Обратный отсчёт

— Вилли жив, — сказала Магна то, о чём все подумали. — Это замечательно. Кто будет открывать проход?

— Я, — поднялся на ноги Док. — Вы уже видели мой анестетик в действии. А остальным отдохнуть и подкрепиться.

Всё верно, обычная процедура. Убежище внутри похоже на гостиницу. Восемнадцать комнат-«номеров», столовая, склад снаряжения и всего прочего. Конференц-зал, он же шлюзовая — отсюда можно открыть коридор, даже если выйти в Помещение не получится.

Стук в дверь. Отчётливый, ясный. Все вздрогнули — кроме Профессора. И не сразу дошло, что многослойная дверь в Помещение, которую не так давно закрыли, не пропускает вообще никаких звуков.

— Вспоминаем лекции, — скучным голосом произнёс Профессор, приглаживая бородку. — В укрытиях время от времени происходят подобные акустические феномены. Звук настоящий, но произошёл он внутри укрытия, точный источник неизвестен.

— Вот зануда, — вздохнула Магна. — Лаки? Что там?

Лаки первая подошла к одному из мониторов — проверила. Всё верно — никого и ничего.

— Что-то нервы ни к чёрту, — поёжилась Магна. — Ты прав, надо малость отдохнуть. Главное, что Вилли жив, а так мы и сами справимся.

И пошла в тренажёрный зал. Лаки очаровательно улыбнулась двум мужчинам, и направилась следом.

— Последи пока за новостями, — попросил Док, добывая из своего ранца тюбик. — Я не Вилли, могу долго провозиться. Когда открою, у нас будет пять минут на сборы.

День 44

План «Б»

Из забытья Травматург всплывал постепенно. Так называемые управляемые сны, о которых мечтают и которые тщетно пытаются вызвать многие люди, для Травматурга — самые обыденные. Одна тонкость: нельзя смотреть в зеркало, пока спишь. Там такое можно увидеть… Вроде бы и взрослый человек, и всякого успел повидать — а посмотреть во сне в зеркало всё так же страшно, как и в детстве.

Голоса. Людей четверо, русский язык — родной. По особенностям выговора — давно живут в Москве. По профессии — вероятно, охранники. А место, куда группа так «удачно» вломилась — помещение-сейф в доме какого-то местного богача. Как сейчас выражаются в России, олигарха.

Маяк дал знать о себе — значит, костюм с него не сняли. Руки в наручниках, ноги не скованы и не связаны, кляпа во рту нет. Значит, непосвящённые — те первым делом бы сняли костюм и поместили пленника в капсулу. В такую, в которых можно держать мимика. В карманах явно порылись, и это замечательно. Настолько замечательно, что может существенно упростить решение первой задачи: покинуть этот дом с его навязчивым гостеприимством, и искать ближайший шлюз.

Пробуждение даже особо изображать не пришлось — так, пару раз убедительно простонать и невнятно что-то пробормотать. Для окружающих Травматург сейчас выглядит стариком. Это тоже на руку.

— Очухался, — кто-то приподнял его подбородок. Травматург приоткрыл глаза. — Чем это от него несёт?

Травматург постарался не улыбнуться. Сейчас его принимают не то чтобы за бездомного — бомжа, на здешнем языке — но за человека явно за чертой бедности. Костюм подчёркивает впечатление: от Травматурга сейчас не несёт совсем уж помойкой — тогда одежду содрали бы хотя бы из соображений брезгливости — но и розами не пахнет. Запах бедности, если можно так выразиться.

— Дед, похоже, дачник. — Другой голос. Травматург сумел открыть глаза и удержать их открытыми. Чудесно, они нашли внешний паспорт и кошелёк. И прочую мелочь — мусор, по сути — который вполне логично найти в карманах. И, похоже, ранца со снаряжением они не нашли. Великолепно.

— И как дачник сумел пройти мимо охраны? — Третий голос. — Как пролез в хранилище? Брось ты его. Я уже вызвал кого надо, пусть забирают.

— Но ответить придётся. — Владелец второго голоса поднял паспорт Травматурга, прочитал. — «Чертанов Кондратий Степанович», сорок девятого года. Отвечай, дед, как попал в хранилище.

— Где я? — прохрипел Травматург. — Где моя тележка? Где рассада?

Сейчас главное — заставить их рассмеяться. По блеску глаз видно, что охранники попались в ловушку: состав, которым смазаны безделушки в карманах, уже действует. Тут даже Слова можно не применять: хватит и химического оружия.

Они переглянулись — и заржали. Все четверо. Теперь Травматург видел всех четырёх. Для убедительности применим и Слово тоже: ещё по городу идти, безопасность не повредит. Непохоже, что в ближайшие сутки кто-нибудь займётся его, Травматурга, эвакуацией.

— Тележка! — один из охранников никак не мог успокоиться. — Ну дед, ты попал. Даже не врубаешься, насколько попал.

— Куртка, левый верхний карман. — Травматург просто сказал, и охранники умолкли и замерли. А ближайший к нему полез в указанное место, добыл там клочок бумаги, развернул и прочёл вслух:

— «Чукча в чуме чистит чуни. Чистота у чукчи в чуме». Чё?! — и вновь все четверо засмеялись — истерично, взахлёб, не в состоянии успокоиться.

Неважно, что именно за текст. Важна ритмика и количество шипящих. Оптимально, если ещё и смешной — для того, кто уже под «мессингом».

— Афоргомон, — произнёс Травматург одно из имён. Вопреки мнению обывателей, никакой подлинной силы имена Великих Древних уже не хранят: слишком часто ими пользовались посвящённые. Но действовать — действуют.

Охранники умолкли и встали по стойке смирно. Травматург молча протянул скованные руки ближайшему. Можно не гадать, сработало ли — такая гамма чувств на лице. Удивление, страх, подобострастие.

— Владимир Иванович?! Простите, перепутали!

Добыл из кармана ключи от наручников. Торопливо, не попадая ключом в отверстия с первого раза, отомкнул.

— Вольно, — сказал Травматург и поднялся, растирая руки. Успел оглядеться: камеры в помещении есть, но лампочки не горят — Магна и эти тоже вырубила? Однако! — Когда приезжает хозяин?

— Завтра утром, Владимир Иванович. — И вот как их отличить? Толстомордые, перекачанные. Словно клоны. Даже голоса похожи. — Самолёт прибывает в одиннадцать пятнадцать.

— Отлично. Есть время разгрести этот бардак. — Интересно, за кого они меня принимают? Под влиянием «мессинга», которым предусмотрительно покрыто всё, что можно найти в карманах, человек многое домысливает сам. Главное, что для них я сейчас начальник. — Где ещё не работают камеры? — Вопрос на миллион долларов. Простите, рублей. На камерах лучше не появляться.

Третий охранник доложил. Теперь бы ещё план дома найти.

— За мной, в хранилище, — приказал Травматург.

— Там всё ещё газ, Владимир Иванович!

— Противогазы. Вы что, маленькие, всё подсказывать нужно?

…через пять минут они были на месте.

— Это и это, — указал Травматург наугад. — Вынести, не привлекая внимания. Вывезти за пределы города и подорвать. И чтобы никакой полиции.

— Полиция уже едет, — доложил тот, что снял с Травматурга наручники. — Будут минут через десять.

— Тогда действуйте. Хозяину только в сводку попасть не хватало!

…Сейчас они сами придумывают, что такого опасного в тех ящиках, на которые указал Травматург. И замечательно. Через полчаса им всем нужно быть подальше отсюда: последует забытье и крепкий, освежающий сон. Который сотрёт тот участок памяти, где они беседовали с Травматургом. Они, конечно, будут помнить, что с кем-то говорили — но уже не вспомнят, с кем и о чём.

…Травматург, уже отыскавший свой рюкзак (мимикрия действует; охранники его не нашли), секунд пять постоял перед дверцей. То ли заклинило её, то ли что ещё — не открывается. Робот-охранник, который ослепил и ударил током Травматурга, отключен — возможно, Магна успела его вырубить. Но он мог записать появление группы, а, значит…

Ещё через минуту Травматург уже направлялся к запасному выходу. Похож на бомбоубежище. Камеры здесь есть, и некоторые действуют. Но, по словам охранников, вышел из строя сервер, на который всё передаётся. Тот, который стоял в хранилище. Однако не будем полагаться на везение: если запись и ведётся, то будет там фигура в бесформенном балахоне.

…Травматург протёр одолженные у охранников ключи и карточки доступа чистящей салфеткой и выбросил всё в мусорный бак. И немедленно направился прочь — сейчас важно побыстрее добраться до Засолья, до тамошнего морга — там ближайшая шлюзовая. Собственно, в Засолье они и намеревались попасть.

Травматург заметил (костюм регистрирует всё вокруг, и камеры заметить невозможно), что парочка бездомных — бомжей, то есть — тут же бросилась к мусорному баку и добыла ключи. Вот и славно, ребята. «Мессинг» испаряется с поверхностей в течение часа. У вас будет время, чтобы придумать увлекательную историю, а потом, внезапно, всё забыть.

Где-то там, в бронированном хранилище позади, сейчас сработали небольшая электромагнитная мина, и термитная «таблетка».

* * *

Док возился почти четыре часа. Его не подкалывали: Травматург уникален, он нарасхват — Контора часто прибегает к его способностям, когда нужно быстро добраться до некоторых Помещений. А всем прочим может потребоваться уйма времени, чтобы открыть коридор в заранее заданное место; открыть случайный коридор — это недолго, максимум — десять попыток. Но сейчас нужно вполне конкретное Помещение.

— Чисто, — доложил Док, не отводя от прохода взгляда. — Можно идти.

Магна и Лаки, основная ударная сила, шли — ползли — первыми.

— По всему верхнему ярусу горит свет, — сообщила Магна. — Солнечный режим, предельная яркость.

Если бы можно было переглянуться, все бы переглянулись.

— Мимики, — заключил Профессор. — Или теневики.

Из этих двух лучше мимики, подумал он. Их как минимум невозможно незаметно пронести с собой, в складках одежды, в трещинах на подошве обуви. Мы-то не пронесём в любом случае, но…

— Не чувствую людей, — заключила Лаки. — Нет движущихся объектов.

— Нет электромагнитной активности, не считая освещения, — добавила Магна. — Генераторы работают штатно. Запускаю зонды.

Зонд похож на привычный всем квадрокоптер — с ладонь величиной. Единственное необычное в нём — что в сложенном виде он не крупнее плитки шоколада, да и похож именно на такую плитку — на вид прямоугольный брусок. Уже через минуту четверо таких разведчиков облетели верхний ярус, снимая картинку в недоступных человеческому зрению диапазонах.

— Внизу на полу кто-то есть, — доложила Магна. — Вижу семь тел, на вид человеческие, тёплые, дыхание не регистрируется.

Всё-таки мимики. Может быть, что-то ещё, но вероятнее всего — мимики. Откуда? В Хранилищах их не держат. Мимик — слишком беспокойный экспонат, он не обучен стоять не шевелясь, ничем не интересоваться.

— Выходим, выход на стопор, — распорядился Профессор. — Магна, расставь светильники. Действуем по инструкции одиннадцать-семь.

Иными словами — продвигаться вниз ярус за ярусом, брать пробы возможной органики. Ультрафиолет губителен для тканей мимиков; если интенсивность излучения нарастает медленно (как на поверхности Земли, перед рассветом), мимик успеет покрыться защитной «скорлупой». В таком состоянии его относительно легко найти и очень просто уничтожить. Если мимик «окаменел», стоя на грунте, то вначале стоит убедиться, не пустил ли он «корни» — не начал ли отступать вглубь, спасаясь от опасного излучения. Мимик трансформирует все белковые соединения в свои ткани, но, по счастью, это не очень быстрый процесс — а в процессе ассимиляции мимик не прибегает к мимикрии. Слизистую чёрную массу с характерным «болотным» запахом легко обнаружить, а фрагменты мимика массой менее двадцати грамм неспособны к ассимиляции.

Понятно, в общем, почему солнечный режим по всему верхнему ярусу. Если бы люди сами умели вызывать турбулентность — было бы понятно, откуда она взялась: в режиме турбулентности нижние дверцы все односторонние: коридор можно открыть только извне. Лучше защиты не придумать: пока в Помещении турбулентность, там не выживет даже мимик.

Через час они обошли три из четырёх ярусов. Теперь солнечный режим работает на каждом, а во взятых пробах не нашлось никакой органики — ни земной, ни известной Конторе инопланетной.

Всё это время семь тел — мимиков? — лежали, не двигаясь, не дыша и не издавая звуков. К этому моменту группа уже достаточно укрепила пути отступления, чтобы исследовать вблизи. Не самим, конечно — пока роботы не соберут все необходимые сведения, люди и близко не подойдут.

В штатной ситуации группа уступила бы место чистильщикам — у тех и оборудование серьёзнее, и опыта больше. Однако сейчас рассчитывать можно только на свои силы. Очень не хватает Травматурга: случись что, и придётся спасаться в укрытии, а то и вовсе в ближайшей комнате с экспонатами.

— Готова брать пробы, — доложила Магна. Профессор проверил, что пути к отступлению есть, и дал добро.

Две из семи фигур поднялись — неспешно, текуче. Что уже странно: ультрафиолет с ярусов попадает и на пол шлюзовой камеры — а чтобы двигаться, мимик должен сбросить «скорлупу».

— Это же… — Магна на долю секунды потеряла дар речи. Впрочем, все и так видели: один из мимиков принял облик Травматурга — если бы не однородная серая окраска, не отличить. Другой мимик изображал сейчас неизвестную группе женщину. — Губы движутся. Сейчас дешифрую.

— Говорят по-русски. — Профессор, как всегда, справлялся с такими задачами первым. Копия Травматурга говорит: «Что вы сейчас на самом деле видите?». Женщина отвечает… так… «Улица Фурье, дом 43/8, квартира 93».

А вот теперь они переглянулись.

— Час от часу не легче, — заключил Док. — Шодан? Но зачем Травматург разговаривает с эффектором?

Замершие на расстоянии пары шагов друг от друга мимики обменялись ещё одной парой беззвучных реплик.

— Он говорит, «Подожди меня за дверью, полминуты». Она говорит… так, странно… она говорит «Вадим Плетнёв».

И снова все переглянулись. Кто это такой, чьё имя прозвучало? И при чём тут Шодан?

— Мимики активны, — предупредила Магна. — Рекомендую отступить.

Они бросились — все семеро. Человеческий глаз не успел бы заметить, так всё было стремительно — а человеческое тело и пошевелиться не успело бы. Однако автоматика сработала безукоризненно. Вспышка была такой, что глаза почувствовали даже сквозь фильтры. Десять секунд, свет угасает до приемлемо сильного — и всё. Там, где были семь человеческих фигур — семь холмиков пыли.

— Нет активности, — сообщила Магна ещё минуты через три. — Мимики обезврежены, пустить корни не успели.

— Сообщают, уровень турбулентности начал спадать. — Голос Профессора. — Приказано дождаться группы поддержки.

— Я проверила двери во всех секциях хранилища. — Магна, как и Профессор, сидеть — стоять — без дела не обучена. — Вторжения не было. Группа посетила секцию «Гамма», взяла для работы экспонат KT-11, заперла дверь. Что случилось потом, неясно.

— Экспонат — там, среди останков?

— Никак нет. — В штатной ситуации Магна терпеть не может армейского стиля. А сейчас получается вполне естественно. — Другие секции за последние сутки не открывались, но предлагаю проверить.

— Проверяем, — согласился Профессор. — Лаки, Док, держите коридор для отступления, мы входим в секцию «Альфа».

Лаки вздохнула. И приятно, когда, вот так внезапно, завершаются чрезвычайные ситуации, и — скучно потом. Однако не время расслабляться.

* * *

Травматург успел слиться с толпой; сейчас его маскировочный костюм выглядит вполне приличным плащом, а сам Вильям напоминает благообразного профессора, советской ещё закалки. Что подтверждается и паспортом (по которому его сейчас зовут Дольским Аркадием Васильевичем), и удостоверением. Слово действовало; окружающие практически сразу же переставали обращать на Травматурга внимание. Отлично. Сейчас — билет до Засолья (на самом деле дальше; выйдет он станцией раньше и прибудет в Засолье на своих двоих — конспирация выглядит нелепой, но именно она позволяет избегать большинства неприятностей).

Ранец со снаряжением «растёкся» под костюмом — снаряжения там осталось столько же, но снаружи и не увидеть и не найти (если не снять и не вскрыть тщательнейшим образом) ничего такого, что отличало бы Травматурга от подлинного профессора математики на пенсии. Однако расслабляться нельзя: костюм передаёт мониторинг всего окружающего пространства на визор (очки, то есть), и пока что там всё в пределах «жёлтой полосы». Замечательно.

* * *

Так никто и не придумал отделу звучного имени. Между собой, сотрудники называют его «Пси» — что поделать, здесь все читали и читают научную и прочую фантастику (для многих сотрудников это — часть обязанностей). Официально же отдел, который возглавляет Колосов, называется «отдел 42».

— Полковник Колосов, — поднял трубку глава отдела. Вот так всегда: стоит собраться домой, как…

— Лейтенант Архипов, — отозвались с той стороны. — Сообщение от «Аргуса», товарищ полковник. Есть связь с делом Храмова.

Колосову словно пару игл воткнули пониже спины. Дело Храмова хоть и не было полным фиаско, но стало тем неприглядным эпизодом, в который весь их отдел потом то и дело тыкали носом.

— Уже иду, — ответил он на словах, и через три минуты вошёл в аналитический отдел.

— Особняк Тормышева. — Лейтенант дождался, когда начальник присядет на соседний стул. — Сегодня в одиннадцать двадцать два туда вызвали наряд полиции. Ещё через семнадцать минут из особняка выехала вся охрана.

— Все четверо? — удивился Колосов. Тормышев под наблюдением — все знают о незаконной торговле антиквариатом, только вот доказательств нет.

— Так точно. А вот этот человек покинул особняк ещё через восемь минут. Два кадра с задержкой в полторы минуты.

Колосов посмотрел на часы.

— Данные обработаны с задержкой в три часа тринадцать минут, — кивнул лейтенант. — Как только полиция прислала вещдоки. Смотрите.

Два фото. На одном — светящаяся бесформенная фигура в балахоне. Активный камуфляж? Что-то подобное? На втором — благообразный человек, лет шестидесяти на вид — не самый новый, но вполне приличный плащ, шляпа, очки. Учёный? Учитель?