Помоги проекту - поделись книгой:
Удачливые пираты поддерживали на своих кораблях строгий порядок. При этом неограниченная власть пиратского капитана основывалась исключительно на его личном авторитете. Командиром корабля или эскадры становился обычно самый смелый, жестокий и удачливый из пиратов. Он постоянно должен был подтверждать эти выдающиеся качества, если хотел оставаться капитаном или адмиралом своего разношерстного воинства. Некоторые пираты, подвиги которых больше походили на преступления, вошли в историю как необыкновенные фигуры. О них слагали песни, рассказывали легенды. Однако проверить, что здесь соответствовало действительности, а что было вымыслом, почти невозможно, так как по вполне понятным причинам на пиратских кораблях не вели записей в бортовых журналах. Исторически подтвержденные факты из жизни корсаров — явление редкое.
Во время войн, как уже говорилось, почти все пираты становились каперами. Каперство являлось государственно санкционированной формой пиратства. В одном из исторических источников следующим образом охарактеризована разница между каперством и пиратством: "Капер, или как его еще называли — свободный охотник, корсар или комиссионный моряк, имел официальный патент, специальный ордер. В этом ордере, выданном страной, на службе у которой состоял тот или иной капер, последнему предписывалось наносить врагу всяческий ущерб в течение всего периода военных действий, а также указывалось, на какие неприятельские корабли ему следовало нападать; там же подчеркивалось, что он имеет право вступать в бой только с теми кораблями, которые значатся в приказе. Пиратом же является тот, кто не состоит ни у кого на службе, без всякой причины нападает в открытом море на любой корабль и грабит его, не разбираясь в том, друг это или враг".
Капер, который должен был на собственные деньги оснащать и содержать свое судно, отдавал часть добычи (одну десятую, одну треть, а иногда и половину) своему патрону. Оставшаяся часть являлась законной собственностью капера. Естественно, что каперские свидетельства выдавались воюющей стороной только для действий против судов неприятеля. Иногда они выдавались еще и на конкретные районы, в которых должен был действовать капер. Однако часто подобные ограничения нарушались: если полученная командой добыча оказывалась недостаточной и члены экипажа выражали недовольство, то порою каперские капитаны с большой готовностью переступали грань каперства, начинали нападать на неприятельские суда за пределами районов военных действий; зачастую их жертвами становились и корабли нейтральных стран. Правительства, выдавшие разбойничающим кораблям каперские свидетельства, долгое время молчаливо терпели это. И лишь начиная с XVIII века в договоры между государствами и национальные законодательства стали включать положения, более точно определяющие права тех, кто получал каперские грамоты.
Большинство каперов после окончания войны не желали расставаться со своей профессией, которая без особых трудов давала им большую прибыль, и превращались в обычных пиратов. Английский капитан Чарлз Джонсон, который, видимо, в свое время был пиратом, дал в XVIII веке своему правительству, жаждавшему пресечь процесс превращения каперов в корсаров, следующий совет: "Во время войны почти нет пиратов, так как все они становятся каперами. И если правительство как можно большему количеству разбойников выдаст каперские свидетельства и направит их на борьбу против их же собратьев, то число пиратов тогда не просто уменьшится, они будут истреблены совсем, согласно поговорке, что для поимки разбойника нужно самому воспользоваться услугами разбойника. Но для того, чтобы привлечь каперов, следует разрешить им пользоваться всей добычей, полученной от нападений на пиратов, ибо для этих людей не существует разницы между другом и врагом — они с одинаковой готовностью нападают и на того и на другого".
Разумеется, каперами становились не только профессиональные разбойники. Порой в качестве каперов своему отечеству служили и патриоты, моряки и капитаны торговых и рыболовных судов, а также морские офицеры и адмиралы.
Свой последний расцвет каперство переживает во время войн Французской революции. С 1815 года крупные европейские державы перестали выдавать каперские свидетельства. Однако заявление о том, что "с каперством раз и навсегда покончено", сделанное в декларации по морскому праву, подписанной на Парижском международном конгрессе в 1856 году, оказалось преждевременным, так как к ней не присоединились Соединенные Штаты Америки, и во время Гражданской войны в США каперство вновь расцвело и сыграло немалую роль.
Очень близко к каперству по своей сути стояла практика выдачи так называемых репрессалий. Для возмещения ущерба, нанесенного чужому государству или отдельным его подданным, правительство одной из воюющих сторон выдавало пострадавшему репрессальное свидетельство, дававшее право нападать на суда, шедшие под флагом враждебной стороны. Этот институт был развит в основном в средние века. Владельцы репрессальных свидетельств почти повсеместно преступали грань и становились на путь разбоя.
Вершина развития морского пиратства приходится на время колониальных захватов и порождаемых ими столкновений между развивающимися буржуазными государствами Западной Европы — Францией, Нидерландам ми, Англией — и странами, выдвинувшимися в эпоху великих географических открытий,— Испанией и Португалией. Под буржуазными лозунгами, родившимися в начале XVII столетия,— "Свобода торговли" и "Свобода мореплавания" — англичане, голландцы и французы вели жестокую борьбу против торговой монополии, установленной Испанией и Португалией в колониях, против раздела мира в пользу этих государств, проведенного при поддержке папы Александра VI. Не последняя роль отводилась в этой борьбе и поставленным на широкую ногу каперству и пиратству.
Когда на арене истории появились новые колониальные державы во главе с Англией, они вспомнили и по достоинству оценили определение древних: "Pirata hostis humani generis", ибо отныне морской разбой превратился в серьезную угрозу для их торговли на море. Однако из-за отсутствия эффективного международного сотрудничества в борьбе с этим явлением пиратство продолжало существовать еще долго.
Лишь в процессе углубления понятия буржуазной собственности в XIX в. возникла необходимость включить в международное право в качестве одного из основных положений запрещение пиратства. Правда, положение это не было кодифицировано в прошлом столетии. Разработанный экспертами в 1927 году проект запрета и ликвидации пиратства рассматривался в Лиге наций, но и тогда не был кодифицирован. Наконец, результатом конференции по морскому праву в рамках Организации Объединенных Наций явилась принятая в Женеве "Конвенция об открытом море". Многие статьи этой конвенции содержат положения о пиратстве. Конвенция, вступившая в силу с 30 сентября 1962 года, обязывает все государства, подписавшие ее, принимать в тесном сотрудничестве друг с другом активные меры к подавлению и ликвидации морского разбоя.
Понятие пиратства, получившее точное определение в Женевской конвенции, включает в себя незаконные акты насилия, содержание в плену или грабеж в открытом море, которые совершаются в целях личной наживы на частных судах и самолетах.
Несмотря на столь нелестную и строгую дефиницию, еще и сегодня пиратство не ликвидировано окончательно.
Глава II.
ПЕРВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ
Первые упоминания о мореходстве и пиратстве дошли до нас из района Восточного Средиземноморья, хотя и то и другое зародилось еще на несколько тысячелетий раньше на побережье Юго-Восточной Азии.
Побережье Малой Азии, изрезанное бухтами и заливами, и многочисленные острова, расположенные в восточной части Средиземного моря, создавали идеальные естественные укрытия для морских разбойников. Пираты предпочитали базироваться в хорошо укрытых, защищенных скалами и мелководьем местах, расположенных вблизи оживленных торговых путей. В донесении секретаря египетского фараона Рамсеса III, относящемся к концу второго тысячелетия до н. э., сообщалось о существовании морских разбойников, которые на протяжении более чем ста лет наносили значительный вред мореплаванию египтян. В этом документе говорилось: "Обрати внимание на народы Севера, живущие на островах. Они неспокойны, они ищут подходы к портам".
От египтян же дошли до нас и первые письменные источники, свидетельствующие, что пиратство и охота на людей были развиты в ту эпоху.
Надписи, сохранившиеся в храме царицы Хатшепсут, расположенном возле Фив (ныне г. "Луксор), подробно рассказывают о путешествии в страну Пунт, которое состоялось около 1490 года до н. э. Согласно этому сообщению, египетский флот состоял из пяти морских судов с воинами на борту. На корабли были погружены как основной товар, предназначенный для обмена с населением страны Пунт, изделия из стекла. Пунтийцы встретили египтян как посланцев богов, которые, как они были убеждены, спустились с неба. Иероглифический текст сообщает, что пунтийский властитель был обложен данью и стал подданным египетской царицы. В качестве дани с подчиненных народов египтяне брали деревья, из которых получали благовонные вещества (при перевозке деревья заворачивали с корнями и землей в мокрую материю), слоновую кость, оправленную в золото, домашний скот и обезьян. В тексте упоминаются и другие виды дани: ароматическая смола, борзые собаки, шкуры леопардов, а также "туземные жители вместе со своими детьми".
Финикийцы, подобно жителям Египта, широко развитую морскую торговлю сочетали с пиратским промыслом. На острове Сицилия, а также на африканском и испанском побережьях они создавали многочисленные базы, откуда предпринимали торговые походы и совершали разбойничьи набеги. Через Красное море финикийцы достигли Индии, по поручению египетского фараона Нехо обогнули Африку, открыли Канарские острова, поселились в Марокко. Из Испании они привозили серебро, с Британских островов — олово, с берегов Балтийского моря — янтарь. Огромной славой и популярностью пользовался финикийский пурпур, который добывался из раковин моллюсков, водившихся у побережья Финикии. Когда в этих местах источники пурпура иссякли, финикийцы стали привозить пурпур из Вавилонии и других мест. В обмен на раковины финикийские купцы охотнее всего брали золото, слоновую кость и рабов, как черных, так и белых: наряду с торговлей и разбоем финикийцы занимались охотой на людей. Для поимки будущих рабов они применяли весьма хитроумный способ. Разложив украшения и яркие ткани, они сначала выманивали на берег, а потом завлекали на корабли женщин и девушек. Заполучив на борт свою добычу, они снимались с якоря и выходили в открытое море, уничтожив предварительно или оттолкнув от берега туземные лодки.
Гомер в "Одиссее" неоднократно упоминает о действиях морских разбойников. Так, например, он рассказывает, как команда одного финикийского судна высадилась на острове Сира, чтобы торговать с местным населением. Финикийцам удалось завоевать расположение рабыни, которая была родом из финикийского города Сидона. Когда купцы согласились взять ее домой, пленница пообещала соответствующее вознаграждение и сказала:
— Будем теперь осторожны; молчите; из вас ни который
Слова не молви со мной, где меня бы ему ни случилось
Встретить, на улице ль, подле колодца ль, чтоб кто господину,
Нас подсмотрев, на меня не донес: раздраженный меня он
В цепи велит заключить, да и вам приготовит погибель.
Скуйте ж язык свой, окончите торг поскорей, и когда вы
В путь изготовитесь, нужным запасом корабль нагрузивши,
В доме царевом меня обо всем известите немедля;
Золота, сколько мне под руки там попадется, возьму я;
Будет при том от меня вам еще и особый подарок:
Знать вы должны, что смотрю я за сыном царя малолетними
Мальчик смышленый; со мною гулять из дворца он вседневно
Ходит; я с ним на корабль ваш приду: за великую цену
Этот товар продадите вы людям иного языка.
О том, что в этот период охота на людей была широко развита, свидетельствовала также сделанная эллинами надпись на скале, стоящей на побережье: "Ночью к нам пришли пираты и увели с собой молодых девушек, женщин и других людей, рабов и свободных, всего более тридцати человек. Они отвязали наши суда, сели на корабль и уплыли на нем вместе со своими пленными и захваченной добычей".
Первые столкновения между греками и финикийцами, относятся приблизительно к началу первого тысячелетия до н. э. С этого времени греки вступают в спор с финикийцами за право господствовать на море и побережье. Морской разбой считался у эллинов вполне честным предприятием и к тому же очень доходным. Гомер в героической эпопее создает яркую картину мореплавания той эпохи. Описываемые им корабли не являются ни военными, ни торговыми, но они отлично приспособлены для морского разбоя и грабежа прибрежных территорий. Это были суда, приводимые в движение пятьюдесятью гребцами (по 25 человек с каждого борта). При попутном ветре ставился еще и парус. Если плавание прерывалось, корабль вытаскивался на берег.
В "Одиссее" Гомер воспевает десятилетние скитания Одиссея после сражения за Трою. Экспедиция в Трою, в которой, согласно легенде, участвовало более тысячи кораблей и 100 тысяч человек, так же как и путешествие Одиссея, относится к области преданий. Однако Троя существовала в действительности. Это был город у входа в пролив Дарданеллы. Город взимал пошлину за проход через пролив. Разбой на побережье и угон невольников, совершаемые тогдашними мореплавателями, поэт описывает как нечто совершенно естественное. Так, Парис, сын троянского царя, нападает на своих кораблях на город Сидон и похищает искусных прях.
Еще один пример — Гомер повествует от имени Одиссея:
В другом месте "Одиссеи" говорится:
В сказании об аргонавтах, где переплелись многие морские легенды, тоже дается описание путешествия по морю, во время которого Ясон и его спутники не упускали возможности грабить население прибрежных городов. Пользуясь правом сильного, аргонавты похищают царскую дочь и убивают царского сына. Главной же целью их путешествия были поиски золота, как говорится в предании, "золотого руна".
Многие греческие мореходы пересекали море в западном направлении, чтобы открыть новые земли. Так, ими была заселена Сицилия и основана цепочка портовых городов-колоний на побережьях современных Италии, Франции, Испании. Согласно свидетельству греческого историка Геродота, во время страшного голода, разразившегося в Лидии (Малая Азия), царь отправил в море своего сына Тиррена с половиной своих подданных попытать пиратского счастья. Тиррены, как стали называть спутников царского сына в честь их предводителя, закрепились на западном побережье Италии и превратили часть Средиземного моря между Италией, Эльбой, Сицилией и Сардинией в район своего государства, названный с тех пор Тирренским морем. Жертвами тирренов становились здесь не только отдельные суда, но и целые флоты.
Последними в западную часть Средиземного мору пришли в VI веке до н. э. фокейцы, теснимые персами ее своей территории. Они основали здесь колонию Массалию (Марсель) — опорный пункт торговли янтарем и оловом. Фокейцы также занимались пиратством. В 536 году до н. э. у берегов Корсики состоялось морское сражение, в котором 60 фокейских пиратских кораблей вынуждены были принять бой с превосходящими силами этрусков и карфагенян. Фокейский флот был разбит, 40 кораблей попали в руки противника. Команды захваченных судов были публично казнены (их забросали камнями). Но разбойничьи налеты и после этого не прекратились. Фокейцы, этруски и карфагеняне продолжали заниматься пиратским промыслом.
История сохранила сведения о некоторых греческих пиратах. Так, Поликрат (VI в. до н. э.) объединил под своим командованием пиратский флот в количестве 100 кораблей, что обеспечило ему безраздельное господство в Эгейском море и на побережье Малой Азии. Правда, сделавшись властителем острова Самоса, он перестал непосредственно заниматься пиратством, однако требовал дани от каждого корабля, проходящего через воды, контролируемые его флотом. Однажды он захватил даже правительственный корабль, на котором находились богатые подарки египетского фараона Амасиса лидийскому царю Крезу.
С усилением могущества городов-государств Греции и появлением у Афин военного флота, который использовали в борьбе не только против персов[19], но и против морских разбойников, пиратство несколько ослабло, и тогда наступил расцвет торговли на море. Афины объединили города по обоим берегам Эгейского моря в единый морской союз. Афинский порт Пирей в V—IV веках до н. э. превратился в центр товарообмена и тем самым стал притягательным объектом для морских разбойников.
Морской союз обеспечивал торговым греческим кораблям свободу плавания и вел активную борьбу с пиратством на греческих островах и ионийском побережье. Этот сравнительно спокойный период мирной торговли не был, однако, длительным. В результате поражения, понесенного в Пелопоннесской войне (431—404 гг. до н. э.), Афины утратили свое морское могущество, и тогда вновь усилился разбой на море. После окончания войны, которая длилась 27 лет, большое количество занятых ранее в битвах воинов и моряков оказалось без дела. Они-то и пополнили ряды морских разбойников. Пираты напали даже на Пирей. Они нагрузили свои корабли товарами и людьми, ограбили ростовщиков и беспрепятственно ушли в море.
В эпоху Александра Македонского его адмиралы Гегелох и Амфотер с переменным успехом вели борьбу против пиратов. После смерти Александра в 323 году до н. э. пиратские флоты стали появляться вновь.
В результате борьбы за раздел огромной империи социальные столкновения, возникавшие и до этого в эллинистических городах, стали еще более острыми. Возвращались из походов солдаты и матросы, как правило, люди неимущие. Так как Рим, начавший в III веке до н. э. борьбу за гегемонию в западной части Средиземного моря, стал активно вмешиваться во внутренние дела Греции, социальный и политический протест низов превратился в борьбу против римского господства. Многие греческие города были опустошены, а жители их истреблены почти поголовно. Оставшиеся в живых охотно шли к пиратам, которые всеми средствами, на суше и на море, яростно сопротивлялись росту римского владычества и влияния.
Часть пиратов занялась работорговлей. В ту эпоху остров Делос в Эгейском море превратился в крупнейший невольничий рынок Европы; сохранились исторические данные о том, что пираты ежедневно предлагали здесь на продажу тысячи невольников. В 69 году до н. э. в ходе борьбы, которую вели между собой пираты, Делос был так основательно опустошен, что потерял свое былое значение.
Глава III.
ПИРАТЫ УГРОЖАЮТ МОГУЧЕМУ РИМУ
После полного подчинения Греции новой могущественной державе — Риму прекратилось и судоходство Греции. Плавания римлян в начальный период становления римского государства ограничивались незначительной частью Средиземного моря. Большая его часть контролировалась Карфагеном. Лишь после разрушения Карфагена (в 146 г. до н. э.), происшедшего в итоге Пунических войн, господство на море полностью перешло к Риму.
Римский порт Остия стал важным центром на оживленных морских путях, по которым перевозились товары, оружие, плыли мирные путешественники и воины во все прибрежные провинции империи. Без существенного собственного экспорта город за счет дани, получаемой от порабощенных народов, обеспечивал потребности населения и спрос рабовладельцев на предметы роскоши. В качестве дани поступало продовольствие, зерно, лес, скот, драгоценные камни, жемчуг, золото, слоновая кость, пряности. Рабы тоже входили в состав дани, и спрос на них был устойчивым и высоким. Римские аристократы разбирали и перевозили в свои владения греческие виллы, а также египетские обелиски.
Товары, поступавшие в Рим из Эфеса и Пергама, доставлялись в эти приморские города сухопутным путем, через Азию. Зерно с Черного моря шло морским путем, лежавшим между группами островов Эгейского моря. Пурпур, который раньше добывали в Финикии, доставляли теперь из Антиохии. Выходя из антиохийского порта Селевкия, корабли брали курс на Родос — важнейшую морскую базу восточной части Средиземного моря, а затем, оставляя к северу Крит, шли путем, который вел из Мессины в Остию.
Один из важнейших морских путей соединял Рим с южным побережьем Средиземного моря, откуда в столицу империи доставляли пшеницу из Северной Африки, аравийские благовония, жемчуг и кораллы с берегов Красного моря, хлопок из Индии, шелк и пряности из Китая. Это были первые шаги международной торговли в рамках известного тогда мира. Так как летом здесь дуют обычно северные ветры, путь от африканского побережья в Рим можно было проходить только в весенний период.
Из Остии корабли шли вдоль побережья на северо-запад и через искусственный фарватер выходили к Роне. Здесь оканчивалась западная часть пути, связывавшего Римскую империю с германскими племенами и продолжавшегося по Рейну до Северного моря.
На запад вел еще один путь, используемый менее широко, через Кадис — город, расположенный на юге Испании. Очевидно, дальше, в Атлантику римские мореходы не проникали.
Когда пал Карфаген и римляне уничтожили его военный флот, они полагали, что с врагами на море покончено навсегда. Однако вскоре убедились, что это ошибка. Богатства, доставляемые водным путем, привлекали внимание пиратов. Первые успехи дались им легко, и морские разбойники быстро увеличили число своих кораблей.
Вначале греческие и, малоазиатские пираты настолько сильно блокировали линию коммуникаций, связывающих Рим и Египет, что южное направление, играющее важнейшую роль в снабжении центра империи продовольствием, уже нельзя было использовать. Цены на пшеницу резко повысились. Это вызвало голодные восстания плебейского населения. В лице понтийского царя Митридата (111—63 гг. до н. э.) пираты имели защитника и покровителя. Обладая сильным военным флотом, он открыто собирал вокруг себя всех разбойников греческих островов и малоазиатского побережья и с их помощью контролировал перевозки по основным морским путям. Для борьбы с пиратами Рим привлек корабли Кипра и Родоса, навязывая морским разбойникам неравные бои. Тогда господство Митридата на море пошло на убыль.
Однако спокойствия Риму это не принесло. Появились новые сильные враги — киликийские пираты. К киликийцам присоединялись карфагеняне, греческие пираты, беглые рабы и обедневшие италики. Они стали угрожать кораблям, которые шли в Остию, и постепенно превратились в серьезную опасность для римского могущества. Небольшие маневренные суда киликийских пиратов с одним рядом весел, называемые либурнами, послужили позднее прототипом для судов римского морского флота.
Согласно античным источникам, для устрашения врагов пираты вывешивали на реях флаги с изображением черепа или скелета — символов смерти. Тактика пиратов была проста. Обнаружив у побережья или и проливе между островами корабль, они подплывали к своей жертве и с кастели — высокой палубной надстройки своего судна — прыгали на атакуемый корабль. Исход битвы решался, как правило, в рукопашной схватке с помощью меча и кинжала. Военные корабли римлян представляли большую опасность для пиратов. Римляне вынуждали разбойников принимать бой и побеждали благодаря превосходству в живой силе.
Киликийские пираты объединялись не только для разбоя на море, они и на суше жили общинами, руководствуясь собственными законами.
С высот киликийского побережья можно было обозреть морское пространство вплоть до самого Кипра. По побережью были установлены хорошо видимые издали сигнальные башни, с которых подавались сигналы о появлении добычи — торговых судов — или о приближении военных кораблей. Многочисленные маленькие бухты, защищенные скалами, служили идеальным убежищем для пиратских кораблей. Кроме того, в горах были построены недосягаемые для врага крепости.
Основной добычей пиратов были деньги, которые они получали в качестве выкупа за богатых пленников, а также в виде контрибуции, выплачиваемой пиратам портовыми и приморскими городами за обещание не причинять им ущерба.
Однажды по пути из Рима на остров Родос в руки киликийских пиратов попал Гай Юлий Цезарь. Он был изгнан как сторонник Мария, политического противника диктатора Суллы. По мнению учителей, у которых Цезарь изучал ораторское искусство, его мастерство было недостаточно высоким, и Цезарь решил воспользоваться изгнанием для совершенствования в ораторском искусстве у знаменитого ритора Аполлония, школа которого находилась на Родосе. И вот, когда парусник, на борту которого плыл Цезарь со свитой и рабами, миновал Фармакуссу — островок, находившийся близ скалистых берегов Карий, — около него появилось несколько галер. Благодаря своей быстроходности и точно выбранному курсу галеры вскоре окружили и остановили медлительный римский корабль. Без малейшего сопротивления он опустил паруса. Цезарь сохранял абсолютное спокойствие. Окруженный свитой и рабами, он сидел на палубе и читал. Когда пираты приблизились к нему и потребовали, чтобы он назвал себя, Цезарь на мгновение поднял взгляд на их предводителя и, не сказав ни слова, снова углубился в чтение. Тогда один из членов свиты знатного римлянина, врач Цинна, назвал пиратскому главарю имя: Гай Юлий Цезарь. Гордый аристократ не отреагировал и на вопрос о величине выкупа, который он смог бы за себя предложить. Такое высокомерие разозлил разбойников. Они долго спорили о сумме. Когда они ней конец сошлись на десяти талантах, Цезарь все еще хранил молчание. Разъяренный главарь пиратов удвоил сумму и крикнул римлянину: "Или 20 талантов, или..." Сумма выкупа была неслыханно велика. И вдруг пираты замерли от неожиданности. Молодой человек нарушил молчание и заявил, что ценить его так низко — оскорбление и наглость. Если бы пираты хоть что-нибудь понимали в своем ремесле, они потребовали бы 50 талантов! Пираты, разумеется, спорить не стали и с этого момента относились к аристократическому пленнику чрезвычайной учтивостью. Они доставили его на свою базу. Здесь Цезарь занимался физическими упражнениями, писал стихи и составлял речи.
По вечерам он читал свои сочинения пиратам, чтобы проверить на них силу своего красноречия. По словам историка, морские разбойники не были покорены поэтическим творчеством пленника. Они просто смеялись над ним и называли римским дураком.
Цезарь в свою очередь платил им откровенностью. Он заявил, что после своего освобождения вернется и казнит всех пиратов до единого. Через 38 дней после пленения римлянина пираты получили известие, что выкуп за Цезаря, равный 50 талантам, оставлен у легата Валерия Торквата. Уже на следующий день Цезарь и его спутники были отправлены на корабле в Милет, где разбойникам и были выплачены деньги. Вновь обретя свободу, Цезарь с энергией, совершенно неожиданной для пиратов, и для его политического соперника Суллы, принялся за осуществление своего плана наказания морских разбойников. Уже на следующий день после вступления на свободный берег Цезарь на четырех галерах, имевших на борту 500 воинов, внезапно напал на пиратов на острове Фармакусса и застиг их врасплох. Он не только не думали столь быстро вновь встретиться своим бывшим пленником, но и были еще пьяны после оргии по случаю дележа добычи. Цезарь пленил около 350 пиратов и получил обратно свои деньги. Он потопил пиратские корабли и доставил пленников в Пергам, резиденцию римского претора Юния. Претора тогда не было в городе, и Цезарь не мог получить у него разрешения на казнь пиратов. Тогда он стал действовать самостоятельно: приказал отобрать 30 вожаков, заковать их в цепи и привести к нему. Он напомнил им о своем обещании распять их на кресте. Однако, сказал он, в благодарность за хорошее отношение к нему во время плена он будет снисходителен: главарям, перед тем как их распять, перережут горло, а простые пираты будут задушены. Так и было сделано.
О том, с какой ненавистью относились после этого к римлянам киликийские пираты, сообщает Плутарх:
"Когда какой-нибудь пленник кричал, что он римлянин, и называл свое имя, они, притворяясь испуганными и смущенными, хлопали себя по бедрам и, становясь на колени, умоляли о прощении. Несчастный пленник верил им, видя их униженные просьбы. Затем одни надевали ему башмаки, другие облачали в тогу, для того-де, чтобы опять не ошибиться. Вдоволь поиздевавшись над ним таким образом и насладившись его муками, они наконец спускали среди моря сходни и приказывали высаживаться, желая счастливого пути, если же несчастный отказывался, то его сталкивали за борт и топили".
Попытка Рима уничтожить морской разбой с помощью военного флота под командованием Публия Сервилия окончилась неудачей. Пиратские либурны были маневреннее, чем тяжелые корабли римлян. Но как только военные корабли скрывались, сыны Киликии вновь выходили, захватывали их суда и брали пленных. Это сказывалось на жизни города. В 67 году до н. э. положение с хлебом в Риме столь ухудшилось, что сенат вынужден был поручить Гнею Помпею возглавить борьбу с пиратами и предоставил ему особые полномочия. Операция считалась настолько сложной, что для ее осуществления Помпей попросил дать ему три года. Он показал себя умелым флотоводцем. По его приказу было построено 500 либурнов, то есть кораблей такого же типа, как и те, на которых плавали пираты. Первоначально Помпей избрал местом своих действий западную часть Средиземного моря. Он разбил этот район на 13 округов и для каждого выделил командира, предоставив в его распоряжение соответствующее количество Кораблей. Сам полководец принял командование над Центральным флотом, который занял выжидательную позицию между Африкой и Сицилией.
Кроме флота, Помпей собрал армию из 12 тыс. пеших легионеров и 5 тыс. всадников. Армия должна была бороться с пиратскими поселениями на побережье. Вся операция была им так хорошо продумана и организована, что уже через 40 дней он смог доложить сенату, что в западной части Средиземного моря с пиратством покончено.
Одержав эту победу, Помпей отправился на восток Средиземноморья, в район, где действовали киликийские пираты. Очевидно предупрежденные об успехах римского полководца, но уверенные в своем превосходстве, они вступили в открытый бой с римским флотом у Коракесия и были разбиты. По дошедшим до нас сведениям, морские разбойники потеряли в этом бою 1300 кораблей, 400 — достались победителям; 20 тыс. пиратов были взяты в плен, 10 тыс.— погибли.
Победитель показал себя снисходительным и дальновидным: он приказал казнить лишь несколько сот главарей. Остальных пиратов Помпей поселил на безлюдном побережье восточной части Средиземного моря, предоставив им возможность заниматься земледелием.
После этой крупной победы Помпея Кипр, Крит, Менорка и Мальорка добровольно признали господство Рима на море. Казалось, что отныне с пиратством в водах Средиземного моря покончено. Но и на сей раз пиратство выжило и лишь временно переместилось на окраину Римской империи.
Иллирийцы, жившие на далматинском побережье Адриатики, продолжали оставаться грозными разбойниками. Однажды, когда римская миссия обратилась с жалобой к владычице Иллирии по поводу захвата ее подданными римских кораблей, царица заявила: "Я не могу запрещать своим людям извлекать пользу из моря". Пунийские и греческие пираты также продолжали охотиться за римскими торговыми кораблями, и скоро пиратство вновь обрело прежнюю силу и превратилось в большую опасность для Рима.
Могущественная империя была ослаблена внутренней борьбой, соперничеством из-за власти после убийства Цезаря в марте 44 года до н. э. И пираты не преминули воспользоваться этим. Среди новых пиратских предводителей особое внимание привлекал Секст Помпей, второй сын Гнея Помпея, великого победителя пиратов. Снисхождение, с которым в свое время отнесся к побежденным его отец, привлекло к Сексту Помпею многих бывших пиратов и их потомков. Однако большая часть команд на его кораблях состояла из беглых рабов, которым Секст Помпей давал убежище и обещал свободу. Таким образом, очень скоро он стал располагать мощным пиратским флотом, с помощью которого сумел завоевать Сицилию, Сардинию и Корсику, а также блокировал морские пути в Рим. Это заставило Октавиана, преемника Цезаря, будущего императора Августа, заключить с Помпеем — предводителем пиратов — Мисенский договор в 38 году до н. э. Этот договор признавал за Секстом Помпеем право на владение захваченными территориями: Сицилией, Сардинией, Корсикой и Пелопоннесом, пока Октавиан и Антоний сохраняют за собой ранее оккупированные ими провинции. Кроме того, в договоре предусматривалась амнистия всем соратникам Помпея. Находящиеся у него на службе рабы были признаны свободными. Правда, Секст Помпей должен был дать обязательство больше не принимать к себе беглых рабов, а также поставлять в Рим пшеницу. Однако скоро пиратские корабли Помпея вновь стали грабить побережье Италии и препятствовать поставкам продовольствия в Рим. Снова городу стали угрожать восстания голодающих. А так как Помпей опять стал брать на свои корабли беглых рабов, Октавиан объявил борьбу с ним войной против беглых рабов и назначил Агриппу, известного уже в то время военачальника, командующим римским флотом. После того как Агриппа с большой энергией реорганизовал флот, усилил его новыми кораблями, в 36 году до н. э. у северо-восточной оконечности Сицилии состоялось крупное морское сражение между пиратами под предводительством Секста Помпея и римским флотом. Пираты были разбиты, лишь 17 кораблям удалось скрыться. Победа римского полководца была облегчена тем, что команды многих либурнов Помпея сдавались в плен, так как Октавиан обещал, что сдавшиеся в плен останутся свободными и будут зачислены в его армию. Сразу же после победы обещание было выполнено. Но вскоре по тайному приказу Октавиана 30 тыс. Рабов были схвачены и возвращены прежним владельцам. Тысяча рабов, хозяев которых не удалось установить, были казнены.
После этой битвы Секст Помпей бежал в Малую Азию, где был взят в плен и убит. Так еще раз была ликвидирована угроза могуществу Рима. Римская империя не знала в дальнейшем подобной концентрации и военной организации пиратских флотов. Однако торговые корабли, плававшие в Средиземном море, подвергались разбойничьим нападениям отдельных пиратов.
Глава IV.
РАЗБОЙНИЧЬИ И ЗАВОЕВАТЕЛЬНЫЕ ПОХОДЫ ГОТОВ, ВАНДАЛОВ И ВИКИНГОВ
По словам Юлия Цезаря, германцы не считали разбой великим грехом, если только он совершался за пределами их родового союза. Первое описание пиратских действий в бассейне Северного моря оставил нам римский историк Корнелий Тацит. В биографии "Жизнь Агриколы", опубликованной в 98 году н. э., он рассказывает, как германцы, насильно рекрутированные Римом, в 83 году н. э. убили в Британии римского начальника и инструкторов своей когорты и устроили побег. На берегу они захватили три лодки. Владельца одной из них они заставили быть лоцманом, а двух других убили. На этих суденышках германцы поплыли вдоль британского побережья и стали пытать счастья как пираты. По всей видимости, плавание было не только малоуспешным, но и таким тяжелым, что беглецы начали, как сообщает Тацит, поедать друг друга; вначале съели самого слабого, затем очередной жертвой становился тот, на кого выпадал жребий. В конце концов они покинули свои лодки, были пойманы и проданы в рабство.
Во II и III веках н. э. у германцев начали складываться прочные родовые союзы и возникать небольшие народности. Фризы и саксы, жившие на побережье, были хорошими кораблестроителями и мореходами. Они вели торговлю с прибалтийскими и скандинавскими племенами, совершали на своих кораблях морские походы для захвата сокровищ и рабов, которых затем продавали. Морская торговля и пиратство привели к накоплению богатств в руках родовой аристократии и способствовали разложению первобытного общества. Усиливалась власть вождей; племенная знать приобретала все большую силу и влияние. Вся эта верхушка стремилась к завоеванию новых земель и получению добычи, чтобы сделаться еще богаче и могущественнее. Совершая свои походы, родовые союзы германцев проникли в глубь Римской империи и вышли к берегам Средиземного моря. В 251 г. н. э. готы захватили и разграбили фракийский город Филиппополь. Спустя три года они вновь вторглись во Фракию и продвинулись до Фессалоники. Отсюда в период с 258 по 268 год н. э. они совершали морские, разбойничьи походы в Грецию и на побережье Малой Азии, разграбив при этом большое количество городов, в частности Эфес, Никею и Никомедию. По сообщениям этичных авторов, в пиратском походе готов, состоявшемся в 267 году н. э., участвовало 500 кораблей и более 100 тыс. человек.
В 406 году в ходе переселения германских народов вандалы перешли через Рейн. Сражаясь, они пересекли Галлию и в 411 году достигли южной Испании.
В 428 году вандалы избрали своим королем Гейзериха, который предпринял строительство кораблей по римскому образцу. На этих кораблях в 429 году вандалы переправились на побережье Северной Африки, погрузив на борт все имущество, включая лошадей и повозки. Согласно древним источникам, их было 80 тыс. человек Гейзерих, к которому примкнуло также много готов и аланов, постепенно, но упорно продвигался на восток вдоль побережья, пока в 439 году не достиг Карфагена, который он и сделал своей столицей. Вандалы сравнительно легко завоевали Северную Африку, так как их поддержали рабы и колоны, восставшие против деспотии Рима.
Основной силой и основным источником средств существования вандалов являлся их флот. С его помощью они, отправляясь из Северной Африки, захватили Балеарские острова, Сардинию и Корсику, а также некоторые районы Сицилии. Вандалы совершали набеги на Италию и Грецию. Это вызвало недовольство властителей Восточной Римской империи (Византии), возникшей в 395 году при распаде Римской империи. Против вандалов был направлен флот под командованием адмирала Базилиска в составе 212 галер, на которые были посажены 70 тыс. человек. О численности флота вандалов данных не сохранилось. По имеющимся в исторических источниках сведениям, вандалы во время одного из перемирий напали на византийский флот. Вряд ли можно предположить, что эта история придумана византийцами для оправдания ужасного поражения, которое было нанесено их флоту. В результате победы вандалов большая часть североафриканского побережья отошла к Гейзериху.
Флот вандалов усилил пиратские набеги со своих новых и старых баз на берега Италии, Греции и Малой, Азии. В 455 году Гейзерих напал на Рим, и две недели, его войско грабило город. При этом были расхищены и уничтожены памятники христианской культуры, и позднее один епископ впервые употребил понятие "вандализм" для обозначения бессмысленного разрушения. Государство вандалов просуществовало до 534 года.
На побережье Северного моря обосновались германские племена — фризы, саксы, англы и юты, на северо-западном берегу Балтийского моря жили датчане. Все они были смелыми мореходами, часто становились пиратами и нападали на Британские острова и северо-западное побережье Галлии. Датский историк Саксо (род. около 1150 г.) очень красочно рассказывает, как с развитием в скандинавском обществе феодализма усилился и морской разбой, которым занималась аристократия. Под пиратским флагом шла борьба за власть между представителями аристократических родов, в результате чего выделялись победители, становившиеся затем королями. Саксо приводит много примеров, свидетельствующих о том, что короли и аристократия занимались пиратством.
"Хелго, сын датского короля Хулдана, ставший позднее сам королем Дании, был страстным пиратом..."
"Халдан, король Дании, после трех лет правления, добровольно передал власть своему брату Харальду и, будучи буйной натурой, стал заниматься пиратским промыслом".
"Коллес, король Норвегии, и Хорвендил, герцог ютландский, жившие в одно время, оба были знаменитыми пиратами".
"Оло, по прозвищу Быстрый, норвежский принц, стал по приказу своего отца пиратом, чтобы очистить море от других разбойников. Он достиг такого могущества на море, что превзошел в силе и уничтожил 70 знаменитых морских разбойников, среди которых были благородные принцы, самых знатных из них звали Бирвил, Гуирфил, Торвилл, Нефф, Орефф, Редуарт, Ранд и Эранд".
В конце VIII века в Британию вторглись викинги, или норманны, как их стали повсюду называть позднее. Поскольку они пришли с берегов Дании, в английской истории их называют также датчанами. Началом пираских походов викингов считается нападение на монастырь Линдисфарн, состоявшееся 8 июня 793 года. Монастырь, расположенный на острове у восточного побережья Шотландии и считавшийся в то время богатым, был беспощадно разграблен, сожжен, а обитатели его уничтожены. Вскоре последовали еще другие нападения на монастыри и церкви, и дело дошло до того, что в конце церковной службы верующие стали петь: "Боже, спаси нас от норманнов!"
Если вначале норманны ограничивались ограблением английского побережья, то с середины IX века они стали захватывать целые области и там селиться. После захвата Шетландских, Оркнейских и Гебридских островов они в конце концов аннексировали всю северо-восточную часть Англии. Они прошли до Фарерских островов и достигли Исландии, где также создали поселения. Норманны систематически опустошали европейское побережье. Они бороздили Балтийское, Северное, Средиземное и Черное моря и Атлантику. На своих быстрых ладьях входили они в устья рек и поднимались вверх по течению, пока не оказывались вблизи города, на который хотели напасть. Там часть из них похищала пасущихся лошадей, затем по условному сигналу норманны нападали на город одновременно с воды и с суши. Они предпочитали в качестве объектов грабежа церкви и монастыри, рассчитывая поживиться накопленными там сокровищами. Захватывали также и пленных, которых продавали в рабство на рынках различных европейских и азиатских государств. По дошедшим до нас сведениям, только во Франции и Нидерландах они захватили и продали в рабство более 10 тыс. человек. Если норманнам оказывали сильное сопротивление, они вступали в переговоры.
По Эльбе, Везеру и Рейну норманны проникали в Германию. В 854 году ими был разграблен Гамбург; в 994 году они вновь появились в устье Эльбы.
Известный хронист Адам Бременский, назвавший захватчиков-норманнов по-латыни "пиратес", писал об этом, в частности, следующее: "Когда викинги прошли вверх по Эльбе и вторглись в глубь страны, саксонские князья решили объединиться. Несмотря на недостаточную силу своих войск, они поджидали варваров, оставивших свои корабли возле Штаде. Бой был тяжелый, памятный и очень несчастливый. Храбро сражались обе стороны, но наши славные воины в конце концом признали себя побежденными. Викинги разбили все саксонское воинство".
Далее Адам Бременский пишет следующее: "Другие викинги, проплывшие по Везеру, опустошили землю Хадельн до Лезума и с большим количеством пленных прошли до Моора, что возле Глинштедта".
В заключение хронист сообщает: "С этого времени викинги постоянно совершали разбойничьи набеги в эти края. Все саксонские города были объяты страхом. Даже Бремен стал возводить мощный защитный вал".
Продвигаясь вверх по Рейну, норманны достигли Кёльна, Бонна и Аахена. Один из преемников Карла Великого хотел откупиться от нашествий и подарил норманнам город в устье Рейна. Норманны превратили его в свою базу, и отныне им стало легче достигать немецких и французских рек.
Особенно сильно страдала от вторжений Франция. В 841 году норманны опустошили Руан, в 843 сожгли Нант, в 845 году разграбили Париж. По Луаре они продвинулись до Орлеана, а по Гаронне — до Тулузы.
В 882 году норманны появились на Маасе, в 883 году — на Шельде, в 884 году — на Сомме, а через год они снова стояли у Парижа, который безрезультатно осаждали в течение десяти месяцев.
Об этом втором нападении норманнов рассказывает в своем большом стихотворении, написанном по-латыни, французский монах Аббон из аббатства Сен-Жермен. По сведениям, которые он сообщает, 40 тыс. викингов приближались к Парижу по Сене. "Их кораблей,— пишет Аббон,— было так много, что на протяжении двух миль вниз по течению реки не было видно воды. После того как было отбито первое нападение, викинги разбили лагерь на сен-жерменском холме. С этого места они спустились, чтобы творить грабежи и убийства в окрестностях осажденного города, но проникнуть в город им не удалось".
Поделиться книгой: