Араб Пётр Великий. Книга вторая

Я довольно потянулся, перевернулся на левый бок и мгновенно заснул.

Несколько месяцев ушло на подготовку к путешествию.

Меня готовили как в "конторе" перед заброской к "партнёрам". И тут я познакомился с интересными личностями. Про двоих я читал в своей истории, проходя краткий курс "реформация католической церкви в Англии", двое других мне были незнакомы.

Подготовка проходила здесь же, в Тэмпле. Сюда же, кстати пришвартовались и мои корабли с золотыми фунтами и серебром.

Говард не обманул. На то и на то я получил расписки казначея Тэмпла по ставкам один к двум.

Показав расписки знакомому банкиру-сефарду, с которым вёл дела, я получил от него заверения, что депозитные чеки Тэмпла принимает даже Ватикан.

Подготовка включала в себя беседы с Томасом Мором и Эразмом Ротердамским на тему реформ церкви и критики идей Мартина Лютера и краткой истории Руси, включавшую её взаимоотношения с Польско-Литовскими соседями.

Очень неплохо ориентировались в события, произошедших на моей Родине, господа Англичане. А с теоретиками реформ произошёл небольшой казус.

* * *

- Вы, Томас, не хотите признать, что ваш друг Эразм такой же реформатор церкви, как и Мартин. И не только церкви. И его "Похвала глупости" прямое тому доказательство. Да и все "гуманисты" с любимым вами Джованни Мирандола. Они все пытаются привнести в христианство что-то своё.

- Я признаю, что считаю, что церковь закоснела, а про нравы в ней и говорить грешно, и я хотел бы, чтобы она изменилась. Но лишь в этом я за перемены. А Эразм просто шутит, он вообще не говорит об изменениях. Он шутит над всем и всеми.

- Ну да... Он просто высмеивает тупых монахов и священников, рыцарей и судей. Государство и "корону". Очень смешно, кстати. Я вам скажу, как реформатор реформатору, Томас. Его шутки отлично ложатся на проповеди Лютера. Его студенты ухохотываются, когда он приводит цитаты из "Похвалы". Шутка сближает, а смех раскрывает человека, в которого он вкладывает свои мысли. Таким образом, все, его слушающие придут к выводу, что римскую церковь надо разрушить и построить другую. Что он и сделает совсем скоро. А вы потом, вместе с Эразмом, станете говорить, что к разрушению церкви отношения не имели и совсем не хотели отделения английской церкви от Римской. Но восставший народ вас не поймёт и казнит. А ваш Эразм благополучно сбежит через пролив.

- Так можно любое слово интерпретировать, сэр Питер. И прекращайте ваши... пророчества. Вы не оракул.

- Нет, Томас. Я не интерпретирую, а следую строго по его тексту и не искажаю смысл. И не выдумываю будущее. Я - как у вас здесь говорят, бизнесмен. И представьте, какой подарок Эразм сделал всем реформаторам Англии, Франкии, Германии, Литвы, Чехии, когда издал свою "Похвалу глупости". "Обезьяны, рядящиеся в пурпур..." - это сильно сказано. Тут пахнет не только реформацией церкви, но и государственным переворотом! И вы, Томас, в вопросах общества и государства - чистый рационалист. Я вообще подозреваю, что вы не христианин, а атеист.

- Как можно, Мартин? Я католик.

- Меня, Томас, терзают смутные сомнения. Вы ведь в своей "Утопии", сюжет которой вам, ненавязчиво, подсказал Эразм, осуждаете частную собственность, огораживание земель. Вы отрицаете прогресс. Вы с Эразмом взорвёте этот мир. Не протестанты. Может быть не сейчас, но - взорвёте. Ваши идеи взорвут мир.

Я не выдержал на второй "беседе" с Мором и на вторую беседу Эразм не пришёл, а пришёл Томас Говард.

- Ну вы и устроили, Питер, - сказал Говард с которым мы уже давно были на "ты". - Мор в тот же день нажаловался на вас королю.

- Но что я такого необычного сказал? - Деланно удивился я. - Они сами привели меня к таким выводам. Вы дали мне почитать их "труды". А из обсуждения событий, произошедших во время правления Генриха Седьмого и по настоящее время, я сделал закономерный вывод, что дело идет к революции и виной тому эти два "идеалиста". Вернее, Мор - точно идеалист, а вот Эразм, думаю, что реалист.

Говард сидел на скамейке, откинувшись на сё спинку, а я "возбуждённо" ходил перед ним по дорожке. Мы снова разговаривали в саду на набережной Тэмпла.

- Я всего этого не знал, как и не знал толком и историю Англии, но из того, что рассказали два этих "деятеля" я могу сделать только такой вывод.

Мастер какое-то время смотрел на меня чуть улыбаясь, потом сказал.

- Вы умны, Питер, а это опасно.

- Для кого? - "Удивился" я.

- Для дела, - ответил он.

- Вы, Говард, наверняка знаете, что я - рыцарь в двенадцатом колене. Мой предок....

- Полноте, Питер, - рассмеялся мастер. - Я знаю вашу генеалогию даже лучше вас, уж поверьте. Я шутил. Почти шутил. Вы вспыльчивы и безрассудны. Не стоило дразнить Мора. Он, как вы сказали, идеалист и считает себя безупречным гуманистом. А Эразм - наш человек. Очень рационален, как вы правильно заметили, и очень полезен "делу".

Говард помолчал.

- Вы правильно делаете, что не спрашиваете про "дело". Придётся вас посвятить в низший, первичный круг. Вы готовы? Ещё есть возможность отказаться и не терять свободу действий и мыслей.

- Свобода и право выбора - иллюзия.

- Вы знакомы с трудами Лютера?

- Нет.

- Они с Эразмом постоянно спорят на эту тему в последнее время. Ну так как?

- Если я нужен для дела, посвящайте.

- Верно сказано, что снова указывает на ваш ум. Снимаете с себя ответственность выбора. Хорошо, слушайте. И присядьте уже.

Я присел рядом, а Говард заговорил. Он рассказывал долго, начиная с основания ордена и кончая его закрытием папским указом. Упомянул и моих предков, ловко вплетя их в ткань истории Ордена. Один из них участвовал в войне за независимость Шотландии на её стороне.

- При создании Ордена Подвязки рыцари поклялись уничтожить власть Римской церкви и разрушить королевства материка.

Он сказал "Лэнд Кингз".

- Что мы и делаем с тех пор. Медленно и верно. Сейчас мы готовим конфликт Английского короля и Ватикана, который закончится полным разрывом английской церкви и Рима. Король Англии признает себя главой "своей" церкви. Ватикан предаст его анафеме. Мы очистим Англию от развращённых папских сторонников и воспитаем новых миссионеров, освобождённых от тягот надуманных обрядов.

Он замолчал. Молчал и я.

- Вам нечего у меня спросить? - Удивился он.

- Всё понятно, мастер. Вы всё доходчиво объяснили. И я принимаю ваше посвящение.

- Вот как.... Вы, всё же, сами делаете выбор?

- Это иллюзия, - засмеялся я.

- Но вы не спросите, в чём суть конфликта короля с Ватиканом.

- Боюсь снова показаться слишком догадливым, но весь Лондон только и говорит о требовании короля отменить его брак с Екатериной Арагонской.

Говард развел руки.

- Единственный вопрос, мастер.... Генрих знает, что им играют, или он сам в игре? Я склоняюсь к последнему.

Говард покачал головой из стороны в сторону.

- Генрих игрок. Он любил играть с детства, а Вулси этому потакал. Даже на жене своего брата он женился предполагая этот конфликт. По совету Вулси, конечно. Никто не ожидал, правда, что Кэтрин не сможет родить сына, но это только повод.

- С такими знаниями вы выпустите меня за пределы Англии? - Рассмеялся я.

- Честно говоря, - поддержал меня в смехе Говард, - теперь уже и не знаю. Будем уповать на ваше двенадцатое колено. Число двенадцать символично. Меня смущает лишь одно.... Ваше охлаждение к поиску Грааля, спрятанного вашим предком. Вы были так активны в организации экспедиции в Аравию, а потом резко охладели.

- Я вдруг понял, что сиюминутное конкретное дело может быть полезнее, чем идея фикс.

Глава Вторая.

Из Англии я отплыл на своей старой любимой китайской джонке, но с запасом обычных косых парусов. Я опасался оледенения китайских парусных конструкций. Стояла ранняя осень одна тысяча пятьсот двадцать четвёртого года, но в северных широтах, пока мы туда дойдём, нас встретят морозы.

Мне оставили все мои пушки чему я был несказанно рад. Сорок моих орудий плюс орудия трёх малых "крейсеров" должны были стать значительным аргументом при встречах с балтийскими пиратами.

Подписав контракт с лондонской Ганзейской конторой Города Любека по доставке сукна в Новгород, мы смело шли под их бело-красным флагом, увенчанным чёрным двуглавым орлом на белом фоне.

В 15 веке Новгород оказался сначала в блокаде, а потом в полной зависимости от Ганзы. Новгородцы опасались плавать в Балтийском море, а в 1494 году Великий Князь Московский и всея Руси Иван Третий вообще закрыл Немецкий Дом в Новгороде, конфисковав все имевшиеся в нём товары.

Открыли контору уже при новом Московском Князе Василии Третьем в 1514 году и то, только после того, как Император Священной Римской Империи Максимилиан официально признал его царём. Однако, активной торговли уже не получалось, Новгородская земля оскудела от войн и мора. Да и рынки сбыта уже были утрачены.

* * *

Заправившись водой и провизией в Любеке, нанеся визит главе Торгового Дома, одновременно являвшимся мэром этого симпатичного городка, мы на вторые сутки продолжили путь. Балтийское море мы преодолевали легко, и к Риге прибыли до морозов.

В Ордене мы прогостили всю зиму и март, а в середине апреля уже готовились швартоваться у Котлина острова.

Когда-то в той жизни я читал, что Финский залив назывался Котлинским озером, а река Нева вытекала из него и впадала в Ладожское. Но, судя по тому, что никакого озера мы не увидели, а увидели всё тот же залив, здесь и сейчас всё было стандартно.

На восточном берегу острова стояли, вытащенные на берег, несколько рыбацких, судя по развешенным рядом сетям, баркасов. Там же находился небольшой рыбацкий посёлок в десяток полуземлянок. Людей не наблюдалось, но кострища дымились. Не заметив к себе интереса, я махнул рукой в сторону востока.

К устью Невы подошли с попутным ветерком скоро, за два часа с четвертью, и увидели там приличных размеров городок. И даже с деревянными домами, а не с землянками. При виде нашей флотилии людишки, занимавшиеся чем-то на берегу, разбежались и куда-то попрятались.

Бросив якоря мы стали ждать.

* * *

- Не пройдёте вы эдакой шаландой по Волхову. Да и Орешек вас не пропустит. С такими дурами, - мужик указал рукой на палубные орудия. - В крепости таких нет, а тут... на тебе. На бортах. Воевать что-ли собрался Новгород? На кой они тебе там?

- А на мелких пройдём Волхов? - Спросил я. - Пушки я с них сниму, да на большом оставлю. На новгородских землях они мне ни к чему.

- На мелких? Могёт быть, что и протянут по порогам.

- Товара много везу.

- Товара много, это хорошо. А что за товар?

- Сукно английское да специи.

Я с удовольствием говорил на родном языке. Расспросил лоцмана о житье-бытье, которое оказалось безрадостным: "посколь ганза кораблей не шлёт", а "людишки привыкли жить с когга .

- Ты, почитай, первый, а ранее тут бы ужо караваны стояли и ругались промеж собой. Бывало, и по зиме коггы приходили, да санями шли. Но то, в основе, с серебром за пухом. А кто и ждал, пока лёд сойдёт.

- А ты сам-то до Новгорода ходил? - Спросил я лоцмана.

- А то! Сколь раз и не упомню.

Старик приплыл к нам как стемнело. Меня позвал вахтенный офицер, когда я уже спал. Накинув на себя овечий тулупчик, я вышел на палубу. Подмораживало. Апрель - ещё не всегда весна в этих широтах.

Парусный ял прижимался к борту В яле сидело трое: старик и двое мужиков по моложе. Похоже, его сыновья.

- Что надо, отец? - Спросил я.

- Ух ты! По-нашему гуторит немец, - воскликнул старик, обращаясь к сынам. - Великая редкость. Лоцман мы! - Крикнул он уже мне.

- На борт поднимешься? - Спросил я.

- А то! Кидай верьву.

- Спустите трап, - скомандовал я вахтенному.

Трап спустили. Дед поднялся на палубу.

- Пройдёшь в каюту? - Спросил я.

- Пошли, коль не шутишь, - ответил дед осторожно.

Мы прошли в мою капитанскую каюту, примыкающую к моим жилым апартаментам. Я попросил вахтенного подать чай с сухарями и через пять минут перед нами образовался стандартный для меня набор: чай, сахар, сухари, кружки.

Слегка покачивало, но все емкости стояли в специальных самобалансирующихся отсеках врезанных в стол.

Я взял чайник и налил в керамические кружки чай, не доливая выше половины и показал пример, отпив из кружки и прикусив колотый сахар. Отпил ещё. Потом бросил в рот сухарик и снова отпил.

Дед, глядючи на мои ловкие манипуляции, сам сначала взял кружку, а потом осторожно лизнул сахар.

- Матерь Божья! Цукер! - Запричитал он. - Кому скажу, не поверят.

- А ты никому не говори, - рассмеялся я. - Лоцман, значит? - Спросил я, закидывая в рот очередной сухарь.

- Лоцман, - сказал он, следуя моему примеру. - Матерь Божья, ситный сухарь. Это где же так живут?

- Не везде так живут и не все, дед. Давай по делу! До Новгорода доведёшь?

Мы сговорились с дедом Лымарем о цене в один золотой, и он согласился провести в Ладогу даже джонку.

Я догадывался, что по Неве в Ладогу суда ходили.

* * *

- Вывесь на фонарный столб этот плат, - сказал мне дед, когда мы подходили к Орешку.