Дедов завет

— Нет ее у меня! Отстань! Иди лучше к экзаменам готовься!

И он пошел дальше по коридору, где я продержал его, наверное, минут десять. Он оглядывался на меня и то и дело поправлял сползающую с лысой головы полосатую шапочку. Ну не знаю я, почему у него за один день волосы повыпадали! И это чистое совпадение, что такое уже случалось с моим дедом. В этот раз я точно невиноватый! Хотя… Не, точно не виноватый! Хотя…

Такс… Значит, по-хорошему не получилось. Ну что? Я тогда не виноват. Или я уже это говорил?

Следующим по расписанию у нас был экзамен по Вендийскому, а его я знал очень хорошо, хоть до сих пор и сам не понял, как. Вот просто знал, и все тут! Сдал я, конечно, не на высший балл, но тут я сам виноват. Мне попался вопрос, который мы с Триссой разбирали (это я ей объяснял, а не она мне!). И я как какая-то девчонка нюни распустил, поэтому некоторые глаголы друг с другом перепутал.

Профессор Аварра тоже была сегодня не в духе. Было видно, что она очень сильно не выспалась, и причиной тому было явно не то, что она всю ночь за свитками просидела. Нет, так она обычно выглядела, когда выходила в Город с профессором Назарусом. Лучше б она к Тетушке Таме посплетничать сходила, там они хоть чай пьют.

Она бегло просмотрела мою работу, хотела что-то сказать, но поморщилась и махнула рукой, мол, вали отсюда. Ну, я и ушел.

Одноклассники мои тоже не выглядели очень уж веселыми. У профессора Аварры и так никогда не спишешь (по крайней мере безнаказанно), а когда она в таком состоянии, то уж точно поблажек делать не будет. Фух, хорошо, что я знаю Вендийский.

Было еще только десять часов утра, а я уже был полностью свободен. Мои же друзья пока еще и не думали заходить в аудиторию. Пар традиционно шел в конце, потому что дожидался, когда профессор выдохнется. А Гэн не менее традиционно шел вообще самым последним. Он знал все лучше всех, но все равно всегда боялся, что что-то не доучил. Так что компанию они мне составить не захотели. Ничего, у меня есть здесь еще один друг.

— Куда спешишь, парниша?

Не то чтобы я спешил, но по лестницам бегал очень шустро — привычка такая.

— Руфус, ты, часом, не знаешь, где сейчас Корнелиус?

— Знаю, отчего ж не знать?

— И?

— А ты сперва накорми меня, а там посмотрим.

К счастью, у меня в сумке завалялся пряник. Руфус остался довольным и сыто поглаживал пузо, зависая у меня над плечом.

— В кабинете он. Час уже сидит.

— Вот же оладка перепеченная!

— А? А тебе зачем он сдался, а парниша?

В коридоре я не рискнул ему рассказывать, тем более, что и так выглядело странно, что я часто разговариваю сам с собой. А тут еще и такое рассказать собрался! Поэтому мы пошли в мою комнату.

— Так что стряслось, парниша?

— Мне нужно залезть в кабинет к Корнелиусу.

Удивленным Руфус точно не выглядел. Скорее уж… довольным, что ли.

— Ну наконец-то! А то я уж думал, что ты совсем в паиньки записался!

Это он про меня так, да? Хотя, если подумать, то он был почти прав. Я ведь в последнее время сам на себя не был похож: учился прилежно (ну, почти), по ночам не бродил (ну, почти), еду из Столовой не таскал (ну, почти), и даже больше ни разу сбежать не пытался (а это полная правда!).

Крыс уселся на стол, вальяжно развалился и принялся ковырять хвостом в ухе. Я же разместился на кровати и принялся ждать, когда Руфус соизволит заговорить. Соизволил. Минут через двадцать. Я чуть было не заснул.

— Знаешь, парниша, я тут вот что подумал… А почему бы нам сегодня ночью не прогуляться, а?

Я только улыбнулся. Мы с Руфусом друг друга поняли.

Но до вечера было еще далеко. Я немного побродил по Саду, даже пострелял чуть-чуть, но это скорее по привычке, потом пришел в Столовую на обед.

Оказалось, что и половина моих одноклассников еще экзамен не сдала. А те, что сдали, были сейчас белыми, как что-то очень холодное, что я как-то во сне видел. Да уж, профессор Аварра была не просто не в духе, а в том своем особом состоянии, когда она готова пришибить первого же, кто ляпнет перед ней что-нибудь не то. И таких сегодня оказалось много.

Интересно, как там Пар с Гэном? За толстяка я не так сильно переживал — этот везде прорвется, а вот наш долговязый очкастый друг мог за это время изрядно перенервничать, глядишь еще и забудет все, что знал.

За моим столом было непривычно пусто, вдобавок еще обед нам сегодня готовила Вредная Эльза. Завтрак, скорее всего, готовила тоже она, но я вдруг вспомнил, что не ходил на него, съев вместо этого несколько пряников и запив их водой. Эх, жаль, что у меня ничего больше не осталось. Поэтому пришлось быстро проглотить нечто смутно напоминающее то ли овсянку на воде, то ли помои для свиней, то ли просто грязь. Но ничего другого нам не светило, и я с ужасом ждал ужина. Бр!

А ночь все не наставала. Зато ужинать пришли уже все мои одноклассники. Те, что сдали экзамен до обеда, уже порозовели и выглядели если не довольными, то хотя бы нормальными. Те же, что только-только освободились, даже не замечали, что за гадость они едят. А это та еще отрава, я вам скажу.

Мы с ребятами уныло смотрели на наши тарелки, а потом Пар вдруг подмигнул нам с Гэном и указал на двери, мол, пойдем отсюда. Уговаривать нас не пришлось.

Пар привел нас в мою комнату, закрыл дверь и жестом показал, чтоб мы сели на ковер. Мы с Гэном переглянулись, но послушно плюхнулись на пол. Пар несколько раз проверил, не следит ли за нами кто, и только после этого сел рядом с нами.

— Итак! — торжественно объявил он. — Мои уважаемые друзья! Поздравляю вас с успешной сдачей самого сложного экзамена этого года! И… Вот!

Из своих необъятных карманов (наверняка его папка постарался) он начал доставать всякие вкусности, которые после стряпни Вредной Эльзы показались мне невероятным лакомством. Я даже кое-что для Руфуса припрятал.

— Ничего себе! Ну ты даешь! — воскликнул я, когда наелся от пуза. Гэн согласно закивал. — Чего это ты? Ты ж никогда раньше не делился!

Пар и не вздумал обижаться. Он довольно откинулся, опершись о кровать и счастливо вздохнул:

— Понимаешь, Мар, иногда бывают такие дни, когда тебе хочется быть щедрым и радовать окружающих…

Во загнул!

— Списал?

— Списал.

Ну, надеюсь ничего ему за это не будет. Если что, то папка его в беде не оставит. К тому же, из окна я видел профессора Аварру иидущего за ней профессора Ремуса. Так что в ближайшее время ей точно не до списывающих на экзамене школяров.

Мы еще немного посидели, а потом ребята ушли в свою комнату. Правда перед этим мы с ними договорились завтра вместе отправиться в Город. Когда они выходили, я вдруг кое-что заметил. Кхм, а сказать ли Пару, что у него под мантией торчит поросячий хвостик? Не, а вдруг сам отвалится.

— Не отвалится. — Руфус сидел у меня на плече и грыз печенье, что я для него припас. — Если уж эта девка что задумает, то идет до конца. Так что завтра твой дружбан как миленький к ней резвым зайчиком поскачет.

— А профессор Панриус? Он же может все исправить.

— Не, парниша, не получится.

— Почему?

— Хех. Не, с этой девкой он не справится.

Если честно, то я даже какую-то гордость за профессора Аварру почувствовал. Тем более, что больше всех от нее страдал профессор Ремус, а он мне как раз не очень нравился. Правда теперь уже не так сильно не нравился, но все-таки.

Мы с Руфусом дождались, пока все разойдутся по комнатам, потом когда новый смотритель (Агэриус, кажется) сделает обход, и только через полчаса после этого вышли. Вообще-то крыс и без меня мог бы прогуляться — его ведь все равно никто не видит, но он решил побыть со мной.

— Так веселей, — сказал он.

Ага, знаю я его «веселей». Отыграться в карты захотел. А не тут то было! В общем, теперь он на меня еще и обиделся. Правда ненадолго. До тех пор, пока я не показал ему запрятанное яблоко. Все, мы снова друзья.

Кабинет Верховного волшебника был на первом этаже как раз напротив кабинета Старшего волшебника, куда меня первым делом привели, когда я сюда только приехал. И теперь на табличке красовалось имя Корнелиуса, а не моего деда.

Я дернул за ручку двери: закрыто. Тихонько выдохнул заклинание, которому меня научила Трисса, — не помогло. Оладка перепеченная! Скоро ж смотритель второй обход делать будет! Этот оказался не в пример ответственнее предыдущего. Уже немало старшеклассников переловил, когда они в Город ночью пытались удрать. Говорят, что даже несколько профессоров попалось.

— Быстрей, парниша!

— Сам знаю.

Я попробовал еще несколько заклинаний, но все было без толку. А! Да чтоб оно провалилось!

Ой!

Вот кто меня за язык тянул?! Дверь-то на самом деле провалилась! Только, на мое счастье, сделала это очень тихо.

— Ого, парниша! Не ожидал, не ожидал! — Красные глазки Руфуса так и светились восхищением. Ага, он доволен, а мне-то не по себе!

— Это я сделал?

— Ну не я же!

А вот с этим как раз-таки можно было бы и поспорить, но я не стал. Отчего-то я точно знал, что сейчас именно я виноватый! Но я не виноватый! Я ж не хотел!

— Заходи, парниша!

Я очень сильно надеялся, что сейчас никому не вздумается прогуляться по первому этажу. Потому что одно дело обыскивать чужой кабинет за закрытой дверью, когда тебя никто не видит, и совсем другое, когда этой самой двери нет.

Огонек тоже пришлось зажечь самый слабенький. Такой, что лучше видно при свете из окна. Хорошо, что теперь фонари по ночам больше не гаснут.

Дедов кабинет был куда больше того, что раньше занимал Корнелиус. Тут, наверное, четыре моих комнаты поместились бы. Не думаю, что Корнелиус себя здесь хорошо чувствует. А может быть, я ошибаюсь, и ему тут очень нравится. Ладно! Хатит по сторонам глазеть! Я ж за книгой пришел!

Однако я глазел и глазел. Ведь это был кабинет моего деда и когда-нибудь должен был стать моим. И я вдруг впервые понял, что я хочу стать Верховным волшебником. На самом деле хочу. Я сам. А не потому, что все у нас в роду ими были.

Я как завороженный обходил комнату, без ошибки определяя, где были еще дедовы вещи, а где уже Корнелиуса. Вот это перо феникса точно принадлежало Корвиусу. И вот это кресло. А вот этот пуфик под столом Корнелиуса. А этот громадный шкаф как раз для одежды моего не менее громадного деда.

Ого! А это что? Не может быть! Как он здесь оказался? И почему Корнелиус его не выбросил?

— Он не может, — сказал Руфус. — Твой дед очень сильное заклятие наложил.

Я смог только кивнуть, потому что к моему горлу подступил комок и никуда уходить не собирался. На стене на самом видном месте висел мой детский рисунок, где я изобразил самых близких и любимых мне людей. На нем Корвиус сидел в большом кресле с кубком вина в руке, а рядом стояла моя бабушка Трисса и держала маленький букетик васильков. И они оба улыбались и были очень счастливы. Посторонний человек наверняка бы не понял, что скрывается за этими детскими каракулями, но я-то знал. И дед тоже.

— Парниша! А это не твоя книженция там, а?

Заставив себя отвернуться от рисунка, я посмотрел туда, куда указывал Руфус. На полке среди других таких же толстых книг стояла и нужная мне. Оладка перепеченная! А Корнелиус говорил, что ее здесь нет. Не заметить ее сложно, так что точно врал. Ух, попадись он мне сейчас!

— Парниша!!!

— А?

Я обернулся и едва кого-то не сбил с ног.

— Ой! З-здрасьте, Верховный волшебник Корнелиус.

Глава 3

— Э… Верховный волшебник?

Старик ничего не ответил. Он вообще, похоже, меня не заметил. Э… А почему это у него глаза закрыты? И одет он был не так как обычно. Вместо мантии Верховного волшебника на нем была светлая ночная сорочка до пят и длинный колпак, свисающий ниже шеи.

— Спит он, не видишь что ли? Слышь, парниша, ты зачем его прям из постели вытащил?

— Я?

— Ну не я же! Слышь, парниша, ты кончай тут своими хотелками направо и налево разбрасываться! Не ровен час, и меня куда-нибудь отправишь!

Это он, конечно, погорячился. Можно подумать, я тут такой сильный!

— Руфус, а он точно спит?

— Спит, спит… Парниша, ты чего удумал?

Ничего я не удумал. Я так просто.

— Э… Верховный волшебник? Профессор Корнелиус? Корнелиус? Старикашка? Пень трухлявый?

По-хорошему, мне бы на этом остановиться, но меня уже понесло. Я осторожно потыкал его пальцем, потом и вовсе потряс за плечи, но Корнелиус только сладко всхрапнул.

— Парниша! Не дури! Это несмываемые чернила! Эй! Я кому говорю! А… ладно. Вот тут сердечко подрисуй.

Из кабинета Верховного волшебника я улепетывал еле сдерживая хохот. Завтра Корнелиус сам себя в зеркале не узнает. Эх, хорошо, что завтра еще и Свободный день, так что я с утра пораньше в Город сбегу, там отдам книгу Харариусу — так что старикашка ничего не докажет. А то, что он узнает, что это я с ним так пошутил, я не сомневался — больше некому.

До рассвета оставалось еще несколько часов, и я решил не ложиться. Все равно скоро вставать. Руфус заявил, что устал от меня и испарился по своим делам. От нечего делать я решил полистать «очень-очень важную книгу». Должен же я знать из-за чего я так рисковал!

Вот только открыть ее у меня получилось далеко не сразу. Сначала я пытался отодрать обложку, потом пошли в ход заклинания. Я даже «хотелку» свою использовал — ничего не помогло. Разозлившись, я швырнул ее на пол, и тогда она открылась.

— Ого! — присвистнул я. Кто б мог подумать, что ее открывать надо именно так. Харариус мог бы и сам сказать. Нет, я понимаю, что эта книга не моя, и не я ее брал почитать, но мне же любопытно!

Я поднял книгу с пола и перенес ее на стол, где уже стояла зажженная свеча. Пролистав ее, я сильно разочаровался. И это «очень-очень важная книга»? Рецепты тут были самые простые, которые даже я б смог приготовить, если б захотел. Но этого я делать точно не собирался, поэтому захлопнул книгу и передвинул ее на край стола. Чем бы это еще заняться в оставшийся до рассвета час?

Хм. Чем бы заняться, чем бы заняться? Я оглядел всю комнату, но так и не придумал. Так… А это там что? На ковре валялся сложенный пополам лист. Его там раньше точно не было. Скорее всего он выпал из книги, когда я ее на пол бросил. Наверное, еще один рецепт. И тоже «очень-очень важный».

Вздохнув, а точнее зевнув, я поднял лист и развернул его. Нет, это был не рецепт. Это было письмо, и я даже знал от кого, потому что оно было написано такими же каракулями, как у меня. Деда… Однако прочитать я его не смог. Единственное, что я смог разобрать, было мое имя. Остальное же было написано какими-то непонятными символами. Это точно был не Вендийский, потому что знал я его хорошо, а других языков у нас и не было, кроме нашего. Тогда что это такое?

— Руфус! — позвал я. Если кто и мог помочь мне, так это тысячелетний Дух Школы. — Руфус! Руфус!