Россия и Югославия

Остается неясным, почему С.Милошевич уступил на 79-ый день операции «Решительная сила». Возможно, решающее воздействие оказали ракетно-бомбовые удары по объектам инфраструктуры страны, приведшие к тяжелым последствиям и все больше осложнявшие жизнь населения крупных югославских городов. Если опубликованные Пентагоном данные на самом деле верны, то перемене умонастроения белградского властителя могли способствовать потери размещенных в Косово югославских сил в живой силе и технике, которые намного выросли за последние две недели проведения воздушной операции. Согласно этим данным, только в период с 29 мая по 9 июня 1999 года вдвое увеличилось количество уничтоженных танков, а число выведенных из строя артиллерийских систем возросло в целых шесть раз. Пентагон сообщает о многотысячных потерях югославской армии в Косово.

Однако существуют авторитетные свидетельства того, что НАТО не достигла успехов в борьбе с размещенными в Косово частями югославской армии. Авиация НАТО часто бомбила бутафорские позиции и муляжи танков и орудий. По сведениям американского министра обороны Уильяма Коэна, из Косово были выведены примерно 800 югославских бронетранспортеров. Сопровождавшие их солдаты ни в коей мере не производили впечатление деморализованных и восседали в позе победителей.

При ведении военных действий важно знать, что применение авиации и ракетных ударов в соответствии с доктриной современных боевых действий может достигнуть успеха при одном важном условии: если такие удары будут носить тотальный характер. Натовские военные постоянно заявляли, что старались избежать гибели мирного населения и разрушения не военных объектов.

Психологическое воздействие на армию и население противника можно значительно усилить с помощью средств массовой информации. Информационное давление на противника стало важным элементом западного военного арсенала. НАТО в Югославии это сделать не удалось. С.Милошевич, учитывая опыт Ирака, удалил западных журналистов. А без телекамер война для НАТО – как бы не вся война.

При любой наступательной операции необходимо численное превосходство. Для С. Милошевича вовлечение войск альянса в наземные бои – наилучший сценарий.

Возможно, С.Милошевич осознал, что в долгосрочной перспективе у него появятся лучшие карты в игре с Западом и оппозицией, ставка в которой – власть. Его позиции во власти определялись тогда военной ситуацией: если он сдаст Косово после того, как «с честью» позащищает провинцию, и сделает это в момент, когда его войска все еще обладают определенной боеспособностью, он – достойный гражданин и мудрый правитель.

Помимо этого, он испытывает гордость и удовлетворение от осознания того, что в течение длительного времени смог успешно противостоять сильнейшему в мире военному союзу, не ставя под какую-либо серьезную угрозу собственную власть.

С учетом этого возникает спорный вопрос, как следует оценивать деятельность НАТО? Некоторые считают, что альянс одержал блестящую победу ‑ в чрезвычайно непростой ситуации НАТО продемонстрировало сплоченность и твердость. Понятно, что это мнение разделяют официальные представители НАТО в Брюсселе, а также политические лидеры в столицах государств ‑ членов союза. Они приводят Косово в качестве примера осуществления «гуманитарной интервенции», то есть, с использованием «умного» высокоточного оружия, что сводит практически на «нет» риск потерь в собственных рядах и делает приемлемыми размеры ущерба, нанесенного противнику. При этом сознательно подчеркивается, что ситуация Косово ‑ не прецедент.

Несмотря на широко распространенные в военных кругах скептические настроения, операция в Косово показала, что, благодаря решающему превосходству в военной технике ‑ только за счет ударов с воздуха и использования крылатых ракет ‑ стало возможным вынудить противную сторону пойти на уступки, чего еще никогда не было в современной военной истории.

Хотя с помощью ракетно-бомбовых ударов и не удалось отстранить С.Милошевича от власти, что, впрочем, никогда и не объявлялось официально целью операции, все же кажется, что позиции югославского президента после конфликта в Косово оказались слабее, чем когда бы то ни было.

Вместе с тем, надо сказать, что режим С.Милошевича оказался удивительно стойким и жизнеспособным. В течение одиннадцати лет своего правления С.Милошевич успешно пережил длительную войну в Боснии и заключил Дейтонское соглашение, по которому были разделены боснийские и югославские сербы. Страна выдержала экономическую блокаду и бомбардировки НАТО, потоки сербских беженцев, захлестнувших новую Югославию, и массовую эмиграцию молодежи, не желавшей воевать за «Великую Сербию». В свои 58 лет Слободан Милошевич является самым «старым» политическим лидером Европы, единственным представителем коммунистической верхушки, удержавшимся у власти. Основным политическим кредо С.Милошевича считается стремление удержатся у этой самой власти. Ради этого им использовались все приемы: «подгоняется» политическая маркировка – теперь С.Милошевич вовсе не коммунист, а социалист, и теперь вовсе не идет речь о становлении «Великой Сербии».

Закономерно возникает вопрос, как можно объяснить позицию Запада и НАТО в многочисленных конфликтах в регионе в целом и в Косово в частности? Какова мера достигнутого «успеха» и какие выводы будут извлечены из последней интервенции Запада на Балканах?

По оценкам некоторых исследователей, основополагающее правило прогнозирования политической ситуации на Балканах ‑ ждать нежданного. В этой области лежат основные упреки в неспособность Запада правильно оценить грозовые тучи, надвигавшиеся на Юго-Восточную Европу с 1991 года. Распад Югославии начался не в Косово, как можно было ожидать после событий восьмидесятых годов, а в Словении, потом Хорватии и, наконец, в Боснии-Герцеговине. Вспышка насилия в Косово произошла гораздо позже, почти через двадцать лет после первых массовых демонстраций в Приштине, во время которых студенты албанского происхождения потребовали предоставить этой провинции статус республики и тем самым спровоцировали открытую конфронтацию с тогдашним коммунистическим правительством в Белграде.

Однако сильные сомнения высказываются и по поводу того, что в начале девяностых годов в европейских столицах и в Вашингтоне были подготовлены к усилению конфликта в Косово лучше, чем к вспышкам насилия в Словении, Хорватии или Боснии-Герцеговине.

Когда начинаешь искать соответствующую модель, наглядно объяснившую бы позицию Запада в целом и НАТО, в частности, в различных конфликтах на Балканах в период после 1991 года, убеждаешься, что ее просто не существует в природе. Запад действовал на Балканах исключительно противоречиво. Например, он взял под свою военную защиту, хотя и против своей воли и очень поздно, осажденный сербскими войсками город Сараево, однако не помог Сребренице, объявленной, так называемой, «защитной зоной». Он сравнительно быстро проявил готовность вмешаться в события в Косово, но все время оставался безучастным к войнам в Словении и Хорватии.

Возвращаясь назад и рассматривая это непоследовательное поведение через призму времени, можно найти ему массу объяснений. В начале девяностых годов НАТО не была готова к кризисам, подобным кровавому распаду Югославии, ни в политическом, ни в военном, ни в организационном отношении. В повестке дня того периода доминировали неясные последствия окончания конфликта между Востоком и Западом и судьба разваливавшегося на глазах Советского Союза. НАТО не располагала к тому же убедительной концепцией использования вооруженных сил за пределами своей «зоны ответственности». «Миротворческие акции» или даже меры по принудительному установлению мира были всего лишь благозвучными понятиями, лишенными конкретного содержания. Вдобавок к этому готовность Москвы к кооперации в Совете Безопасности ООН во время иракской агрессии в Кувейте пробудила надежду на новое «более справедливое» устройство мира. «Классическая» военная операция в пустынных песках Персидского залива питала иллюзию, будто при будущем использовании военной мощи можно обойтись без больших собственных потерь в живой силе. И лишь возникающие и разрастающиеся кризисы на Балканах способствовали появлению более реалистичной точки зрения. Не имея за плечами опыта Дубровника, Вуковара, Сребреницы или Сараево, НАТО не начала бы операцию «Решительная сила».

НАТО потерпело неудачу?

В противоположность выше сказанному утверждается, что НАТО повезло при проведении операции «Решительная сила» и в принципе она еще легко отделалась. Ультиматумы не возымели никакого действия. Североатлантический союз втягивался в войну, которой в действительности никогда не хотел, и поэтому его желанием было любой ценой быстро завершить военные действия.

Совет национальной безопасности США утверждал: «Военные операции НАТО против Сербии весной 1999 года имели три ясные цели: вывод всех сербских вооруженных, полувоенных и полицейских сил из Косово, безоговорочное и безопасное возвращение всех беженцев и перемещенных лиц в Косово, развертывание международных сил безопасности, во главе с НАТО, для защиты всего населения Косово ‑ сербов, албанцев и др.».

Да, Слободан Милошевич в конце концов принял те основные требования, предъявленные Белграду в начале операции ‑ прекратил все боевые действия, вывел все размещенные в Косово силы безопасности, возвратил всех изгнанных косовских албанцев, ввел в провинцию международные миротворческие силы и, главное, возвратил ей статус Автономии. Но цена, которую за это заплатили, в особенности, косовские албанцы, чрезмерно оказалась высока, потому, что НАТО потребовалось намного больше времени, чем первоначально предполагалось, для проталкивания этих требований. Операция продлилась не считанные дни, как безапелляционно утверждали некоторые политики в первые часы воздушных налетов, а в общей сложности одиннадцать недель. Все это время югославские части могли, пусть даже в ограниченных масштабах, вести наземные боевые действия. Североатлантический союз не добился объявленной в начале операции цели ‑ сорвать осуществляемые Белградом методами насилия и террора стратегические планы изгнания албанцев из Косово.

Начиная бомбардировки Югославии, администрация Б.Клинтона продекларировала желание спасти жизни албанцев в югославской провинции Косово. Тогда как к моменту первого удара натовской авиации в гражданской войне погибло около 2,5 тысяч человек, в течение одиннадцати недель бомбардировок в жестоких столкновениях в провинции было убито около 10 тысяч жителей, большей частью албанцев.

Что касается стремления остановить выселение или изгнание косовских албанцев из их домов, то следующие данные говорят сами за себя: если к началу операции НАТО свои дома покинули около 230 тысяч жителей, то к концу их число составило 1,4 миллиона человек. При этом 860 тысяч из них были размещены не на территории Косово, а в переполненных беженцами лагерях в Албании и Македонии.

Целью военных действий Североатлантического альянса была защита политической стабильности балканских стран. Однако в результате его действий Албания наполнилась беженцами, а и без того слабой экономике страны был нанесен сильный, если не сказать, сокрушительный удар. В Македонии хрупкий политический баланс между славянской и албанской частями населения страны был нарушен из-за наплыва в республику беженцев мусульман из Косово. В самом Косово удары военной авиации НАТО и действия югославских вооруженных сил разрушили значительную часть провинции. В Сербии бомбардировками были уничтожены многие объекты инфраструктуры, являющиеся фундаментом экономики страны.

Без особого энтузиазма и веры оценивается также и способность НАТО длительное время сохранять демонстративную сплоченность, о которой в первую очередь позаботились занявшие жесткую позицию Соединенные Штаты Америки и Великобритания. Если бы воздушные налеты вскоре не ознаменовались успехом, то Североатлантический альянс рано или поздно вынужден был бы пересмотреть стратегию ведения войны. Были бы рассмотрены альтернативы военных действий исключительно с воздуха, что неизбежно усилило бы закулисные разногласия между государствами-членами НАТО о смысле и цели операции.

Безотносительно политического контекста, можно было проследить, что Блок держав, представляющий собой мощнейшую военную машину мира, подготовил и нанес удар по маленькой европейской стране. Конечно, о деталях проведенной акции было предоставлено информации намеренно мало, но характерно было то, что информация была противоречива и искажена. Явно было видно, что планировщики HАТО явно растеряны, ожидали они отнюдь не происходящего. Hевнятные брифинги, отсутствие заявлений о победах, о числе выведенных из строя югославских радаров, зенитных ракет, отсутствие бортовых телерепортажей о сверхточных попаданиях, жалобы на пассивность сербской ПВО и безоговорочное отрицание собственных потерь, изначально подтверждавшихся. Запоздало и заявление о том что от ударов по инфраструктуре страны (авиазавод, завод боеприпасов, склады, казармы) и средствам ПВО авиация HАТО переходит к ударам непосредственно по войсковым частям югославской армии.

Руководством НАТО была продемонстрирована неожиданная скрытность в рассказе о деталях уже осуществленных операций. Все это говорит о крахе ожиданий, нарушении уверенности в собственной стратегии, крахе предвоенного планирования.

На «электронную» войну начала XXI-го cтолетия, развязанную Западом в отношении Югославии, югославские вооруженные силы ответили «партизанской электронной» войной. Выразилось это в том, что система ПВО «не включилась» тогда, когда ее к этому вынуждали ударами по заводам, складам и военным городкам (неподвижным, легко уязвимым, и в целом подходящим для провоцирования на бескопромиссные оборонительные действия, целям). Больно «жалили» кочующие батареи, прежде всего занятые не прикрытием абстрактного неба страны, а обеспечением своего сохранения как боевой силы в условиях тотальной войны на уничтожение противовоздушной обороны. Для Запада стали просто катастрофой хорошо замаскированные и рассредоточенные на закрытой местности войска и население, не проявляющие склонности к «самолетобоязни» и озлобляющееся прежде всего на HАТО, а не на нелюбимого Западом С.Милошевича.

Война в Косово и Югославии продемонстрировала, как даже самая совершенная военная технология, подкрепленная лишь лицемерием политической верхушки западного мира, потерпела крах перед лицом мастерства югославских солдат и решимостью югославского военно-политического руководства, защищающих территориальную целостность и политическую независимость своей родины.

В чем причина? Не в новейших и не очень военных технологиях. Югославские вооруженные силы уже показали свою способность к ведению войны в условиях технологического превосходства противника, к ведению продолжительной войны в таких условиях. Ключ в решимости военно-политического руководства Югославии не уступать грубой силе.

Анализируя действия НАТО, можно с уверенностью сделать вывод о том, что они были основаны на роковом просчете. Совершенно не соответствуют действительности заявления высших руководителей альянса о том, что режим Президента Сербии С.Милошевича планировал и проводил политику этнических чисток албанцев в Косово. Конечно, нельзя отрицать тот факт, что действия сербских полицейских и военных в Косово повлекли за собой довольно тяжелые последствия для албанской части населения Косово. Тем не менее, неправомерно утверждение руководства США и НАТО о предварительном планировании и преследовании именно цели уничтожения или геноцида албанцев. Все же не стоит забывать, что С.Милошевич контролировал территорию на протяжении десяти лет и не предпринимал каких-либо действий, которые можно расценить как этнические чистки.

Как оценка «успеха и эффективности» проведения операции НАТО, так и вторая, негативная оценка, не лишены известной убедительности. Нельзя отмахнуться от того факта, что НАТО, проводившее первые за всю историю своего существования военные действия против суверенного государства, не имея на то одобрения Совета Безопасности ООН и обладая спорной с точки зрения международного права легитимацией, действовала более или менее сплоченно.

Однако в отдельных государствах-членах союза, как, например, в Греции, критиковали и даже выступали против военной операции НАТО на Балканах, однако за все время ее проведения союз не подвергался проверке на прочность. НАТО имеет также основания поставить себе в заслугу то, что впервые с момента прихода С.Милошевича в конце восьмидесятых годов к власти, она серьезным образом призвала его к порядку. Операция «Решительная сила» оценивается не только эффективностью завершившейся войны с воздуха, но и способностью миротворческих сил обеспечить в Косово стабильность, и НАТО ‑ отвратить Белград от дальнейшей эскалации национальных и религиозных конфликтов, например, в Санджаке, Воеводине или Черногории.

Но все же балканская политика НАТО была полным провалом в том, что была недооценена стойкость С.Милошевича перед угрозой военного давления. И даже по окончании военных действий политическая дилемма, лежащая в основе кризиса, осталась нерешенной.

Со своей стороны, албанцы сражались за свою независимость от Югославии, руководствуясь одним принципом ‑ правом нации на самоопределение. В свою очередь, сербы воевали за то, чтобы сохранить Косово как часть Югославии, руководствуясь другим принципом ‑ принципом территориальной целостности и нерушимости границ. В этом конфликте НАТО занимало абсолютно двойную позицию: настаивая на том, что Косово должно получить автономию, НАТО тем не менее, во всю декларировало необходимость сохранения края в составе Югославии. Получилось на деле так, что Североатлантический альянс вмешался в гражданскую войну, неся поражение одной из сторон, но при этом разделял позицию побежденных по основному пункту проблемы, ставшей причиной столкновения.

Вследствие этого «гуманитарные» цели операции НАТО не были достигнуты, а политические цели дали возможность албанцам, проживающим в Косово, вплотную подойти к вопросу о независимости, хотя против этого возражало само НАТО, в особенности его европейские члены. Совершенно очевидно, что натовская агрессия на Югославию представляет собой преступление против мира и человечества. Правительство Югославии предъявило иск Международному суду в Гааге против десяти натовских государств, которые совершили агрессию, бомбя территорию Югославии, нанося систематические преднамеренные удары по гражданскому населению и невоенным целям.

Какими будут выводы?

Самое главное, что показала война в Косово ‑ предательство как метод внешней политики всегда будет неправильным ходом. В надежде, что Запад поможет ему укрепить свою власть, С.Милошевич сначала предал хорватских, а потом и боснийских сербов, потом устроил чистку собственной армии.

Другим, наиболее показательным итогом развязывания альянсом США ‑ НАТО военных действий стало осознание того, что Европа, к сожалению, не может больше проявлять себя как самостоятельный центр силы. Рассчитывать на создание с ней как с сильным партнером стратегических альянсов недальновидно.

Еще одним, наиболее печальным, становиться вывод о бессилии международных политических организаций. Теперь уже никакие крупные мировые политические организации, такие как Совет Безопасности ООН и ОБСЕ, уже не могут являться Гарантами мира и безопасности. Мир и безопасность в нынешней ситуации могут обеспечить лишь военная сила и политическая воля. Это неудивительно: в конце нынешнего столетия после двух мировых войн должным образом воспринимается только военная сила, а такой силы у вышеуказанных организаций нет.

Многочисленные войны на Балканах также показали, что широко распространилось в последнее время уделение особого внимания общественному мнению по поводу определенных действий в международных отношениях и принятие его в расчет в западных демократических государствах. Это привело к тому, что принимающие решения политики все меньше готовы брать на себя ответственность за негативные последствия использования военной силы, то есть за риск потерь среди личного состава. Это обстоятельство стало определяющим элементом всей военной стратегии Запада при проведении операции «Решительная сила». Это стало одним из факторов, повлиявших на то, что боевые самолеты НАТО вплоть до самого завершения операции действовали в большинстве случаев на высоте свыше пяти тысяч метров, а размещенные в Албании 24 боевых вертолета «Апач», привлекшие большое внимание средств массовой информации, так и не были ни разу задействованы.

Логично, что в этих условиях была полностью немыслима наземная операция с использованием боевых соединений и даже угроза ее проведения. Таким образом, конфликт в Косово не отличался от того конфликта, что был в Боснии-Герцеговине.

Вывод, вытекающий из конфликта в Косово, в том, что в подобных этому конфликтах в будущем следует более своевременно и откровенно разрабатывать стратегию обращения с авторитарными правителями типа Милошевича и затем последовательно претворять ее в жизнь. Пустые угрозы, все новые и новые ультиматумы, проволочки с реализацией превентивных мер, например, размещение в кризисных регионах до начала боевых действий боеспособных соединений достаточной численности или уже исключение подобного варианта развития событий, чрезвычайно облегчают противной стороне задачу разработать соответствующую стратегию защиты.

Ошибки повторяются

История взаимоотношений Запада и Слободана Милошевича весьма любопытна и противоречива. С одной стороны, сербский лидер всегда ходил в почти главных западных врагах. Но с другой стороны, в самые сложные для Милошевича моменты Запад, вольно или невольно, помогал ему удержаться у власти.

В самый разгар противостояния с президентом Сербии Слободаном Милошевичем в 1990 году югославский премьер, реформатор Анте Маркович попросил у Запада заем в размере 4 млрд долларов. Запад тогда отказал, и С.Милошевич легко добился отставки своего противника. В 1992 году на Западе не поверили югославскому премьеру Милану Паничу, отказав ему в поддержке в борьбе с С.Милошевичем, и М.Панич проиграл выборы. В прошлом году после начала натовских бомбардировок Югославии рейтинг С.Милошевича резко подскочил, а оппозиция была загнана чуть ли не в подполье. Нынешним летом США долго уламывали президента Черногории Мило Джукановича участвовать в выборах по сценарию Милошевича, хотя это означало бы для черногорцев признание результатов конституционного переворота, который президент Югославии совершил в июле, превратив Югославию фактически в унитарное государство.

Со своей стороны С.Милошевич, объявляющий Запад исчадием ада, в ключевые моменты всегда помогал западным лидерам решить свои дела на Балканах. Если бы С.Милошевич не подтолкнул боснийских сербов к войне, войска НАТО врядли бы обосновались в Боснии. Если бы не начатые С.Милошевичем зачистки албанских сел в Косово, у Запада не было бы повода для начала бомбардировок Югославиии в Косово никогда бы не были введены войска НАТО.

Хотя вывод о том, что Запад играет на стороне С.Милошевича, несколько преждевременен. На самом деле С.Милошевич просто всегда переигрывал Запад, который никак не мог понять, что руководитель страны может идти на огромные для своей страны жертвы ради сохранения собственной власти. Цинизм С.Милошевича просто не укладывается в понимание западноевропейского политика.

Именно поэтому Запад всегда стремился расправиться с балканским лидером. Свою стратегию на Балканах Запад свел к простой схеме: или С.Милошевич, или мы. На этот раз его хотят не просто сместить с поста президента, но абсолютно устранить с политической сцены Югославии, еще лучше поместить его в тюрьму Международного трибунала в Гааге. Но до этого времени С.Милошевичу весьма успешно удавалось проводить свою политику, добиваться принятия и исполнения именно тех политических решений, что были ему необходимы.

В 2000 году были запланированы выборы в федеральный парламент, которому предстоит избрать нового Президента. Раньше парламент состоял из двух палат: в нижней представительство пропорциональное, в верхней – равное количество депутатов из Сербии и Черногории. Черногория была представлена в верхней палате союзного парламента двадцатью депутатами, столько же имели и сербы. Их делегировали парламенты обеих республик. Тем самым, и Сербия, и Черногория были равноправны в вопросе избрания Президента.

Но по предложению правящей коалиции парламент в экстренном порядке голосовал за принятие поправок к Основному закону. По сути, был произведен новый конституционный переворот. 8 мая С.Милошевич подписал секретный указ POV-221/00 о создании группы по подготовке проекта новой конституции Югославии. В первый день июня группа, готовившая все поправки, встретилась с Президентом СРЮ С.Милошевичем и вручила ему проект новой Конституции. Документ предусматривал превращение югославской федерации в жестко централизованное государство и гарантировал самому Милошевичу сохранение президентской власти еще на несколько лет. Весь этот проект держался в строжайшей тайне, и после опубликования произвел эффект разорвавшейся бомбы. Черногория потребовала объяснений, окружение С.Милошевича отказывалось от комментариев, а черногорцы, участвовавшие в подготовке новой конституции, уверяли, что изменений не будет. Однако 5 июля поправки были вынесены на обсуждение в парламент, а 6 ‑ приняты.

Новые поправки практически аннулировали равноправие двух республик федерации. Глава государства с этого времени должен был избираться прямым всенародным голосованием, а не парламентом, до тех пор дававшем президенту мандат на один срок. Эта «революционная» поправка дала возможность занимать этот пост два срока, по четыре года каждый. Это позволило С.Милошевичу баллотироваться на новый срок президентства.

На первый взгляд кажется, что всенародное избрание Президента является наиболее демократичным механизмом. Но, по сути, Черногория, где население составляет около 650 тысяч, тем самым была отлучена от этого процесса «избрания». Она теряла возможность влиять на выборы, так как в Сербии, другой составной части Югославии, могут голосовать свыше 4 миллионов граждан.

Черногория не признала конституционного переворота. Ее Президент Мило Джуканович заявил, что Союзной республики Югославия больше не существует. Такая реакция было на руку Сербии. Более того, Сербия ждала объявления референдума о независимости Черногории, что дало бы властям Сербии повод ввести в республике военное положение. Тогда размещенные в Черногории верные Белграду войска были приведены в состояние боевой готовности. Но руководство Черногории объявило референдум об объявлении моратория на исполнения решений центральных органов власти, включая и принятые к Конституции поправки.

Черногория явочным порядком отделилась от Югославии, правящая коалиция участвовать в выборах не желала. В Сербии также сильнейшая партия обновления В.Драшковича склонялась к тому, чтобы отказаться от участия в выборах. Вука Драшкович считал, что при отсутствии свободной прессы и международных наблюдателей проведение честных и свободных выборов невозможно.

Для чего это было сделано? Это был своеобразный акт укрощения оппозиционного С.Милошевичу черногорского руководства во главе с Мило Джукановичем. Черногорский лидер Мило Джуканович откололся от партии С.Милошевича после подписания мирных соглашений по Боснии, когда экономические и политические связи с Сербией стали рушиться. Тогда М.Джуканович выиграл выборы на пост Президента республики во главе коалиции «За лучшую жизнь». В 1998 году Черногория впервые не поддержала Сербию в войне, не стала участвовать в конфликте в Косово и приняла более 100 тысяч беженцев. Памятуя об этом, Милошевич отлучил Черногорию от федеральной власти. Граница Черногории и Сербии тогда была закрыта для провоза грузов, финансовые потоки были практически перекрыты. В 1999 году с ужесточением правил въезда в Сербию, граница фактически стала государственной. Почва для войны была совершенно готова. С.Милошевич мог в любой момент отдать приказ армии о взятии власти в Черногории.

В случае победы С.Милошевича на выборах Черногория наверняка бы заявила о намерении выйти из состава СРЮ, воспользовавшись своим правом на проведение референдума о независимости. Дальнейший ход событий мог бы повторить уже опробованный сценарий со вводом войск в непокорную республику и далее по накатанному плану вплоть до распада СРЮ.

В связи с этим чрезвычайно симптоматичным является то обстоятельство, что НАТО, хотя и высказывало свою озабоченность нарастающей напряженностью в Черногории и «предостерегало» Белград, но одновременно начало вывод сконцентрированных на Адриатике военно-воздушных сил.

Что касается чисто военной стороны, то «Решительная сила» показала, что без доминирующего вклада США, НАТО в настоящее время не в состоянии проводить операции такого масштаба. Четыре пятых всех использовавшихся в боевых действиях самолетов выставили Соединенные Штаты Америки. Европейские системы разведки и управления боевыми соединениями также в значительной мере зависели от американской поддержки. Высказывание нового председателя военного комитета Североатлантического союза Гвидо Вентуриони о том, что в конфликте в Косово НАТО подошла к границам своих возможностей, высвечивает, кроме того, принципиальную проблематику современной военной стратегии, базирующуюся почти исключительно на использовании высокотехнологичных систем оружия. Это предъявляет особые требования к Европе, которая должна предпринять более активные усилия для разработки заслуживающей доверия внешней политики и политики обеспечения безопасности, включающей в себя и подходящие военные инструменты. До сих пор существовали лишь соответствующие заявления о намерениях, однако, путь к самостоятельной европейской идентичности в области безопасности долог и тернист.

Воздушная война в Косово обнажила тот факт, что европейская военная технология сильно уступает американской военной технологии. Стало очевидно, что Европе не обойтись без принципиального пересмотра практики выделения средств на создание новых вооружений, которые становятся все более скудными. Если бы пример Косово, а именно: США берут на себя основное бремя воздушной войны, а европейцы проводят наземные операции – получил распространение, это стало бы сомнительным явлением ввиду необходимости поддерживать внутреннюю сплоченность НАТО. Если бы отдельные европейские государства-члены НАТО боялись внутриполитических последствий и из-за этого перестали претворять в жизнь стратегически важные решения союза, это также имело бы в длительной перспективе негативные последствия для стабильности и безопасности Европы.

Прямым следствием разразившихся конфликтов на Балканах стало изменение отношения НАТО, и в большей степени Соединенных Штатов Америки, к Организации Объединенных Наций. В течение всей войны в Боснии Североатлантический союз подчинялся этой всемирной организации и ставил военное вмешательство в зависимость от мандата Совета Безопасности ООН. Последствия этого известны: телевизионные картинки прикованных к перилам мостов наблюдателей ООН, которых сербы использовали в качестве живого щита против налетов авиации НАТО, бюрократическая командная иерархия, при которой военные действия союза в каждом случае зависели от согласия спецпредставителя ООН, или затяжные дебаты о возможности обороны защитных зон ООН военными средствами.

Во многом именно эти уроки в ситуации Косово способствовали тому, что Североатлантический Союз, и, прежде всего, Соединенные Штаты Америки, дистанцировались от всемирной организации, когда в Совете Безопасности не удалось достичь безукоризненной с точки зрения международного права легитимации военной операции. Успешные усилия, прежде всего Германии, Франции и Италии, настоявших на предоставлении мандата Совета безопасности ООН для использования в Косово миротворческих сил, включающих и российские подразделения, показали одновременно, что большинство европейцев ‑ в отличие от американцев ‑ рассматривают действия НАТО в косовском конфликте как исключение.

Новая стратегическая концепция союза не исключает, правда, военное вмешательство за пределами зоны его ответственности без международно-правового обеспечения в соответствии с уставом Организации Объединенных Наций.

Однако следует исходить из того, что после проведения операции «Решительная сила» НАТО впредь будет с легким сердцем проводить «гуманитарные интервенции» везде, где грубейшим образом попираются права человека. В таком развитии событий не был заинтересован никто, кроме, может быть, самого Слободана Милошевича. Главная роль в предотвращении новой войны отводилась России. Раньше С.Милошевичу удавалось или отчасти удавалось проводить свою политику благодаря тому, что он ориентировался и опирался на поддержку России. Это показали и Босния, и Косово. Так происходило и тогда, когда пропаганда С.Милошевича внушала сербам, что все, что делает Белград, делается с одобрения Москвы. У Москвы есть реальный шанс влиять на политику в балканском регионе, когда у власти С.Милошевич.

Новый Президент

Идя на выборы, С.Милошевич надеялся остаться президентом Югославии. Главное, что питало эту надежду – заинтересованность основных балканских игроков в поддержании кризиса на Балканах.

Неожиданно выйдя на первый план в югославской политике, С.Милошевичу перешел дорогу В.Коштуница, 56-летний профессор права. Воислав Коштуница – юрист, правозащитник, демократ и профессиональный диссидент. Он родился в Белграде в 1944 году, в 1966 году закончил Белградский юридический университет, защитив работу под названием «Политическая теория и практика в Конституционном суде Югославии». Свою докторскую степень он получил за труд о «Становлении оппозиции в капиталистической политической системе». В 1970 году Коштуница стал преподавателем в своем родном университете, однако, через четыре года был уволен за то, что поддержал критику своего коллеги профессора Михаила Дьюрича, когда тот критиковал принятые поправки к Конституции. Когда спустя пятнадцать лет В.Коштунице предложили опять вернуться в университет, он отказался. С 1974 по 1981 годы он работал в Институте общественных наук, а в 1981 году – в Институте философии и социальной теории в качестве главного консультанта и, по существу, директора.

Воислав Коштуница – автор нескольких книг, в числе которых «Политическая система капитализма и оппозиции» и «Партийный плюрализм и монизм» (в соавторстве с Костой Каовски). Достаточно часто он писал на темы конституционного законодательства, политической теории, политической философии. Коштуница является почетным членом редколлегий множества авторитетных юридических журналов, как Law and Social Science Archieve, Philosophical Studies, Philosophy and Society и Theoria. Коштуница также является членом сербского ПЕН-центра, а с 80-х годов он активно сотрудничает со всевозможными организациями, занимающимися защитой прав человека, в особенности – с Комитетом по защите свободы совести и свободы мысли. В 1989 году он принимал активное участие в основании Демократической партии Сербии и сам стал ее президентом в 1992 году. С 1990 по 1997 годы он был депутатом Федерального парламента.

Десять лет В.Коштуница держался в тени бесспорных лидеров белградской оппозиции Вука Драшковича и Зорана Джинджича. И именно это помогло ему стать первым номером в рядах сербских демократов. Коштуница – ярый антикоммунист, но умеренный антизападник. Он критикует политику Запада и в первую очередь, США, которая, по его мнению, способствовала сохранению власти Слободана Милошевича. Но в то же время он готов нормализовать отношения Югославии с Западом, добиваться возвращения страны в ООН и другие международные организации. В.Коштуница говорит о своем кредо ‑ партнерстве с Западом, заявляя при этом о неподчинении западным интересам.

Все эти речи произносятся в ситуации, когда именно Запад дает деньги на то, чтобы именно В.Коштуница стал Президентом Югославии. Запад в открытую объявляет, что дает 700 миллионов долларов в поддержку белградской оппозиции. В любой стране мира это запрещено. Но в Югославии – разрешено. Не только Америка и НАТО, но и западные страны поддерживают югославскую оппозицию морально, информационно, а главное, материально.

Именно поэтому, как только В.Коштуница стал Президентом, то сразу же первым представителем западного дипкорпуса пригласил к себе в резиденцию посла Норвегии в Белграде Сверре Берг Юхансена. Так В.Коштуница решил лично поблагодарить Норвегию за помощь, позволившую ему прийти к власти. Кроме того, в Белград полетел министр иностранных дел Норвегии Турбьерн Ягланд, сказав перед своим отлетом, что Норвегия сыграла очень важную роль, больше других стран поддержав оппозицию Югославии на выборах. С такими заявлениями Норвегия претендует на то, чтобы быть главным лоббистом интересов Югославии на Западе. Все это было продкреплено также пакетом первоочередной помощи Югославии на сумму в 135 миллионов крон (около 16 миллионов долларов). Открыто признается, что эти деньги были первой легальной помощью, предоставляемой Норвегией югославской оппозиции. До этого практически в течение двух лет западные средства поступали в распоряжение противников С.Милошевича в строжайшей тайне. Посредничество осуществляла норвежская гуманитарная неправительственная организация Norsk Folkehjep, выступая в роли подставного финансиста. Именно эта организация была выбрана не случайно, во-первых, потому, что из всех стран НАТО, бомбивших Косово, к Норвегии у Югославии наиболее спокойное отношение, во-вторых, Norsk Folkehjep уже имела опыт такого рода деятельности в годы южноафриканского апартеида, переправляя помощь АНК и другим группировка, боровшимся с режимом. Опыт «вскармливания» оппозиции режимы был накоплен весьма солидный, и теперь в числе своих достижений Norsk Folkehjep имеет разрушение Югославии.

Эта самая организация осуществляла в Югославии «обычные» гуманитарные проекты, среди которых основным была помощь беженцам. Но помимо этого, Norsk Folkehjep выполняла еще одну, более важную для них миссию, финансируя оппозицию, врагов С.МИлошевича. Баснословные суммы передавались на закупку технических средств и оборудования для оппозиционных средств массовой информации. Также грандиозные суммы передавались как оплата активной критики Президента С.Милошевича самым ярым критиканам. Запад платил деньги студентам – более тысячи студентов получали «западные» стипендии. Сама организация Norsk Folkehjep в лице генерального секретаря Халле Хансена подтверждает контрабанду денег в Югославию. При этом тщательно скрывается информация о том, из каких стран и организаций, помимо правительства Норвегии, передавались денежные средства.

Ни для кого не секрет, что наибольшую заинтересованность в этом вопросе проявляли Соединенные Штаты. И С.Милошевич не раз публично заявлял о том, что оппозиция существует на деньги агрессоров – стран, совсем недавно бомбивших территории Югославии. Это и послужило причиной, по которой В.Коштуница публично открестился от союзничества с Западом и Вашингтоном. Со стороны В.Коштуницы последовало заявление о том, что США вмешиваются в дела Югославии не для поддержки, а для пособничества в развале страны.

Тем не менее, все то время, пока в Югославии шла президентская избирательная кампания, Запад уверенно заявлял, что на выборах победит непременно Воислав Коштуница. Такой прогноз строился на элементарном примере «доказательства от противного»: недоверие военному преступнику Слободану Милошевичу гарантирует доверие его главному оппоненту Воиславу Коштунице, выдвинутому от демократической коалиции. При этом широко муссировались слухи, что С.Милошевич все равно останется у власти. Сам Коштуница тоже горячо убеждал всех, что выборы будут сфальсифицированы.

То, что С.Милошевич проиграет, стало ясно еще до начала выборов, когда активное демократически настроенное население страны вышло на улицы, скандируя что-то, наподобие «Милошевичу конец!».

События развивались именно так, как этого ожидали западные политики. Уже в понедельник, 25 сентября, на следующий день после голосования, штаб В.Коштуницы заявил о победе в первом туре. Они сказали, что Лидер демократов победил, набрав 55% голосов. Об этой победе в тот же день было сказано во всех западных странах. Официальные итоги были подведены через несколько дней, и согласно им, получалась другая картина распределения голосов. По данным югославской Центральной избирательной комиссии, В.Коштуница получил только 48% голосов, С.Милошевич – не многим более 40%. Соответственно, по закону должен был состоятся второй тур, проведение которого было намечено на 8 октября. Но оппозиция вместе с Западом сразу же заявляет о фальсификации результатов выборов. Реакция Запада уже на первые результаты голосования была неоправданно категоричной и попросту противоречила общим нормам поведения.

Так, министр иностранных дел Великобритании Робин Кук заявил, что «Господин Милошевич разбит, ему переломили хребет. Советую ему уйти с дороги и позволить Сербии выбраться из тюрьмы, в которую он ее загнал». Еще более конкретен был глава дипломатического корпуса Евросоюза Хавьер Солана, когда заявил: «Любые попытки сторонников С.Милошевича провозгласить победу могут быть только подтасовкой». Более того, как только появилось сообщение ЦИКа о втором туре голосования, незамедлительно последовало категоричное заявление президента США Билла Клинтона, объявившего это решение незаконным. Тот же Робин Кук совершенно открыто оспорил решение Центризбиркома Югославии, заявив, что «Милошевич побежден и нет смысла проводить новый избирательный раунд». Основным их требованием к С.Милошевичу стал его уход.

Все эти заявления прозвучали даже раньше реакции оппозиции Югославии. Конечно, этим воспользовался Слободан Милошевич, немедленно обвинив демократов в том, что они действуют по указанию натовских агрессоров. Но Западу только это и надо – привести противостояние к самому высшему пику, заставить С.Милошевича применить силу в борьбе с рвущимися к власти ставленниками Запада.

Все это продуманная Западом совершенно прозрачная стратегия.

Воислав Коштуница сделал любопытное заявление сразу, на второй день после выборов. В частности, он сказал, что политика Запада и Соединенных Штатов способствовала сохранению власти Слободана Милошевича. Это было продолжение всем известной истории о молодом банкире Слободане Милошевиче, три года проработавшем в начале 80-х в США и завербованном ЦРУ. Но даже если взглянуть на нынешний кризис непредвзято, то все равно складывается ощущение, что Милошевич умело использует действия оппозиции и Запада, чтобы остаться у власти.

Если рассуждать формально, то позиции югославского лидера, выступающего истинным патриотом своей страны, выглядели не так уж уязвимо. Даже отсутствие западных наблюдателей и журналистов на избирательных участках Милошевичу вполне логично удается объяснить нежеланием видеть в своей стране тех, кто еще недавно стремился сравнять Косово и Сербию с землей. Не представляется весомым также и аргумент пропрезидентского состава ЦИК, так как он назначается Скупщиной (Парламентом), а он, в свою очередь, выбирается народом, а никак не Милошевичем.

Кроме того, все притязания Запада определить Милошевича кровавым диктатором не находят подтверждения, поскольку ни армия, ни полиция не помешали противникам президента поставить на уши ночной Белград ни до выборов, ни во время таковых. Уверенность же Запада в победе Воислава Коштуницы умело трактовалась С.Милошевичем как очередное неопровержимое свидетельство того, что вся оппозиция в стране пляшет под громкую дудку Запада и Соединенных Штатов. Вдобавок, западных наблюдателей, как ранее уже было сказано, не пустили, а высчитанные оппозицией проценты за В.Коштуницу были основаны главным образом на опросов EXIT POLLS, проводимых на выходе с избирательных участков. Лучшего доказательства заговора оппозиции и Запада, чем такая безосновательная поддержка Милошевичу и не надо было. И уж действительно царский подарок президенту сделал сам Коштуница, отказавшись от участия во втором туре выборов. Официально он даже не снял свою кандидатуру, объясняя это нежеланием иметь хоть какие-то дела с Центральной избирательной комиссией, – просто объявил о неучастии и призвал своих сторонников бойкотировать второй тур.

Этим своим поступком лидер оппозиционных демократов фактически перечеркнул все, о чем его избирательный штаб говорил несколько недель перед выборами. Ведь если В.Коштуница действительно настолько популярнее Слободана Милошевича, что даже по официальным данным он обошел действующего Президента Югославии в первом туре почти на 10%, то по каким таким уважительным причинам он категорически отказался подтвердить это во втором раунде. Ответ напрашивается сам: В.Коштуница просто знает, что проиграет выборы. Потому на них и не идет.

После этого В.Коштуница мог сколько угодно говорить о своей безоговорочной победе уже в первом туре и ведущейся подготовке тотальной фальсификации в пользу С.Милошевича в предполагаемом втором туре – это уже не имело никакого значения.

Истинный мотив нежелания В.Коштуницы идти на проведение второго тура вполне укладывается в логику традиционных для балканских либералов отношений с западными партнерами. На Запад всегда оглядываются, стараются угодить, не обидеть. В этом же духе действовали и Македония, и Болгария, предоставляя по первому требованию воздушные коридоры для натовской авиации, принимая беженцев из Косово. Именно в духе «непротивостояния» Западу эти страны молчали, «не замечая» сброшенных случайно бомб на их территории. Все это делалось в надежде на то, что Запад предоставит им финансовую помощь, но помощи они так и не дождались. В.Котуница совершил ту же ошибку, воспринимая знаки поддержки с Запада как готовность их сделать все, чтобы он пришел к власти.

Принимая во внимание то, что антинатовская риторика Коштуницы может быть полным блефом, надо отметить, что запад не вполне еще определился с позицией по отношению к Когштунице, ограничиваясь лишь поддержкой, признанием его главой государства.

В числе останавливающих Запад факторов можно отметить «План восстановления Балкан», разработанный западными странами после косовской войны. Союзники до сих пор не договорились, кто именно будет платить за разрушенную экономику стран, входивших когда-то в Югославию. В то время, когда Сербия находится в международной изоляции, план этот все равно не будет работать. Но в случае, если Югославия выйдет на мировую арену, станет демократической и с демократическим Президентом, то Америка и Европа вынуждены будут немедленно платить. Сумма, по различным оценкам, составляет от 2 до 30 миллиардов долларов.

Кроме того, С.Милошевич так или иначе, для западных прогнозистов известен, и в какой-то степени предсказуемого. Это может быть серьезным аргументом в его пользу, особенно при учете прошлых заслуг В.Коштуницы.

В отличие от Западных стран, Россия не стала торопиться поздравлять В.Коштуницу. Когда во время визита в Москву 25 сентября немецкий канцлер Герхард Шредер заявил о победе югославской оппозиции на президентских выборах, В.Путин прагматично «улыбнулся».

Депутат Государственной Думы от ЛДПР Алексей Митрофанов так охарактеризовал ситуацию: «Европа выступала за то, чтобы дать международные гарантии Милошквичу в обмен на его уход. Почетная роль посредника при этом отводилась России. Именно об этом во время своего краткосрочного визита в Москву канцлер Шредер договаривался с президентом Путиным, тем более, что у Путина есть такой опыт, он уже провел подобную операцию с Ельциным. Путин должен был в субботу или воскресенье, 7 или 8 октября, вывезти Милошевича в Россию и поселить, например, рядом с тем же Ельциным в Барвихе. Европа заинтересована в таком исходе, европейским политикам он не нужен в центре территории.

Но США против, Вашингтон выступает только за международный трибунал для Милошевича».

Вот поэтому и провалился российско-европейский план по плавному переходу Югославии Милошевича в Югославию Коштуницы. Милошевич не согласен менять кресло президента пусть и разрушенной страны на тюремные нары .

Интерес американцев понятен, при Милошевиче они сохраняют военное присутствие в центре Европы, удерживают первенство, евро на таком нестабильном континенте продлжает падать, а доллар по-прежнему остается в высокой цене. Так и поддерживается обыкновенная евро-американская дружба. Интересы России были описаны выше, а в добавок к этому можно сказать, что, сохраняя Милошевича как источник проблем в Европе, Москва становится совершенно необходимой и Германии, и Франции. В обмен на свою необходимость Россия получает те же денежные компенсации.

Что касается непосредственно югославского населения, то интересы их разыгрываются в более крупной игре. Не случайно В.Коштуница высказался о том, что в Балканском регионе, в Югославии, Москва и Вашингтон решают свои проблемы, а непосредственно сербы никого их них не интересуют.

Так бы все оставалось, но югославская оппозиция, невзирая на российско-американские взаимоотношения и хитрости, устроила свою революцию, будучи подстегнутой ситуацие выборов. В первые часы после сообщения о переносе выборов сторонники В.Коштуницы захватили здание парламента в Белграде и штурмом взяли телецентр. В городе началась стрельба, и впервые С.Милошевич оказался перед выбором применить силу против сербов или уйти. Он решил обезопасить себя на время разрешения этой сложной поблемы и покинул столицу, обосновавшись, предположительно, в 100 км от Белграда в армейском бункере под охраной верных ему подразделений.

В то же время в Белграде бравый Воислав Коштуница при стечении сотен тысяч своих сторонников объявил себя президентом Югославии. Вместе с тем, о переходе на его сторону заявили югославские средства массовой информации. Так же поступили и отдельные армейские части, полиция. Все эти события сопровождаются естественными для революции грабежами, погромами.

На повестке дня оставались еще два вопроса: что думают по этому армия и полиция, и решиться ли Слободан Милошевич в данной ситуации поролить кровь сербов, развязав очередную военную кампанию? Первыми определились правоохранительные органы. Полиция заявила о сохранении нейтралитета, сославшись на то, что ее дело состоит в обеспечении правопорядка. К полудню 6 октября была определена позиция Генерального штаба Югославии. Военые заявили, что армия остается верной присяге и не станет мешать демократическому процессу. В этом и заключалась главная хитрость: не определено, что же понимается под демократическим процессом, милошевичевский перенос выборов Коституционным судом или захват власти демократами.

Последнее слово, таким образом, осталось за Милошевичем, но 6 октября он еще молчал. Зато, как сообщила американская телекомпания Си-эн-эн, выступил с заявлением Министр иностранных дел России Игорь Иванов. Он тогда поехал в Белград с целью определения складывающейся ситуации. Именно тогда И.Иванов, встретившись с В.Коштуницей в Белграде, поздравил его с президентством от имени В.Путина.

Запад понимает, что даже признание Милошевичем своего поражения и уход с поста президента вовсе не означают его окончательного поражения. Он имеет все шансы остаться ключевой фигурой на политической сцене Югославии. Дело в том, что помимо президента, югославы избрали еще и новый состав союзного парламента. И в нем у коалиции социалистов и коммунистов, которую возглавляет Милошевич вместе с верной ему Социалистической народной партией Черногории будет абсолютное большинство: 72 места из 138. (Подсчеты результатов парламентских выборов, кстати, практически полностью совпадают у власти и оппозиции).

Это большинство будет претендовать на единоличное формирование правительства Югославии. И премьером наверняка станет Слободан Милошевич.

При таком раскладе Милошевич не только не уйдет из политики, но и продолжит играть в ней важную роль. Причем на самых законных основаниях. Тем более, что Коштуница как-то заявил, что не намерен выдавать Милошевича Международному трибуналу в Гааге. А Запад хочет на этот раз разделаться с балканским лидером окончательно. Пусть даже ценой новой войны в Югославии.