Хроники Колыбели

— А что ты с ними сделаешь? — Я удивленно посмотрела на Мафусаила.

— Донна, мы на минутку…

Он кивком указал на мою комнату.

Когда дверь за нами закрылась, он достал из кармана огрызок бумаги.

— Адрес Дикки, — пояснил он. — Не хотел при Донне тебе его отдавать.

«Северный квартал, Кузнечная улица, два».

— Он гончар, работает на старика Рольфа. Знаешь его?

Я помотала головой и села на кровать, чувствуя приятную боль в ногах.

— Не очень приятный тип, постарайся подойти к Дикки, когда его не будет рядом.

Я устало улыбнулась ему, чувствуя, что еще немного и вставать с кровати мне совсем не захочется.

— Поспала бы ты, Энни, сколько ты уже на ногах? Да сутки почти…

Предложение было дельным. Все равно торопиться к Дикки сейчас смысла не было: у него может быть много покупателей, и тогда наше знакомство может не состояться.

Я кивнула.

— Ты прав. Приду к нему вечером под видом покупательницы. Разбудишь меня?

* * *

Дорога в Северный квартал петляла через весь Город, огибала людные площади, пересекала маленькие дворы, и мне это было на руку. Кутаясь в плащ в тщетной попытке спастись от ветра, я пыталась кое-как упорядочить ту информацию, которая у меня имелась.

Некий Изен, больной, если верить записям Гаррета, нарколепсией, сгорел в Колыбели. А в Колыбель он попал по подозрению в убийстве… Кого? Той самой женщины, которая допытывалась у нас с Гарретом — зачем? Но что значит — зачем? Убивают не зачем, а почему… Впрочем, какой может быть спрос с психа?

Стая воробьев шумно взлетела с рассыпанного кем-то зерна, когда я резко вышла из-за поворота. А впереди послышались густые мужские голоса.

— …Теперь бы нам не заразиться от псов Фора. Я лично продырявлю его живот, если найду у себя хоть одну язву!

Я прошмыгнула в арку к подъезду какого-то дома и притаилась.

— Но сам Фор здоров, — возразил ему второй голос. — Не прибедняйся, Роб, если ты и можешь чем-то заболеть, так это сифилисом…

Изен постоянно ходил в морг. Что тоже было более чем странно. И еще: «Во время приступов болезни персонал неизбежно задерживал его в морге» — так, кажется, было написано в истории болезни. А Донна говорила, что всех проблем — неожиданный сон, и это и есть те самые приступы. Кто-то врет, но кто? Донна или Петтихью? Доктор Петтихью, на минуточку…

Дикки Изен, у которого нет ничего, кроме дома, который он и так обещал Гаррету. Сам он при этом всего лишь ученик гончара. Конечно, хороший мастер не бедствует, вон, тот же Громила Роджер — живет на Площади Мастеров в шикарном доме. Но старик Рольф и вполовину не так известен, как Громила, иначе бы я его знала. Значит, Дикки бедняк? А раз так, то все его увертки — попытки разжалобить Гаррета. Тут я засмеялась против воли — это еще никому не удавалось, но вот Дикки, кажется, преуспел.

А еще Дикки ищет бумаги, которые ищут Хранители. И вдова Бетанкур.

И в этих бумагах Дикки хочет найти то же, что и остальные — средство лечения вечной бессонницы.

Так, теперь о вдове. К Гаррету она приходила дважды, первый раз он ей отказал, второй раз согласился, но это легко объяснялось тем, что ее просьба совпала с просьбой Хранителей. Она приходила неделю назад, а Хранители — позже, вспомнила я и выругала себя за то, что не спросила, когда Гаррет дал согласие вдове, а главное — когда к нему явился с этой же просьбой Дикки Изен. Возможно, это было важно, и даже очень важно, но я не придала этому значения.

Вдове нужны были деньги, судя по тому, что я успела о ней узнать, дамочкой она была довольно беспринципной. Интересно, она так спокойно восприняла первый отказ Гаррета, а сейчас так кстати прибежала. Пронюхала, что Хранители тоже пойдут за бумагами? Не-е-ет, этого не может быть. О Хранителях знает редкий человек в Городе: лишь те, кто имеет к ним отношение, вроде Гаррета, близких и родных самих Хранителей, и кто-то, кого они сами использовали в своих целях. А также проверенные люди у власти, в общинах, сектах и других орденах.

Было столько вопросов, что у меня начала болеть голова. Стражники уже давно ушли, а я все стояла, прижавшись спиной к стене. Вернувшись на улицу, я налетела на какую-то девушку. Увидев меня, она вскрикнула и, попятившись, убежала.

И, наконец, Артемус, который сейчас тревожил меня больше, чем все остальные, включая Гаррета. Если Донна рассказала правду, то его симптомы совсем не похожи на то, чем страдал несчастный друг ее мужа.

— А не про Изена ли она говорила? — вслух сказала я, резко остановившись. К счастью, рядом уже никого не было, кто мог бы меня услышать — Город готовился ко сну.

Приближающееся полнолуние влияло на меня плохо. Я переставала соображать.

И еще один момент никак не удавалось объяснить, хотя бы и с очень большой натяжкой. Две разные болезни, а люди — одни и те же. Не лечил же Петтихью Изена от одного, а делал вид, что лечит от другого?..

Но в любом случае нарколепсия не смертельна. Хотя… не укуси лиса этого больного… Но тогда это точно не Изен! Полгорода этой нарколепсией болеют, что ли?..

Я потерла виски.

И что, черт возьми, Артемус ищет в книгах?

Я снова обругала себя последними словами. Надо было не пялиться на него, а просмотреть книги. Закладки, пометки!

Как это полнолуние все же некстати…

Я добралась до Северного квартала. Район этот я знала неважно, но улицу отыскала быстро — по вывескам. Она хоть и называлась Кузнечной, но жили там в основном гончары и пекари.

Дом номер два ничем не отличался от других, стоящих бок о бок: внизу — мастерская и магазин, наверху — жилые комнаты. Справа на втором этаже за ставнями мелькал огонек и кто-то, кажется, молился, но в этом доме или в соседнем, сказать было нельзя.

Я немного помоталась взад-вперед по улице, делая вид, что рассматриваю номера домов. Но на меня совершенно некому было обращать внимание, и я вернулась к дому Рольфа. Свет на втором этаже уже не горел.

Мне бы сейчас не помешал Гаррет с его отмычками — мои остались дома, но я прекрасно знала, что помимо фасада со стеклами есть еще и задний двор. Поэтому я обошла улицу и протиснулась между старыми сараями.

Двор дома номер два был чист, насколько это вообще можно было сказать о таких дворах — где-то недовольно хрюкнула свинья и застонала курица. Я стала смотреть под ноги, и не напрасно — за свиньей если и убирали, то явно не каждый вечер.

Где-то хлопнула дверь, и я метнулась в тень толстого дерева почти у самого входа.

По лестнице кто-то спускался, и этот кто-то был очень легким и быстрым. И за ним кто-то шел.

Потом второй кто-то остановился и сказал:

— Не боитесь, что я вас просто убью?

В ответ на эти слова первый человек рассмеялся. Я, наверное, выглядела очень и очень удивленной — смех был женским.

— Если бы я чего-то боялась, мой милый мальчик, я бы сюда никогда не пришла.

Интонация, с которой это было сказано, не вязалась с нежным голосом, обладательница которого и в самом деле не выказывала ни капли страха.

— Вы пришли предложить мне сделку, — напомнил мужской голос.

— Нет, я просто предупредила тебя, чтобы ты не лез в это дело.

Я осторожно выглянула, стараясь рассмотреть говорящих. Женщина стояла ко мне спиной, и я пыталась понять, она ли вдова Бетанкур, или этот разговор вообще не имеет к бумагам никакого отношения. Внучка доктора Петтихью и вдова лавочника была, может, женщиной и небедной, но все же простолюдинкой, а посетительница дома номер два даже со спины по одежде больше была похожа на аристократку.

А вот молодого человека, почти мальчика, я в свете почти полной луны рассмотрела неплохо. Вот он-то как раз даже внешне был, как любил выражаться Гаррет, вельможей. Но, увидев его лицо, я моментально сунулась обратно в убежище и постаралась не издать от отчаяния ни звука.

Те же темные круги под красными глазами, осунувшееся лицо, а еще волосы — густые, видимо, от природы, сейчас они свисали безжизненной светлой соломой. Для меня это было особым знаком — няня часто говорила, что в старых легендах есть истина: здоровье юного узнается по волосам. Конец легенды я не помнила, кроме того, что в волосах была еще и сила…

Итак, если этот мальчик и есть Дикки Изен, то я даже тому, что сердце Гаррета дрогнуло, не удивлена.

— Вы сказали, что заплатите деньги, — продолжал Дикки.

— Потому что в них ты нуждаешься, — спокойно заметила женщина, — а в бумагах — нет.

— Да с чего вы взяли… — повысил он голос, но тут же подошел к ней ближе и зашептал так, что я уже с трудом его слышала. — С чего вы взяли, что я вообще их ищу?

Женщина пожала плечами.

— Потому что если я хочу о ком-то что-то узнать, я это узнаю. В этом Городе каждый второй рад расплатиться со мной если не деньгами, то информацией. Ты искал этого проходимца Гаррета — для того, чтобы он выкрал у Рольфа сделанный тобой горшок? Не смеши меня. — Она повернулась лицом ко мне, но тень падала так, что разглядеть ее как следует мне не удалось. — Даю тебе время до завтрашнего вечера. Где меня искать, ты знаешь.

Она быстро прошла куда-то вглубь двора, и я услышала, как заскрипела калитка. Я порадовалась, что не стала искать «официальный» вход, а пошла по неверному пути Гаррета, который всегда говорил, что если где-то есть кошачий лаз, не надо пользоваться дверью.

Дикки Изен постоял, глядя вслед ушедшей женщине, развернулся и ушел в дом. А я так и стояла, не зная, что предпринять. Не бежать же было за ним…

Не отрывая взгляда от дома, я ощущала, как мысли тяжело ворочаются в голове. Хоть я и поспала днем, но соображалось все равно туго.

Уверена я была только в одном — Дикки искал бумаги для себя, потому что болен. А значит, болен и Артемус — ведь не бывает таких совпадений, чтобы оба были замешаны в поисках лечения, оба выглядели одинаково паршиво и были здоровы.

На дереве, спрятавшись среди голых ветвей, тревожно вскрикнула птица.

Я очнулась и помотала головой. Решение, наверное, зревшее с сегодняшнего утра, выплыло на поверхность, не оставляя мне выбора. Я была готова на что угодно, лишь бы знать все наверняка и хоть чем-нибудь помочь.

* * *

Гаррет был дома, чему я немного удивилась, но не стала придавать значения. Он затащил меня внутрь и тут же запер за собой дверь.

Я оглядела его убогую квартирку и несчастным голосом произнесла:

— Я иду с тобой в Колыбель. И даже не спорь, это уже решено.

Глава 4

— Как забавно, — несколько равнодушно отозвался Гаррет.

— Очень. У меня к тебе масса вопросов. Кто из них сказал тебе про бессонницу? — спросила я, бесцеремонно отодвигая его в сторону и проходя в квартиру — я сильно продрогла. — Вдова или Дикки?

— Оба, душа моя, — недовольно объяснил Гаррет. — Я же должен знать, чего искать.

Я прошла в комнату, снисходительно оглядевшись — здесь вообще никогда ничего не менялось — и нашла себе старое, пахнущее мышами кресло. Гаррету определенно стоило чаще бывать дома.

— А теперь скажи, — потребовала я, — когда они приходили. И сколько дней прошло между приходом вдовы и Дикки. А еще — Хранителей.

Гаррет задумался, опершись на косяк.

— Вдова пришла, как ни странно, поздно вечером. Сама знаешь, простые люди в это время сидят по домам.

Он замолчал, а я чуть не взвыла.

— Из тебя приходится каждое слово клещами тащить! Ты тогда обещал вдове подумать, — напомнила я.

— Угу, — буркнул Гаррет. — Не очень-то мне улыбалось снова тащиться в это проклятое место.

— А Дикки?

— Он… пришел где-то через пару дней.

Я сцепила руки в замок, бездумно оглядывая квартиру — всюду пыль, грязные окна, и лишь кусочек кухни, что мне был виден, сиял чистотой.

— И ему ты сразу дал согласие?

— Нет, — пожал он плечами. — Только после того, как с этой же просьбой заявились Хранители. Ну… тогда было уже глупо упускать такой шанс.

Это мне совсем ничего не объяснило. Ну, допустим, что Дикки имеет уши у вдовы…

Я зарылась руками в волосы, массируя виски.

Интересно, чьи именно. А вдова — у Хранителей? Это почти невозможно. Хотя кто-то из ее должников мог что-то случайно услышать, когда поставлял продукты в орден. Но скорее всего — не услышал, а увидел. И распознал? И вдове пересказал? Все Хранители носят богатую одежду, должник этот мог попытаться скосить свой долг информацией. Как-то слишком запутано, все должно быть куда проще, гораздо проще…

— Глупо, — согласилась я, отнимая руки от висков и поднимая на него взгляд. — Правильно я понимаю, что отдать бумаги ты собираешься Хранителям, а вдове и Дикки сунуть… ну… какие-то незначительные отписки?

Он отошел от двери, сел на пол напротив меня и широко улыбнулся, как нажравшийся сметаны кот.

— Ага. Только тс-с, я тебе этого не говорил.

— И тебе все трое говорили о вечной бессоннице?

— Точно. Записи, те, которые я принес тебе, с нарколепсией, никому не интересны. Я уже сто раз себя спросил, зачем я их вообще оттуда вынес.

— А ты себе не задавал вопрос, откуда и Бетанкур, и Дикки, и Хранители прознали о странной болезни, которой, кажется, никто и не болел? Я поговорила с Донной — она новенькая у нас. Она мне сказала, что нарколепсией болел отец друга ее мужа.

Гаррет засмеялся и закатил глаза. Родственные связи всегда вызывали у него приступ смеха.

— Я даже заподозрила, что это Изен, — чуть повысила я голос, начиная на Гаррета злиться, — но Изен сгорел в пожаре в Колыбели, а того бедолагу укусила лиса.

Гаррет фыркнул.

— Не смешно, — отрезала я. — Скажи, а когда ты наводил справки о нашей вдовушке… Не она поставляет продукты в орден?

— Нет.