Чернильные пятна. Как распознать преступника

Ясно только одно: категория, обозначаемая как 0 Дв x Цв, не может считаться абсолютно неинтроверсивной. Несмотря на все имеющиеся эмпирические подтверждения, предположение, что кинестезии представляют собой способность к интроверсии, нуждается в строгом теоретическом обосновании. К тому же в основном наборе тестовых таблиц умышленно созданы трудности для обнаружения движения. Из-за того, что число Дв до определенной степени заранее задано особой конфигурацией таблиц, их значение становится относительным. Жнеца в уже описанном контрольном эксперименте узнавали с легкостью даже умственно отсталые испытуемые (имбецильность).

0 Дв – довольно относительный показатель; если бы видение движений было облегчено, 0 Дв мы встречали бы гораздо реже.

Правая крайняя колонка представляет собой крайний вариант экстратенсивного типа людей, и именно – эгоцентрично экстратенсивных, в то время как левая, по-видимому, представляет собой отдельный психический тип.

Обсуждаемые нами психические типы распределяются на схеме следующим образом (см. таблицу 14 экспериментальных данных).

Когда мы знаем, насколько сильны интроверсивные (по абсолютному числу Дв-ответов) и экстратенсивные (по числу Цв-ответов) моменты, в каком отношении они находятся друг с другом (по пропорции Дв– и Цв-ответов), насколько они коартивны или дилатированы, – это означает, что у нас есть достаточное количество информации о данном испытуемом. Мы не знаем, что именно он переживает, зато хорошо можем понять то, как он переживает. Мы знаем большую часть качеств и конституциональных предрасположенностей, причем интеллектуальной, аффективной и смешанной природы; те ресурсы личности, которые человек может использовать в своей жизни. Мы не знаем конкретных переживаний испытуемого, зато хорошо можем понять его психический аппарат переживаний, который подвергает все переживания первичной обработке и который помогает испытуемому воспринимать происходящее в его душе и в реальной жизни.

Из этого следует, что кинестезии и влияние цвета представляют собой (именно представляют, символически замещают, а не являются) наиболее существенные составные части аппарата переживаний в процессе восприятия, поэтому отношение Дв– к Цв-ответам можно принять за проявление типа переживший конкретного испытуемого.

Делать вывод на основании экспериментальных данных о способах переживаний какого-либо человека довольно рискованно, а говорить о типичных способах переживания конкретного человека, опираясь на столь простой эксперимент, возможно, неправомерно. Но подтверждением нашей гипотезы служат многочисленные контрольные диагностические эксперименты, которые позволили выявить практически полное совпадение установленных таким образом типов переживаний с клиническими наблюдениями за различными психическими расстройствами.

5. Тип переживания и его проявления в жизни

Взаимодействие интроверсивных и экстратенсивных моментов представляет собой тип переживаний конкретного испытуемого. Они являются самостоятельными группами свойств психики, которые должны по функционированию совершенно отличаться от сознательного, дисциплинированного мышления. Дисциплинированное мышление является фактором научаемым, а интроверсивные и экстратенсивные моменты являются первично заданными. Дисциплинированное мышление способно совершать контроль как над интроверсивными, так и над экстратенсивными моментами, а обучение дисциплинированному мышлению одновременно является обучением владению и регулированию интроверсивными и экстратенсивными моментами. Но компенсировать эти моменты «насилия» мышление ничем другим не может, поэтому когда власть над аппаратом переживаний посредством использования дисциплинированного мышления заходит слишком далеко, тогда происходит «насилие над психикой», возникают стереотипии и неспособность к глубоким переживаниям.

Тип переживания человека вовсе не является чем-то вроде обобщенной психограммы. Он показывает то, как переживает человек, а не то, как человек живет, к чему он стремится. Человек с резко выраженными интроверсивными и слабо выраженными экстратенсивными чертами может в своем поведении быть явно экстратенсивным. А человек с экстратенсивным типом переживаний может казаться в реальном мире интроверсивным, хотя это встречается гораздо реже. Это расхождение между типом переживаний и реальной жизнью конкретного человека можно объяснить только тем, что актуальная энергия, проявляющийся в это время энергетический заряд (воля, либидо и т. д.) направлены всего лишь на одну часть заданных эмоциональных возможностей. И только влечение делает из предрасполагающих «моментов» активно проявляющиеся тенденции. При благоприятных условиях на основе имеющихся экспериментальных данных можно даже определить, какая часть аппарата переживаний активирована в каждом конкретном случае.

Аппарат, с помощью которого человек переживает, является намного более многофункциональным, разносторонним психическим образованием по сравнению с психическим аппаратом, посредством которого человек живет. Для переживаний человек оснащен целым рядом функций, из которых только немногие используются в различных жизненных обстоятельствах, причем часто это ограничивается стереотипным набором.

Тип переживаний показывает, насколько широк аппарат, с помощью которого мог бы жить испытуемый. Но сам по себе он не способен показать, какие части аппарата испытуемому удается активировать для реальной жизни, особенно если он находится не в самых лучших жизненных обстоятельствах. Эта тема прояснится при знакомстве с нашими выводами о типе переживания и таланте.

6. Тип переживания и интеллектуальные компоненты

Каким образом связаны типы переживания и описанные ранее компоненты интеллекта? Разъяснение этому дает сравнение таблиц 1–8 с таблицами 9–14.

При обобщении мы получили следующие результаты.

Прежде всего, ответы по движению. Исследование вариаций Дв показало, что Дв являются символическими представителями способности к внутреннему созиданию. Корреляционные исследования Дв и Цв показали, что преобладание Дв означает интроверсию. Таким образом, оба пути ведут к одной и той же цели: кинестезии символизируют погруженность во внутреннюю жизнь, интроверсию. Может сложиться впечатление, что все это представляет собой замкнутый круг. Для того чтобы подтвердить безосновательность этого подозрения, необходимо доказать, что те факторы эксперимента, которые находятся в корреляционных отношениях с Дв, и в схеме типов переживаний ведут себя похожим образом.

Наиболее четко выраженная прямая пропорциональность обнаруживается между Дв и оригинальными ответами. Это иллюстрируется способностью создавать «свои» оригинальные ассоциации в достаточно большом количестве, но не настолько, чтобы из-за этого утрачивалась возможность понимать ассоциации и представления окружающих людей. Таким образом, в схеме типов переживаний те испытуемые, типы, психозы и т. д., которые чаще всего дают хорошие оригинальные ответы, должны оказаться на стороне кинестезий. Наименьшее число оригинальных ответов мы должны обнаружить у коартивных типов, несколько большее – у экстратенсивных с Дв, больше всего – у интроверсивных, и максимум мы обнаружим у людей с наиболее резко выраженной интроверсией. В действительности так все и получается. Меньше всего оригинальных ответов дают педанты и депрессивные люди, мало таких ответов мы обнаруживаем у больных неврозом навязчивости с сильно выраженным коартивным типом переживаний. Намного больше оригинальных ответов имеют интроверсивные люди, а самое большое число показывают люди с наиболее выраженной интроверсией, замкнувшиеся в самих себе, не способные на экстенсивные контакты, неуклюжие и непрактичные. Больше 50 % оригинальных ответов имеют, как говорилось ранее, только люди, полностью оторванные от жизни. Чуждость миру является синонимом понятия интроверсивности. Небольшое число хороших оригинальных ответов дают экстратенсивные люди; у тех, кто принадлежит к эгоцентрическим экстратенсивным людям, хорошие оригинальные ответы полностью исчезают, их замещают нечетко увиденные оригинальные ответы.

Процент образов животных является результатом двух различных процессов: способности образовывать стереотипизирующую ассоциативную установку и способности уходить из-под влияния этой установки. В последнем случае появляется лабильность, подвижность ассоциаций. Первую способность мы можем обнаружить у любого типа испытуемых, и только у больных шизофренией с разорванностью мышления смещаемость ассоциаций может стать столь сильно выраженной, что влияние стереотипизирующей установки сойдет на нет. Там, где эта способность превращается в тенденцию, в привычку вольно или невольно вызывать подобные стереотипизирующие ассоциации, начинает особенно сильно сказываться ригидность, проявляющаяся в большом проценте образов животных. Небольшой процент животных мы встречаем в ответах интроверсивных людей, чуть больше – у адаптивных экстратенсивных людей, а самый большой – у коартивных и коартативных типов. Эгоцентрические экстратенсивные испытуемые дают ответы с высоким процентом образов животных, а когда этого не обнаруживается, то вместо фигур животных мы встретим другой высокий показатель стереотипии.

Число Ц-ответов, которое коррелирует с числом Дв, объясняется наличием у испытуемого энергии на достижение успеха, иногда усиленной сознательным или бессознательным желанием выполнять сложную деятельность: два фактора, первый из которых родствен способности к смещению ассоциаций, а второй имеет в своей основе главным образом аффективные причины. Больше всего Ц имеют интроверсивные типы, хотя в определенных обстоятельствах экстратенсивные люди могут иметь еще большее количество Ц, так как на последний тип людей особенно сильно воздействуют аффективные причины. Меньше всего Ц имеют два типа людей: коартивные и эгоцентричные экстратенсивные испытуемые.

Подобное можно сказать и о типе апперцепции. Интроверсивным людям с большей легкостью, чем экстратенсивным, удается более богатый тип апперцепции. Наиболее распространенным типом апперцепции среди интроверсивных является Ц-Д с акцентом на Ц, а наиболее распространенным типом апперцепции среди экстратенсивных является Ц-Д с более или менее сильным акцентом на Д. Бедным тип восприятия будет у коартивных и эгоцентричных экстратенсивных людей.

Совсем иная картина наблюдается при анализе последовательности. Наиболее строгую последовательность имеют коартивные и коартативные люди, но нередко встречается очень строгая последовательность еще и в бедных на Дв и Цв ответах адаптированных типов. Оптимально строгая последовательность встречается у всех дилатированных типов, представленных в таблице как слева, так и справа; сюда также относятся расшатанный и запутанный типы последовательности. Дисциплинированность и способность дозировать логическую энергию, символически представляемую строгостью последовательности, является одним из тех факторов, который стоит в явных коррелятивных соотношениях только с одним фактором Ф+. Отсутствие постоянства в его распределении на схеме переживаний подтверждает, что он гораздо в большей степени независим от интроверсивных и экстратенсивных компонентов по сравнению со всеми ранее названными факторами.

Сходная картина наблюдается и при анализе хорошо увиденных форм, которые в наибольшем количестве мы находим у коартивных людей. Большое число таких форм чаще всего мы обнаруживаем у интроверсивных, а также у адаптированных экстратенсивных людей. Нечеткие формы будут главным образом обнаруживаться в правой части схемы, у эгоцентричных экстратенсивных людей. Ясно, что интроверсивному человеку с его богатой сокровищницей энграмм будет гораздо легче видеть хорошие формы, чем экстратенсивному. То, что последнему удается только в результате кропотливых усилий, интроверсивный человек с легкостью добивается за счет богатства образов памяти. Потому формы у интроверсивных людей лучше, чем у экстратенсивных.

Другим признаком является острота восприятия усилий, затрачиваемых на сравнение в процессе поиска зрительных образов. Здесь отмечается почти полное сходство с отношением к формам. Это вновь будут коартивные люди, которые наиболее чувствительны в отношении затрачиваемых ими усилий; только в случае простой деменции (Dementia simplex) это будет выражено в меньшей степени. За коартативным идет адаптированный экстратенсивный тип, который редко испытывает радость от проводимого с ним эксперимента, часто воспринимая его в качестве утомительного задания. И совершенно по-другому реагируют интроверсивные люди, которые точно знают, что они занимаются поиском образов – «истолкованием», и это истолкование, а также усилия, затрачиваемые на сравнение, чаще всего доставляют им истинное наслаждение. Люди, относящиеся к правой части экстратенсивного типа, которые видят наиболее нечеткие формы, даже перестают замечать то, что они истолковывают увиденное ими на тестовых таблицах, считая, что они на самом деле воспринимают действительно изображенные там объекты.

Мы пропустили амбиэквальный тип, потому что ничего определенного о нем сказать нельзя. Богато одаренные природой люди демонстрируют в компонентах своего интеллекта закономерности, сближающие их с интроверсивным типом, а маниакальные люди, наоборот, имеют сходство с экстратенсивным типом с большой долей свойств эгоцентричных экстратенсивных людей. В середине таблицы находятся больные кататонией, которые показывают пеструю смесь интроверсивных и экстратенсивных моментов также и по отношению к компонентам интеллекта.

Таблица 15 экспериментальных данных еще раз обобщает эти данные.

Это обобщение является более полным, потому что мы учитываем установленное нами ранее распределение компонентов интеллекта на те, которые подвержены улучшению посредством волевых усилий, и на те, которые не способны на это, и сравниваем его с таблицей 15 экспериментальных данных.

С помощью волевых усилий можно улучшить следующие моменты: число хороших форм, четкость восприятия, остроту ассоциативного процесса при сравнении образов памяти и того, что видится в данную минуту (Ф+), способность упорядочивания и дозирования логической энергии (последовательность и тип апперцепции), способность обращаться к стереотипизирующей ассоциативной установке (процент образов животных).

Невозможно улучшить (исключая случаи, в которых осознанным волевым усилиям способствует индивидуальная предрасположенность) следующее: энергию на достижение успеха (Ц); лабильность ассоциаций; уход их из-под влияния стереотипизирующей ассоциативной установки (Ж%); способность к оригинальным ответам (Ориг.+); способность к внутреннему созиданию (Дв) (см. таблицу экспериментальных данных 15).

Из этого вытекает следующая характеристика различных типов.

Коартивный тип и в большой степени также коартативные типы отличаются наибольшим подчеркиванием тех моментов, которые способны улучшать свои качества под влиянием сознательных (волевых) усилий. Коартивный и коартативный типы характеризуются в первую очередь логической дисциплинированностью. Но это случается только за счет значительной атрофии интроверсивных и экстратенсивных моментов в ущерб способности переживать.

Ближе всего к ним находится адаптивный экстратенсивный тип. У него также очень сильно развита логическая функция и может обнаруживаться существенное сужение интроверсивных и экстратенсивных моментов, хотя не до такой степени атрофии, как это присуще коартивному типу. При использовании сознательной функции здесь даже возможны наивысшие достижения в области аффективного и интеллектуального приспособления. Одно из более или менее коррелятивных явлений в отношении способности к адаптации – стереотипизация.

Интроверсивный тип. Наличие интроверсивных моментов еще не говорит о существовании интроверсивных тенденций, хотя предрасположенность к этому создается именно ими. Интроверсивные моменты, экстратенсивные тенденции и сознательная функция могут смешиваться у интроверсивного типа в необычайно разнообразных вариациях и создавать различные виды интеллекта, характера, мировосприятия.

Амбиэквальный тип. Нормальный амбиэквальный тип объединяет в себе конституцию интроверсивного человека с сильно выраженными экстратенсивными моментами и тенденциями. В этом типе идеально сочетаются интроверсивные и экстратенсивные моменты.

По-видимому, нормальный амбиэквальный тип приближается к середине схемы с интроверсивной стороны, а гипоманиакальный (и маниакальный) тип – с экстратенсивной стороны. Гипоманиакальный тип объединяет конституцию экстратенсивного с сильной интроверсивной активностью.

В общем гипоманиакальный (субманиакальный) тип характеризуется меньшим Дв– и Цв-числом, чем мы встречаем у нормального амбиэквального типа.

Кроме того, у нормального амбиэквального типа функция волевого овладения экспериментальными факторами выступает намного более ясно, чем у гипоманиакальных людей.

Можно добавить, что маниакальный человек обычно легко моторно возбудим, а нормальный амбиэквальный тип – нет. Кататоник, находящийся посередине между обоими типами, моторно зажат.

Эгоцентрический экстратенсивный тип. Чаще всего здесь мы встречаем значительное ослабление логической функции. Речь в этом случае идет о патологических состояниях, в которых аффективность не может регулироваться посредством достаточного владения логической функцией. Здесь отмечается ослабление интроверсивных способностей, как это обычно бывает при сенильной деменции; врожденная слабость логической функции, которая встречается у слабоумных больных; снижение уровня психического функционирования, как это бывает при параличе или сенильной деменции; моральное разложение, как это бывает при гебефрении и неврозе кляузничества (сутяжничества).

7. Тип переживания и патологии эмоциональной сферы

Достаточно одного взгляда на схему типов переживания, чтобы найти все, что характерно для патологически повышенного настроения; для людей, находящихся в гипоманиакальном настроении и маниакальных больных; для маниакально-возбудимых больных гебефренией и кататонией, умственно отсталых больных с эретичной формой дебильности и имбецильности и т. д. в дилатированных типах. Все депрессивные испытуемые располагаются в области 0 Дв 0 Цв, где находятся коартивный и коартативный типы. Только при психогенной депрессии сохраняются кинестезии, но некоторые относящиеся сюда испытуемые, несмотря на разрозненные Дв, демонстрируют доминирование коартативных моментов; в другое время они могли бы ответить большим количеством Дв. Далее, здесь находятся депрессивные шизофреники во время, до или после кататонических приступов; иногда можно встретить цветовые типы, но все они будут с явными коартативными моментами.

Таким образом, депрессивное настроение сопровождается сужением типа переживания, а патологическая веселость расширяет тип переживания. На вопрос, является ли сужение или расширение типа переживания причиной или следствием патологического настроения, невозможно ответить только с помощью нашего эксперимента, а кроме того, для разных патологических эмоциональных состояний придется давать разные ответы.

В коартивном типе встречаются также аффективно-тупые, апатичные люди. Испытуемые с дилатированным типом переживания никогда не бывают аффективно тупыми, они всегда способны на переживание сильных аффектов.

Таким образом, страдающие эндогенной депрессией и больные простой формой деменции имеют один и тот же тип переживаний. Различаются они видением форм, а также последовательностью. У больных эндогенной депрессией можно заметить преобладание логического мышления с коартацией типа переживания, чего нет у больных простой формой деменции.

Итак, коартация при сохраняющейся остроте дисциплинированного мышления приводит к депрессии, а коартация с ослаблением дисциплинированного мышления – к апатии и тупости.

Сюда же относятся несколько повседневных наблюдений: патологическая веселость повышает способность ощущать переживания. Депрессивное настроение уменьшает возможность ощущать радость, и даже воспоминание о пережитых ранее радостях становится неприятным в результате кропотливейшего исследования того, действительно ли была та прежняя «радость» радостью. Это настроение исключает окрашенные удовольствием воспоминания путем осуществления контроля над своими собственными ассоциациями.

Неспособность к активной деятельности при депрессии имеет особенный характер: она противоположна волевым усилиям, затрачиваемым на осуществление сложной работы, я имею в виду присущее депрессивным людям неизменное, непреодолимое чувство собственной несостоятельности. Приходящие им в голову ассоциации кажутся глупыми и банальными; депрессивный человек ощущает свою неспособность заниматься творческой деятельностью, доверяя себе только монотонную, рутинную работу.

У человека с патологическим весельем голова кружится от чувства уверенности в своих способностях; он явно переоценивает себя; он приходит в восхищение от своих ответов и часто даже не замечает, что на самом деле повторил ответ другого человека. Такие люди не находят ничего хорошего в рутинной, копирующей деятельности.

8. Временные вариации типичного для индивида типа переживаний

Получаемые экспериментальные данные позволяют высказать довольно надежное мнение о типе переживания обследуемого испытуемого. Для того чтобы еще больше повысить надежность результатов, неплохо было бы дополнительно к стандартному эксперименту провести еще два эксперимента с параллельным набором тестовых таблиц, подсчитывая по отдельности данные всех трех экспериментов, чтобы затем определить средние показатели. Однако на основании нашего опыта можно утверждать, что для постановки более или менее точного диагноза достаточно проведения стандартного эксперимента.

Итак, тип переживания зависит от настроения. Проводя эксперимент при приподнятом настроении испытуемого, мы получим совершенно иные данные, чем в случае, когда испытуемый находится в подавленном настроении. Оказалось, что тот же самый испытуемый, который в приподнятом настроении дает 6 Дв и 3 Цв, в удрученном состоянии, вполне возможно, увидит только 2 Дв и 1 Цв, а тот испытуемый, который в несколько подавленном настроении дает 2 Дв и ФЦв (= 1 Цв), в веселом настроении может заметить 4 Дв и 2 Цв. Единственное, что здесь изменяется, это абсолютное число Дв и Цв; отношение же между Дв и Цв изменяется совсем незначительно или даже вообще не изменяется. Перемены касаются не соотношения интроверсивных и экстратенсивных моментов, а только ширины типа переживания. Складывается впечатление, что межличностные вариации способности к сужению и расширению типа переживания необычайно велики. Все это нуждается в дополнительных исследованиях с большим количеством экспериментов.

Сильно коартирующим моментом является также усталость.

Но и в обычных случаях тип переживания не является раз и навсегда заданным фактором. По-видимому, при определенных обстоятельствах он может на короткое время не только изменяться по своей широте, но и смещаться. Состояние благодушия, например, характерно для нормального амбиэквального типа, не маниакального, а интроверсивного. Наши «благодушные» испытуемые явно относились к интроверсивному типу; вполне возможно, что благодушные люди экстратенсивного типа окажутся принадлежащими к маниакальному амбиэквальному типу. В любом случае «хорошее настроение» смещает тип переживания в сторону амбиэквального.

Вероятно, подобное расширение типа переживания появляется у нас, когда после увиденного нами прекрасного оперного спектакля мы говорим, что он стал для нас «событием». Расширение типа переживания по экстратенсивному типу мы называем «наслаждением», расширение по интроверсивному типу в зависимости от силы сопровождающих его переживаний чувства своей активности – «внутренней работой», «вдохновением» или «откровением».

Скорее всего, эти временные расширения типа переживания не являются полностью независимыми от конституционального типа переживаний, во всяком случае они всякий раз вскоре исчезают. Вероятно, после каждого расширения тип переживания более или менее быстро вновь возвращается к своей привычной широте.

Следует отметить, что пока еще не исследовалось влияние на тип переживания других факторов (физической боли, алкоголя, различных аффектов, массового внушения и т. д.).

9. Метаморфозы типа переживания в течение жизни

Проведенные эксперименты подтверждают гипотезу о том, что типу переживания свойственна определенная стабильность, что все его временные расширения и сужения являются явлениями, которые за относительно короткое время (возможно, это будут часы или – самое большее – несколько дней; при патологических расстройствах настроения это займет гораздо больше времени) посредством сужения или расширения типа переживания опять возвратятся к своей привычной широте. Здесь также нужно учитывать изменения, которым подвергается тип переживания под воздействием душевных болезней, но об этом мы будем говорить позднее.

И нечто совершенно другое – развитие типа переживаний и его изменения в течение жизни конкретного индивида. Тип переживаний ребенка трех лет является совершенно другим, нежели тип десятилетнего, в пубертатном возрасте тип переживаний отличается от типа тридцатилетнего человека, а тип пятидесятилетнего – от того, который мы встретим у убеленного сединами старца.

Если мы захотим внести ход развития типа переживания многих индивидов в схему типа переживания, то тогда перед нами предстанут разнообразные картины и линии, индивидуально различающиеся, но частично показывающие что-то общее.

Так как исследования развития типа переживания у отдельного индивида до сих пор не проводились, мы можем обращаться только к интериндивидуальным различиям: мы должны отразить усредненные показатели возрастных изменений путем исследования по крайней мере по 100 человек каждой возрастной ступени, округляя их показатели. Естественно, что это колоссальная работа сама по себе, осложненная к тому же массой вопросов относительно того, как правильно осуществлять сравнение.

С третьего по четвертый год жизни тип переживаний, по-видимому, будет амбиэквальным. В пубертатном периоде также часто появляются амбиэквальные фазы. Затем дороги расходятся. После завершения полового созревания (а возможно, еще раньше) большому количеству интроверсивных типов противостоит столь же большое число экстратенсивных типов. Около 30 лет почти всегда проявляется тяга к интроверсии, а в последующие годы мы наблюдаем наибольшую вариабельность типов переживания. Возможно, и после 30 лет появляются определенные кризисные периоды, которые характеризуются склонностью к интроверсии; это может быть, например, между 50 и 55 годами. Начиная с 40 лет, а возможно, и раньше начинается общее отступление интроверсивных моментов. С годами у человека становятся беднее его интроверсивная способность и коартация. Многие вообще обнаруживают смещение к адаптированному экстратенсивному типу. Позднее, около 60 лет, появляются три пути: или коартация постепенно нарастает, достигая со временем тотального коартивного типа с 0 Дв и 0 Цв (полученные нами данные здоровых испытуемых в старческом возрасте от 70 до 80 лет имеют некоторое сходство с простой деменцией), или же коартация нарастает быстро, как бывает в случае с артериосклерозом, или же тип переживания продолжает и дальше двигаться в экстратенсивном направлении, достигая эгоцентрично-экстратенсивного типа и завершаясь старческим слабоумием.

Как долго будет сохраняться в старости интроверсивная способность, зависит от того, в какой степени она существовала в юные годы.

Первым систематическим исследованием определенных возрастных ступеней является работа Ханса Бен-Эшенбурга, исследовавшего при помощи эксперимента по истолкованию форм 220 школьников в возрасте от 13 до 15 лет, проживающих в Херизау[18].

10. Сравнительные исследования типа переживаний

Накопленный нами огромный экспериментальный материал служит основой для сравнительных исследований по многим направлениям. Было бы идеально, если бы мы могли опираться на уже готовые средние возрастные показатели; но и случайно собранный материал, если только он действительно хорошо и довольно подробно запротоколирован, ставит перед нами все новые и новые вопросы, связанные с проведением сравнительных исследований.

Прежде всего, сравним данные представителей мужского и женского пола. Различия здесь не настолько велики, чтобы они бросались в глаза при простом наблюдении. В общем оказывается, что у женщин число Ц в среднем несколько меньше, а число цветовых ответов несколько больше. Но многочисленные исключения возможны в любом направлении. Невозможно только на основании данных протокола эксперимента определить, к какому полу принадлежит испытуемый. Вероятнее всего, более значительные различия мы обнаружим, если сравним очень большой материал с экспериментальными данными с учетом возраста испытуемых. Без сомнения, средние возрастные показатели у мужчин и у женщин будут различаться, хотя и не особенно сильно.

Другой ряд проблем возникает в сравнительных исследованиях целых семей. Возможно, здесь обнаружатся интересные факты.

Можно было бы также сравнить представителей разных профессий. Здесь возникают различные вопросы. В дальнейшем мы подробно обсудим те, которые касаются таланта и одаренности. Особое внимание в таких исследованиях следует обратить на то, не способствуют ли определенные профессии и виды занятий проявлению стереотипизирующих моментов и подавлению интроверсивной способности.

Большие различия в типе переживания существуют у различных народов и рас. Средний тип переживания достаточно четко будет различаться у 40-летних представителей англичан, немцев, русских и т. д. А еще более явными будут различия у представителей разных рас. Большая серия экспериментов (это действительно должно быть большое количество экспериментов, в которых можно затронуть все названные нами сейчас проблемы сравнительных исследований) позволит собрать достаточно обширный материал, содержащий факты, анализ и сравнение которых позволят найти необходимые ответы. Сам по себе эксперимент технически настолько прост – его можно проводить, обучив для этого переводчика, – что в нем может участвовать не только высокообразованный европеец, но и малограмотный африканец.

Используя имеющийся материал, я могу привести только один пример на эту тему. Мы будем говорить о бернцах, особенно о жителях центральной части кантона, и о аппенцеллянах[19], в основном о жителях центральной части кантона и хинтерлянда[20]. Бернцы отличаются большей интроверсивностью, а аппенцелляне – большей экстратенсивностью. Естественно, мы встречаем исключения на обеих сторонах, но на основании проведенных экспериментов можно заключить, что средние возрастные показатели будут учитываться и на схеме типа переживания; у бернцев они окажутся в большей степени на интроверсивной, а у аппенцеллян – на экстратенсивной стороне схемы. Кинестезии и оригинальные ответы чаще появляются у бернцев. В том, что аппенцелляне в большей степени способны эмоционально приспосабливаться к своему окружению, обладают более экстенсивными контактами, более возбудимой двигательной сферой, чем «замкнутые в себе», тяжелые на подъем, флегматичные бернцы, нет ничего нового; наши экспериментальные данные только подтверждают уже давно сложившиеся представления.

Такие различия можно обнаружить и при шизофрении; бернец, заболевший шизофренией, намного чаще, чем аппенцеллянин, впадает в глубокую кататонию. Аппенцеллянин, даже если он и становится кататоником, все равно демонстрирует гебефренические черты; он еще долгое время сохраняет способность к установлению контактов с людьми, не столь резко утрачивая их, как бернец. Это тотчас бросается в глаза каждому, кто когда-нибудь имел возможность сравнить друг с другом аппенцеллянских и бернских пациентов психиатрических учреждений. Далее, бернец, заболевший шизофренией, чаще болеет параноидной формой, чем аппенцеллянин; бернец выстраивает намного более сложные, пестрые, мифоподобные бредовые системы, чем это делает аппенцеллянин, чьи бредовые идеи редко отличаются оригинальностью, да и в содержании их почти полностью отсутствуют мифологические мотивы. Другие относящиеся сюда различия мы приведем позднее.

11. Аффективность. Характер

Блейлер: «Под понятием „аффективность“ мы объединяем вместе аффекты, эмоции, чувства удовольствия и неудовольствия».

Эксперимент по истолкованию форм позволяет нам ориентироваться в следующих областях: лабильность (или устойчивость) аффектов, сила или слабость аффектов, их интенсивность и экстенсивность, контроль над аффектами («овладение ими»), несдержанность, вытеснение или импульсивность. Специфическую окраску аффектов – положительную или отрицательную – можно только частично выявить из получаемых экспериментальных данных. Связан ли коартивный тип с депрессией или он вызывается экстремально напряженной концентрацией внимания? Будет ли дилатированный тип переполняться главным образом чувствами удовольствия или чувствами неудовольствия (раздражительность, аффекты гнева)? Ответы на эти вопросы можно получить не всегда.

Абсолютная величина общего числа цветовых ответов является масштабом лабильности аффектов. А если брать их относительную величину по отношению к Дв-ответам, то мы получим величину лабильности аффектов, проявляющихся в действительной жизни, или величину устойчивости аффектов. Внутри типа переживания Цв-ответы становятся символическими представителями экстратенсивного момента, способности к установлению контактов, способности к эмоциональной адаптации в самом широком смысле, не только к окружающим людям, но и вообще к ситуациям, происходящим в жизни. Тревога, появляющаяся при предъявлении цветных тестовых таблиц, указывает на боязнь аффектов и может проявляться как в форме повышенного сознательного контроля (направленность внимания прежде всего на синие пятна), так и в форме невротического вытеснения (цветовой шок).

То, что включенность цвета в восприятие может являться символическим признаком аффективной возбудимости и раздражительности, пока еще остается чисто эмпирическим фактом, понимание которого еще далеко от того, чтобы удовлетворять строгим критериям логики науки. Единственно, что нами надежно установлено, – это корреляция между тремя феноменами: возбудимостью аффектов, возбудимостью двигательной сферы и количеством цветовых включений в восприятие. Каузальные связи еще только нужно начинать искать. Почему в определенных случаях в воспринимаемую испытуемым картину не включаются цвета? Не снижена ли по отношению к ним восприимчивость? Если это так, то мы могли бы сказать, например, что в определенном смысле все больные эндогенной депрессией отличаются цветовой слепотой. Да они и сами нередко говорят, что видят все в сером цвете, причем не только в переносном смысле, а специально подчеркивая, что цвета перестали быть столь же яркими, как это было прежде. (Маниакальные больные, наоборот, говорят о том, как ярко сияют краски.) И тем не менее между цветовой слепотой и видением всего в мрачных (серых) тонах должно быть существенное различие, иначе все люди с тотальной цветовой слепотой должны были бы считаться людьми, имеющими патологические аффекты; это явно противоречит опыту, но все равно нуждается в проведении более точных исследований. Может быть, несмотря на наличие чувствительности по отношению к цветам, они вытесняются из процесса восприятия. Для невротиков такое явление можно считать доказанным, а часто это бывает и у хорошо контролирующих свои аффекты образованных людей. Существует ли какая-нибудь биологическая, генетическая, анатомическая родственная связь между субстратом чувствительности по отношению к цветам и субстратом аффектов, или же игнорирование цвета является всего-навсего только функциональным явлением, вторичным следствием определенных изменений, происшедших с аффективным субстратом? Скорее всего, верно последнее предположение. Об этом свидетельствуют такие явления, как эндогенная депрессия и мания, а также поведение людей с цветовой слепотой.

Давно уже известно, что между цветом и аффективностью существует тесная взаимосвязь. Мрачно настроенного человека называют «видящим все только в черном цвете», а человека, пребывающего в веселом настроении, – смотрящим на мир через «розовые очки». Цвет траура – черный, а то, что у некоторых народностей могут быть другие цвета траура, говорит лишь о том, что они по-другому относятся к трауру. Веселый праздник немыслим без обилия ярких красок – вспомним хотя бы карнавал. Цвета пробуждают у людей экстратензию, если только их аффективность не отличается абсолютной ригидностью, как, например, это бывает у страдающих эндогенной депрессией или флегматиков. Это подобно воздействию музыки, особенно с навязчивым ритмом, легко приводящим к непроизвольным движениям и отсекающим этим кинестезии. Массовое воздействие экстратенсивных моментов можно легко обнаружить, например, в парадном марше: яркие флаги, громкая маршевая музыка, ходьба под музыку. Для военного человека интроверсивность будет большой помехой. Не случайно военные давно носят яркие мундиры. Возможно, много интересного мы могли бы узнать, проводя соответствующее анкетирование на предмет влияния серой полевой солдатской формы на ментальность военных. Прекрасный пример использования такого пробуждающего экстратензию средства мы видим на больших собраниях Армии спасения генерала Буфа[21]: речи, традиционно произносимые здесь ритмичными фразами, «светская» музыка с легко навязывающимся ритмом, размахивание флагами в такт музыке и в центре всего этого ярко-красный мундир пожилого генерала – вряд ли это похоже на «уход в себя», характерный для противоположного типа переживания! Подобные примеры можно приводить без конца.

Умение сводить цвет и форму в одну единую энграмму нельзя отнести на счет какой-либо простой способности, это интегральная способность, которой необходимо учиться. Господствующее положение занимает энграмма форм. Всем хорошо известно, что совсем небольшое число людей могут назвать цвет глаз своих самых близких родственников; да и абсолютная память на цвет является довольно редким явлением.

В экспериментах обнаружилось, что ФЦв-ответы, в которых видение образа определяется прежде всего его формой (форма – первичный фактор, а цвет – вторичный), символизируют способность к аффективной адаптации (откликаемости), ЦвФ – не способную к адаптации кричащую аффективность, хотя, несмотря на неудачи, она часто к этому стремится, Цв-ответы – импульсивность, которая уже полностью исключает любые возможности адаптации.

Соотношения этих трех цветовых ответов друг с другом и их взаимоотношения с числом Дв предоставляет нам намного более богатую шкалу аффективных оттенков, чем это может сделать краткая формула типа переживания с его грубым подсчетом цветовых ответов. Пока невозможно представить систематическую классификацию всех встречающихся вариантов и даже просто описать их. Мы перечислим только некоторые особые формы аффективности.

Способность сопереживать (эмпатия). Способные к эмпатии люди, которые могут эмоционально «вчувствоваться» в других людей, показывают в эксперименте определенное гармоничное смешение интроверсивных и экстратенсивных моментов. Это можно обосновать теоретически и доказать эмпирически. Однако подлинная способность к сопереживанию предполагает похожие типы переживаний у обоих индивидов: и у того, кто сопереживает, и у того, кому сопереживают. Тот, у кого 3 Дв, 2 ФЦв, 0 ЦвФ, 0 Цв, далеко не в полной мере сможет вчувствоваться в индивида с 10 Дв; ему не удастся искренне ему посочувствовать. Но и тот, у кого 10 Дв, также не в полной мере сможет вчувствоваться в человека с 2 Дв; он будет склонен приписывать другому человеку большую долю интроверсии, богатой внутренней жизни, чем тот имеет, «идеализируя» тем самым непохожего на него человека. Тот, у кого не обнаруживается ни одного цветового ответа, оказывается вообще способным только на «интеллектуальное сочувствие»; то же самое относится и к тому, у кого нет ни Дв, ни цветовых ответов (и это в лучшем случае). Там, где ЦвФ и Цв возрастают, и особенно там, где они преобладают над ФЦв, может обнаруживаться еще большое желание сопереживать другим людям; но неадаптированные заряды аффектов такого индивида настолько сильнее адаптированных, что в те моменты, когда он, казалось бы, начинает приспосабливаться к бедам окружающих его людей, внезапно начинает добиваться сочувствия для самого себя. Сам он не способен на сопереживание, для этого он слишком «притязателен», «корыстолюбив», эгоцентричен. Это обидчивый и излишне чувствительный человек, часто не способный заметить и понять малейшие проявления обидчивости и болезненной впечатлительности другого человека; человек, испытывающий восторг от какой-то идеи, не желающий замечать того, что другие люди не испытывают ничего подобного; влюбленный человек, который хочет видеть мир вокруг себя не иначе, как совершенно счастливым; ревнивец и смельчак-сорвиголова, который считает свои мысли поистине бесценными, пытаясь заставить все человечество вдохновиться ими; затем больные эпилепсией с их простодушно-дружеской и притом эгоцентрической манерой общения; маниакальные больные; больные старческим слабоумием и т. д.

Как видите, сама по себе способность к аффективному сочувствию имеет всевозможные ограничения. Но несмотря на это, она осуществима путем интеллектуальной корректуры. Свидетельством наличия у испытуемого такой интегральной способности к адаптации являются ФЦв-ответы. Провести четкую границу между способностью к сопереживанию и способностью к адаптации, скорее всего, невозможно.

Внушаемость. Аффективная внушаемость символически представлена ЦвФ-ответами. В протоколе могут присутствовать или отсутствовать другие категории ответов: Дв, ФЦв и Цв, но всегда должно быть абсолютное или относительное господство ЦвФ. Эгоцентрические экстратенсивные люди являются наиболее гипнабельными испытуемыми, на них легче всего сказываются аффективные внушения. Чем больше в типе переживания присутствует Дв, тем меньше гипнабельность, но тем дольше воздействие суггестивных влияний, если они были. То, что и так ясно, здесь выступает особенно отчетливо: чем более развита интеллектуальная психическая сфера, тем меньше выражена аффективная внушаемость. Чем больше лабильность аффектов, тем сильнее внушаемость, но только до определенной степени: там, где лабильность становится больше определенной величины, там для оказания суггестивного влияния не хватает времени. Очень малой внушаемостью обычно отличаются коартивные типы, например, больные неврозом навязчивости, у которых сознательный акцент психики делается на дисциплинирующем мышлении. А если они все же внушаемы, то наряду с внушаемостью легко проявляется и обратный аффект – «негативная внушаемость»: сомнения, осуждение себя за проявленную «беспринципность».

Импульсивность. Под импульсивностью здесь понимается неожиданная разрядка аффектов, которая – в полном соответствии с корреляцией аффективности с двигательной сферой – одновременно сопровождается неожиданной и бурной моторной активностью. Импульсивность – это наивысшая степень аффективной лабильности. То, как это будет проявляться, зависит от наличия среди ответов испытуемого Дв и ФЦв. Там, где имеются многочисленные цветовые ответы и несколько Дв-ответов, импульсивность менее стремительна и разрушительна, она скорее будет одним из звеньев общей картины возбудимости двигательной сферы и аффективности. Разрядка аффектов (среди них мы встречаем и «отреагирование») у импульсивных людей происходит непрерывно, так что импульсивность представляет у них только незначительное превышение обычно высокого уровня аффективного поведения. При интроверсивной импульсивности все будет по-другому. В ней аффекты отличаются стабильностью, а кроме того, они чаще всего находятся под сознательным контролем. Если все же импульсивность вырывается на свободу, то она разряжается совершенно иначе, чем это бывает у экстратенсивных людей. По-видимому, для всех амбиэквальных людей характерна повышенная склонность к импульсивным действиям и поступкам; их поведение почти не отличается от уже описанных нами проявлений экспериментальных факторов: маниакальные больные своей импульсивностью напоминают людей экстратенсивного типа; а люди, богато одаренные от природы, благодушные и больные кататонией – интроверсивного типа. У людей, страдающих неврозом навязчивости, импульсивность может быть как интроверсивного типа, так и экстратенсивного.

Способность к установлению контактов и сопереживанию, внушаемость, импульсивность – любое из перечисленных качеств будет представлять собой совершенно иную картину в зависимости от типа переживания и в зависимости от распределения трех видов цветовых ответов. То же самое относится к любой черте характера людей. Такие обозначения, как «благожелательный», или «склонный к тиранству», или «нетребовательный», или «ревнивый» и т. д., мы даем совершенно разным феноменам, которые в зависимости от типа переживания имеют различные причины. Например, склонность к тирании у интроверсивного человека будет совершенно другой, чем у экстратенсивного (сравните короля Людвига II Баварского[22] или такую натуру, как Ленин, с Вильгельмом II[23] или Луи XIV).

Всех языков мира было бы недостаточно, чтобы отразить все имеющиеся в типе переживания нюансы, относящиеся к качествам характера.

По утверждению Блейлера, «характер любого человека почти полностью определяется его аффективностью». Следовательно, каждому типу переживания – особенно если при этом учитывать три вида цветовых ответов, – подходит особое характерологическое значение.

Пока еще немного можно сказать о настроении и других аффектах. Наибольший контроль над ними характерен для коартивного типа. Депрессивное настроение всегда коартирует тип, а веселое – дилатирует. Для всех без исключения типов переживания, пожалуй, общей будет только одна форма аффекта, а именно страх.

Если предположить, что характер во многом определяется типом переживания, то при исследовании вариаций и совпадений качеств характера мы должны найти те же самые, названные нами ранее вариации и совпадения типов переживаний (изменения характера в течение жизни индивида, различия в характере разных рас и т. д.).

12. Фантазия

Ранее мы довольно часто говорили о людях с фантазией. При этом имелось в виду то, что обычно подразумевается, когда говорят о людях, одаренных творческой фантазией. А будет ли эта фантазия репродуктивной или созидательной, это уже вторичный вопрос. Многие испытуемые, считающие, что сами они не имеют никакой фантазии (то есть обладающие только репродуктивной творческой фантазией), хотя и признаются, что испытывают огромную радость от творчества других людей, ведут себя в эксперименте так, что подчас их бывает трудно или даже вообще невозможно отличить от людей, одаренных созидательной творческой фантазией. Формально мы действительно не можем этого выявить. Единственное различие между ними – это то, что у созидающих людей те части аппарата переживаний, которые содержат предрасположенность к фантазии, легко стимулируют людей к психической деятельности за счет актуальной энергии, а у воспринимающих людей эта актуальная энергия в гораздо большей степени направляется на другие, чаще всего внешние, цели, затрагивая таким образом экстратенсивные стороны аппарата переживаний.

Здесь нужно упомянуть работу Симона Хенса (Цюрих) «Диагностика фантазии посредством бесформенных клякс у школьников, здоровых взрослых и душевнобольных», напечатанную в 1917 году. С помощью «кляксографии», составленной подобно нашей серии тестовых таблиц, Хенс исследовал фантазию своих испытуемых. В своих выводах он затронул некоторые из обсуждаемых здесь вопросов, но он не смог достаточно далеко продвинуться в своих исследованиях, так как, с одной стороны, слишком сильно ориентировался на содержательную сторону ответов, а с другой – излишне концентрировался на понятии фантазии, причем находил ее даже там, где речь могла идти только о восприятии. Поэтому его выводы соответствуют скорее содержательной, чем формальной стороне процесса восприятия.

«Людьми фантазии» можно назвать индивидов, наделенных тем психическим качеством, которое позволяет им с определенным чувством удовольствия погружаться в свои интроверсивные сферы, исключая тем самым более или менее активно на какое-то время мышление, направленное на адаптацию к реальности. Это может происходить чаще или реже, на больший или меньший срок, с большим или меньшим желанием, более или менее созидательно (или, наоборот, репродуктивно).

При проведении эксперимента по истолкованию форм такие испытуемые включают в свои ответы мотивы из мифов, сцены из романов, видят героев сказок и легенд. Их ответы отличаются также и в формальном отношении: у таких испытуемых очень много Дв и цветовых ответов, которые все же никогда не доминируют; часто много Ц-ответов, а также оригинальных ответов и ответов с небольшим процентом образов животных. Увиденные этими испытуемыми образы чаще всего имеют четкую форму. Эти испытуемые не торопятся в своих ответах, а просто отдаются своим ассоциациям. Бывает и так, что после целого ряда отдельных ответов они составляют один вторичный комбинированный целостный ответ, истолковывая всю таблицу. Особенно это характерно для испытуемых, одаренных созидательной творческой фантазией.

Экспериментальные данные показывают, что на передний план выходят интроверсивные факторы (Дв, Ориг.+, небольшой процент животных), а также большое количество разнообразных ассоциаций и огромная энергия на достижение успеха (Ц). А упускается чаще всего из виду последовательность, иногда приобретающая форму расшатанности и запутанности. Очень большой неустойчивостью отличается также аффективность.

Совершенно по-иному ведет себя другая категория людей, одаренных фантазией: испытуемые, склонные к конфабуляциям[24]. Различие здесь лучше всего проиллюстрировать следующим примером. Одаренная фантазией (иногда доходящей до созидательной) дама дает такой ответ на тестовую таблицу 8: «Стилизованный сказочный мотив. Сокровище, зарытое в двух синих ящиках под корнями дерева, а еще ниже – огонь, рядом два охраняющих сокровище зверя». На эту же самую таблицу человек с тенденцией к конфабуляциям дает следующий ответ: «Два медведя, они-то и определяют всю картину; итак, это яма для ловли медведей под Берном». Действительно, одаренный фантазией человек комбинирует из увиденных им образов единое целое, не концентрируясь слишком сильно на отдельных частях, но и не упуская из виду взаимное расположение отдельных частей таблицы. Испытуемый со склонностью к конфабуляциям извлек два образа из тестовой таблицы и скомбинировал (и даже сконтаминировал) их без всякого учета остальных частей таблицы и прежде всего – их взаимного расположения.

Ответ действительно одаренного фантазией испытуемого является ассоциативно намного более многослойным образом, чем ответы, даваемые человеком со склонностью к конфабуляциям. Первый приведенный нами ответ обязан своим содержанием знакомству с богатым миром сказок, а второй – реальности; первый ответ характерен для интроверсивного человека, а второй – для экстратенсивного; первый окрашен типичным интроверсивным удовольствием, второй был дан с типично эгоцентрично-экстратенсивным, победоносным видом. Несмотря на это, восприятие человека, давшего первый ответ, намного более совершенно, чем восприятие второго человека.

Одаренный фантазией интроверсивный человек воспринимает действительность более четко, чем это удается сделать экстратенсивному человеку со склонностью к конфабуляциям. Первый обрабатывает воспринятое им с помощью связанного с интроверсивностью богатства ассоциаций, добиваясь хотя и сложного, но окрашенного удовольствием (словно бы это была игра) результата; конфабулирующий испытуемый нечетко воспринимает действительность, обрабатывая воспринятое при помощи относительно небольшого запаса имеющегося у него ассоциативного материала, полученного от экстратенсивных испытуемых, самым коротким, явным способом. Собственно, вся работа по истолкованию увиденного вызывает у него намного меньшее удовольствие, чем эгоцентрическое чувство победителя, якобы добившегося блестящего результата. К тому же люди, одаренные фантазией, знают, что они всего-навсего истолковывают, а люди с тенденцией к конфабуляциям часто не замечают, что они «фантазируют».

Различия, обнаруживающиеся между людьми, одаренными фантазией, и «конфабулянтами», похожи на различия между интроверсивными и экстратенсивными людьми. И так же, как смешиваются интроверсивные и экстратенсивные моменты, могут смешиваться фантазийные и конфабуляторные (например, при мании и особенно при фантазийной болезненной лживости). Например, в поэтическом вдохновении амбиэквального типа может возникнуть ситуация, когда конфабуляторные компоненты все заглушают, осознание ирреальности фантазийной продукции уменьшается, особенно если (как это было, например, с писателем Э. Гофманом) дополнительно используется алкогольный допинг, который явно усиливает конфабуляторные моменты.

Бредовые идеи при шизофрении (как и при болезнях, вызывающих бред) нельзя просто сравнивать с фантазией здоровых людей. Прежде всего, больной шизофренией, бывший до заболевания фантазером, создает другие, более богатые и яркие бредовые идеи, чем человек, лишенный фантазии. Как и в эксперименте по истолкованию форм, он будет давать ответы, не похожие на ответы человека, лишенного фантазии. Но то, что для больного шизофренией бредовые идеи становятся реальностью, а фантазия – действительностью, не имеет ничего общего с фантазированием; здесь необходимо учитывать влияние других факторов (механизм проекции).