один идиот не догадается ходить по улицам с окровавленным оружием. Стража хоть и была одной из самых презираемых прослоек в обществе, но полномочий от герцога имела невероятно много. И более чем прохладно относилась к тому, что герцог позволил Аскетам выполнять их работу, а значит — отнимать жалование у стражников и ворошить те осиные гнезда, которые ворошить не следует. И группу неадекватного вида Аскетов стража как минимум попыталась бы задержать и устроить немалые неприятности.

— Мертвецов и раньше было много, — глухо заметил Тень, сидящий правее меня.

— Да? — спросил Рем. — Ну конечно много, вот только находились они преимущественно в местах своего упокоения… а не пытались сожрать ни в чем не повинных горожан.

Теперь я поняла, что так меня смутило. Восставшие, вот почему город очистили от нечистот. Это рассказывал Самуэль еще очень давно, когда обучал меня самым азам: восставшие идут на запах, вонь нечистот кажется им запахом сородичей. И потому безмозглые и довольно легко убиваемые поодиночке медлительные мертвецы собираются в группы у вонючих канализаций, а уже трое, четверо восставших — и справиться с ними очень непросто, а уж если их будет пять или больше…

Я передернулась. Восставшие — очень большая напасть, но что могу сделать я? Неужели Тени собираются обратить меня и натравить на них? Отправить одну и незаметно следовать за мной, а когда я все сделаю — убить и меня? Понимают ли они, что обратят меня понапрасну, что обращенный оборотень не пойдет на вонь мертвечины, а примется за живых горожан?

Мне стало по-настоящему страшно, но я молчала, стараясь не слишком громко дышать. Все равно мне отсюда не убежать.

— Разумеется, мы надавили на герцога, и он дал указания максимально очистить Фристаду от вони и грязи, но боюсь, это не панацея, — Рем вновь медленно прошелся вдоль кресел. — Восставшие и твари плодятся, словно кошки по весне. И мы имеем все основания утверждать, что дальше будет только хуже.

— Ради этого ты нас сюда затащил? — спросил кто-то слева от меня. Я повернула голову и чуть наклонилась, чтобы понять, кто именно говорит. — Чтобы рассказать, как плохо живется в нашем городе? А дальше будет все печальней и печальней? Я и не знал, спасибо, что ввел в курс дела, я так и витал бы в облаках.

Говоривший был резок, но, даже несмотря на это, обладал красивейшим, глубоким голосом. А еще, как я не могла не заметить, он был необыкновенно нахален. Так говорить с самой Высшей Тенью — надо быть или неоценимым человеком, или абсолютным глупцом.

Потом он повернул ко мне закутанную в капюшон голову, и я тут же сделала вид, что рассматриваю книжный стеллаж.

Рем остановился лишь на мгновение, а потом продолжил ходьбу взад-вперед. На наглый выпад он не обратил внимания.

— Прошлой весной произошло еще кое-что. Сильная вспышка магии со стороны Поющего леса. Потом вспышки начали повторяться. Разумеется, нас это крайне заинтересовало, но, увы, узнать мы смогли прискорбно мало.

Он прервался, помолчал, раздумывая и шевеля губами, и продолжил:

— Не думаю, что хоть кого-то здесь заинтересуют подробности тех ритуалов, которыми развлекались Лесные чада. Кому они были важны, тех уже просветили. — Рем посмотрел на меня, словно добавив: «А всяких оборотней детали не касаются». Но, разумеется, добавив это если только про себя. — Вот последний из ритуалов… Мы полагаем, что Вольфгант — ныне здравствующий шаман — подарил человеческое тело Раскалю.

Тишина и раньше стояла гробовая, не считая редких реплик гостей, но сейчас же оглушительное безмолвие разлилась, казалось, над всем миром. Я нервно облизнула губы и прикрыла глаза, решая про себя, как реагировать на эту новость.

Что значит «подарить тело Раскалю», я точно не знала. Хоть словосочетание и выглядело понятным, от Теней можно было ожидать все, что угодно. Зато кто такой Раскаль, знали все. Древесный бог, чудовище из дерева, способное принимать вид огромного дуба, а потом вновь возвращаться в человеческую плоть. Пожирающая людей гадина, не имеющая жалости и сомнения. Хитрый, злобный дух. Раскаль был объектом поклонения Лесных чад и объектом лютой ненависти Аскетов. Меня, как и последних, воротило от него, вернее, от представления о нем. Я не особо была склонна верить в существование любого бога, которому поклонялась та или иная община. Раскаль казался мне отвратительной страшилкой, а его адепты просто ненормальными.

Люди с раскрашенными лицами и странными именами пришли в наши края внезапно и не так давно… по меркам самой Фристады. Столетия два назад в восточных лесах, что лежали у окраины, обосновалась некая странная община. Поселенцы именовали себя Лесными чадами, предпочитали единение с природой и поклонялись древнему древесному божеству — Раскалю. Люди герцога, посланные расспросить незваных гостей, с чем те пришли, вскоре вернулись во Фристаду, отравленные каким-то неизвестным смертельным ядом. На следующие переговоры с Лесными чадами отправились Аскеты... тот день теперь называют «Днем поющей крови». И именно с того самого дня началась история непримиримого противостояния этих двух сил. Несмотря на все усилия, выгнать их из леса не удалось. Аскеты, первое время пребывавшие в шоке только от того, что герцог начал вести переговоры с «погаными», после легализации их общины устроили грандиозный скандал, а глава братства от имени всех его последователей официально запретил поклонение Раскалю.

В конце концов герцог все же нашел способ обложить этих агрессивных дикарей налогами и даже заставил жить, соблюдая законы. Большую часть времени... и в светлое время суток. До сих пор неизвестно, какими жертвами, в прямом и переносном смысле, было достигнуто это соглашение и что конкретно оно требовало от каждой из сторон — власти предпочли оставить его условия в тайне. Известно было только то, что именно тогда впервые произнесли слово «Тени», и именно с тех пор о тайном Ордене стали говорить во Фристаде. Аскеты сдали свои позиции: они были сильны, но Тени владели древней и сильной магией. «Фристаду накрыла Тень» — так говорили, но никто об этом особенно не жалел.

Именно три эти фракции — Тени, Аскеты и Лесные чада — обычно грубо нарушали общественное спокойствие, скрашивая междоусобицами и интригами наши унылые однообразные будни. Остальные же общины были слишком малы и не оказывали серьезного влияния на Фристаду.

Рем не выглядел человеком, который стал бы тратить время на глупые шутки. Но и принять так просто слова о Раскале мне было странно.

— Древний и злобный Древесный бог, — мрачно проговорил Рем. — Теперь живой. Теперь человек.

Глава пятая

— Ты сказал, — напомнил все тот же красивый голос, бесцеремонно прервав Рема и не позволив ему сказать то, что он наверняка собирался, — мы полагаем. Предположение — не факт, и ты прекрасно знаешь, куда я обычно засовываю любое твое мнение.

На этот раз в голосе звучали насмешка и злость.

— И как бы то ни было, объясни, зачем ты сюда меня притащил. У меня нет времени выслушивать ваши таинственные бредни.

Рему пришлось отреагировать, а я завопила про себя, присоединяясь к вопросу незнакомца о собственной причастности ко всему происходящему. Раскаль, твари, восставшие — при чем здесь я, никто, неприкасаемая, оборотень, покрываемый Самуэлем, посредственный наемник. Где они все, а где я.

Меня взяла злость пополам со страхом от того, что здесь прозвучало. Но я продолжала молчать, боясь обратить на себя внимание раньше времени.

— Гус, — протянул Рем, не меняясь в лице. — Я пригласил тебя, потому что я могу это сделать. А ты не можешь отказаться. И если тебе угодно так поступать с моим мнением — это твое право, но будь так бесконечно добр, избавь нас от своих комментариев. Они портят мой аппетит.

Человек, которого назвали Гусом, только хмыкнул, а я втянула голову в плечи.

— Древнее и злобное божество, — повторил Рем. — Легенды, которые ходят по Фристаде, гласят, что Раскаль обращается в дуб. Это выдумки. — Тут Рем опять быстро посмотрел на меня, и мне захотелось провалиться сквозь землю. Справедливости ради, он то и дело смотрел на всех по очереди, но мне почему-то казалось, что мне достается от него чрезмерно почестей. — Дух, пожирающий людей. Местные кумушки любят пугать им непослушных детей. И пусть пугают дальше, раз все равно отсюда никто не выйдет без клятвы молчания, горожане ни от кого не узнают правды. Прошу, пресвитер Игнатиус.

Один из присутствующих, завернутый в балахон сильнее остальных, не поднялся, зато сбросил капюшон с головы, и я ахнула. Насколько стар был Самуэль, но этот Тень годился ему в прапрадедушки. Я вообще не была уверена, что он сможет сказать что-то хоть более-менее внятно, но он меня удивил.

— Раскаль, — сильным, хорошо поставленным голосом заговорил пресвитер Игнатиус, — дух-нежить, мертвец, не упокоившийся тысячи веков назад. Предполагают, что когда-то он был оборотнем…

При этих словах я безумно захотела скрыться. Но, разумеется, только лишь захотела, а не скрылась.

— Не стоит однозначно быть уверенным, что это так. Одна из версий, основанная на том, что обращенные кровью оборотни будут истекать этой самой кровью, прежде чем упадут замертво. Не более. Есть также версии, что это шаман Лесных чад того времени. И есть сводная версия, что шаманом был оборотень. Но все это сейчас неважно. То, что скрыто сейчас под Фристадой, Каирны, — ни что иное, как могилы жертв бойни многовековой давности. Несчастных замуровали под грудами камней, чтобы они никогда не покинули пределы своих последних пристанищ. Раскаля удалось убить, а дух его запечатать в камне. Как и где именно… — и он взглянул на Рема. — Теперь это тоже неважно. Важно то, что если мы правы, если Вольфгант провел ритуал, возвращающий Раскаля к жизни, не в прямом, конечно, смысле, но в том, в каком это нужно или самому Вольфганту, или Лесным чадам… А в пользу этого говорит многое: твари, мертвецы, беспокойство в Каирнах.

— Лесные чада поклонялись ему как богу, — заметил Рем. Тон у него был недовольный. — Ему приносили жертвы еще пару веков назад. Сейчас же на наших картах горят магические токены в тех местах, где их быть не должно.

— Если вы облажались, скрытные братья мои, то от меня лично вам — ай-яй-яй. Могу выразиться покруче, — предложил Гус.

— Я знаю, чего ты добиваешься, — Рем развернулся к нему на каблуках. — Чтобы я тебя выгнал. Не выйдет. Ты будешь сидеть здесь и слушать, а клятвы с тебя больше не понадобится. — И он, казалось, забыл про существование Гуса, даже я его беспокоила больше. — Что еще происходит во Фристаде и рядом с ней. На западе Йеджи, на границе с Иниокой, оживились племена Змей, разорены несколько деревень. На востоке Йеджи видели группы орукарати, но и это еще не все…

Малочисленные, но злобные люди-Змеи наводили ужас на Южные края. Там, где они проходили, не оставалось даже пепелищ, не говоря уже о выживших, и за всю свою недолгую жизнь я не слышала ни об одном счастливчике, которому удалось бы вырваться с территории, захваченной Змеями. Но они были слишком безмозглой расой, неспособной на то, чтобы стать хоть кому-то союзником, появлялись лишь тогда, когда искали новые норы, а еще их было слишком мало. Их кладки нередко гибли полностью, а взрослые Змеи редко доживали до двадцати пяти лет, во время Безводья умирали десятками, особенно самки и молодь. Но Змеи так и не вымерли до конца.

— Герцог пока думает насчет подкрепления в виде наших верных братьев, — Рем ухмыльнулся, присутствующие, даже Гус, провели ладонью сверху вниз перед лицами. Это был приветственный знак Аскетов, означающий, что лицо и душа Аскета открывается в этот момент собеседнику, и если честно, никто не верил в этот символизм. Но Тени, видимо, собрались официально, а значит, должны были делать вид, что помянули Аскетов условно добрым словом. — Вряд ли пошлет, — заключил он, — денег с Юга ему не прислали, а до Фристады люди-Змеи никогда не дойдут. Пресвитер?

— Орукарати — подземные племена не-людей, — сообщил Игнатиус. — Они обладают некоторыми зачатками интеллекта, но дисциплина у них хромает на обе ноги. Главная цель в жизни орукарати — сделать как можно больше гадостей людям; ради этого они готовы на все, даже прикончить своего сородича, если тот вдруг захотел отнять добычу. Любимое развлечение орукарати — выпивание пленника: жертву связывают по рукам и ногам, а затем делают на теле несколько надрезов и пьют кровь у еще живого человека. В результате, как нетрудно догадаться, жертва умирает от потери крови. Орукарати придают крови особое значение: считается, что при питье крови они получают силу жертвы. Суеверие? Возможно, но самовнушение — мощная вещь. Особенно если учесть, что развлекаются они так только во время засухи. В остальное же время они безвылазно сидят в пещерах, потому что палящее солнце Южных краев губительно для всех, кроме людей…

Я подумала, что даже на Юге мне не было бы так опасно и страшно, как здесь. По крайней мере, там бы я точно знала, откуда исходит опасность.

— Через месяц придет Великое безводье, и орукарати вымрут, если не успеют укрыться.