Новая летопись Камышина

Попавший в плен Илейка Муромец «сказал про себя сам, перед государевы бояре и передо всею землею» о том, как он вместе с донскими, волжскими и терскими казаками сначала весной 1606 г. пошел верх по Волге на помощь сидевшему тогда на московском троне самозванцу Лжедмитрию I (Григорию Отрепьеву), по пути грабя отдельные торговые суда и целые караваны. Казаки дошли до Свияжска, но там узнали, что Лжедмитрия I в Москве уже свергли и убили «всем миром». К тому же с Нижнего Новгорода на Астрахань в мае 1606 г. двинулась судовая рать боярина Федора Шереметева, вскоре присягнувшая на верность царю Василию Шуйскому, встреча с которой воровским казакам не сулила ничего хорошего.

Поэтому казаки решили повернуть назад и через Камышенку и Иловлю перетащить свои суда на Дон, а затем через Путивль и Тулу идти на соединение с отрядами Ивана Болотникова, шедшими тогда на Москву. Вот показания Илейки Муромца, записанные в ходе его допроса: « … их де в Асторохань не пустили для грабежу; а из-под Асторохани пошли в верх Волгою, к Гришке к Ростриге двору, и дошли до Самары, и тут де их встретили от Ростриги, под Самарою, с грамотою, и Третьяк Юрлов велел им итти к Москве наспех; и они де дошли выше Свиязского города десять верст, до Вязовых гор, и приехал козак с Москвы внове, и сказал козаку брату своему Гребенкину, что на Москве Гришку Ростригу убили миром всем, и для той вести все козаки … поворотились назад на Волгу, на реку на Камышенку, и стояли с козаками со всем войском на Камышенке, а с Камышенки переволокли на речку на Иловлю, а Иловлю перегребли на Дон … а Донцом вверх погребли верст со сто, и тут де приехал к ним с грамотою из Путимлю Горяйном зовут, сидел на Туле ныне, а грамота писана от князя Григорья Шаховского да от путимцов ото всех, чтобы итти Илейке наспех в Путимль, а царь Дмитрей жив, идет из Литвы со многими людьми в Путимль; и они по той грамоте пришли с Донца на Украину, во Царев город, а из Царева города пришли в Путимль, а из Путимля пришли на Тулу». [См. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедицией Академии наук. Т. II. СПб., 1836, № 81, с. 175].

Возникает вопрос, почему, Илейка Муромец вместе с «воровскими» казаками в 1606 г. долго находился на Камышенке, вместо того, чтобы как можно быстрее идти на соединение с войсками Ивана Болотникова. Поскольку Лжедмитрия I убили на Москве 17 мая 1606 г., то можно предположить, что новость об этом они – при тогдашнем уровне коммуникаций – могли получить только через 7-10 дней. Примерно еще месяц у казаков заняла дорога от Свияжска до Камышенки, тем более что по пути они продолжали заниматься разбоем и грабежом торговых судов и прибрежных населенных пунктов. По свидетельству «Карамзинского Хронографа», казаки, «едучи Волгою, на встрече всяких служивых людей, и торговых, и на ватагах промышленных людей побивали до смерти и грабили» [А. Попов. Изборник славянских и русских сочинений и статей. М., 1869, с. 331].

Следовательно, вряд ли они могли прийти на Камышенку ранее начала июля, в связи с чем у казаков могли возникнуть проблемы с переволокой, так как речка к этому времени года обычно превращалась в ручей. По всей видимости, казаки Илейки Муромца из-за низкого уровня воды в Камышенке вынуждены были там остановиться в ожидании осенних дождей, чтобы переволочь свои лодки через в Ивловлю в Дон.

После завершения в 1961 г. строительства Волжской ГЭС уровень Камышинки резко поднялся и сегодня здесь нет таких резких сезонных колебаний, но в прошлом эти сезонные перепады были очень велики. В 1771 г. побывавший в Дмитриевске астроном П. Б. Иноходцев с 11 апреля по 13 ноября проводил специальные замеры уровня волжской воды в устье речки Камышенки. Так вот, по его данным, с 11 апреля вода прибывала до 24 мая, а затем по 15 августа убывала, превратив многоводную речку в маленький ручеек. После чего с 15 (26 – по новому стилю) августа по 14 (25) сентября, ученый вновь наблюдал вторичную прибыль воды в Камышенке [См. Царицынский и Камышинский уезды в описаниях краеведов (1727 – 1928). Под редакцией М. М. Загорулько и И. О. Тюменцева. – Волгоград, 2010, с. 42], объяснявшуюся, очевидно, некоторым спадом жары и началом дождей.

Бой 1608 г. царских войск с самозванцами под Камышенкой

Убийство в Москве Лжедмитрия I и восшествие на престол Василия Шуйского не принесли спокойствия Русскому государству. Не признала нового царя и Астрахань, усмирять которую двинулась из Нижнего Новгорода судовая рать боярина Федора Шереметева, по пути наводя порядок в низовых волжских городах. При этом шереметевское войско, встречи с которым боялись воровские казаки, уже 25 июня 1606 г. было в Самаре, в начале июля сделало остановку в Саратове, а в начале августа находилось вблизи Астрахани [См. Я. Н. Рабинович. САРАТОВ В СМУТНОЕ ВРЕМЯ (1606–1614)// Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. История. Международные отношения. 2017. Т. 17, вып. 2, с. 231].

Ратники Ф. Шереметева остановились на острове Балчике, в 18 верстах от Астрахани, и попытались взять город штурмом, но не смогли. При этом астраханцы не только отразили приступ верных Шуйскому войск, но потом даже их осадили на Балчике, на котором верные царю воины построили острог. Противостояние длилось до мая 1607 г., когда Ф. Шереметев получил царский указ идти на Царицын, где вспыхнуло восстание против Шуйского. После нескольких приступов Царицын был взят царскими войсками 24 октября 1607 г. [См. Рыбалко Н. В. УПРАВЛЕНИЕ «ПОНИЗОВЫМИ ГОРОДАМИ» В ПЕРИОД МЕЖДУЦАРСТВИЯ (1610–1613 ГГ.) // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: История. Международные отношения. 2013. Т. 13, вып. 4., с. 6.].

С ноября 1607 г. по август 1608 г. основной базой Шереметева оставался Царицын, а вот низовье Волги после Царицына и до Астрахани было под контролем мятежников. В августе 1608 г. Шереметев получил указ царя Василия Шуйского – идти со своей ратью на защиту Москвы. В это время Москва была осаждена войсками нового самозванца Лжедмитрия II, устроившего свой лагерь в Тушино. В сентябре – октябре 1608 г. войско Шереметева начинает поход из Царицына через Саратов, Самару, Тетюши к Казани. [См. Я. Н. Рабинович. САРАТОВ В СМУТНОЕ ВРЕМЯ (1606–1614)// Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. История. Международные отношения. 2017. Т. 17, вып. 2, с. 232].

Но сначала его войско двинулось на Саратов, осаждавшийся отрядами, во главе которых стояли сразу три астраханских самозванца, один из которых называл себя сыном Ивана Грозного, а двое других объявили себя внуками этого царя. Сохранился документ, который позволяет говорить о том, что по пути из Царицына в Саратов ратникам Шереметева пришлось выдержать жестокий бой на реке Камышенке с воровскими казаками. Предположительно, это могло произойти в сентябре – октябре 1608 г. Вот «сказка» одного из участников этого похода нижегородского дворянина Василия Федорова сына Приклонского, составленная в 1628 г. о службе в 1606-10 гг.: «Служили мы з братом своим с Осипом с Приклонским царю Василью Ивановичю (то есть царю Василию Шуйском – прим. В. Б.) з боярином и с воеводами с Федором Ивановичем Шереметевым с товарыщи на Балчике (осаждали Астрахань – прим. В. Б.). И как боярин по государеву указу пошол вверх под Царицын, и Царицын взятьем взяли и на Царицыне были год. И как боярин пошол с Царицына и будет на Камышенке, и тут на Камышенке с воровскими казаки был бой, и мы на том бою государю служили и с ними билися. И с того бою пришли в Казань, и ис Казани посланы мы от боярина в Нижней в осаду. И на дороге у нас с воровскими людми были бои многие, за тритцеть верст, без престани до Нижнева, и в Нижней прошли с воеводою со князем Олександром Ондреевичем Репниным». [См. РГАДА. Ф. 1209. Столбцы по Нижнему Новгороду, № 866/21135. Л. 476].

Еще один участник боя Павел Арбузов в своей «сказке» написал: «И как боярин пошел с Царицына, и будет на Камышонке, тут был бой с воровскими людми с казаки, и я на том бою служил и с воры бился». [См. РГАДА. Ф. 1209. Столбцы по Нижнему Новгороду, № 866/21135. Л. 504].

Еще один участник боя Григорий Жедринский в своей «сказке» указал направление откуда напали на войско Шереметева воровские казаки: «И по государеву указу боярин с Царицына пошел вверх, и сверху шли в встречю боярина воровские казаки, и боярину был бой с воровскими казаки, я на том бою з боярином был, государю служил». [См. РГАДА. Ф. 1209. Столбцы по Нижнему Новгороду, № 866/21135. Л. 491]. Отсюда можно сделать вывод, что воровские казаки шли вниз по Волге из-под Саратова, который они безуспешно осаждали уже несколько месяцев.

Другой нижегородский дворянин Мясоед Рокотов уточнил место боя близ р. Камышенки, в котором участвовал его родственник Иван Хохлов: «А как боярин пошел с Царицына вверх в Казань, и на Волге приходили на боярина воровские казаки на Осиновке, и с ними был бой, и он, Иван, на том бою с варами бился и языки имал». [См. РГАДА. Ф. 1209. Столбцы по Нижнему Новгороду, № 866/21135. Л. 417].

Из последней фразы можно сделать вывод, что воровские казаки напали на судовую рать Шереметева во время ее остановки на острове Осиновский, который находился немного выше бухты р. Камышенки. Этот остров, а также рядом расположенный с ним остров Дубовский, можно увидеть, например, на американской карте 1950 г. – см. рис. 2. Все эти острова исчезли после постройки Волжской ГЭС и заполнения Волгоградского водохранилища, что привело к значительному повышению уровня Волги.

Рис. 2. Волжские острова Осиновский и Дубовский вблизи г. Камышина.

Сражение 1614 г. с воровскими казаками

Сохранился документ, из которого следует, что 17 мая 1614 г. в районе р. Камышенки произошел бой между ногайскими татарами и отрядом донских казаков, шедшими к Астрахани. Дело в том, что там с конца 1613 г. находился атаман Иван Заруцкий, отказавшийся присягать новому царю и поддерживавший в качестве претендента на престол малолетнего сына Марины Мнишек от Лжедмитрия II (по иной версии от Ивана Заруцкого).

В «Актах исторических, собранных и изданных Археографическою комиссией» опубликована «сказка» от 23 мая 1614 г. стрелецкого десятника Никифора Проводникова, который, ссылаясь на своих осведомителей, сообщает о приходе в начале апреля к Заруцкому под Астрахань пяти сотен волжских казаков, уже взявших у атамана жалование. В этой «сказке» также говорится о том, что в районе Царицына им встретился донской казак Ермачко Молодой «со товарищи» 11 человек, который сказывал, что донские казаки собирались у себя на Дону и хотят идти на государеву службу под Астрахань, «а Ермачко Молодой со товарыщи поехал в Астарахань, да тот же Ермачко сказывал про Нагайских людей, что Нагайские люди громили на Камышенке его Ермачка с товарыщи, идучи из Руси … майя (в названии месяца сохранились только две последние буквы – прим. В. Б.) в 17 день». [См. Ук. соч., т. III, с. 440-441]. Из этого сообщения можно сделать вывод, что ногайские татары, шедшие с верховьев Волги («из Руси»), напали на донских казаков во время их переволоки в районе р. Камышенки, но тем не менее последним удалось от них отбиться и добраться до Царицына.

Несмотря на то, что Ермачко Молодой со товарищи заявлял о том, что он шел под Астрахань на государеву службу, его поход показался царским ратникам подозрительным, по всей видимости, посчитавших, что служить туда они шли другому «государю» – малолетнему сыну Марины Мнишек от Лжедмитрия II. В отписке стрелецких «голов» от 27 мая 1614 г. говорится об их приходе с ратными людьми в Астрахань, разгроме воровских казацких шаек под Астраханью и о бегстве оттуда атамана Заруцкого вместе с Мариною Мнишек. А вдобавок сообщается, что 22 мая стрельцы поймали на Кабаньем острове за 70 верст от Астрахани группу донских казаков – Ермачка Молодого со товарищи 11 человек и посадили их в Астрахани в тюрьму до рассмотрения их дела воеводами – князьями Иваном Одоевским и Семеном Головиным.

По свидетельству Александра Гераклитова, долгие годы работавшего хранителем исторического архива Саратовской ученой архивной комиссии, сохранился документ, в котором говорится о том, что казанскому жильцу Анучину в 1614 году была пожалована государева придача к окладу «за Камышенский бой». По всей вероятности, за бой с казаками, пытавшимися у Камышенки пробраться с Дона на Волrу или обратно. [Гераклитов А. А. История Саратовского края в XVI-XVIII вв. Саратов: Изд-во «Друкарь», 1923, с. 202]. Однако какие-то подробности этого боя нам неизвестны.

Таким образом исторические факты свидетельствуют о том, что после постройки в 1589 г. города Царицына, закрывшего для воровских казаков царицынскую переволоку между Доном и Волгой, они вынуждены были чаще пользоваться переволокой в районе р. Камышенки и р. Иловли. Вот что о предпочтительности камышенской переволоки писал Александр Гераклитов: «Если не принимать в расчет того, что для достижения Kaмышинской переволоки приходилось пройти rреблей или лямкой лишних 150-200 верст вверх по Иловле, то эта переволока в сущности и гораздо удобнее Царицынской, так как тут сухим путем приходилось перетаскивать лодки только на 20 верст, а, не на 40-50, как под Царицыном» [Гераклитов А. А. История Саратовского края в XVI-XVIII вв. Саратов: Изд-во «Друкарь», 1923, с. 202].

Стоялый острожек Камышенка

Купец Котов о стрельцах на Камышенке

Для того, чтобы помешать воровским казакам пользоваться камышенской переволокой в районе бухты реки Камышенки стрельцы стали ставить весной временный острожек. Точная дата появления этого укрепленного поста неизвестна, но не исключено, что впервые его могли поставить в 1615 г., то есть на следующий год после «камышенского боя» 1614 г., за который казанскому жильцу Анучину была пожалована государева придача к окладу.

В 1623 году по указу государя и великого князя всея Руси Михаила Федоровича и великого государя святейшего патриарха московского и всея Руси Филарета Никитича московский купец Федот Афанасьевич Котов с восемью товарищами был послан с царскими товарами за море в Персию. Очевидно, перед отъездом Котов получил из Посольского приказа специальное задание – описать путь и пройденные им города, обычаи жителей, а также представить «статейный список».

Во время своего путешествия вниз по Волге купец видел временный камышенский острожек: «От Саратова двести верст до Камышенки. В Камышенке протекает речка Камышенка, берущая начало в степи, расположенной на горней стороне. Над речкою, высоко на горе, стоит острожек, и тут с весны и до осени стоят пятьсот-семьсот казанских и пригородных стрельцов, а осенью, уезжая с осенним астраханским товаром, сжигают острожек. Рекой Камышенкой ходят на Дон – три версты плывут водой, а потом двадцать верст казаки волочат струги до реки Иловли, которая течет по степи и впадает в Дон. Оттуда казаки ходят на Волгу. В степи стоят заставы стрельцов. Они ловят воровских казаков и некоторых из них убивают. От Камышенки до Царицына 150 верст. [См. Хожение купца Федота Котова в Персию. Публикация Н. А. Кузнецовой. М. Изд. вост. литературы. 1958, с. 64-65].

Из описания Федора Котова можно сделать следующие выводы: Во-первых, поскольку острожек стоит «над речкою, высоко на горе», то, следовательно, он стоял на высоком левом берегу Камышенке при ее впадении в Волгу, где впоследствии впервые был основан город. Во-вторых, временное укрепление, по всей видимости, было легкого типа в виде стоялого острожка, возвести который было легче, чем рубленый город. В-третьих, Камышенский острожек осенью стрельцами сжигался с той целью, чтобы им не воспользовались воровские казаки, которые могли превратить его в свой укрепленный пункт. В-четвертых, несмотря на относительно большой гарнизон (от 500 до 700 стрельцов), укрепление стояло лишь с весны до осени, то есть носило временный характер. Для справки заметим, что в таких городах, как Саратов и Царицын в 1630 г. постоянный гарнизон насчитывал, соответственно, 327 чел. и 425 чел. (включая 50 стрельцов-годовальщиков, которые несли там службу на временной основе), то есть был меньше гарнизона Камышенского временного стоялого острожка. [См. Гераклитов А. А. История Саратовского края в XVI-XVIII вв. Саратов: Изд-во «Друкарь», 1923, с. 215].

По всей видимости, относительно большая численность гарнизона стоялого Камышенского острожка объяснялась тем обстоятельством, что присланные сюда из различных волжских городов стрельцы с весны до осени несли не только гарнизонную службу, но и нередко сопровождали купеческие караваны, защищая их от разбойных нападений. Так, 14 ноября 1623 г. царь Михаил Федорович Романов пожаловал стрелецкому сотнику Андрею Катышевскому из Свияжска четыре аршина сукна за его службу и раны, полученные от воровских казаков, во время сопровождения каравана. Сотник вместе со своими стрельцами был послан с Камышенки сопровождать караван судов до Астрахани. И, уже возвращаясь из Астрахани, отряд сотника Андрея Катышевского на обратном пути подвергся нападению со стороны воровских казаков. В результате многих воровских казаков стрельцы побили, но и Андрей Катышевский получил раны из двух пищалей: «Ноября въ 14 день по Государеву … указу, по памяти за приписью дияка Ивана Грязева, Государева жалованья Свияжскому сотнику стрелецкому Ондрею Катышевскому 4 арш. сукна настрафилю лазоревого, цена 2 рубли; а пожаловал Государь его за его службу, и за раны, что он в прошлом 133 году (1625 г. – прим. В.Б.) посылан был с стрельцы, с Камышенки, провожати в Астрахань караван, и идучи в верх из Астрахани, в Насонове Волошке, многих воровских казаков побили, а его Ондрея на том бою воровские казаки ранили из двух пищалей» [См. Дополнения к Дворцовым разрядам по поручению графа Дмитрия Николаевича Блудова, собранныя из книг и столбцов преждебывших дворцовых приказов архива Оружейной палаты Иваном Забелиным,ч.1. М, 1882, с. 428].

Согласно 10-летним наблюдениям, проведенным Министерством путей сообщения во второй половине 80-х – первой половине 90-х гг XIX в., весенний ледоход на Волге обычно наступал в середине или конце апреля, а осенний ледоход – в конце октября или в начале ноября. [См. О значении реки Волги в торгово-промышленном отношении, в связи с мерами, необходимыми для приведения этой реки в положение, отвечающее нуждам торговли и промышленности России / К.Э. Ласский; Всерос. торг.-пром. съезд 1896 г. в Н.-Новгороде. – Нижний Новгород: тип. Губ. правл., 1896., с. XIX]. По подсчетам исследователей, плавание от Казани до Астрахани в среднем занимало от 3 недель до месяца, обратный путь – до полутора месяцев, а в целом на путь туда и обратно нужно было затратить как минимум два – два с половиной месяца. [Э. Л. Дубман. АНГЛИЙСКИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ НА ВОЛЖСКОМ ПУТИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XVI в.// Вестник СамГУ. 2007. №5/3 (55)), с. 98-99].

Взяв за основу вышеуказанные цифры (среднюю скорость движения судов вниз по Волге от Казани до Астрахани в пределах от 21 до 30 дней), нетрудно подсчитать, что стрельцам из разных городов для того, чтобы добраться до Камышенки после весеннего ледохода обычно требовалось примерно от 2 до 3 дней, если они ехали из Саратова, от 6 до 9 дней –Сызрани, от 8 до 11 дней – Самары, от 10 до 15 дней – Симбирска и от 13 до 18 дней – из Казани. При этом опасность проникновения в Волгу воровских казаков по камышенской переволоке была особенно серьезной во второй половине апреля и первой половине мая. Следовательно, чтобы ее предотвратить нужно было ставить временный стоялый острожек на Камышенке уже в первой половине апреля. Поэтому первому отряду стрельцов из-за весеннего ледохода, по всей видимости, приходилось добираться до Камышенки не по Волге, а по суше. С учетом того, что путь вверх по Волге из Астрахани до Казани обычно был в полтора раза дольше, можно предположить, что, уезжая с осенним астраханским товаром, стрельцы, обычно сжигали Камышенский стоялый острожек в конце сентября или в начале октября.

Адам Олеарий о Камышенке 1636 г.

Судя по дошедшим до нас историческим свидетельствам, Камышенский острожек стрельцами ставился не каждый год. Во всяком случае Адам Олеарий, который в 1636 г. качестве секретаря голштинского посольства отправился вниз по Волге на корабле «Фредерик», об этом острожке ничего не пишет, хотя довольно подробно описывает речку Камышенку: «3 сентября мы с левой стороны увидели реку [Е]руслан (в подлиннике: Ruslane), а направо напротив круглую гору Ураков [бугор] (в подлиннике Urakoffskaru), которую считают в расстоянии 150 в. от Саратова. Эта гора, как говорят, получила свое название от татарского государя Урака, который здесь бился с казаками, остался на поле битвы и лежит погребенный здесь. Дальше с правой стороны находится гора и река Камышинка. Эта река вытекает из реки Иловли, которая в свою очередь впадает в большую реку Дон, текущую в сторону Понта и представляющую пограничную реку между Азией и Европой. По этой реке, как говорят, донские казаки со своими мелкими лодками направляются к Волге. Поэтому это место и считается крайне опасным в отношении разбойников. Здесь мы на высоком берегу направо увидели много водруженных деревянных крестов. Много лет тому назад русский полк бился здесь с казаками, которые хотели укрепить это место и закрыть свободный проход по Волге. В этой стычке, как говорят, пали с обеих сторон 1000 человек, и русские были здесь погребены. [См. Олеарий, Адам. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно / Введ., пер., примеч. и указ. А.М. Ловягина. СПб, 1906, с. 387-388].

Иоганн де Родес о нападении калмыков на Камышенский острожек

Еще одно упоминание о Камышенском временном острожке можно встретить в донесении от 16 ноября 1652 г. из Москвы шведской королеве Христине от ее торгового представителя Иоганна де Родеса (год рождения неизвестен, умер 31.12.1655 г.). В этом документе говорится следующее: «20 прошлого месяца по глубокообязаннейшему смирению было (послано) мое последнее (письмо) Вашему Кор. В-ству, на которое я подданнейше ссылаюсь. С тех пор сюда пришло несомненное известие, что калмыцкие татары напали на эту страну и вторглись (в Россию), осадили на Волге между Казанью (Casan) и Астраханью (Astrakan) 3 города, а именно Самару (Samara), Саратов (Saratof) и Камышин 199 (Camirzin). Нельзя еще узнать, как они сильны, но предполагают, что они, так как осадили эти города, в совокупности составляют довольно большую силу и что-то особенное замышляют. Говорят, что они имеют среди себя несколько иностранных офицеров, которых они приблизительно 7 лет тому назад взяли в плен у здешних (т.е. русских), и которые теперь должны им служить полковниками и предводителями. Как я извещен, если бы они завладели этими 3 названными местами, в особенности, если бы они хорошо укрепились, то проход (Pass) от Астрахани и от тех (мест) и, следовательно, из Персии они могут загородить и держать Волгу запертой, что (для русских) было бы большим убытком, если бы им (калмыкам) это удалось. … Вследствие этого было обнародовано по всей стране генеральное воззвание, чтобы весь военный народ был готов выступить в поход по первому приказанию. Между тем отсюда отправляются туда 2 "приказа" (Praecasen) "стрельцов", и отсюда послано приказание в Нижний (Новгород) и в Казань, так как находящиеся там солдаты ближе под рукой, чтобы они приступили к сопротивлению. При теперешней снова наступившей здесь сильной оттепели и дожде долго будет длиться, пока отправленное отсюда войско прибудет туда, вследствие чего выручка легко может прибыть слишком поздно. [См. Состояние России в 1650-1655 гг. по донесениям Родеса, Пер. Курца Б. Г. М., Императорское общество истории и древностей Российских. 1914, с. 126-127].

В другом донесении королеве из Москвы от 25 ноября 1652 г. Иоганн де Родес уточняет некоторые подробности, связанные с калмыцким набегом: «В моем последнем (письме) я подданнейше отметил, что калмыцкие татары еще осаждают Самару, Саратов и Камышин (Cammirzin), однако теперь это не подтверждается, но объявляется, что они сделали туда только набег и, говорят, увели с собой более 2.000 людей». [См. Ук. соч., с. 130].

В оригинале письма торговый представитель Швеции в Москве под названием Cammirzin (в первом случае он называет его Camirzin), по всей видимости, имел в виду Камышин. Во всяком случае именно так данное название перевел переводчик этого письма историк Борис Курц (1885 – 1938), который отождествлял Камышин с временным острожком, о котором в 1623 г. писал купец Федор Котов.

Грабежи 1659 г. воровских казаков на Камышенке

В середине XVII века шайки воровских казаков во время большой прибыли воды в конце апреля-начале мая очень часто использовали камышенскую переволоку, чтобы из Дона переволочь свои суда на Волгу. По всей видимости, чаще всего это происходило в те годы, когда стоялый острожек на Камышенке не ставился.

О том, насколько опасно было плавать в районе бухты реки Камышенки и прилегающих к ней островах, свидетельствуют, например, такие факты, которые на основе архивных документов приводит в своей книге А. А Гераклитов. В данном случае говорится о грабежах воровских казаков, которые они совершали около Дубовского острова, то есть недалеко от речки Камышенки (см. карту на рис. 2.): «В 1659 г. царицынский воевода отписывал в Москву: «в нынешнем государь, во 167 году, апреля в 30 день приехал на Царицын с Москвы с твоими великий государь грамоты Царицына города сын боярский Герасим Иванов сын Быков. И на Царицыне, государь, мне, холопу твоему, в съезжей избе он, Герасим, сказывал: как де он ехал Волгою рекою и как буде он об урочище о Дубовом острове и о том урочище видел он Герасим воровских казаков; и хотели де, государь, ево Герасима те воровские казаки разгромить и он де Герасим говорил тем воровским казакам, что едет на Царицын и Астрахань с твоими великого государя грамотами наскоро и ево де Герасима для того и не громили, пропустили мимо того урочища мая, государь, в 1 день приехали на Царицын сверху Волгою же рекою в стружку саратовские посадские люди Гараско Петров да Спиридонко Федотов … и в распросе сказали: ехали де они государь с Саратова Волгою рекою и как де они будут о том же урочище о Дубовом острове и их де погромили воровские казаки и одного де боярина Бориса Ивановича Морозова крестьянина Максима Лысковца на том стружку убили до смерти, а их де Тараска и Спиридонка с товарищами и с работными людьми те воровские казаки взяли со стругов и со всем животом на тот остров к себе на стан; а живота де взяли у них те воровские казаки полторы тысячи денег да мелкие рухляди на 200 рублев. И держали тех саратовских посадских людей те воровские казаки у себя на стану на острову день до вечера. И того же дни ввечеру отпустили и велели им ехать на Царицын, а на Саратов ехать им не велели для, государь, того, чтоб на Саратов про них воровских казаков вести не было. И они приехали в том стружку на Царицын и того убитого человека привезли. А на том стружке были у них в работе с Саратова саратовские стрельцы 8 человек и из тех стрельцов с того стружка трое человек саратовских стрельцов пристали к тем же воровским казакам. А по смете тех же воровских казаков, опричь саратовских стрельцов, чаят человек 50 и больше. И по тем вестям того ж числа послал я с Царицына для поиска тех воровских казаков до того урочища Царицына города сына боярского Петра Угримова да сотника стрелецкого Ив. Карево да с ними полтораста человек конных и пеших стрельцов и велел им где будут съедут они тех воровских казаков и им, смотря по людям и прося у Господа Бога милости и у Пречистые Богородицы помощи велел я поиск чинить над теми воровскими казаками сколько милосердный Господь Бог милости подаст». [См. Гераклитов А. А. История Саратовского края в XVI-XVIII вв. Саратов: Изд-во «Друкарь», 1923, с. 204]. К сожалению, в документах не сохранилось указаний, насколько удачно действовали на этот раз царицынские стрельцы и преуспели ли они в своем поиске над ворами.

Восстание разинцев, первое основание и гибель города на Камышенке

Поход Стеньки Разина за зипунами 1667 г.

Начавшаяся в 1667 г. с похода «за зипунами» крестьянская война на Нижней Волге и Дону под предводительством Степана Разина еще больше обострила криминальную ситуацию в этом и так неспокойном регионе. В «Сказании летописи о граде Астрахани» о том, как весной 1667 г. Стенька Разин со своим войском переволокся с Дона на Волгу, говорится следующее: «В лето от создания мира 7175-го, Мая месяца в 7 день, с Дону пришед к Волге реке, на Камышенке переволокся вор и изменник Стенка Разин с донскими казаками, и которые суды плыли в Астрахань Волгою рекою, все пограбил, насады, лодьи и павоски, и всякия корованы, остановил против урочища Шишкина бугра.

В то же время приплыл насад великого Господина Святейшего Иоасафа Патриарха Московского и всея России, и иныя насады. Он же злый лукавый вор, пограбя той патриарший насад и дворян его Алексея Золотарева с товарищи, велел повесити на шолге. Да с ними же повесил гостя Василия Шорина, приказщика его Феодора Черемисинова, и насады все велел пограбити, снасти, струги, завезки и лотки пограбить, чтобы впредь его на низ и в верх утеклецов не было.

Последи же того, как пограбя весь корован, поехал он на низ Волгою рекою напред, и к Царицыну приехал, и стал на Сарпинском Острове, всякия пожитки делить. Воевода же в то время был в Царицыне граде Андреи Унковского, и ничто же ему успевшу, токмо в городе Царицине отсиделся. Бе бо их воров многолюдно было». [См. Материалы для истории возмущения Стеньки Разина / [Предисл.: А. Попов]. – М., 1857, с. 241-242].

Переправившись с Дона на Волгу через Иловлю и Камышенку, разинцы начали поход за «зипунами». После чего отряд Разина блокировал Волгу ниже р. Камышенки, тем самым перекрыв важнейшую транспортную артерию России и начав захват груженых различными товарами купеческих кораблей. Получив колоссальную добычу и взяв хитростью в августе 1667 года Нижний Яицкий городок (до 1991 г. город Гурьев, ныне – Атырау), разинцы в марте 1668 года пошли в Персидский поход.

Энгельберт Кемпфер (1651 – 1716), побывавший в Персии с марта 1684 по 1685 г. в качестве секретаря шведского посольства, написал записки о персидском походе С. Разина 1668 – 1669 гг. В этих записках он со ссылкой на взятого в персидский плен казака, участвовавшего в этом походе, сообщает о том, что разинцы прежде чем отправиться с Дона в персидский поход, переволокли свои суда по камышенской переволоке: «Они (казаки – прим. В. Б.) оборудовали свои струги на глубоких местах Каспийского моря и несомненно везли с собой материалы по Волге, так как они избрали … обычный разбойничий путь через реку Камышинку, мимо Царицы[на] и Астрахани, где по пути они грабили самым вражеским образом. Эти бусы (суда – прим. В.Б.) были в человеческий рост высотой, один русский элл (Элл – мера около аршина) осадкой, 8 фатомов (Фатом – шестифутовая сажень) длиной и 1 фатом шириной». [См. Иностранные известия о восстании Степана Разина. М. Наука. 1975, с. 170– 171]

В феврале 1669 г. приказ Казанского дворца составил своего рода сводку разбойных нападений восставших за последние два года. В том числе много «воровства» было зафиксировано и в районе р. Камышенки: «1669 г. февраля. – Выпись (часть текста утрачена – прим. В. Б.) в приказе Казанского дворца по отпискам городовых воевод о действиях отрядов С. Разина на Волге и Каспийском море.

… Во 175-м году июня в 23 день (23 июня 1667 г.) писал к великому государю из Синбирска ст[ольник] князь Иван Дашков. – Во 175-м году июня в 14 день (14 июня 1667 г.) в роспросех сказали ему саратовские стрельцы и иные приезжие грабленые люди. – Объявились де на Волге реке донские и за[порожские] казаки многие люди близ … тысяч человек и государевых всяких чинов людей побивают до смерти и вешают, и всякое воровство и надругательство чинят, и патриарших, и гостей, и гостиные сотни, и всяких промышленных торговых людей насады и лодьи и всякие стр[уги] большие и малые остана[вливают], и ниже Камышенки … Волги реки никого не … пропустят для в[едома] перед себя Волгою Царицын … [за]плывать никаким судом. А в которых урочищах те воры на…стоят и какое воровство кому учинили, и от кого именем про них, воров, ведомость учинилась, и тому прислал роспросные речи. …

Во 175-м году июля в 29 день (29 июля 1667 г.) писал к великому государю из Синбирска стольник князь Иван Дашков и прислал роспросные речи о воровских казаках, а в роспросных речах написано. – Сказывал в Синбирску с синбирского насаду работник Федька Шеленок и иных чинов люди. – Донские де казаки, атаман Стенька Разин да ясаул Ивашко Черноярец, а с ними с 1000 человек, да к ним. же де пристают по их подговору волские ярышки, караван астараханской остановили выше Царицына. А как они, воры, мимо Царицына Волгою плыли, и с Царицына де стреляли по них из пушек, и пушка де ни одна не выстрелила, запалом весь порох выходил.

А стояли от города в 4-х верстах и присылали они на Царицын ясаула, чтоб им дать Льва Плещеева да купчину кизылбашского, и взяли на Царицыне у воеводы наковальню и мехи и кузнечную снасть. А дал им он, убоясь тех воров, что того атамана и ясаула пищаль ни сабля, ништо не возьмет, и все де войско они берегут. А грабили де кораван, и Васильеву лодью Шорина просекли и затопили в воду с государским хлебом ниже речки Камышенки, и насады и всякие суды торговых людей переграбили. А иных де до смерти побили, синбиренина Степана Федосьева изрубили и в воду бросили, да дву человек целовальников синбирских, которые с недовозным государевым саратовским хлебом посланы, били и мучили, жгли огнем из денег.

И знамя с патриарша насаду взял Стенька Разин, и старца патриарша насадного промыслу били и руку ему переломили, да трех человек патриарших насадных промышлеников повесили на шоглу за ноги, а иных за голову. Да Васильева приказщика Шорина повесили ж, да работных людей срубили дву человек, и знамяна и барабаны поймали. И пристали к нему, Стеньке, ярыжных по ево подговору с Васильева насаду Шорина 60 человек, с патриарша 100 человек да патриарш сын боярской Лазунко Жидовин. И подъезжая на Саратов, взяв на луговой стороне неведомо у каких людей 4 лошеди, и послали в Яицкой городок х казакам, чтобы казаки яицкие шли к ним на помочь». [См. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. Том I, М., 1954, с. 134-137].

Воевода Михаил Прозоровский и англичанин Томас Бейль – основатели Камышенки

Рост «воровства» побудил князя Ивана Семеновича Прозоровского, посланного в 1667 г. в Астрахань воеводой, заняться постройкой крепости в районе р. Камышенки, чтобы закрыть камышенскую переволоку для воровских казаков. С этой целью он послал на Камышенку своего брата – полкового воеводу Михаила Прозоровского. Сохранилась его «отписка» о его возвращении с Камышенки в Астрахань: «1668 г. июля не ранее 9. – Отписка полкового воеводы М. Прозоровского астраханскому воеводе И. Прозоровскому о своем скором прибытии в Астрахань (часть текста утрачена – прим. В. Б.).

Господам князю Ивану Семеновичи, князю Семену Ивановичи, Роману Мартыновичи, Евстрату Антипьевичю Михайла Прозоровской челом бьет.

В нынешнем, господа, во 176-м году (1668 г. – прим. В.Б.) по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича… пошол я с ратными людьми с Камышенки к вам, господам, в Астрахань июля в… день. И астраханского, господа, сотника стрелецкого Ивана Логвинова, которого вы, господа, прислали из Астрахани на Камышенку з городовыми стрельцы, отпустил я к вам, господа, в Астрахань июля в 9 день, отшед от Камышенки верст с 30, а иду я в Астрахань наспех. И вам бы, господа, по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича… о высылке навстречу ко мне астраханских служилых людей, против прежних воевод, учинить по указу великого государя. А самарские, господа, служилые люди 200 человек с Самары на службу великого государя в Астрахань высланы, и на Камышенку они приехали июля в 8 день. И я их к вам, господа, не отпустил и велел им итить с собою.

Отметка о подаче: 176-го июля в 14 день (14 июля 1668 г. прим. В.Б.) подал сотник стрелецкой Иван Логвинов». [См. ОР и ДА Института истории АН, ф. Астраханская приказная палата, картон № 105, д. № 10, на 1 листе. Опубликовано в «Актах исторических», т. IV, № 202/XI.]

Таким образом 8 июля 1668 г., то есть день, когда в только что построенную Камышенку прибыли самарские стрельцы, можно считать датой первого основания города Камышина, поскольку он впервые упоминается в дошедшем до нас документе. По новому стилю эта дата приходится на 18 июля, так что предлагаю камышанам подумать над тем, чтобы перенести празднование Дня города на эту дату.

Правда, в письме Михаила Прозоровского говорится о присылке городовых (т. е. не московских, а астраханских) стрельцов не «в Камышенку, а на Камышенку». С точки зрения современного русского языка, как известно, правильно было бы сказать «о присылке стрельцов в Камышенку», а «не на Камышенку», поскольку в первом случае подразумевается город, а во втором случае – речка. Но, судя по сохранившимся историческим документам, в XVI-XVII вв. и в начале XVIII в., когда имелись в виду небольшие низовые города, было принято писать «быть на Царицыне или на Саратове, идти на Самару, на Симбирск или на Камышенку и т.д.». А вот когда речь шла об Астрахани, тогда самом крупном городе Нижнего Поволжья, то в этом случае применялся предлог «в».

Из сообщения М. Прозоровского следует, что городовых (астраханских) стрельцов на Камышенку прислали временно, то есть на так называемую годовую службу. Очевидно, их сюда перевели на период завершения строительства нового городка. В том же Саратове в 1630 г. кроме 327 чел. постоянного гарнизона было 100 стрельцев-годовальщиков и на время «покамест острог сделают» 57 боярских детей, 114 чел. «новокрещенов» и «бусурман», присланных из городов, находящихся по Волге выше Казани, и 50 плотников. [См. Гераклитов А. А. История Саратовского края в XVI-XVIII вв. Саратов: Изд-во «Друкарь», 1923, с. 215].

Как уже ранее отмечалось, побывавший в Дмитриевске в 1771 г. астроном П. Б. Иноходцева по итогам замеров уровня волжской воды в устье речки Камышенки установил, что вода здесь прибывала, начиная с 11 апреля по 24 мая. Вполне естественно, что в зависимости от погодных условий график повышения уровня воды мог несколько сдвигаться, но в целом был примерно таким. Поэтому можно предположить, что с целью не допустить переволоки воровских казаков перед астраханскими стрельцами весной 1668 г. была поставлена задача прибыть к речке Камышенке примерно к середине апреля. И по всей видимости, не будет большой ошибкой предположить, что в апреле-мае 1668 г. могли начаться первоначальные работы по строительству города Камышенки.

Сохранилась опись дел, относящихся к периоду правления царя Алексея Михайловича (1645-76 гг.), которые Приказ тайных дел должен был по указу царя Федора Алексеевича (1676 – 82 гг.) от 6 октября 1676 г. вернуть в соответствующие приказы. Но поскольку этот указ в отношении приказа Казанского дворца, в ведомственном подчинении которого находились Астрахань, Саратов, Царицын, Симбирск, Самара, Камышенка и другие низовые волжские города, не был выполнен, то 27 августа 1683 г. аналогичный указ повторно был издан от имени совместно правивших царей Иоанна (1682 – 96 гг.) и Петра (1682 – 1725 гг.) Алексеевичей. К сожалению, последний указ чиновниками на сей раз был выполнен: дела в приказ Казанского дворца были переданы, где они во время пожара в 1701 г. сгорели вместе со всем архивом этого приказа. Именно поэтому у историков сегодня очень мало источников по истории низовых волжских городов за период XVI-XVII вв.

Так вот, согласно составленной описи передаваемых дел, среди них была и «Роспись на листу, сколько на Царицыне, и на Камышенке, на Саратове и на Самаре ружья, и зелья и пушечных запасов». [См. Русская историческая библиотека, издаваемая Археографической комиссией. СПб. 1907, том 21, с. 609-610]. Эта роспись о запасах дается в росписи дел без даты, но ее можно приблизительно датировать второй половиной 1668– первой половиной 1670 г., то есть двухлетним существованием Камышенки до ее разрушения разинцами.

Видел недавно построенную Камышенку и голландец Ян Стрейс (1630—1694), сбежавший в юности от строгого отца, который все же успел обучить его «хорошему ремеслу, парусному делу». В 1668 г., узнав, что уполномоченный московского царя набирает людей для плавания по Каспийскому морю, Стрейс нанялся парусным мастером и отправился со шкипером из Амстердама Давидом Бутлером, назвавшим себя капитаном, в далекую и неизвестную ему Московию. На казенном корабле «Орел» Ян Стрейс вместе со своими соотечественниками совершил путешествие вниз по Волге до Астрахани.

В 1676 г. Ян Стрейс издал книгу о своих путешествиях, в которой, в том числе описал и еще не разрушенную разинцами Камышенку: «16-го (августа 1669 г. по старому стилю – прим. В.Б.) миновали мы протекающую по левую сторону реку Еруслан (Ruslan) и напротив нее круглую гору Ураков Каруль (Urakofskarul), по имени погребенного там татарского князя Урака (Urak). Река эта впадает в Дон, или Танаис (Tanais), где живут донские казаки и где родина и местопребывание Стеньки Разина (Stenko Radzin). При устье Еруслана (Стрейс перепутал реку Еруслан с Камышенкой – прим. В.Б.) русскими построен в 1668 г. новый город, названный Камышинкой (Kamuschinka), чтобы пересечь дорогу донским казакам, которые на своих судах переправлялись из Еруслана в Волгу и занимались крупным разбоем. Но это мало помешало хищникам; они нашли другие пути к Волге, провозя свои суда, которые весьма легки, на колесах семь миль сушей по хорошей ровной дороге». [См. Ян Стрейс. Три путешествия. Пер. Э. Бородиной). М. ОГИЗ-Соцэкгиз. 1935, с. 191]

В «копии с письма, писанного на корабле его царского величества под названием «opел», стоявшем на якоре под городом Астраханью, 24 сентября по старому стилю 1669 г»., Ян Стрейс сообщает еще некоторые детали о Камышенке: «16-го (августа 1669 г. – прим. В.Б.) мы простились с Казанью и прошли мимо городка, называемого Камышинка (Camuschinka), выстроенного за год перед тем по приказу и повелению его царского величества и обнесенного валом и шанцами по указаниям английского полковника Томаса Бейля. Этот городок расположен на реке Камышинке и построен для отражения донских разбойных казаков, которые по этой реке пробираются к Дону». [См. Ян Стрейс. Три путешествия. Пер. Э. Бородиной). М. ОГИЗ-Соцэкгиз. 1935, с. 350]».

Взятие и сожжение разинцами Камышенки

Вернувшись с персидского похода, отряд Степана Разина 22 августа 1669 г. появился вблизи Астрахани. Местный воевода, взяв со Степана Разина «крестное целование», что тот сложит оружие и вернется на службу к царю, пропускает отряд вверх по Волге. В начале октября 1669 года Разин со своим отрядом вернулся по царицынской переволоке на Дон, где воровские казаки остановились у Кагальницкого городка.

15 мая 1670 г. Степан Разин с отрядом в 7 тысяч человек осадил Царицын, вскоре сдавшийся ему без боя. После чего Разин оставляет в Царицыне 1 тысячу человек и идет к Астрахани, по пути осадив Черный Яр. Под стенами этого небольшого укрепленного городка Степан Разин готовился к битве с царскими войсками под командованием воеводы С. И. Львова, но они от битвы уклонились, в полном составе перейдя к атаману. Вместе с войском С. И. Львова на сторону восставших перешел и весь гарнизон Черного Яра. В ночь на 22 июня 1670 г. после трехдневной осады разинцам сдалась и Астрахань, где вспыхнуло восстание. А еще раньше: утром 22 июня 1670 г. прибывший из Царицына отряд разинцев захватил без боя и крепость Камышенку.

В своей книге Ян Стрейс рассказывает о том, как разинцы захватили крепость Камышенку: «Теперь он ждал к себе еще больше народа и лодок и, чтобы избавиться от трудов и усилий при перетаскивании их по суше, задумал взять врасплох город Камышинку, лежащий при устье реки Еруслана, откуда он без всякого труда мог переправиться с Дона на Волгу. Но так как тот город был хорошо укреплен и мог с легкостью защищаться, то он решил взять его хитростью и обманом. Он снарядил самых видных перешедших к нему русских солдат, отправил их туда как бы по приказу царя для того, чтобы охранять Камышинку от Стеньки. Среди них не было ни одного казака, чтобы все дело казалось правдоподобней. Таким образом отряд этот с радостью впустили в город. Войдя туда, они ночью валяли все ворота, входы и сторожевые посты и склонили гарнизон на свою сторону. Затем они схватили наместника, высшее начальство, зарубили их саблями и бросили в Волгу. После того выстрелом из пушки подали знак, что все сделано, на что Стенька тотчас же отправил туда несколько тысяч казаков, которые сменили русских. [См. Ян Стрейс. Три путешествия. Пер. Э. Бородиной). М. ОГИЗ-Соцэкгиз. 1935, с. 205-206]

На наш взгляд, этот основанный на слухах рассказ Яна Стрейса вряд ли заслуживает доверия. В своей книге Стрейс сам указывает на источник этой информации: «Когда узнали в Астрахани, что бунтующие Москвитяне предали Камышин Разину, то считали себя безнадежно погибшими». [См. Ян Стрейс. Три путешествия. Пер. Э. Бородиной). М. ОГИЗ-Соцэкгиз. 1935, с. 99]. Но, находясь в Астрахани, узнать правдивую новость о взятии Камышенки, Ян Стрейс не мог, поскольку сам он бежал из Астрахани накануне ее взятия разинцами в ночь на 22 июня. [См. Ян Стрейс. Три путешествия. Пер. Э. Бородиной). М. ОГИЗ-Соцэкгиз. 1935, с. 210], а Камышенка была захвачена отрядом разинцев утром 22 июня 1670 г. При том уровне коммуникаций новость о взятии Камышенки в Астрахань могла прийти лишь через 3-4 дня, то есть уже после взятия последней. Поэтому можно предположить, что еще до взятия разинцами Астрахани, среди жителей этого города могли циркулировать ложные (т.к. город еще не был сдан) слухи о сдаче Камышенки изменившими московскими стрельцами, о которых и написал Ян Стрейс.

Тем не менее версия Яна Стрейса о предательстве московских стрельцов, хитростью сдавших Камышенку, в исторической литературе получила широкое распространение, поскольку иных источников по этому вопросу долгое время не было опубликовано. Гораздо большее доверие у автора этих строк вызывает «отписка» Василия Ловчина, головы московских стрельцов в Саратове: «1670 г. июля между 2 и 19. – Отписка головы московских стрельцов В. Лаговчина в приказ Тайных дел о взятии восставшими казаками Камышенки и о посылке разведчиков для собирания сведений об осаде казаками Астрахани. Государю царю и великому князю Алексею Михайловичю … холоп твой Васька Лаговчин челом бьет.

В нынешнем, государь, во 178-м году июня в 25 день (25 июня 1670 г. – прим. В. Б.) писал я, холоп твой, с Саратова к тебе, великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю … к Москве с стадным конюхом с Ваською Жюравлевым. – Вор Стенька Разин, проведав про астараханских ратных людей, которые твои великого государя ратные люди для промыслу шли из Астарахани на него, вора, и он, Стенька, с воровскими казаками в стругах и берегом коньми навстречю тех астараханских ратных людей пошел. Июня ж, государь, в 30 день прибежал снизу по нагорной стороне от Камышенки на Саратов московской стрелец Дмитреева приказу Полуехтова Ивашка Михеев сын Недозор, а мне, холопу твоему, в роспросе сказал. – Июня де, государь, в 22-м числе на первом часу дни (в переводе на современные часы – с 3 ч. 48 мин. и до 4 час. 48 мин. утра – прим. В. Б.), пригребли от Царицына воровские казаки человек с 300 в ясаульных стругах и в лотках х Камышенке. И воевода де Еуфим Панов, отворя городовые ворота, тех воровских казаков пустил в город, а бою де, государь, с ними никакова не учинил. И они де, воровские казаки, были в Камышенке 2 дни и из церкви иконы и твою великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича … всякую казну да 4 пушки полковых да 2 огненные пушки медные и воеводу Еуфима Панова и камышенских служилых людей взяли с собою. И побрав торговых людей струги, которые за ними, воровскими казаками, стояли на Камышенке, пошли со всем к Царицыну. И того ж де, государь, числа Камышенской город сажгли, а оставили де на камышенском городище 4 пушки чюдинные, железные. Да он жа де, Ивашка, будучи у тех воровских казаков на Камышенке, слышел в переговоре у воровского казака: как де он, вор Стенька Разин, с казаками пошел на низ и Черной Яр взял, а воеводу Ивана Сергиевского посадил в воду. А что де, государь, с астараханскими ратными людьми учинил, того де он, Ивашка, у того воровского казака не слыхал. Да он же, Ивашка, мне, холопу твоему, в роспросе сказал. – Слышал де он Ивашка, у того ж воровского казака в переговоре: вор Стенька Разин от Черного Яру пошел к Астарахани и стоит де подлинно под Астараханью, и всякое де, государь, дурно он, вор Стенька, над Астараханью хочет учинить. А про твоих великого государя астараханских ратных людей, которые посланы из Астарахани для промыслу на него, вора, и про Астарахань, – над Астараханью от него, вора, какова дурна не учинилось ли, – подлинных, государь, вестей мне, холопу твоему, нет, и на Саратов ведомости о том ни от кого не бывало. [См. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. Том I, М., 1954, с. 184-185]

Из «отписки» Василия Ловчина мы узнаем: Во-первых, что город Камышенку сдал сам воевода Еуфим Панов, по всей видимости, по той же причине, по которой сдались Царицын, Черный Яр и Астрахань – из-за нежелания гарнизона, который сочувствовал разинцам, защищать город. Во-вторых, что в Камышенском гарнизоне, действительно, были московские стрельцы (в Саратов из захваченной разинцами Камышенки прибежал московский стрелец Ивашка Михеев сын Недозор), но сценарий сдачи города был не таким, каким его описал Ян Стрейс. В-третьих, что в Камышенской крепости в общей сложности имелось 10 пушек, то есть ее гарнизон был достаточно большим, чтобы попытаться дать отпор воровским казакам. В-четвертых, что в недавно построенной Камышенке была лишь одна церковь, поскольку иначе в «отписке» было бы тогда указано название храма, из которого воровские казаки вынесли государеву казну.

О сдаче Камышенки и ряда других низовых городов сообщил и пензенский воевода Елисей Лачинов: «1670 г., июля 5. – Отписка пензенского воеводы Е. Лачинова тамбовскому воеводе Я. Хитрово о взятии С. Разиным Царицына, Камышенки и Черного Яра и о сдаче ему войска воеводы С. Львова.

Списак з грамотки слово в слово.

Милостивому государю моему Якову Тимофеевичю Елисейка Лачинов челом бьет.

Буди, государь мой, здоров на многия лета со всем своим благодатным домом, а я желаю твое государя своего здоровье ежечастно слышать. Челом бью тебе, государю своему, что жалуешь, ко мне пишешь о своем здоровье. И я, слыша твое государя своего здоровье, тем и пользуюсь. А естли, государь мой, изволишь про меня воспомянуть, и я на службе великого государя на Пензе июля по 5 число в кручине своей насило жив. Да ведомо тебе буди, благодателю моему, про низовые вести. Июня в 27 день гнали из Саратова к Москве конюхи, а сказывали мне про вора Стеньку Разина, что де Царицын и Камышенку и Черной Яр взял и воевод побил. И высылка из Астарахани от боярина от князя Ивана Семеновича Прозоровского с князь Семеном Львовым за ним, вором, была, и он де тех посылыциков побил и князь Семена Львова в воду посадил. Да те ж конюхи сказывали мне, что де на Соратове четыре конюхи для прямых вестей покинуты. По сем тебе, благодателю своему, преклонше колени, рабски много челом бью». [См. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. Том I, М., 1954, с. 186]

Судя по документам, московские стрельцы в Камышенке несли годовую службу, то есть находились временно. Причем, как следует из другой «отписки» тамбовского воеводы Яна Хитрово, многие из московских стрельцов не захотели присоединяться к разинцам, фактически оказавшись относительно более благонадежной частью Камышенского гарнизона: «1670 г. июля между 17 и 21, – Отписка тамбовского воеводы Я. Хитрово в Разрядный приказ о сожжении отрядом казаков Камышенки и продвижении казаков вверх по Волге. Государю царю и великому князю Алексею Михайловичи) … холоп твой Янка Хитрово челом бьет.

В нынешнем, государь, во 178-м году июля в 8 день посылал я, холоп твой, ис Тонбова на Пензу для проведыванья вестей про воинских людей станичников, вожа Стеньку Лопосова с товарищи.

И июля ж, государь, в 17 день те станичники приехали в Танбов и подали мне, холопу твоему, отписку Нижнева города Ломова стольника и воеводы Кирила Хлопова, а в отписке, государь, ево написано. – Июля де в 5 день писал к нему в Нижней город Ломов с Ынзары воевода Петр Скорняков-Писарев по отписке с Саранска стольника и воеводы князя Никиты Приимкова-Ростовского. – Июня де в 29 день прибежал в Саранск жильца Михайлов человек Панова Гришка Яковлев с Саратова в 5-ой день, а в роспросе де перед ним, князь Никитою, скозал. – Был де он в Соратове с Яковлевым человеком Панова для лошединой покупки. И как де он с Саратова поехал, и переехал Волгу от Саратова на нагорную сторону. И к монастырю де // приплыли снизу Волгою рекою саратовские рыбаловы 6 человек в лотках и сказавали де им, Гришке. – Плыли де они с Саратова Волгою на низ для рыбные ловли, и от Соратова де в 20-ти верстах встретились с ними московские стрельцы в лотках же, которые были на твоей великого государя службе на Камышенке. И воротили де их те московские стрельцы назад, а сказали де им, что де вор Стенька Разин с воровскими казаки город Комышенку выжех, а воеводу камышенского Еуфима Панова повесели. И они де, стрельцы, из города Камышенки ушли. А идет де он, вор Стенька, Волгою к Саратову, да и конница де с ним берегом идет же да Саратова за 60 верст об Охматове острове. [См. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. Том I, М., 1954, с. 219].

О том, что московские стрельцы были ненадежными попутчиками Степана Разина можно также сделать вывод из другого письма пензенского воеводы Елисея Лачинова тамбовскому воеводе Якову Хитрово, написанного 23 сентября 1670 г. Помимо прочих событий в этом письме рассказывается об обстоятельствах гибели камышенского воеводы Ефима Панова, взятого в плен разинцами, которого они сделали гребцом. Во время осады Симбирска Ефим Панов подговорил 30 московских стрельцов убежать из разинского войска, что они и сделали. Однако Разин послал за ними погоню, которая в 100 км западнее Симбирска в городе Карсуне (сегодня это райцентр и посёлок в Ульяновской области – прим. В.Б.) настигла беглецов, где их всех и порубили. В письме, в частности, сообщается следующее: «Господину Якову Тимофеевичю Елисей Лачинов челом бьет. В нынешнемъ во 179-м году сентября в 17 день писал с Саранска воевода Матвей Вельяминов ко мне на Пензу с посылщики моими с татарином Тепкайкою Кучаковым с товарыщи, а в отписке ево написано: в нынешнем во 179-м году сентября в 11 день посылал де он, Матвей, с Саранска в Синбирск к околничему и воеводе к Ивану Богдановичю Милославскому проезжею станицу, служилых татар Алтыбайку Баксутина с товарищи, для проведыванья вора и изменника Стенки Разина, и сего ж де месяца в 14-м числе те татаровя, Алтыбайка с товарищи, прибежав в Саранск, перед ним, Матвеем, вроспросе сказали: доезжали де они за реку Суру до татарские деревни, и той де деревни татарин, а как де ево зовут, и он того не ведает, сказал ему, Алтыбайку, что де он из Синбирска ушол из осады, а Синбирск де рубленой город цел, околничий и воевода Иван Богданович Милославской сидит в осаде, ожидает себе на выручку в. г. (великого государя – прим. В. Б.) ратных людей и подле городовых стен укрепил крепости, уклал де мешками з землею, и с солью, и с мукою, и укрепя, сказал: «хотя де помереть, а вору не здатца».

А город де Карсун взят, и воевода з женою и з детми и подьячих, и затинщиков, и пушкарей тритцать человекъ побиты и перерублены на смерть, и атаманы де в Карсуни построены, и карсунские де жилецкие и уездные всяких чинов люди крест целовали. Да тот жа де вор Стенка привез с собою в гребцах камышенского воеводу Юфима Панова, и он де, Юфим, в Синбирску подговорил с собою тритцать человекъ московских стрелцов и с ними из Синбирска побежал, и ево де, Юфима, и стрелцов, догнав в Карсуни, Стенкины посылщики порубили всех на смерть. …». (Разряд, Белгородский стол, № 692, лл. 348 – 350., копия отписки Е. Лачинова к Я. Т. Хитрово (23 сентября), посланная им в Разряд»). [См. Крестьянство и националы в революционном движении. М.-Л., 1931, с. 15].

Сколько лет не восстанавливали Камышенку

После сожжения Камышенки она почти 30 лет перестает упоминаться в исторических документах. В 1670 г. известный голландский картограф и гравер Ян Виллем Блау (1596 – 1673) выпустил «Новое точное описание течения Волги, ранее Ра называемой» (Nova & Accurata Wolgae Fluminis, olim Rha dicti, delineation), на которой нет города Камышенки, но зато обозначена речка Камышинка (Kamushinski fluv.) и Камышинские горы (Kamusinski mons) – см. рис. 3. Надо сказать, что это была, пожалуй, первая иностранная карта, на которой появилась речка Камышинка, как впрочем, впервые появились на карте и названные Камышинскими горы, которые тянутся вдоль правого берега Волги, являясь частью Приволжской возвышенности.