Племя Каина

Александр Владимиров

Племя Каина

Племя Каина. Книга первая

Глава первая. Незнакомец

Отец Вячеслав — молодой монах Н-ского монастыря проснулся с необъяснимым чувством тревоги. Он и сам не мог понять, в чем дело, почему так неспокойно на душе. Монах прочитал молитву, несколько раз повторил себе: «Никогда не поддавайся унынию». И поспешил покинуть свою маленькую келью.

Холодный ветер резко рванул его рясу. А затем оглушил печальным октябрьским пением похожим на плач по ушедшему лету. Шуршала под ногами желтая листва — грустное напоминание о блистающей зеленью красоте природы.

«Что за нелепости лезут в голову, — подумал отец Вячеслав, — разве можно не восхищаться творением Божьим, не любить его! В каждом времени года — своя красота».

Он увидел отца Авраама, невысокого, худенького монаха лет сорока, румяного, с большим горбатым носом и складками у рта от постоянной улыбки. Отец Авраам славился неунывающим характером: неистощимый на выдумки, он пересыпал свою речь шутками, прибаутками, пословицами и приговорками, и любой вопрос у него решался как-то легко и радостно. Но сегодня и он выглядел сумрачным, в глазах читалась грусть. Увидев своего собрата таким, отец Вячеслав ощутил сильное сердцебиение, и еле сумел выдавить из себя:

— Как он?.. Что с ним?..

Отец Авраам только махнул рукой:

— Совсем плох. Не знаю, протянет ли сегодняшний день…

Речь шла об иеромонахе отце Александре, которому почти девяносто. Почтенный и тяжелый возраст! Вся гора прожитых лет обрушивается на тебя сотней болезней, а немощь расползается по телу, делая из некогда сильного человека подобие живой искалеченной куклы. Связь с землей — все ближе, ощутимее, тебя непроизвольно тянет и тянет к ней. Великие замыслы меняются на единственное желание: еще бы чуть-чуть здоровья!

Отец Александр почитаем и любим монастырской братией. И не только ею. Многие приходили к нему за советом, и он не отказывал никому. Он был чуток и точен в видении будущего, светлая прозорливость эта поражала и притягивала. Поэтому люди шли и шли к нему, а немощный старик помогал. И вот теперь никто не поможет ему.

Отец Вячеслав был особо привязан к старому иеромонаху. Не знавший с детства родителей, воспитанный в детдоме, он считал отца Александра не просто своим учителем, наставником, но и отцом. Молодой монах корил себя за то, что не остался дежурить возле кельи самого дорогого для него человека, как и в предыдущие ночи, что послушался вчера отца Александра, когда тот сказал ему:

— Иди к себе. Мне лучше.

— Вам правда лучше?

— Да, сын мой. Ступай. У тебя завтра тяжелый день.

Молодой монах ушел, считая, что отцу Александру действительно лучше…

Уже находясь в своей келье, он представлял, что опять везет в каталке старого иеромонаха по аллее вдоль строений монастыря, по извилистым тропкам монастырского кладбища, вкушая, как ароматный напиток, наполненное мудростью каждое слово этого уникального человека. Благостное чувство наполнило душу. Впервые за последние дни отец Вячеслав спокойно засыпал. Засыпал и думал:

«Отец Александр не может сказать неправду!»

Так было вчера ночью!

А сегодня говорят, что ему хуже!

Молодой монах бросился в келью отца Александра. Тот, бледный, худой, лежал в кровати. Глаза закрыты.

— Отец Александр! — закричал молодой монах.

Он открыл глаза! Открыл!

Старик не просто открыл глаза, но и улыбнулся. И даже приподнялся на кровати.

— Отче! — молодой монах бросился к нему, припал к руке. — А — я то подумал…

— Ну что ты! Успокойся! — ответил старый иеромонах. — Но скоро это случится. Будь готов. Наши бренные тела неизбежно превратятся в прах. Главное — что станет с нашими душами. Какие муки или радости им предстоит испытать.

— Отче, — не мог успокоиться отец Вячеслав, — Вы для меня… Вы…

— Знаю, — ласково ответил отец Александр. — Не думай обо мне. Думай лучше о тех испытаниях, что скоро выпадут тебе. Но не бойся ИХ.

Отец Вячеслав хотел спросить, что за испытания. Однако старец опустился на подушку, сказал:

— Позже придешь, проведаешь меня.

— Благословите, отче.

— Благословляю. Иди.

Молодой монах покинул келью отца Александра, поглощенный мыслями о человеке, которого так любит и которого скоро не станет. Но, уже стоя на пороге, не выдержал, обернулся. Маленькое сухое тело старика шевельнулось на кровати. Кажется, и в чем теплится-то жизнь? В этот момент он опять открыл глаза, взглянул на молодого монаха, и тот ощутил исходившую от старца необычайную силу. Силу, не подвластную даже смерти!..

Отец Вячеслав вздохнул, опустил голову и вышел. Он уже был в монастырском дворике, когда вдруг услышал:

«Останови ИХ! Останови! Иначе ужас и мрак распространятся повсюду!»

Молодой монах, точно ошпаренный, вбежал обратно в келью. Нет, это говорил не отец Александр. Иеромонах спал…

Монахи и послушники обступили отца Вячеслава, все спрашивали об отце Александре. Что утешительного он мог сказать? К тому же, появился отец Лука — почти двухметровый здоровяк, с длинной шевелюрой и густой бородой. Резкий, немногословный, он являлся правой рукой наместника в хозяйственных делах. Он сказал отцу Вячеславу:

— Сегодня ты пойдешь закупать продукты для братии.

Отец Вячеслав почувствовал, как у него сжалось сердце. Ему вдруг стало страшно выходить за ворота монастыря…

Этот необъяснимый страх усилился, когда он подходил к воротам. Он с тоской посмотрел на сияющие купола Храмов, трижды перекрестился. И только печально скрипнули большие монастырские ворота…

Опоясывающий монастырь небольшой лесок быстро закончился. Отец Вячеслав оказался на шумной улице. Теперь — вперед, на проспект. Там находился большой гастроном, где монахи Н-ского монастыря обычно делали покупки.

Чем дальше он шел, тем ярче разгоралась реклама супермаркетов, банков, офисов, всевозможных товаров. Улыбающиеся красавицы и красавцы на плакатах создавали свой виртуальный мир. А мимо шли измотанные жизнью толпы людей, чаще с печальными от безысходности лицами. По шоссе, будто бешеные звери, проносились иномарки. Все здесь спешило, спешило. И, казалось, никому в этом гудящем, бурлящем мире ни до кого нет дела.

Внезапно о. Вячеслав остановился. Он ощутил, что кому-то до него все-таки «есть дело». Случайно посмотрев на противоположную сторону улицы, молодой монах увидел человека с копной длинных черных волос, ниспадавших на лицо. Судя по фигуре, человек был довольно молодой. Шел он пружинистой походкой, чуть ссутулившись. И словно преследовал монаха…

«Почему я опасаюсь его? Почему я решил, что он преследует меня?»

Может, во всем виноват взгляд незнакомца, проникавший сквозь черные пряди волос? Взгляд этот был настолько острым, что не заметить его невозможно и через проезжую часть улицы с ее автомобилями, и через толпу спешащих людей. Во взгляде том огонь, огонь!..

«Мало ли куда глядит незнакомец!»

Отец Вячеслав заспешил. И через некоторое время осторожно обернулся. СТРАШНЫХ ГЛАЗ не было.

«Посмотри внимательно!»

Преследователя не было!

Отец Вячеслав облегченно вздохнул и зашел в гастроном.

Большая сумка и рюкзак быстро наполнились продуктами. О черноволосом человеке с неприятным взглядом отец Вячеслав уже забыл. Но когда монах выходил из гастронома…

Незнакомец стоял у выхода. Взгляд, точно острое копье, вонзился в отца Вячеслава. Монах почувствовал, что задыхается.

Но во взгляде появилось еще что-то. МОЛЬБА! Он о чем-то умолял отца Вячеслава.

«Иди вперед, монах, — вдруг приказали глаза, — иди, не оборачивайся!»

Отец Вячеслав пошел, подчиняясь приказу неизвестного.

Теперь проспект был не только шумным, но и угрожающим. Полный соблазнов и подвохов мир, от которого отец Вячеслав в свое время ушел, безучастно и даже с видимым удовольствием взирал на то, как человек станет выпутываться. Жжение в спине от взгляда незнакомца сделалось нестерпимым. Хотелось остановиться, закричать: «Что тебе нужно?» И отец Вячеслав несколько раз останавливался. Но тот же взгляд неумолимо требовал, чтобы монах шел дальше.

У перекрестка незнакомец догнал его. Красный свет светофора на мгновение задержал пешеходов. Этого времени черноволосому хватило, чтобы что-то сунуть монаху в карман. А дальше — его искаженное лицо и шепот:

— Передайте отцу Александру… Да не стойте же!..

Монах хотел сказать, что иеромонах очень болен. Однако незнакомца и след простыл.

Отец Вячеслав повернул в знакомый лесок. Извилистая, мощеная кирпичом дорога вела к монастырю. Молодого монаха терзала мысль: что же там, в конверте? Но разве можно смотреть то, что предназначено для чужих глаз.

Внезапно отец Вячеслав снова ощутил жжение. Ему показалось, что ряса, где лежал конверт, загорелась…

«Что там?! Что?!»

Он пошел быстрее. Он почувствовал, что отец Александр обязательно должен получить этот конверт.

А вокруг был слышен прощальный вальс падающих листьев.

Молодой монах не представлял, как обо всем рассказать отцу Александру. Но иеромонах опередил его, ласково попросив:

— Отдай мне то, что принес.

Отец Вячеслав протянул конверт и сбивчиво пробормотал:

Мне дал его молодой человек с длинными черными волосами и… очень тяжелым взглядом.

— Ты все правильно сделал. Теперь оставь меня одного, ибо времени почти нет…

Оставшись один, старый иеромонах вскрыл конверт, достал синюю тетрадь. Слабые глаза слезились, но он читал. Таинственное послание потрясло его.

Теперь перед ним всплыли картины прошлого. Он увидел юношу лет двадцати пяти: крепкого, статного, с копной светло-русых волос и голубыми, как майское небо глазами.

— Стой! Стой! — закричал ему отец Александр. Но юноша не слышал. Он уходил все дальше и дальше в лес…

Глава вторая. Таинственный дом

Юноша не мог слышать старца, желавшего слиться с ним воедино. Их разделяла страшная пропасть более чем в шестьдесят лет. Юноша беззаботно исчезал в чаще леса. На нем — старая кожаная куртка и большие сапоги. За плечами висело ружье. Юноша был охотником.

Бежавшая впереди гончая насторожилась. Охотник знал, что Друг никогда не ошибается. Он сделал собаке знак и осторожно прошел вперед. На небольшой поляне спокойно гулял белый царственный олень. У юноши перехватило дух. Вот так удача!.. Охотник выстрелил, собака с лаем кинулась на жертву, но олень успел метнуться в чащу.

— Вперед! Вперед!

Ветки деревьев хлестали по лицу. Лай собаки разрывал тишину леса, отчего птицы с испуганным криком уносились прочь. Сапоги Охотника застревали в кустах крапивы и папоротника. Несколько раз он падал, но тут же поднимался. Белая с оранжевыми пятнами собака мелькала то тут то там. Казалось, как и хозяин, она была опьянена гонкой. «Вперед! Вперед! Это НАША ДОБЫЧА!»

А лес забавлялся с ним! Деревья и кустарники встали на пути Охотника непроходимой стеной. И где-то за этой стеной исчез ЕГО ОЛЕНЬ.

Внезапно столь знакомые места вдруг показались Охотнику чужими и неизведанными. Собака отчаянно и беспомощно металась в густой траве.

— Ищи, Друг, ищи!

Собака потянула носом и рванула вправо. И опять нескончаемый бег! Опять злобно колющие кустарники, огненная крапива и ветки деревьев, что наотмашь хлещут по лицу. «Может, остановишься?» — будто вопрошал лес.

Наконец-то! Впереди мелькнул олень. А лес с интересом ждал развития событий.

Разве Охотник остановится! Разве он станет довольствоваться мелкой дичью! «Надо убить оленя! Надо убить оленя!» И он, взмыленный, израненный, бежал дальше!

Теперь дорога неслась круто вниз. Охотник буквально летел, предчувствуя удачу. И тут… Он куда-то провалился. Последнее, что он услышал — душераздирающий вой собаки. И через секунду все поглотила чернота.

Открыв глаза, Охотник сразу почувствовал боль в ноге. Нога была чем-то скована. Гипс! И сам он лежал на кровати в каком-то помещении. Охотник осторожно приподнялся, отчего боль в ноге усилилась. Проклятье! Видимо, сломана!

Но где он? Маленькая, очень бедно обставленная комнатка: дощатый стол, несколько стульев, старая кровать, на которой он лежит. И все.

«Как я тут оказался?.. Я преследовал оленя… а потом… а потом… Я провалился в яму! Собака лаяла… но где она?! Где Друг?!»

— Друг! Друг! — закричал Охотник. Он вспомнил, как Друг страшно выл. Он ДОЛЖЕН быть рядом! — Друг!!!

Осторожно скрипнула дверь. Перед глазами Охотника возникла девушка. С робкой улыбкой подошла к нему.

— Как вы себя чувствуете?

Голос у нее — низкий, приятный. Ее даже можно назвать красавицей. Лет девятнадцати-двадцати, с густыми иссиня — черными волосами, огромными темными глазами, где застыл огонь, и кожей-белой, точно снег; у Охотника возникло ощущение, что ее никогда в жизни не касались солнечные лучи.

— Нормально. Вот только нога…

Незнакомка улыбнулась, обнажив два ряда удивительно ровных зубов. Взяла руку Охотника, нащупала пульс.

— Все будет в порядке. Правда, ногу вы действительно сломали. При падении. Придется немного полежать.

— Я сам охотник. Ставлю капканы. И вдруг угодил в ловушку.

— В жизни бывает и такое.

— А собака?.. Моя гончая по кличке Друг?.. Где она?.. Что с ней?