Эмма Скотт
Девушка из песни
совместно с Ричем Траппом и Джошуа Лопесом,
стихи Эммы Скотт
совместно с Ричем Траппом и Джошуа Лопесом,
стихи Эммы Скотт
Часть I
I
Я отложила ручку и надела наушники. В ушах ревел «Absofacto», заглушая громкие голоса родителей. Сквозь музыку прорвался звон разбитого стекла. Я вздрогнула. Сердце подскочило в груди, а слеза размазала чернила на моей первой записи в дневнике. Я осторожно смахнула ее, сделала музыку погромче и стала ждать окончания бури.
Ручка царапнула бумагу, когда внезапно наступила тишина. Вдоль стены моей спальни на втором этаже тянулась шпалера с виноградными лозами, и жившая в их листьях стайка лягушек только что затихла. Иногда я представляла себе, как Ривер Уитмор взбирается по шпалере, чтобы спасти меня от родителей и их разваливающегося брака, но решетка могла послужить прекрасной лестницей и для незваного гостя. Я выключила настольную лампу и, затаив дыхание, погрузилась в темноту комнаты.
Лягушки вновь осторожно заквакали.
Я поправила очки на носу и выглянула в окно на задний двор, обрамленный темным Погонипским лесом с секвойями и дубами. Затем перегнулась через стол и посмотрела вниз.
Там был ребенок. Мальчик.
На вид примерно моего возраста, хотя трудно сказать точнее, когда его освещала лишь жирная луна в ночном небе. У него были длинные каштановые волосы, а плечи обтягивала темная куртка. Мальчик в отчаянии кружил по двору, словно мой дом для него оказался тупиком и куда теперь идти – неизвестно.
Я взглянула на часы: было почти десять.
Почему он здесь? Один?
Мальчик прислонился к стене подо мной, рядом со скрученным вокруг крана шлангом. Лягушки снова затихли, когда он сполз вниз и уселся на траву. Подтянул ноги к груди, свесил запястья с согнутых колен и опустил голову. Интересно, он так и заснет?
Я задумчиво провела языком по брекетам. Стоит ли позвать папу? Или полицию? Но это навлечет на мальчика неприятности, а судя по его виду, день у него и так выдался паршивый.
Я подняла окно, и в комнату ворвался теплый июньский воздух. На скрип деревянной рамы мальчик вскинул голову. Луна осветила его лицо, и я сделала глубокий вдох.
Он прекрасен.
Такая внезапная и глупая мысль. Мальчики не бывают прекрасными. Насколько мне известно, нет. Даже Ривер, который был необычайно хорош собой. Но не успела я обдумать этот вопрос, как мальчик вскочил на ноги, готовый сбежать.
– Подожди, не уходи! – шепотом воскликнула я, шокировав мальчика и себя заодно. Не знаю, что побудило меня остановить его. Просто сорвалось с языка, и я ничего не могла с этим поделать. Отпустить его казалось ошибкой.
Мальчик остановился на краю опушки, где тропинка терялась в лесу. Я подняла раму повыше, чтобы можно было опереться руками о подоконник.
– Что ты здесь делаешь? – громко прошептала я.
– Ничего.
– Ты пришел из леса?
– Ага. А что?
– Ну, для начала, ты нарушил границы. Это частная собственность. Ты не должен здесь находиться.
По телевизору всегда так говорят, и там это звучит разумно.
Мальчик нахмурился.
– Ты только что сказала мне не уходить.
– Потому что мне было интересно, какого черта ты тут делаешь. Уже поздно.
– Я просто… гулял.
– А где ты живешь?
– Нигде. Не знаю. Нас кто-нибудь услышит.
– Не-а. Соседи довольно далеко. – Я снова облизнула брекеты. – Но шептаться отстойно. Я сейчас спущусь.
– Зачем?
– Чтоб удобнее было разговаривать, – ответила я и подумала, не мои ли тринадцать лет волшебным образом уменьшили застенчивость.
Или, возможно, все дело в мальчике.
– Ты меня не знаешь, – возразил он. – Я могу быть опасен.
– А ты опасен?
Он на секунду задумался.
– Может быть.
Я поджала губы.
– Ты причинишь мне вред, если я спущусь?
– Нет, – раздраженно огрызнулся он. – Но ты не должна рисковать.
– Оставайся на месте.
Я была в пижамных штанах и бесформенной толстовке с логотипом Калифорнийского университета. Схватила конверсы из шкафа в моей суперопрятной комнате и надела поверх носков.
Я снова высунула голову в окно. Мальчик все еще был там.
– Сейчас спущусь.
Так сказала, словно регулярно лазила по шпалерам. Я не из тех детей, которые по ночам сбегают из дома, но этим вечером я не переставала себе удивляться. Заправив за уши черного цвета волосы, я забралась на стол, а затем выставила одну ногу на карниз.
– Не надо, – раздалось снизу. – Ты сейчас упадешь.
– Не упаду, – упрямо возразила я, осторожно схватившись руками за подоконник и поставив правую ногу на перекладину решетки.
– Откуда ты знаешь, что она выдержит? – спросил мальчик.
Я понятия не имела, выдержит ли она, но уже миновала безопасный подоконник и спускалась по тонким деревянным скрещивающимся перекладинам. Отмахнулась от веток и медленно продвигалась вниз, осторожно нащупывая каждую точку опоры. Затем спрыгнула на землю и отряхнула руки.
– Видишь? Крепче, чем кажется, – заявила я.
Мальчик нахмурился.
– Ты могла пострадать.
– А почему тебя это волнует?
– Я… я не знаю. Просто сказал.
Он откинул с глаз прядь волос и засунул руки в карманы куртки. У него были красивые глаза – голубые, как топаз. Вблизи я разглядела дырки на его джинсах, и они явно были не данью моде. Куртка на локтях потерлась, ботинки сносились, а рваные шнурки были завязаны узлами. С его плеч свисал потрепанный старый синий рюкзак.
Но мальчик выглядел даже симпатичнее, чем показалось издалека, хотя и совершенно отличался от Ривера. Черты лица казались мягче. Но все равно мужественные. Фантазия подсказывала, что он вырастет очень красивым. У него были в меру густые брови, и, казалось, от беспокойства он постоянно их хмурил. А еще у него был правильный нос и практически идеальный рот. На самом деле я понятия не имела, как должен выглядеть идеальный мужской рот, но точно знала, что у мальчика он именно такой.
Несколько мгновений мы молча разглядывали друг друга. Мальчик окинул меня взглядом, и я подумала, что он тоже оценивает меня. Обычно я стеснялась своих очков, брекетов и сисек, к быстрому росту которых я никак не могла привыкнуть. Во мне не было ничего, что можно назвать «идеальным», но почему-то казалось нормальным вот так стоять перед ним в темноте.