Помоги проекту - поделись книгой:
— Мы не расскажем.
— Тогда до встречи в семнадцать часов, — Вяземская пожала обоим руки и быстрым шагом направилась к выходу.
— Вот загрузила, — покачала головой Алёна. — Ну и что теперь делать? Я одно скажу: не хочу это бросать. Ни за что не хочу!
— Значит, будем разбираться, — сказал Олег. — Так что у нас сегодня? Добавили ещё по сантиметру?
— Ага. Мы молодцы, да?
— Это точно, — согласился Олег. — Ты бы слышала, как вчера мой дед обрадовался. Мне показалось даже, что он там заплакал. Никогда ещё так не смущался.
Алёна рассмеялась.
— Значит, и правда на тебя очень надеется. Всё, я в душ. Слушай, нам надо поговорить, лучше до обеда. Как выберешься из душа, приходи в парк! К той же скамейке!
Алёна сразу взяла быка за рога — вначале, правда, запрыгнула на скамейку и убедилась, что поблизости от них, в том числе за кустами, никого нет.
— Слушай, очень нужно, чтобы ты сегодня и завтра побывал в рекреационном корпусе. Не обязательно танцевать, если не любишь. Просто побыл там — со мной, Викой и другими нашими.
— «Нашими» — из Казани?
— Ну да. Из Тулы ты один, я знаю. Сможешь?
Олег подумал. Не очень приятно будет сидеть там, ведь неминуемо притащится Ворошилов. Пусть даже не будет донимать каждые несколько минут, всё равно приятного мало.
— Не расскажешь, зачем?
— Если расскажу сейчас, всё испорчу. Нет, правда. Это важно! — она смотрела ему в лицо со всей серьёзностью.
— Ты что-то задумала?
— Не увиливай! — и вновь прикосновение полярного холода в её взгляде. — А… Кажется, поняла. Вот балда! — Алёна хлопнула себя по лбу, сняла свой рюкзак. Достала оттуда тюбик — слепой, без надписи. — Вот, это тебе.
— И что это такое?
— Я вчера, когда она меня осматривала, пожаловалась, что запахи стала сильнее чувствовать, спасу нет. Вот она мне и выдала. Там была этикетка — в рюкзаке, наверное, осталась. Там что-то безвредное, я у неё спросила и в Интернете потом почитала.
— Прямо в нос втирать? — Олег открыл колпачок. Прозрачная густая мазь, слабый запах ментола.
— Ну да, в слизистую, со спичечную головку. Мне помогло. Часов пять действует. То, что надо.
— Интересно, — Олег использовал мазь по прямому назначению и спрятал тюбик в рюкзак. — Чисто из любопытства, тебя к врачам не водили из-за этой чувствительности?
— Гиперосмия, — кивнула Алёна. — Так по-научному называется. Водили, конечно. Ничего такого не нашли — в общем, живи как умеешь. Ну так что, придёшь?
— Приду, — кивнул Олег.
Алёна посмотрела на часы.
— Ещё пятнадцать минут есть. Ты говорил, что в шахматы играешь. Хорошо играешь?
…Смотря что такое «хорошо». Когда старший брат деда переехал на историческую родину, в Украину, оставил множество вещей. В том числе и книг: брат, Иннокентий Сухоруков, по профессии был инженером, а в шахматы играл для души, по переписке. Среди разных сокровищ там были книги Майзелиса, Ласкера, Капабланки, много кого. Маленький Олег увидел всё это и загорелся. Настолько, что успел подняться в турнирах до первого разряда, прежде чем его направили по карьере легкоатлета.
— Никто меня особо не спрашивал, — сказал Олег. — Сама понимаешь: дед чемпион мира, отец был чемпионом СССР и России. Вопросов нет.
— Но ты говорил, что КМС по шахматам! Когда успел?
— Два года назад, когда вернулся из «Олимпии».
Встречать Олега из той самой поездки в «Олимпию» собралась вся семья, включая дальних родственников. Пока Олег ехал домой (за ним присматривал там и посадил на обратный поезд старинный друг деда, живший поблизости от спортивного лагеря), отец Олега успел узнать подробности дисквалификации. Оказалось, что итоги соревнований не пересматривали, второе место Олега никто не аннулировал. Единственное ограничение — не выступать в спортивных соревнованиях один год.
— Поздравляю со вторым местом! — обняла сына мама. Олег выглядел расстроенным, но не подавленным — в глазах было то же выражение лица, что у деда: собранность и упрямство.
— Нет у меня никакого второго места, — отрезал сын, когда его отпустили. — Я подвёл вас, — посмотрел он в глаза деду и отцу. — Извините. — После чего ушёл к себе в комнату, да там и остался. Следующие четыре недели выходил только по очевидным потребностям — поесть, и всё такое — да взял на себя все хозяйственные заботы в доме. Прежде было не допроситься; сейчас, наоборот — было не отговорить. Ходил в магазины, делал уборку и прочее. И — ни слова. Разговорить Олега не удавалось никому, от визита к своему тренеру отказался наотрез, на его звонки не отвечал.
…Первые четыре дня Олег сидел, уткнувшись в экран компьютера. Лет с семи Олег перестал плакать, переживал всё молча, с угрюмым видом. На третий день «заточения», когда отец зашёл в его комнату без предупреждения — показалось, что там что-то упало — отец успел увидеть, как сын вытер глаза тыльной стороной ладони и молча отвернулся. И всё. Ни звука, ни единой жалобы — только знакомое уже угрюмое и решительное выражение лица.
На пятый день на столе Олега оказались давно пылившиеся в книжном шкафу книги по шахматам.
На третьей неделе выяснилось, что он записался на турнир. К концу четвёртой недели Олег вернулся с шахматного турнира с сокрушительным успехом, получил звание КМС — и родители впервые за минувший месяц увидели на его лице улыбку.
Ещё через неделю Олегу исполнилось шестнадцать — и он не отказался скромно отметить эту годовщину вместе со всеми родственниками.
А в начале следующей недели родители заметили, что Олег вновь стал делать упражнения — те, которые предписал ему тренер. И принялся бегать по утрам, по дорожке ближайшего к ним стадиона. А к концу пятой недели сам поехал к тренеру и сказал, что ничего бросать не собирается.
— Круто! — покачала головой Алёна. — Я не знаю даже, что делала бы, если бы меня дисквалифицировали. Маму точно бы удар хватил. То есть помогли шахматы, да?
Олег кивнул. Помогли — не то слово. Он хотел сказать, что не пойдёт больше ни на какие соревнования сразу же, как домой вернётся. Но вот не сказал — и потом не пожалел.
— Ой, там уже обед почти начался! — спохватилась Алёна. — Бежим! Не то опять толпа будет.
«Их» столик, увы, был уже занят, но удалось найти другой, тоже на отшибе.
— Сегодня ты за мной ухаживаешь, — заявила Алёна. И перечислила, что ей принести. Олег улыбнулся и отправился выполнять приказание.
— Начнём прямо сейчас? — указала Алёна, когда они вошли в рекреационный корпус. Танцплощадкой первый этаж становится после ужина, точнее — с его началом. А до того момента здесь находится всё остальное: настольный теннис, шахматы с шашками и великое множество других настольных игр. — Будешь учиться играть в пинг-понг?
Олег обвёл зал взглядом. Народу не то чтобы полно, но уже порядком. И как минимум два стола для пинг-понга ещё пустуют.
— Давай, — согласился Олег, и минут через десять его разобрал настоящий азарт. Понятно, что чаще промахивался, чем попадал, но это было увлекательно. Ровно до момента, когда услышал из-за спины презрительно брошенное:
— Жалкое зрелище.
Можно не гадать, кто это.
— Я бы сказал, душераздирающее, — уточнил Олег, не отрываясь от игры. И впервые получилось послать мячик так, что Алёна его не взяла. И ему зааплодировали — рядом стояли зрители, с любопытством наблюдавшие за процессом учёбы.
— Гордишься тем, что ничего не умеешь? — поинтересовался из-за спины Ворошилов. Олег повернулся к нему лицом и сказал:
— Все когда-то ничего не умели. Это же не повод садиться и плакать.
— Говорят, ты по шахматам спец? — поинтересовался Ворошилов.
— Есть немного, — согласился Олег. — Давненько не брал их в руки.
— Ну конечно, — осклабился Ворошилов. — То есть побоишься сыграть, да?
— С тобой? — Олег встретился взглядом с Алёной, и та подмигнула ему, улыбаясь. Так. Что-то тут нечисто… Зачем она подмигивает? — С удовольствием.
Они прошли к ближайшему свободному столу, на котором уже стояла доска и были расставлены фигуры.
— На время? — указал Олег на шахматные часы. Ворошилов кивнул: — По пятнадцать минут.
Один из парней, наблюдавших за игрой Алёны и Олега, взял из ближайшего шкафа шахматные часы и передал Олегу. Олег проверил, что заведены, выставил время. Затем снял с доски белую и чёрную пешки, спрятал за спиной в кулаки, а затем протянул перед собой. Ворошилов указал на левую руку, и там оказалась белая пешка.
Ворошилов уселся за стул, на лице его была победная улыбка. Олег отодвинул свой стул от стола с доской, повернул его… И сел спиной к сопернику.
— Что, так боишься меня? — осведомился тот.
— Нет, просто мне необязательно смотреть на доску, — пояснил Олег и поманил к себе Алёну: — Поможешь?
— Конечно, — сказала та, явно удивлённая тем, что Олег собирается играть вслепую. — Как это делается?
— Я говорю ход, ты его делаешь — и той же рукой нажимаешь на кнопку на часах с моей стороны. Если я делаю рокировку, первым двигаешь короля.
Алёна кивнула и встала за спиной Олега, лицом к Ворошилову.
— Начинай, — сказал Олег. — Алёна, если он не скажет свой ход вслух, сразу говоришь ты. Поехали.
— E2-E4, — услышал он из-за спины, и партия началась.
Прошло двадцать три минуты, и вокруг их стола уже собралось человек сорок, не меньше. Все наблюдали, не отводя взгляда.
— Конь D4 на E2, шах, — сказал Олег.
Алёна выполнила ход, переключила часы и заметила: — Ты подставил коня под удар.
— Знаю, — отозвался Олег, и Ворошилов, уже протянувший руку к своей ладье, под удар которой встал конь, замер. — Если он берёт коня, ему мат в два хода. Если не берёт, теряет ладью.
Олег сам не видел, но Алёна видела: Ворошилов утратил спесивый и довольный вид — теперь он выглядел растерянным.
— Если берёт коня, то ладья D8 на D1, шах, его ответ — ладья E2 на E1, затем ладья D1 бьёт E1, мат, — пояснил Олег.
— Король G1 на H1, — сообщила Алёна.
— Конь E2 бьёт ладью на F4, — тотчас ответил Олег. Зрители переглянулись — всё ясно, белые проиграли. Только вот Ворошилов сдаваться не собирался. Явно рассчитывает, что времени чёрным не хватит.
— Олег, у тебя три минуты пять секунд, — сообщила Алёна. Олег кивнул и сразу же назвал следующий ход. После этого ответы Олега следовали не более чем через три секунды. Видно было, что белые стараются запутать противника — делают странные, внешне нелогичные ходы. Олега это не запутало: он несколькими точным движениями забрал оставшиеся на ферзевом фланге соперника пешки. Затем провёл одну из своих пешек на оголившемся фланге до первой горизонтали, превратил её в коня и через четыре хода поставил мат вновь созданным конём.
Тишина взорвалась аплодисментами. Ворошилов с брезгливой миной на лице поднялся из-за стола, взмахом руки сбросил оставшиеся на доске фигуры на пол и ушёл из корпуса не оборачиваясь.
— Я всё записала на видео, — сообщила Алёна, останавливая шахматные часы. — Супер! Никогда такого не видела!
К Олегу подошли, чтобы поздравить и пожать руку, почти все собравшиеся зрители. По совести говоря, Олега это несколько смутило.
— Научишь? — спросила Алёна, когда зрители в основном разошлись, а фигуры и всё прочее были собраны и возвращены на доску. Она взяла Олега за обе руки и посмотрела ему в глаза. — Меняемся? Ты меня учишь играть в шахматы, я тебя — в настольный теннис.
— Идёт, — согласился Олег и посмотрел на часы. — У нас ещё минут сорок, потом нужно в спортзал. Что будем учить?
— Теннис! — Алёна отпустила его левую руку и повлекла за собой. — Идём со мной!
— Он не сам играл, ты заметил? — поинтересовалась Алёна, когда они шли в спортзал. — У меня на записи это видно. У него телефон лежал на колене, и он туда всё время поглядывал.
— Да и пусть, — отмахнулся Олег. — Не очень ему это помогло.
— Я даже представить не могу, как можно играть вслепую, — сказала Алёна. — Ты долго этому учился?
— Долго. Полгода или дольше. Мой шахматный тренер в спортивной школе давал упражнения на тренировку памяти. Вот и пригодилось. А зачем ты мне подмигивала?
— Потом расскажу. Я правда расскажу, но позже.
Олег кивнул. Удивительно, но воздух в спортзале показался сегодня куда терпимее обычного. Мазь действует? Та вчерашняя тумба стояла на прежнем месте, не было только расставленных на полу блинов от гантелей.
— Ровно то же, что вчера, — сказала ожидавшая их Вяземская. — Без несчастных случаев, естественно. Все те четыре упражнения, о которых говорил Олег. Делаете оба; в случае с тумбой страхуйте друг дружку. Как только ноги станет жечь, отправляйтесь на беговую дорожку — и спортивной ходьбой два-три километра.
Сказано — сделано. На этот раз ничего страшного не случилось; ногам стало жарко, а потом начало ощутимо жечь после примерно шести десятков упражнений. Довольно быстро, учитывая, что Олег по утрам выполнял каждое перед отъездом в «Ad astra» по тридцать раз. И при этом не особо уставал.
Они прошли те самые три километра и при этом почти не устали — так ощущалось.
— Слушай, у меня ногам всё ещё немного жарко, — удивилась Алёна. — Побежали к стойке!
— Хочешь проверить?
— Да. Ты будто не хочешь. Ну давай, там нет никого, а мы быстро.
Строго говоря, так не делают. Прыгать рекомендуется только в присутствии тренера… Ну или хотя бы другого человека. Что понятно — на случай травмы, а травму здесь заработать пара пустяков.
Поделиться книгой: