Мальчики с Марса. Почему с ними так непросто и что с этим делать

Действует ли социальный соблазн самок-верветок? Конечно. К следующей битве самцы уже усвоят, что самые отважные получат в награду секс, а дезертиры будут наказаны: самки на них не смотрят или прогоняют{104}. Лисистрата наоборот.

Женский социальный соблазн, побуждающий мужчин рисковать жизнью ради женской любви, уходит корнями туда же, куда и война как таковая. Это часть нашего генетического наследия.

Перекрутим на сегодняшний день. Даже самый поверхностный анализ современных фильмов вроде «Звездных войн» и «Голодных игр» показывает, что ваш сын до сих пор наблюдает, как прекрасные женщины влюбляются в «офицеров и джентльменов», а не в «рядовых и пацифистов». А еще наши дети – и сыновья, и дочери – слышат песни вроде «Holding Out for а Hero» («Я согласна только на героя») Бонни Тайлер, которая стала классикой благодаря своей основной мысли:

Он должен быть сильным,

Он должен быть быстрым,

Он должен быть только что с поля боя!

Мы можем внушить мальчикам, что они должны стремиться к статусу героя в обмен на смерть ради жизни других, и убеждать их сделать это целью жизни, поскольку наши сыновья, как и дочери, – общественные животные, а следовательно, на них действует социальный соблазн. Однако, как указывала Маргарет Мид (Margaret Mead), женская роль естественнее, а мужская в большей степени диктуется обществом. А значит, ваш сын больше, чем ваша дочь, склонен принимать социальный соблазн за цель в жизни.

Однако восприимчивость вашего сына к социальному соблазну проявляется задолго до того, как мальчик начинает интересоваться (или не интересоваться) девочками.

Бесцельность существования наших сыновей мучает их особенно сильно еще и потому, что, несмотря на снижение популярности традиционной мужской роли, лишь немногие родители понимают, как сильно мы нагружаем подсознание своего сына сообщениями, что будем любить его сильнее, если будет вести себя как герой в традиционном смысле слова.

Вот что думает об этом мой знакомый Джек.

Социальный соблазн. Папа Джек вспоминает:

Одно из моих первых воспоминаний, как мой папа с друзьями восторженно кричит при виде того, как во время матча по американскому футболу какой-то игрок делает пас, хотя у него вывихнуто плечо. Комментатор с восхищением отметил «мужество» футболиста, и я увидел, как папа и все его друзья кивают и говорят: «Да, да!» – такой вот хор почитателей. А сильнее всего мне запомнилась собственная мысль: смогу ли я когда-нибудь совершить такой подвиг, чтобы папа так же восхитился?

Прошел год-другой, я, кажется, был в первом классе, и папа сказал мне, что меня отобрали в Футбольную лигу «Папы» Уорнера. Папа сказал, что если я буду играть, то он станет тренером. Я прямо подпрыгнул от восторга. И стал очень прилично играть. Папа как тренер гордился мной.

А когда я был в старших классах, году, наверное, в двенадцатом, у команды «Нотр-Дам» из папиного университета выдался потрясающий сезон. Папа не мог дождаться следующей игры, когда «мы» побьем Мичиган или еще кого-нибудь. Папиным героем был Брайан Келли. Я хотел быть как Брайан, и подача у меня была что надо, но все-таки не такая классная, как у него. А папа говорил: «Зато ты на все руки мастер». Но чем больше он говорил про Брайана – как будто Брайан был «его» – тем сильнее я чувствовал, что папа хотел бы, чтобы я был как Брайан. Я знал, что папа ничего такого не имел в виду, но у меня было ощущение, что я не оправдал его надежд.

Подготовка сына к карьере футбольного героя была для папы Джека бессознательным способом подготовки сына к тому, чтобы стать мужчиной: Джек должен быть готов пожертвовать своим телом в обмен на социальный соблазн – славу и признание. А требование общества, чтобы отец принес в жертву сына, глубоко укоренено еще в Ветхом Завете: Бог приказывает Аврааму принести в жертву его сына Исаака. Причем, как и в Ветхом Завете, каждый отец уповает на то, что в конце концов его сына пощадят.

Но с какой, собственно, стати вашему сыну рисковать жизнью ради любви и похвалы? С какой стати он обязан бросаться наперерез мячу, если знает, что каждый раз, когда он его ловит, это повышает риск сотрясения мозга?

В мозге вашего сына есть особая зона – она называется рострально-вентральная передняя поясная кора, которая реагирует на социальное одобрение, особенно пока ваш сын еще подросток{105}. Именно эта зона чутко откликается на социальный соблазн – приветственные возгласы, похвалу, уважение, одобрение, молитву и музыку (в частности, на горн и барабан военного оркестра) – призывающий вашего сына пожертвовать жизнью. Каждый случай социального соблазна стимулирует выработку дофамина и побуждает вашего сына еще сильнее стараться делать то, за что его хвалят.

Социальный соблазн и рострально-вентральная передняя поясная кора – вот священный союз, который вдохновляет наших сыновей идти на смерть ради того, чтобы мы жили без Гитлера. А еще – рисковать жизнью на лесоповале и на стройке ради того, чтобы у нас были дома, и в шахтах и на нефтяных платформах, чтобы в этих домах было тепло. А еще они заставили миллионы молодых людей безвременно погибнуть, чтобы мы могли жить дальше со всеми удобствами.

Социальный соблазн. Мама, мужчины, СМИ и армия

После терактов 11 сентября 2001 года мы чествовали как героев пожарных, которые первыми прибыли на место трагедии. Девяносто девять процентов погибших спасателей составляли мужчины{106}, и если ваш сын тогда смотрел новости, то, вероятно, впервые увидел, что мужчины – это пол, достойный почестей и славы.

Что же он усвоил? Чем больше угроза выживанию, тем больше мальчиков ценят за готовность рискнуть своей жизнью ради жизни других. Ваш сын усваивает «парадокс героя»: чтобы себя ценить, надо себя обесценить.

До недавнего времени призыв послужить Родине всегда слышали, как в шестидесятые, когда его услышал мой одноклассник Эл Циммерман.

Мы с Элом сражались за победу на стадионе школы «Мидленд-Парк» в Нью-Джерси почти что каждый весенний день – устраивали забеги, потому что были в одной легкоатлетической команде. Достаточно было десятой доли секунды, чтобы один из нас стал победителем, а другой – проигравшим. Эти состязания сделали нас друзьями. Эл был примерным учеником и держался с достоинством юного Дуайта Эйзенхауэра. Он запросто мог пойти в университет и избежать призыва на Вьетнамскую войну, получить отсрочку как студент. Но он считал, что должен послужить отечеству, защитить свою страну.

А я пошел в колледж и в рождественские каникулы на первом курсе позвонил Элу. Трубку взяла его мама – и не смогла говорить. Передала трубку его папе.

– Уоррен, – сказал мне папа Эла. – Эл погиб во Вьетнаме.

Закон не требовал от Эла отдать жизнь за свою страну, точно так же как от моего брата Уэйна никто не требовал, чтобы он отдал жизнь за свою подругу. Но они оба пожертвовали собой, каждый по-своему, из-за того, что общество соблазном навязало им представления о «настоящем мужчине».

Я очень по ним скучаю.

Особенно по Уэйну.

Сегодня военная служба сохраняет свою притягательность в качестве цели в жизни, а также в качестве способа воспитать в себе волевые качества, необходимые для достижения этой цели, особенно у тех из наших сыновей, кто не особенно склонен к науке. Как, например, Райан.

Папа Райана был морским пехотинцем. Самым счастливым днем в его жизни был день, когда родился Райан. А сильнее всего он гордился сыном, когда тот объявил, что тоже хочет стать морским пехотинцем. В день, когда Райан впервые заступил на дежурство, папа Райана пролил слезы гордости, а мама Райана – слезы ужаса. Но на самом деле папа Райана плакал и от страха тоже, а мама Райана – от гордости.

Эти противоречивые чувства знакомы миллиардам родителей – они хотят, чтобы их сыновья были целы и невредимы, но гордятся тем, что их мальчики рискуют жизнью. Наглядная иллюстрация этого горького противоречия – плакат времен Первой мировой войны:

Обложка нот песни «Вот мой мальчик, Америка».

Слова Эндрю Б. Стерлинга, музыка Артура Ланге.

На обложке надпись: «Что чувствует каждая американская мать»

Что очевидно на войне, не так очевидно в мирное время. Мы уже видели, как много «профессиональных самоубийц» потребовалось, чтобы построить ваш дом. Наши дома нам нравятся, нам по душе, что нас уважают как их владельцев, но мы редко ценим то, как рисковали своей жизнью ради его создания и лесоруб, и кровельщик, и дальнобойщик.

Эрик начал задумываться об этом в 14 лет, когда в первый раз пригласил на обед своего лучшего друга Сэма. Сэм воздал должное всем блюдам, но вежливо отказался от рыбы. Отец Эрика Роберт спросил:

– Ты, наверное, вегетарианец?

Сэм ответил, что да, и тогда Роберт спросил, что его подтолкнуло к такому решению. Сэм ответил, что лично ему кажется, что убивать животных и рыб аморально, но он понимает, что многие думают иначе. Роберт похвалил Сэма и за высокие этические стандарты, и за твердость решения. За столом завязался оживленный разговор о том, нравственно ли людям убивать животных и рыб для еды.

Но вот в чем загвоздка. Никто, в том числе и Сэм, даже не по думал о моральной стороне того, что из-за нашего спроса на рыбу и морепродукты ежегодно гибнут и калечатся люди, которые их ловят. Даже в реалити-шоу «Смертельный улов» страшные опасности, с которыми сталкиваются рыболовы, лишь развлекают, а не настораживают зрителя. Нас заботит только рыба. Мы слышали призывы «Спасите китов», но не «Спасите мужчин». Так что ни Сэм, ни Эрик с семьей и не подумали бы сказать: «Я не ем крабов, потому что не хочу, чтобы рыболовам платили за готовность погибнуть».

И когда семья Эрика или Сэм выбрасывают мусор, никто не думает, насколько этично заставлять работать бесчисленных мусорщиков (почти все они – мужчины): будильник звенит у них в три часа ночи и отправляет их в темноту висконсинской зимы, на черный лед, прячущийся под промерзшим снегом, заставляет сгибать спину под тяжестью сотен мусорных баков и насыщать легкие ядовитыми испарениями.

Итак, ваш сын вправе поставить перед собой цель заработать столько, чтобы жизнь его детей была лучше, чем у него самого. Это тоже социальный соблазн? Да. Но дело в том, что социальный соблазн, создающий парадокс героя и заставляющий вашего сына обесценивать себя, чтобы ценить себя, так глубоко укоренен в его психике, что мальчик рискнет жизнью даже в случае, когда ему за это не заплатят. Ведь 76 % американских пожарных не получают ни премий, ни даже платы за свою работу. Они добровольцы. И почти 100 % из них – мужчины.

Какую плату получает добровольный пожарный? Похвалу. Уважение. Цель в жизни. Надежду, что его будут считать настоящим героем, если он победит огнедышащего дракона и спасет чью-то жизнь. Уверенность, что если при этом он отдаст свою жизнь, статус героя лишь укрепится.

Социальный соблазн такого рода опасен тем, что если ваш сын усвоит его до того, как станет достаточно взрослым и зрелым, чтобы понимать, зачем это обществу, он рискует стать рабом безопасности окружающих, который не слишком задумывается о собственной безопасности. А коллективное бессознательное говорит нам, что чем больше наши сыновья соглашаются на этот соблазн, тем лучше защищены наши дома и наша страна.

Это мы бессознательно создаем социальный соблазн, вынуждающий наших сыновей рисковать собой ради нашей жизни. Или лучшей жизни.

Воинская повинность только для мужчин. Когда социальный соблазн превращается в обязанность по закону

Воинская повинность только для мужчин – это не просто традиция. Общество давит на вашего сына, вынуждает его рисковать собой, чтобы считаться «настоящим мужчиной», и это не ограничивается социальным соблазном. Это требование закреплено законодательно.

В школе ваш сын узнает, что Четырнадцатая поправка к Конституции гарантирует равную защиту для обоих полов, но когда ему исполняется восемнадцать, оказывается, что становиться на воинский учет обязаны только юноши.

Американский закон о всеобщей воинской повинности для мужчин составлен так, что уклониться от него не может даже Гудини. Если ваш сын не встанет на воинский учет, ему грозит до пяти лет тюрьмы и штраф в четверть миллиона долларов{107}. Хуже того, о нем сообщат в министерство юстиции, где будет проведено расследование и, возможно, назначено еще более суровое наказание{108}. Даже если он отсидит пять лет, вы заплатите четверть миллиона, а дополнительного наказания не назначат, отказ становиться на воинский учет мгновенно закроет перед ним все двери. Это начинается на государственном уровне. Вашему сыну откажут в государственных займах и грантах для студентов, не допустят даже к участию в государственных программах по профессионально-техническому обучению, не примут на работу на Почту США и ни в какие учреждения, имеющие отношение к исполнительной ветви власти{109}. На уровне штатов в 40 штатах приняты законы о более суровых наказаниях – вашему сыну могут отказать даже в выдаче водительских прав{110}. В некоторых штатах вашего сына вообще не примут на государственную службу или в колледж, получающий государственные субсидии на высшее образование.

Ловушка для героя

Когда общество вынуждает вашего сына стать героем-убийцей, оно не предупреждает его, что он, скорее всего, не сможет стать героем-мужем. Как мы увидим из главы, в которой сравнивается героический интеллект и здравый интеллект, многие качества, которые ваш сын вырабатывает у себя, чтобы убивать врагов на войне или быть героем на работе, подрывают качества, необходимые, чтобы любить своих домашних. Короче говоря, то, что он делает, чтобы заработать себе любовь, зачастую заставляет его любовь развестись с ним.

Как поют Питер, Пол и Мэри в эпиграфе к этой главе, социальный соблазн – это и есть то, о чем «только ветер шумит». Однако ветер шумит и о других невидимых силах – например, о тех, которые разрушили брак родителей Итана и поставили под угрозу его будущее.

10

Почему, чем лучше статистика по благосостоянию, тем хуже статистика по разводам?

История Итана

«С кого мне брать пример, когда примера больше нет?»

Пол Саймон, «You Can Call Me Al»

Итану было восемь лет. Его мама с папой только что развелись. Он очень скучал по папе – по тому, как они устраивали шуточные потасовки и играли в прятки и в пятнашки, ходили в походы и плавали на байдарке. Но маме предложили хорошую работу в другом штате, да и школа там была лучше, поэтому мама с Итаном и его сестрой переехали далеко-далеко. А папа Итана жил в маленькой квартирке и мог себе позволить прилетать к детям только раз в месяц на день-другой. Когда Итан спросил папу, как так вышло, папа признался, что хочет обратиться в суд и попросить судью вынести решение, согласно которому он сможет чаще видеться с Итаном, но у него нет денег на хорошего адвоката.

Итан начал хулиганить в школе, и школа отправила его к психологу. Психолог попросила Итана нарисовать их семью, и он нарисовал коробочку на самом краю листа слева. И в этой коробочке – своего отца, который сидит там один-одинешенек. А справа нарисовал дом с окнами, и мама смотрела из того окна, которое выходило в противоположную сторону от отцовской коробочки, а сам Итан с сестрой – из окна, которое выходило в сторону папы. А между домом и отцовской коробочкой стоял забор – огромный, выше дома.

Психолог попросила Итана объяснить, что нарисовано на картинке, и он сказал, что коробочка – это как квартирка, где живет папа.

– Я знаю, что папа хочет быть с нами, он смотрит в окошко, чтобы увидеть нас. А мы смотрим в свои окошки, но не видим его из-за высокого забора.

Психолог спросила, хочет ли он сам когда-нибудь стать отцом, и Итан задумался.

– Наверное, нет.

Глаза у него наполнились такой печалью, что все было ясно без слов. Психолог спросила, почему, и Итан ответил:

– Мне, наверное, захочется, чтобы у меня были дети, но ведь я захочу с ними видеться, а вдруг они будут далеко-далеко и не разглядят меня за высоким забором?

Итан видел в отце свое будущее, и это будущее его не привлекало. Чем настойчивее он примерял на себя отцовство как цель в жизни, тем грустнее ему становилось. Он боялся, что в результате станет как отец, и это вызвало у него ощущение бесцельности существования.

Что за процессы в обществе привели к тому, что среди нас так много Итанов?

Брак: как разорвать порочный круг «успех-свобода-развод-безотцовщина»

Основные причины разводов – измены, деньги, пьянство, дети, насилие – это общественные явления, которые наблюдаются столетиями. Почему же в последнее время так много браков кончается провалом – особенно в тех странах, которые в целом достигли больших успехов? Почему в США 69 % разводов происходит по инициативе женщин?{111}. Причем женщин с высшим образованием?

Как мы видели, женщины, у которых больше всего вариантов самореализации, зачастую добиваются успеха сами и почти всегда замужем за мужчинами, которые добились еще больших успехов. Это дает женщинам возможность ходить к психологам, заниматься своим внутренним миром и значительно требовательнее относиться к браку.

Их преуспевающие мужья твердо усвоили, что умение зарабатывать деньги ведет к любви. Почему? Потому что в их жизни так и было.

Однако умение зарабатывать деньги не сохраняет любовь. Женщины научились лучше осознавать, что их беспокоит, и рассказывать об этом, в то время как мужья зачастую прятали голову в песок, надеясь, что все само рассосется. Чем больших успехов добивались они в карьере, тем лучше учились не выражать, а подавлять свои чувства. Парадокс в том, что женщины, особенно способные к духовному и психологическому росту, сплошь и рядом выходили замуж за мужчин, которые в принципе не умели духовно расти.

Камилла прекрасно понимала, каких успехов добивается Кеннет во внешнем мире, но даже не подозревала, каким беспомощным он чувствует себя дома, особенно когда она делает ему замечания или жалуется на жизнь. А еще Камилла не знала, что мечтой Кеннета было вовсе не стать партнером в крупной бухгалтерской фирме, а, наоборот, писать романы. Но Кеннет говорил об этом как о пустой фантазии, а то, чего Кеннет не говорил, Камилла, естественно, не слышала{112}.

Когда Кеннет стал партнером в своей фирме, ему пришлось много времени проводить в разъездах, и Камилла чувствовала, что между ними возникло отчуждение. Работа с психотерапевтами и разговоры с подругами помогли ей перейти со стадии I (представлении о супругах как о партнерах по сцене) к стадии II (стремлению к роли «родственной души» для своего мужа). Кеннет безнадежно отстал от нее. И когда на занятиях по групповой психотерапии Камилла встретила другого мужчину и увлеклась им, стало очевидно, что их брак исчерпал себя. Через год Камилла подала на развод.

ТЕМА ДЛЯ СЕМЕЙНОГО УЖИНА

Партнеры по сцене или родственные души?

Опираясь на данные таблицы ниже, обсудите с сыном, в чем разница между ролями стадии I и целями стадии II, чтобы помочь ему определиться с целями, выбрать спутницу жизни в соответствии с этими целями и вместе проложить оптимальную дорогу к отношениям родственных душ.

От партнеров по сцене – к родственным душам

* Слово «цели» здесь употреблено потому, что многие из них, а вероятно и большинство, еще не достигнуты.

Источник: по материалам книги Warren Farrell, «The Myth of Male Power»

Женщины начала семидесятых, которые были замужем за преуспевающими мужчинами, оказались первой крупной группой населения в истории человечества, у которых были, во-первых, требования к браку II стадии в условиях реалий I стадии, а во-вторых, деньги на развод.

Переход на стадию II – к реалиям родственных душ – скорее всего, столкнется с противодействием двух бессознательных сил на этапе, когда у пары появятся дети: с отцовской «ловушкой для героя» и с трудностями личностной адаптации. Яркий пример – история Ника и Бриттани.

Отцовская «ловушка для героя»

Когда Бриттани забеременела, Ник пошел навстречу ее желанию работать вполсилы, чтобы сосредоточиться на будущей дочери. Но при этом оба они считали, что, поскольку в семье планировалось двое-трое детей, было бы хорошо купить просторный дом возле хорошей школы. Супруги решили, что Ник, по образованию учитель, будет больше зарабатывать, если займется недвижимостью. И оказались правы.

Даже слишком. Вскоре Ник возглавил отделение западных штатов в крупнейшем агентстве недвижимости «Колдуэлл-Банкер». Поэтому ему часто приходилось проводить в разъездах по три-четыре дня подряд. А когда он все-таки возвращался домой – супруги жили в Калифорнии, в городе Сан-Рафаэль – ему приходилось выезжать из дома ни свет ни заря, поскольку с учетом пробок дорога до офиса в Сан-Франциско занимала почти два часа. И возвращался он поздно. И даже когда физически он находился дома, в мыслях у него была одна работа.

Ник очень любил Бриттани и детей, которых было уже трое, они были для него главным в жизни. Однако Ник попался в ту же «ловушку для героя», что и его отец: любить семью – значит быть в разлуке с семьей.

Постоянные отлучки Ника породили и другие сложности. Бриттани замкнулась на детях и стала их чрезмерно опекать, поэтому Ник все чаще ощущал, что его стиль воспитания становится мишенью для критики и причиной ссор. Бриттани боялась, что Ник при всех своих добрых намерениях сделает что-то не так, и ей постоянно приходилось подбирать слова, чтобы деликатно намекнуть ему, в чем он заблуждается. Им пришлось искать способы личностной адаптации, и они уже не узнавали друг в друге тех, с кем когда-то решили создать семью.

Личностная адаптация

Почему же Ник и Бриттани не могли просто поговорить, обсудить друг с другом, что они чувствуют? Ник видел, что Бриттани восхищается его деловыми успехами, они оба были очень рады, что их дети учатся в прекрасной школе и пользуются всеми преимуществами современной системы образования. Так что, хотя учительство было страстью Ника, его блеском в глазах, и он часто скучал по прежней профессии, он ничего не говорил и понемногу начал выпивать, чтобы снять стресс и от напряженной работы, и от недостатка самореализации.

Ник бессознательно выработал у себя личные качества, которые помогли ему добиться успеха в делах, но при этом очень мешали дома. А Бриттани, почувствовав, что постепенно отдаляется от Ника, нашла себе другие увлечения – дети, подруги, спорт, духовный рост и время наедине с собой. В результате, стосковавшись по вниманию и заботе, которые когда-то привлекали ее в Нике, Бриттани в тренажерном зале познакомилась с учителем, и у них начался страстный роман. А Нику, которому приходилось проводить одинокие ночи в пути, тоже недоставало любви – той, которая была у них с Бриттани, пока не появились дети – а поскольку с детьми он проводил меньше времени, чем Бриттани, а близких друзей у него не осталось, столкнулся с острым недостатком близости и сексуальной неудовлетворенностью. Он стал заводить интрижки на стороне, которые приносили временное облегчение, но в итоге лишь обостряли тоску по утраченной близости с Бриттани.

Из-за такой адаптации Ник проникся отвращением к себе. А Бриттани ощущала, что Ник стал ей совершенно чужим.

Динамика отношений Ника и Бриттани особенно характерна из-за способа личной адаптации у Ника. Когда успех, как в случае Ника, зависит от способности содержать пять человек, качества, необходимые для успеха в работе, противоречат качествам, необходимым для успеха в любви.

Бриттани считала, что «потеряла» Ника. Это чувство – одна из причин, по которым женщины в 69 % случаев становятся инициаторами развода. С точки зрения женщины, она разводится совсем не с тем человеком, за которого выходила замуж. Она разводится совсем с другим.

Для вашего сына эта история должна стать предупреждением о том, что может случиться, если мужчина окажется единственным кормильцем в семье, где есть дети. Даже если поначалу он решит, что нашел родственную душу, но чтобы прокормить семью из пятерых человек, они с женой должны стать партнерами по сцене. И тогда он столкнется и с «ловушкой для героя», и с личностной адаптацией.

Эра выбора для мамы и отсутствия выбора для папы

Понятно, почему выбор традиционных ролей, которые сделали Ник и Бриттани (мама сидит с детьми, папа зарабатывает деньги), убил их страсть и вызвал отчужденность. Однако он же стал причиной, по которой они сохраняют семью. Ник и Бриттани с точки зрения закона женаты, но с точки зрения психологии разведены – состоят в браке, который можно назвать тюрьмой общего режима.

Ник и Бриттани считали, что у Бриттани еще были другие варианты, а у Ника их не было. Поскольку Бриттани была замужем и Ник работал, у Бриттани были три возможные цели в жизни:

• Воспитывать детей;

• Работать;

• Сочетать одно с другим.

Бриттани – героиня «эры выбора для мамы». Однако ни Бриттани, ни Ник не видели никаких вариантов для папы. У Ника было три цели в жизни (найдите десять отличий):

• Работать;

• Работать;

• Работать.

В принципе, Ник и Бриттани могли бы поменяться ролями. Но у Ника был существенный потенциал добытчика, а если папа сидит дома с детьми, это обычно происходит потому, что у него нет других дел – он безработный, или его жена зарабатывает существенно больше него. И хотя дети, у который главный из родителей – папа, обычно растут и развиваются просто прекрасно, но если жена безработного не видит света в конце туннеля, она зачастую теряет уважение к мужу. Более того, он и сам теряет уважение к себе. А это лишает его привлекательности в глазах жены, что увеличивает ощущение надвигающейся опасности, и брак балансирует на грани развода.

При всем при том отец вполне может выбрать вариант «сидеть дома с детьми», и это будет на пользу всем участникам (как мы увидим в части IV, где сравниваются мальчики, которые растут без отца, и мальчики из полных семей) и не повредит супружеским отношениям, но для этого необходимо соблюсти пять условий.

Пять условий сохранения брака, если папа сидит с детьми

1. Папа уверен в себе.

2. Папа понимает, какую пользу приносит детям, и говорит об этом маме.

3. Мама в полной мере ценит его роль как отца-воспитателя и никогда не стыдит его за то, что он мало зарабатывает.

4. Маме необычайно дорога ее карьера как цель в жизни, но при этом она находит время и для детей.

5. Мама совсем не ревнует детей к отцу, несмотря на то, что они к нему больше привязаны.

Если папа при этом работает дома и прилично зарабатывает либо продумывает какое-либо начинание, которое, как думают оба супруга, впоследствии приведет к успеху, это повышает вероятность, что мама сохранит уважение к папе.

Поскольку случаи, когда удовлетворены все пять условий, скорее исключение, чем правило, счастливый брак у папы, сидящего дома с детьми, тоже скорее исключение, чем правило. Но если вы расскажете своему сыну, что можно сделать, чтобы сохранить брак, возможно, его семейная жизнь станет таким исключением.

Почему ваш сын не считает, что работающая жена избавит его от необходимости кормить семью и позволит заниматься любимым делом, даже если за него меньше платят? Потому что ему, вероятно, не кажется, что его жене интересен муж, которому меньше платят. Возможно, он опасается, что если он найдет любимую работу, за которую будет меньше получать, то лишится любви. А без любви цель в жизни вашего сына лишается всякого смысла.

При этом традиционная цель в жизни – стать воителем – тоже рушится на глазах. Поскольку солдат в основном набирают из беднейших и необразованных классов, решение завербоваться в армию традиционно помогало закрыть три бреши: обеспечить экономическую стабильность, образование и цель в жизни. Очень хорошо, что теперь наши сыновья реже погибают на войне. Плохо другое: если в жизни вашего сына недостает экономической стабильности, образования и цели, он не понимает, как это исправить.

Если ваш сын ощущает бесцельность своего существования, но не может выразить словами свои чувства, а при этом в школе и в новостях ему твердят, что в его руках вся власть и привилегии, и именно из-за него угнетают женщин, он вполне может найти убежище в компьютерных играх и порнографии, чтобы отвлечься от одиночества и разочарований. Когда он видит матерей-одиночек – и в результате развода, и по доброй воле, – и женщин, которые вообще не хотят замуж, у него возникает подозрение, что он живет в эру женщин, у которых богатый выбор, и мужчин, у которых выбора нет, но это подсознательное подозрение, и ваш сын никогда не сможет о нем рассказать. Без цели в жизни мальчик чувствует себя никому не нужным, но если ему стыдно признать свои чувства, или он просто не знает, что он чувствует, вероятно, у него возникнет ощущение, что его не видят и не слышат. Подобные чувства разделяли мужчины из рабочего класса, которые поддерживали Трампа в США и Брексит в Великобритании. А поскольку социологические опросы не предсказывали ни ту ни другую победу, можно представить себе, насколько мы не замечаем мужчин, и насколько они боятся говорить о своих чувствах.

Конечно, гендерные роли будут меняться и при жизни вашего сына, вероятно, станут гораздо гибче – не только для ваших дочерей, но и для ваших сыновей. Это прекрасно. Плохо другое: гендерная свобода еще не коснулась вашего сына. Но в ваших силах подтолкнуть его к ней, если вы признаете и примете его бессознательную мудрость.

Почему наши дочери не страдают от бесцельности существования?