Помоги проекту - поделись книгой:
— Дела-а… — недоверчиво протянул киммериец, выслушав подробный рассказ Гвайнарда. — Только кхарийских демонов для полного счастья нам и не хватало! Давненько у меня не было такой веселой жизни! Целое лето бегаю, высунув язык, за гнусными зубастыми тварями, которые даже Сету в кошмарном сне не привидятся, ежедневно рискую быть сожранным или покалеченным, а тут еще и кхарийцы!
— Не уверена, что эта тварь является порождением магии Пифона, — пожала плечами Асгерд. — В этом мире встречаются чудовища, существующие сами по себе. Возможно, молберан был всегда, с самого сотворения мира. Вспомни, что сказал герцог: дух голода порождает сама земля…
— Какая разница, — поморщился Конан. — В любом случае этот монстр не имеет никакого отношения к дракончику, которого мы видели утром. Что делает молберан? Верно: убивает и жрет, а кроме того светлейший утверждает, что в город эта скотина не суется.
— Пока никаких сообщений о жестоких убийствах из соседних деревень не было, — заметила Асгерд. — Может, в этом году призрак голода не появится?
— Да услышит Огнеликий твои слова, — встрял Эйнар. — Я просмотрел все записи наших предшественников и никаких упоминаний о молберане не нашел. Что, вообще-то неудивительно: первые Ночные Стражи поселились в Райдоре тридцать семь зим назад, раньше бритунийский отряд квартировал в Пайрогии. Остается только поспрашивать о нем у местных старейшин или знахарей, в деревнях знания о прошлом свято оберегаются…
— Отлично, — кивнул Гвайнард. — Можешь заняться этим вместе с Асгерд. Берите лошадок и отправляйтесь в баронство Апвольд. Недалеко, да и пиво там варят замечательное. Поговорите с кем нужно, переночуете, а завтра с утра — сюда. Может, мы с Конаном раскопаем что-нибудь интересное.
— Где раскопаете? — усмехнулся броллайхэн.
— Хотя бы на развалинах старого замка, — пожал плечами командир отряда. — Конан, как насчет прогуляться?
— Можно, — кивнул варвар. — Пойду Гнедого седлать…
Столичный город, который было бы вполне справедливо назвать чересчур разросшейся деревней, стоял возле излучины широкой реки с незамысловатым названием Быстротечная. Достаточно выехать из Купеческих ворот, миновать четверть лиги по Пайрогийскому тракту, переехать через деревянный мост и повернуть налево, как всадник увидит поросший соснами и пышными елями пологий холм, на вершине которого можно рассмотреть каменные руины. Несмотря на близость к ведущему на Закат оживленному торговому пути и самому Райдору, местность вокруг Черного холма казалась невероятной глухоманью — ни тебе утоптанных тропинок или сооруженных охотниками на лесную птицу помостов, никаких следов человека. Создавалось впечатление, что подданные светлейшего накрепко забыли путь к бывшей резиденции герцогов, хотя слухов о том, что место здесь нехорошее по городу не ходило — охотники Знали бы, поскольку именно в «нехороших местах» чаще всего встречались чудища, истребление которых являлось прямой обязанностью Ночной Стражи.
— Прошло сто шестьдесят четыре зимы, — говорил киммериец, лениво подталкивая Гнедого пятками в бока. — Целая вечность, по большому счету. Три человеческих жизни. Неужто ты надеешься отыскать там хоть что-нибудь интересное?
— Интересно посмотреть, — ответил Гвайнард. — Похоже, только первый этаж замка и донжон были сложены из камня, надстройка и хозяйственные строения были деревянными. Поэтому и горело хорошо. Гляди, остатки рва…
Лошади остановились у поросшей высокой травой и крапивой канавы, на дне которой поблескивала покрытая маслянистой пленкой застоявшаяся дождевая вода. Видимо, в старые времена ров полностью окружал холм, а вода поступала из Быстротечной.
— Для такого захолустья как Райдор, крепость была неплохой, — со знанием дела сказал киммериец. — Не самая неприступная, конечно, но взбунтовавшиеся поселяне с вилами или гиперборейцы ее бы ни за что не взяли. А холм только кажется пологим, на самом деле с вершины вся округа будет как на ладони.
Всадники спрыгнули с седел, Гвай привязал поводья своей кобылки к стволу сосны, а Гнедой отправился гулять — сартак терпеть не мог, когда ограничивают его свободу. Киммериец, однако, знал, что Гнедой вернется по первому зову. Охотники перебрались через ров и зашагали наверх, к темной груде валунов.
Конан оказался прав. Далеко внизу, за вершинами деревьев и синей лентой реки коричневели деревянные постройки Райдора, вокруг расстилалось безбрежное море лесов, а на Полуночи и Восходе сияли снежные шапки Граскаальского хребта и Кезанкии, отделявшей Бритунию от Турана.
— Ф-фу, — Гвай вытер лоб рукавом. Солнце палило нещадно. — Смотрится мрачновато, пускай день в самом разгаре. Неплохо жил Ландерик, новый замок покажется тесноватым.
Конан, прищурившись, оценил размеры бывшей крепости — пятьдесят шагов в длину, почти семьдесят в ширину. Ничего себе, заметны даже остатки могучих потолочных балок, валяющихся среди каменного крошева! Строились на века.
Относительно неплохо сохранилась полуденная стена в два человеческих роста высотой, от донжона наоборот, остался только фундамент из внушительных гранитных блоков.
— Ничего такого особого не чувствую, — сказал Гвайнард. — Амулеты молчат, запахи самые обычные…
— Зверья не видно, — поразмыслив, ответил киммериец. — Птицы молчат, ящериц на камнях нет. Да и трава здесь какая-то хилая, пожухлая. За полтора с лишним столетия должны были уже деревья вырасти, но ни одного ростка я не замечаю.
— Это еще ни о чем не говорит, — покачал головой Гвай. — Давай оглядимся. Под ноги внимательнее смотри.
— Думаешь, сокровищницу не тронули? — полушутя-полусерьезно спросил варвар. — Там должно быть немало серебра и камешков, нашим внукам хватит…
— Сначала детей заведи, а уж потом о внуках думай.
Охотники осматривали развалины не меньше трех квадрансов, однако не отыскали ничего интересного.
Конан обнаружил почерневшую от времени серебряную монетку немедийской чеканки, Гвай наткнулся на битые черепки и сильно траченое временем лезвие ножа.
— Тебе не кажется, что стало прохладнее? — внезапно спросил киммериец, пиная носком сапога обветренный валун. — Нет, действительно, вот здесь чувствуется холод!
Гвайнард подошел, наморщил лоб, и быстро кивнул:
— Точно. Судя по кладке, здесь был главный зал… Опять же, никакой черной магии или нечисти!
— Слишком полагаешься на амулеты, — огрызнулся Конан, отлично знавший, что холод является одним из признаков злого волшебства, равно как резкий запах грозы или постоянный ледяной ветер. — Доверься инстинкту…
— Это у вас, варваров, инстинкты, а у людей цивилизованных — разум и логика, — не остался в долгу Гвай. — Однако, ты прав, что-то здесь неправильно. А что именно, непонятно!
Земля под ногами слегка покачнулась и тут инстинкт сработал у обоих охотников — Конан и Гвай мгновенно ринулись в сторону, за периметр стен. Киммериец машинально потянулся к рукояти клинка.
— Митра Всеблагой, — предводитель ватаги Ночных Стражей отвесил челюсть. — Это что за образина?
Откуда оно взялось было совершенно непонятно. Только что не было — и вдруг появилось. Конан от неожиданности споткнулся и едва не упал, после чего громко произнес несколько хороших киммерийских словечек, перевести которые на местное наречие было абсолютно невозможно. Гвай, впрочем, основной смысл понял.
Варвару вдруг почудился запах речных водорослей — наверное принесло ветром от реки…
В десяти шагах от охотников стоял… стояло Нечто. Его сходство с человеком состояло только в наличии рук-ног, головы и туловища, и невероятных отрепьях игравших роль одежды.
Рожа преомерзительная, синюшного цвета с тонкими черными и багровыми прожилками, глазищи будто бельмами покрыты, но круглый черный зрачок все-таки имеется. В оскаленной пасти частокол длинных и очень острых зубов, кривых будто иранистанские сабли. На руках и ногах по три толстых пальца, заканчивающихся изрядными когтями. Между пальцев — перепонки. Башка лысая, уши широкие и плотно прижатые к круглому черепу.
С плеч свисает одеяние смахивающее на изодранную синюю хламиду, пояс украшен шнурками, непонятными талисманами и отполированными косточками, заметен маленький белый череп — уж не детский ли? Словом, красавчик, каких поискать. Даже приятели охотников, рудненские упыри — уж на что непривлекательные! — показались бы рядом с этим уродом прекрасными принцами из детских сказок.
Самое смешное было в том, что охотничьи амулеты Ночных Стражей никак не отреагировали на появление страшилища, хотя и Конану, и Гваю было совершенно ясно: перед ними самая образцовая, подлинная и неподдельная нечистая сила. Причем запросто появившаяся при свете дня и ничуть не обращающая внимания на солнечный свет, для любой уважающей себя нечисти губительный.
Амулет Стражи не может ошибиться, это невозможно! Не-воз-мож-но!
— Кыш отсюда! — рявкнул Конан. Надо ведь было хоть что-то сказать? Клинок варвара покинул ножны будто совсем без участия человека. — Гвай?
— Что?
— Мне эта штуковина не нравится!
— Сочувствую… Мне тоже!
Во времена буйной и неразумной молодости Конан атаковал бы первым, однако возраст, опыт и старые шрамы ясно говорили: когда встречаешься в чем-то непонятным и наверняка опасным, лучше не геройствовать попусту, а посмотреть, как ведет себя предполагаемый противник.
Противник не двигался, просто стоял и смотрел на людей — к удивлению варвара не враждебно, а, скорее, заинтересованно. Иногда отверзал зубастую пасть и издавал странные звуки напоминающие курлыканье голубя в смеси с шипением раздраженного кота.
Все кончилось так же внезапно, как и началось — стоило киммерийцу отвести взгляд на Гвайнарда (все-таки он здесь командует и ему решать, что делать дальше!) и снова посмотреть на нежданного гостя, как…
— Исчез, — выдохнул Конан. — Куда он делся?
— А я знаю? — зло сплюнул Гвай. — Чума на мою седую голову! Может, это призрак был?
— Непохоже, — киммериец шагнул вперед и указал на царапины, пробороздившие гранит. — Следы когтей, причем очень крепких и острых. Оно было вполне материально, как сказал бы мой знакомый волшебник Пелиас.
— Вопрос в одном: что «оно» такое?.. Признаться, ничего похожего раньше не видел. А ты?
— Я похож на человека способного видеть подобные гнусности?
— Вот балбес… Ладно, поехали домой. Мне все больше и больше не нравится эта история!
Глава третья
Возле дома охотников ждали. У ворот переминались с ноги на ногу четверо кметов самого хмурого облика и стояла укрытая грубой холстиной повозка. Конан невольно выругался — неужто началось?
— Долгих лет, месьоры, — самый большой и бородатый вышел вперед и церемонно поклонился. — За защитой пришли…
— От кого? — сдвинул брови Гвайнард. Он тоже предполагал худшее, очень уж скверно выглядел монстр, которого они с Конаном видели в старой крепости. Не иначе, дух голода снова начал охоту.
— Не погнушайтесь глянуть, — кмет отбросил холстину и эпическим жестом указал на нечто бесформенное и залитое кровью. — Истинное разорение, месьоры. Третья овца за день.
Охотники переглянулись. Труп (вернее, набор обглоданных костей и разорванная шкура) действительно принадлежал овце. Напади на бедное животное стая волков, останки и то выглядели бы попристойнее.
— Ее что, через мельничные жернова пропустили? — поинтересовался Конан.
— Не-е, — помотал головой бородач. — Наш мельник не дозволил бы. Овечку невиданная чуда насмерть съела. Дракон, не иначе.
Пришлось пригласить визитеров в дом, госпожа Тюра поставила на стол в «Арсенале» жбан с пивом и уплыла на двор, оставив Ночных Стражей самостоятельно разбираться с несчастьем, достигшим косноязычных кметов.
Выяснилось следующее: «чуда» объявилась на выпасе у близлежащей деревни Витта на самом рассвете и коварно напала на овечий гурт. Насмерть перепуганный пастух ринулся в деревню за подмогой, но когда вооруженные дрекольем, вилами и топорами мирные поселяне примчались к месту событий, хищник уже улетел.
Второе нападение случилось после полудня, а третье — когда солнце начало клониться к закату. Последнюю овцу летучий зверь, считай, почти не тронул.
Во всяком случае, не доел. Труп первой жертвы кметы не поленились притащить в город — предъявить охотникам.
Внятного описания монстра, злодейски истребившего невинных овечек, от бестолковых деревенщин добиться не удалось. Во-первых, он «летал». Во-вторых, «зубищи огромные» (это охотники и сами поняли, внимательно осмотрев то, что осталось от овцы). В-третьих, «шипит, ровно змий», а «глаза горят пламенем». Гвай повздыхал, сказал, что они с Конаном завтра поутру обязательно приедут и разберутся, что за «дракон» осчастливил своим визитом обитателей Витты.
Кметы возмутились — сегодня надо! Разорение! Овца — она денег стоит. А уж мы примем честь по чести, накормим-напоим. Только избавьте от лютого зверя!
Гвайнард вопрошающе посмотрел на киммерийца, но Конан только поморщился. Кодексом Ночной Стражи предписывается незамедлительно оказывать помощь всем нуждающимся только в случае, если чудовище нападает на людей. Овцы могут подождать. Это и было объяснено варваром на понятном для кметов языке — громко, угрожающе и с битьем кулаком по столу.
Деревенские мигом уяснили смысл речей Конана и предпочли не спорить со здоровенным охотником — завтра, так завтра. Овечек пока в хлеву держать будем. С тем и откланялись.
— Утренний дракончик, надо полагать? — полуутвердительно-полувопросительно сказал Конан, когда бородатые просители были ненавязчиво выставлены за дверь. — По-моему, с этим делом мы справимся моментально. Обычный хищник, врожденной магией или не владеет, или она слабенькая.
— Вероятно, какое-нибудь животное, сохранившееся с древних времен, — поддержал варвара Гвайнард. — Леса на Полуночи вырубаются, зверя спугнули, он наткнулся на людей и легкую добычу в виде овец… Обычное дело, я с такими случаями сталкивался. Никакой это не дракон, ясное дело. Завтра проверим, хищники обычно не уходят со своих охотничьих угодий, особенно когда можно поживиться не прилагая больших усилий.
Ты лучше подумай о той страхолюдине, которую мы видели на развалинах…
Вплоть до захода солнца Конан и Гвай занимались тем, что учеными мужами тарантийской Обители Мудрости снисходительно именуется «неприкладным умствованием». Строили самые невероятные предположения, перемывали косточки как непутевому герцогу Ландерику, так и всевозможным монстрам, когда либо встречавшимся на пути киммерийца или Гвая. Договорились до того, что если таинственный «молберан» все-таки объявится, придется снова обращаться к старому знакомцу Конана — Тот-ан-Хотепу из Назирии.
Киммериец терпеть не мог стигийцев, хотя вовсе не был одинок в своих чувствах — к мрачным колдунам из далекой полуденной страны во всей Хайбории относились с подозрением, а то и открытой неприязнью. Однако, несколько зим назад, в свою бытность капитаном «Тигрицы», варвар предпринял очередную невероятную авантюру — решил поискать пиратского счастья на побережье Стигии, там, куда не отваживались соваться самые отчаянные корсары с Барахских островов. Белит, отважная подруга киммерийца, поддержала Конана — сокровищницы древних пирамид и храмов славились своим богатством, а корсары с «Тигрицы» отчаянно нуждались в золоте.
Полностью рассказывать эту историю бессмысленно, стоит лишь упомянуть о малоизвестных подробностях. Конан предпочитал не распространяться о том, что случайно познакомился с путешествовавшим инкогнито магом Черного Круга по имени Тот-ан-Хотеп, с которым и заключил очень выгодное соглашение: колдун показывает киммерийцу и его друзьям где находится таинственная Янтарная гробница, едва ли не доверху набитая золотом и цветными камешками, а Конан помогает Тот-ан-Хотепу избавиться от призраков, оберегавших названную гробницу от посягательств чужаков. Одно условие: колдун заберет хранящуюся в склепе старинную рукопись, а все остальное по праву перейдет во владение пиратов. По рукам?
Уже в те времена Копан догадывался, что иные рукописи могут стоить куда дороже целой золотой горы, но связываться с магией решительно не желал — кому потом продашь свитки? Тот-Амону? Поэтому варвар и Белит выбрали вполне материальное и такое понятное золото, призраки Янтарной гробницы (пусть и с огромным трудом) были уничтожены, а колдун безоговорочно выполнил условия сделки — «Тигрица» ушла из Стигии с трюмами, заполненными сокровищами.
Конан расстался с Тот-ан-Хотепом может быть и не испытывая к магу дружеских чувств, но счел его «человеком честным». Встретиться со стигийцем удалось лишь по прошествии многих зим — то есть этим летом, когда охотники взялись за поиски исчезнувшего отряда Ночных Стражей из Немедии. Колдун вспомнил варвара и снова не отказал в помощи — видимо, слухи о том, что колдунам чувство благодарности неизвестно, отчасти преувеличены.
…Стемнело, а значит пришло время ночных существ, не выносящих лучей солнца. Далеко не все подобные твари опасны для человека — прямым тому доказательством являлся Рэльгонн, эрл Рудны, заброшенного замка стоящего в нескольких лигах от Райдора.
Старый вампир объявился как только померкли последние сполохи заката. Как и обычно он возник из пустоты прямиком в «гостевом» кресле, отбросил со лба капюшон и явил миру лысую голову, острый нос, замечательные золотые глаза и зубастую улыбку, при виде которой любая впечатлительная девица немедленно упала бы в обморок.
По человеческим меркам Рэльгонн бы очень некрасив, даже уродлив, но всем известно, что внешность еще ничего не значит — по опыту долгих путешествий Конан отлично помнил писаных красавчиков являвшихся кровожадными злодеями, и отвратительных горбунов раздавших все свои деньги вдовам и сиротам. Ну а поскольку киммериец давно привык к умному и благовоспитанному упырю, варвар немедленно взял кубок и плеснул в него вина: пиво Рэльгонн недолюбливал.
— Доброго вечера, — поприветствовал охотников упырь. — Куда подевались Асгерд с Эйнаром?
— Уехали в Анвольд, — пояснил Гвай. — Надо кое-что выяснить.
— Зачем было тратить время? — искренне удивился Рэльгонн. — Думаю, вы отлично знаете, что я и мои сородичи способны раздобыть для Ночной Стражи любые сведения не прилагая к тому лишних усилий. Что-нибудь случилось?
— Пока нет, но… Рэль, ты живешь в нашем мире не одно столетие, да и память у тебя исключительная. Нам действительно требуется помощь.
— Я так и знал, — покивал вампир. — Дело серьезное?
— Да тут не одно дело, а целых два, — отозвался Конан. — Дракон и… И некая кхарийская мерзость, о которой известно только то, что она существует.
— Забавно, — усмехнулся упырь. — Дракон? Кхарийцы? Откуда они могут взяться в наши просвещенные времена?! Рассказывайте!
— Так-так, — Рэльгонн побарабанил тонкими пальцами с длинными ухоженными ногтями по деревянной столешнице. — Великий голод 1121 года по аквилонскому счету. Отлично помню это неприятное событие. Будто вчера случилось.
Поделиться книгой: