Чернильные пятна. Как распознать преступника

Но не стоит соблазняться таким простым решением, что любое названное движение увиденного образа или движение, продемонстрированное самим испытуемым, обязательно должно относиться к кинестезии. Встречаются испытуемые, которые перечисляют немалое число движущихся объектов, и, несмотря на это, увиденные ими предметы нельзя причислять к кинестетическим ответам. Такие ответы, как «утка, входящая в воду», «собака, гоняющаяся за бабочками», «летящая птица», «аэроплан в полете», «извергающая огонь гора» и т. п., в большинстве случаев не являются Дв-ответами. Это форменные ответы, учитывающие только очертания образа, а то, что испытуемые упоминают при этом движение, является лишь ораторским приукрашиванием ответа, вторичной ассоциацией. Именно так мы должны расценивать ответ, высказанный испытуемым даже тогда, когда он умудряется каким-то образом продемонстрировать движение увиденного им предмета. На самом деле речь здесь идет только о вторичном, ассоциативном пробуждении называемого испытуемым движения, которое вряд ли можно назвать достаточно прочувствованным. Наверное, нужно заранее сказать о том, что будет до конца понятно читателю только из последующего изложения. Степень проявляемых испытуемым движений в реальной жизни еще не отражает степени той кинестезии, которую он ощущает в процессе восприятия. Скорее наоборот: «кинестетик» редко проявляет себя в реальной жизни движениями (его моторика «стабильна»), а живой, подвижный человек беден на кинестезии, обнаруживаемые в эксперименте. Эта закономерность уже была выявлена в наших исследованиях и по-прежнему нуждается в теоретическом обосновании, но каждый может легко убедиться в сказанном на собственном опыте.

В качестве правила читатель может принять следующее. Кинестезии могут рассматриваться в качестве реально существующих только тогда, когда были увидены фигуры людей или животных, движения которых похожи на человеческие (медведи, обезьяны).

Но даже тогда, когда были увидены люди, далеко не всегда речь идет о Дв-ответах. Нельзя упускать из виду вопрос, является ли движение, о котором говорит испытуемый, первичным вкладом в детерминацию высказанного ответа. Действительно ли речь идет об ощущении испытуемым движения? Может быть, вначале испытуемым были восприняты только контуры объекта, а затем – вторично – в них уже было внесено движение?

В этом отношении важна тестовая Таблица III. Чаще всего на нее дается следующий ответ: «Два официанта, которые вдвоем несут ведерко со льдом для шампанского» или что-нибудь подобное. При этом черные, расположенные внизу по бокам, похожие на рыб образования подразумеваются в качестве их ног, которые не совсем хорошо стыкуются с туловищем. Вероятнее всего, для преодоления этого ощущения (отделенности ног), для видения целостной человеческой фигуры необходимо участие первичного кинестетического момента. Потому и расцениваются эти ответы как кинестетически обусловленные. Но очень многие испытуемые хотя и дают на эту таблицу ответ «двое мужчин», в качестве ног указывают не то, что подразумевается нами (в виде рыбообразных фигурок), а показывают на «руки» «официантов, держащих ведерко со льдом для шампанского». Такие испытуемые вначале замечают только мужские головы и шеи, и все это в результате восприятия их контуров, а уж потом домысливают (конфабулируют) все остальное, так что им удается прекрасно обойтись без кинестезий любого рода.

Другие испытуемые часто говорят: «Это нарисованные мужчины, карикатуры». Такие ответы почти никогда не причисляют к Дв-ответам. Можно услышать и такое: «Это скелеты». И это тоже, судя по моему опыту, почти никогда не относится к кинестетическим ответам.

Как убедился читатель, иногда довольно трудно выяснить, о чем конкретно идет речь – о Дв или Ф. Разумные испытуемые могут с достаточной степенью уверенности сказать, было ли в их ответах влияние кинестезии или нет; но никогда не следует опрашивать испытуемых во время проведения эксперимента, это можно делать только после его завершения. В противном случае их внимание будет сконцентрировано на кинестетической стороне ответов. Ясности в оценивании Дв-ответов можно добиться с помощью осторожных расспросов, даже при работе с необразованными и больными людьми. В других трудных и запутанных случаях решение о Дв или Ф принимается на основе сравнения образа, увиденного испытуемым, с явными Дв– и явными Ф-ответами. Всегда необходимо исходить из явно установленных Дв, сравнивая с ними проблемные ответы испытуемых, и, конечно, не забывать о чистых Ф-ответах.

Встречаются испытуемые, которые могут кинестетически сопереживать не только людям и схожим с ними животным, но вообще животным, растениям и даже геометрическим фигурам, отдельным линиям. В таких случаях решение о том, нужно ли относить образы, увиденные испытуемыми, к категории Дв, не вызывает особенных трудностей, так как обычно мы имеем дело с испытуемым, наделенным хорошими интроспективными способностями, который может сам предоставить для нас необходимые сведения.

Очень большую поддержку при выявлении Дв-ответов оказывает накопленный экспериментатором опыт, работа с определенным, всегда одним и тем же, диагностическим материалом (вариантом теста). Скорость овладения этим психодиагностическим методом будет у всех разной в зависимости от кинестетических способностей обучающихся. Не следует забывать, что искусство экспериментатора будет определяться прежде всего умением правильно выявлять Дв-ответы. Именно здесь будет оказывать наибольшее влияние структура личности экспериментатора, и здесь, безусловно, скажется присущий ему тип восприятия. В самых трудных случаях следует также обращаться к статистическим данным, чтобы избежать ложных субъективистских выводов по аналогии, хотя, конечно, слишком жесткая ориентация на схематические выводы без интуитивных решений может привести к потере значимой информации.

Количество Дв-ответов у здоровых и больных отличается большим разнообразием, в диапазоне от 0 до 15, редко можно встретить большее число Дв-ответов. (См. в Приложении 1 таблицу 2 экспериментальных данных).

Но и таблица 2 также является довольно приблизительной, из нее можно увидеть только следующее.

У здоровых людей количество Дв зависит от продуктивности интеллектуальной деятельности, богатства ассоциаций, способности к обнаружению новых ассоциативных взаимосвязей. У испытуемых, склонных к стереотипным поступкам и действиям, а также у больных слабоумием, мы не увидим Дв.

Те же самые закономерности мы встречаем и у больных шизофренией: чем продуктивнее интеллектуальная жизнь у такого больного, тем больше обнаруживается Дв, а чем стереотипнее его мышление, тем меньше число Дв.

Возбужденное состояние испытуемого приводит к увеличению, а подавленное – к уменьшению числа Дв; последнее чаще всего мы встречаем при эндогенной депрессии, когда Дв-ответы полностью отсутствуют. Не столь часто такое случается и у больных с менее выраженной депрессией и шизофренией, но у последних чаще всего обнаруживаются отдельные Дв. Особенно много Дв бывает при психогенной депрессии. При маниакальном настроении количество Дв больше, чем при наличии истинной мании (маниакально-депрессивного психоза), но при маниакальном возбуждении, встречающемся у больных с органическими поражениями мозга, ответов по движению очень мало или нет совсем.

На этой таблице депрессивные больные и педантичные испытуемые опять расположены рядом.

Особым своеобразием отличаются данные эпилептических больных: у больных с тяжелой степенью слабоумия наибольшее число Дв, а те, у кого деменция прогрессирует очень медленно, растягиваясь на многие годы, имеют наименьшее число Дв.

При сравнении таблиц 1 и 2 хорошо видны следующие закономерности.

У здоровых людей в общем можно обнаружить явную пропорциональность числа Дв и отчетливость увиденных образов. Этого нельзя сказать о результатах тестирования людей с депрессивным настроением и педантичных людей, у которых странным образом сочетается хорошее видение очертаний образов с полным отсутствием Дв.

Ничего более или менее определенного из приведенных нами предварительных результатов нельзя сказать о больных шизофренией. Это можно будет сделать только тогда, когда в основание сравнения результатов экспериментов мы положим специфические шизофренические симптомы, что требует проведения специального исследования. У больных с органическими поражениями результаты схожи с экспериментальными данными, полученными при исследовании здоровых людей, поскольку чем хуже увиденные формы, тем меньше Дв. То, что данные у атеросклеротических больных выходят за рамки этой закономерности, объясняется склонностью таких больных к разрядке сильных аффектов.

Обычно мы встречаем одну и ту же закономерность: чем лучше формы, тем больше Дв, а там, где появляются расстройства настроения, соотношение обратное. При возбужденном состоянии или депрессивном настроении у здоровых людей, у больных с маниакально-депрессивным психозом, при эмоциональных взрывах атеросклеротических больных правило будет гласить: чем лучше форма, тем меньше Дв, и наоборот: чем менее отчетливы увиденные образы, тем больше Дв.

Странно, но в соответствии с этой обратно пропорциональной зависимостью ведут себя даже больные эпилепсией.

Обусловленные кинестезией ответы, как и форменные, можно разделить на хорошие и плохие Дв-ответы (Дв+ и Дв-). В качестве Дв– обозначаем те ответы, которые плохо соответствуют очертаниям увиденного образа.

Большое количество Дв– можно встретить у маниакальных больных и у страдающих эпилепсией, реже шизофренией, отдельные Дв– появляются у людей, находящихся в возбужденном состоянии, и у больных с корсаковским синдромом. У здоровых же людей Дв– практически никогда не встречаются; хотя может случиться и такое, что совершенно здоровый испытуемый, немного знающий наш психодиагностический метод, вдруг захочет проявить свои амбиции, заключающиеся в получении максимального числа Дв, и тогда, конечно же, среди его ответов мы обнаружим и отдельные Дв-.

Далее, необходимо разделять движущиеся образы в ответах испытуемого на первичные и вторичные. Обычно при большом количестве Дв-ответов у экспериментатора возникает впечатление, что форменные и кинестетические энграммы выполнили свою функцию еще в процессе приравнивания, что и позволило испытуемому симультанно воспринять увиденный им объект как со стороны формы, так и со стороны движения (первичное Дв). И тем не менее в некоторых случаях вначале испытуемым воспринимается форма объекта и лишь потом его движение (вторичное Дв). Например, на тестовой Таблице III больной эпилепсией увидел человека и только после этого начал «осуществлять маневры своим телом», чтобы наклониться и вытянуться в соответствии с линиями увиденного объекта, пока, наконец, испытуемого не удовлетворила схожесть его собственных движений и движений увиденной фигуры; тогда только испытуемому и удалось дать еще один ответ. Здесь мы пока не учитываем, какая была форма – хорошая или плохая.

Наверное, кто-то будет возражать против того, что такая присущая эпилептикам реакция объясняется свойственной им вязкостью ассоциативных процессов. Но оказывается, что и маниакальные больные часто делают то же самое, только во много раз быстрее, приходя то к хорошим, то к плохим Дв. Так что не вызывает никаких сомнений наличие здесь еще одного фактора, действие которого необходимо выявить более основательно; предварительно мы будем называть его «первичный» – «вторичный».

Довольно часто похожими на вторичные Дв бывают ответы у людей с умственной отсталостью и у больных, находящихся в состоянии делирия. Нередко их ответы содержат движущиеся образы, которые на самом деле сконфабулированы больными, и на предъявленной им тестовой таблице вы не обнаружите никакого соответствия увиденного испытуемым образа действительным очертаниям пятна. Такие больные могут увидеть, например, голову человека, а затем сконфабулировать к ней остальные части тела; иногда вы услышите целую историю, в которой сможете обнаружить разнообразные движения нафантазированного объекта. Такие ответы не являются Дв, это форменные ответы (Ф). Их еще можно обозначить как «сконфабулированные Ф-Дв».

И, наконец, при тестировании здоровых людей большую ценность может представлять исследование следующего факта: чему кинестезии соответствуют прежде всего – вытягивающимся движениям или, наоборот, сгибающимся. Испытуемые, видящие чаще всего вытягивающиеся движения, в корне отличаются от тех, которые почти всегда видят только сгорбившиеся, согнувшиеся фигуры. Так, на тестовой Таблице V (она поворачивается испытуемыми на 90 градусов) представитель первой категории увидел танцовщицу, высоко простирающую руки в страстном движении, а представитель второй группы – сгорбившуюся пожилую женщину, несущую под мышкой два зонтика. Люди-«кинестетики», для которых характерна склонность обнаруживать разгибающиеся движения, являются активными индивидами с сильно выраженными честолюбивыми тенденциями, и тем не менее они часто излишне, даже невротически скованны; кинестетики со склонностью видеть сгибающиеся движения являются пассивными людьми, разочаровавшимися в жизни «неврастениками» и т. д.

И в этом пункте дополнительно проведенные контрольные эксперименты с определенным количеством тщательно подобранных тестовых таблиц могут сослужить хорошую службу, если тестовому материалу удастся легко вызывать у испытуемых различные кинестезии.

в) Цветовые ответы (Цв)

Влияние цвета увиденных объектов по-разному сказывается на ответах испытуемых.

1. Ответ, даваемый испытуемым, в первую очередь учитывает форму, но существенную роль в обнаружении образа играет и цвет. Это – «формоцветовой ответ» (ФЦв). Примеры: на коричневую часть тестовой Таблицы IX дается ответ «олень», а голубые четырехугольники Таблицы VIII видятся как «флаги». Расположенные посередине зеленые фигуры на Таблице X – «гусеницы».

2. Ответ испытуемого определяется прежде всего цветом кляксы, но нельзя сказать, что форма полностью им игнорируется. Это «цветоформовой ответ» (ЦвФ). Примеры: голубые четырехугольники Таблицы VIII называются «торосами»; Таблица IX в целом, когда красная часть расположена вверху, – «букет цветов»; Таблица X в целом – «бумага в стиле модерн для форзаца книг».

3. Ответ полностью детерминируется цветом увиденных фигур, без какого-либо существенного учета их очертаний. Это «первичные цветовые ответы» – Цв. (То, что мы один раз используем обозначение Цв вообще для всех цветовых ответов, а другой раз только для первичных цветовых ответов, на практике не приводит к путанице.) Примеры: Таблица VIII – голубые четырехугольники: «небеса» или «незабудки»; Таблица IX – зеленая часть: «Россия» (из-за того, что Россия на географических картах изображается зеленым цветом); Таблица X – большие красные фигуры: «розы» или «розовая вода».

Необходимо различать три эти группы цветовых ответов. Иногда это не так-то легко сделать. Естественно, что легче всего это удается с первичными цветовыми ответами, где испытуемым полностью игнорируются очертания увиденных объектов. Две другие группы можно довольно легко отличить от чистых форменных ответов, задавая вопрос: увидел бы испытуемый этот образ, если бы фигура была изображена в черно-белых тонах? Ответ на такой вопрос дает или сам испытуемый, или экспериментатор; в последнем случае можно прийти к правильному решению путем сравнения с остальными ответами, полученными от испытуемого, возможно, со временем у нас появятся статистические таблицы с частотой даваемых ответов.

Чтобы отличить ФЦв от ЦвФ в тех случаях, когда от самого испытуемого не удается получить точной информации, можно сравнить отчетливость образов, увиденных испытуемым на черных таблицах: если четкость образов, которые испытуемый видит на цветных пятнах, гораздо хуже, чем у остальных фигур, замеченных испытуемым, то тогда речь скорее будет идти о ЦвФ, чем о ФЦв.

Когда у испытуемого в эксперименте появляется первичный цветовой ответ (Цв), тогда почти всегда можно встретить и ЦвФ.

Накопленный экспериментатором большой опыт работы с разными испытуемыми будет способствовать правильному обозначению ответов.

Совершенно особого рода первичные Цв встречаются у эпилептиков, прежде всего у страдающих слабоумием. Они могут просто называть цвета: «Черная и красная краска», «Одна красная часть и одна голубая». А однажды на Таблицу X был получен ответ: «Какая гамма красок!» Подобным образом почти никогда не реагируют больные шизофренией, даже при крайней разорванности мышления.

Необходимо помнить, что цветовые ответы на черно-белую фигуру помечаются особым образом. По-видимому, только у больных эпилепсией и некоторых больных шизофренией с совершенно разорванным мышлением такие ответы будут приравниваться действительно к цветовым. У других испытуемых проведение контрольного диагностического эксперимента выявляет причины неправильного определения цветовых ответов. Правда, пока не удается достаточно надежно установить, имеют ли эти ответы какое-либо определенное значение.

Цветовые данные очень сильно отличаются друг от друга у разных индивидов, причем как здоровых, так и больных; таблица 3 экспериментальных данных (хотя и более приблизительно по сравнению с первыми таблицами) дает представление о распределении цветовых ответов.

На этой таблице можно увидеть следующее: все депрессивные больные дают крайне мало цветовых ответов, а у испытуемых в ажитивном эмоциональном состоянии цветовые ответы почти всегда преобладают. Отсутствуют или почти отсутствуют цветовые ответы у депрессивных больных, включая страдающих психогенной и эндогенной депрессией и больных атеросклерозом. И совершенно другая картина у маниакальных больных и людей, пребывающих в гипоманиакальном состоянии, – здесь цвет играет особенно важную роль.

Далее располагаются следующие категории больных: все, для кого характерны вязкость аффектов (помимо депрессивных больных, это еще и педантичные люди); апатичные испытуемые; те, кто всегда следует своим привычкам; больные шизофренией со склонностью к стереотипным действиям; а также больные простой формой шизофрении. Для всех этих людей характерно полное отсутствие или небольшое количество цветовых ответов. У тех, для кого характерна лабильность аффектов, а также у людей, неизменно пребывающих в веселом настроении, у «нервных» людей, художников, у людей с различными формами умственной отсталости, больных шизофренией с разорванностью мышления, эпилептиков, больных с органическими нарушениями, маниакальных больных, – у всех этих категорий испытуемых мы обнаружим много цветовых ответов.

При сравнении таблиц 1 и 3 (см. Приложение 1) обнаруживается удивительная закономерность: чем постояннее, ригиднее аффекты, тем более отчетливыми являются увиденные образы; чем лабильнее аффекты, тем более неопределенными становятся образы. Исключения из такой закономерности мы обнаруживаем только у одной группы здоровых людей: у людей нервных и у художников, у которых лабильная аффективность сочетается с отчетливым видением образов. Подобно таким здоровым людям иногда ведут себя больные шизофренией, особенно страдающие паранойяльной шизофренией, а также больные паранойей с продуктивной симптоматикой.

Взаимоотношения движущихся образов и цветовых ответов в дальнейшем мы рассмотрим более подробно. Сейчас только скажем о том, что сразу бросается в глаза при сравнении таблиц 2 и 3: прямо пропорциональная зависимость между Дв и Цв (много Дв и много Цв, или 0 Дв и 0 Цв) встречается у эпилептиков и маниакально-депрессивных больных. Обратная пропорция (0 Дв и много Цв) – у страдающих слабоумием и гебефренией. (И еще одна обратная пропорция – много Дв и 0 Цв – встречается при психогенной депрессии и при паранойе.) На приводимых таблицах экспериментальных данных можно обнаружить еще недостаточно хорошо заметную и не всегда проявляющуюся прямо пропорциональную зависимость, характерную для здоровых людей и большого числа больных шизофренией. Позднее мы обсудим это более подробно.

Особого внимания заслуживают три категории цветовых ответов.

Первичные Цв-ответы (Цв) отсутствуют в верхней части таблицы. Они отсутствуют у всех здоровых людей и у больных с ригидными аффектами независимо от того, являются ли такие люди депрессивными, склонны ли они проявлять только одни и те же стереотипные аффекты или отличаются необычайной эмоциональной холодностью, выражающейся в абсолютном внешнем спокойствии (человеку удается держать себя в руках). Первичные цветовые ответы появляются у людей эмоциональных и повышенно чувствительных; больше их становится у маниакальных больных, отличающихся повышенной возбудимостью и неустойчивостью. Еще больше число первичных цветовых ответов у больных, являющихся одновременно и возбудимыми, и импульсивными, а максимальное число мы встречаем у больных шизофренией с разорванностью мышления и неадекватностью аффектов, а также у возбудимых и импульсивных эпилептиков.

Из приведенного анализа можно сделать следующий вывод: первичные цветовые ответы (Цв) являются показателями (символическими индикаторами) импульсивности. Чем больше количество Цв, тем больше склонность испытуемого к импульсивным поступкам.

Большинство наших выводов основывается на статистическом анализе полученных в экспериментах данных. Эти данные мы старались собрать путем опроса как можно большего числа самых разных людей, а затем полученные результаты сравнивались друг с другом по отдельным факторам (Ф+, Дв, ФЦв и т. д.). Оказалось, что испытуемые, которые дали наибольшее число первичных цветовых ответов, страдали эпилепсией, маниакально-депрессивным психозом, умственной отсталостью (имбецильность), прогрессивным параличом, шизофренией с разорванностью мышления, а среди «здоровых» оказались люди, отличавшиеся явной склонностью к внезапной разрядке своего гнева, для которых характерна чрезмерная вспыльчивость, безрассудность, непредсказуемость. По этой причине сразу возникло одно из возможных «симптоматических значений» Цв-ответов, характерных для всех этих испытуемых, а именно склонность к импульсивным разрядкам аффектов. Ошибки, которые свойственны любому статистическому методу, в большой степени удается компенсировать с помощью следующих моментов:

1. Статистическое и этиологическое сравнение хорошо изученного клинического симптома, соответствующего определенному психозу, с поведением соответствующего здорового индивида.

2. Статистическое и этиологическое сравнение предполагаемого симптоматического значения одного из факторов с симптоматическим значением родственного ему фактора, полученного таким же путем, например, можно сравнивать друг с другом Цв и ЦвФ.

3. Исследования диагностической пригодности соответствующего симптома, например, при попытке поставить правильный диагноз неизвестному для эксперта испытуемому исключительно на основании встречающихся в протоколе Цв-ответов.

Сходная картина наблюдается и при анализе ЦвФ-ответов, но они появляются у гораздо большего числа испытуемых. Там, где встречаются первичные Цв, почти всегда можно обнаружить существование ЦвФ, но не наоборот. ЦвФ часто можно встретить у здоровых людей, даже в тех случаях, когда и намека нет на возможность появления первичного Цв. Намного чаще они появляются у женщин. ЦвФ оказывается не чем иным, как индикатором лабильности аффектов, возбудимости, чувствительности, а также внушаемости.

Совершенно иное мы обнаруживаем при анализе ФЦв, формоцветовых ответов. Наибольшее их количество мы встречаем у здоровых людей, затем у эпилептиков и маниакальных больных, хотя в последнем случае кроме ФЦв у испытуемых есть также несколько ЦвФ и Цв. Число ФЦв очень сильно различается у разных людей. С помощью статистического анализа удалось выявить, что ФЦв является показателем той биологически необходимой лабильности аффектов, которая составляет основу аффективной способности вступать в контакты с людьми (предупредительности и уступчивости в отношениях с окружающими).

Наличие Цв и ЦвФ свидетельствует о существовании эгоцентрической аффективности, а в числе ФЦв больше проявляется адаптивная аффективность. Цв, ЦвФ, ФЦв нельзя обнаружить только у людей эмоционально абсолютно ригидных, подавленных, безразличных, равнодушных, а также у педантичных натур.

В формоцветовых ответах, которые в первую очередь учитывают форму и только потом цвет, вынуждены объединяться различные сферы психических функций: при истолковании испытуемым увиденной им формы прежде всего активируются интеллектуальные («ассоциативные») взаимосвязи, а при учете цвета – аффективные. Таким образом, формоцветовой ответ является как интеллектуальной, так и аффективной операцией сравнения, приравнивания психических представлений к внешнему стимулу, то есть такой ответ оказывается символом умения вступать в общение и способности к адаптации. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно вместо статистического метода исследования значения симптомов обратиться к этиологическому.

Можно говорить о том, что формоцветовой ответ является индикатором желания испытуемого взаимодействовать с окружающим миром (быть адаптированным), так как сама форма в таком ответе может оказаться и нечеткой. А это будет означать, что, несмотря на желание приспособиться к людям, не хватает интеллектуальных ресурсов. Чем хуже в формоцветовых ответах видится форма предмета, тем больше они приближаются к категории цветоформовых ответов, сближаясь с аспектом эгоцентрической аффективности. Эгоцентрическая аффективность может свидетельствовать о наличии сильного стремления к эмоциональным контактам, но недостаточности интеллектуальных ресурсов; вследствие этого аффективность иногда – а может быть, всегда? – становится эгоцентрической.

Все это можно легко подтвердить фактами. Многочисленные формоцветовые ответы дают и здоровые люди, и эпилептоидные и маниакальные больные. У здоровых людей мы обнаружим четкое видение форм, у маниакальных больных и эпилептиков видение форм плохое. Из этого следует, что только здоровые люди могут устанавливать полноценные контакты, в которых в равной мере достаточно представлены как эмоциональные, так и интеллектуальные компоненты. Попытки установить контакты с маниакальными больными и эпилептиками окажутся неудачными, потому что у этих больных недостаточно сохранны интеллектуальные компоненты, необходимые для эффективного общения, несмотря на огромное желание общаться. В реальной жизни это выглядит так: когда здоровый человек решает что-нибудь подарить нам, он пытается выведать наши вкусы; а когда нам что-нибудь дарит маниакальный больной, то подарком будет то, что нравится самому больному, без всякого учета наших вкусов и интересов. Когда здоровый человек что-либо нам рассказывает, он учитывает наши взгляды; когда же рассказывает эпилептик, он как бы проявляет снисхождение к экспериментатору, ограничиваясь в своем рассказе тем, что может интересовать лишь его самого. И маниакальный больной, и эпилептик эгоцентричны вследствие нехватки интеллектуальных ресурсов.

Итак, для того чтобы суметь отличать эгоцентричность, обусловленную недостатками интеллектуальной активности, от действительной эгоцентричности, необходимо уметь как можно точнее выявлять то, с чем же мы действительно имеем дело, будь то формоцветовой или цветоформовой ответ. Рассматривать формоцветовые ответы в качестве символов имеющейся способности эффективно общаться можно только тогда, когда формы таких ответов определяются как хорошие.

Из этого следует, что сочетания трех видов Цв-ответов имеют большое значение. ФЦв (способность к эффективному общению), ЦвФ (лабильность аффектов) и Цв (импульсивность поведения) могут проявляться у разных индивидов в совершенно различных пропорциях. Уже среди здоровых людей эти различия довольно велики. Но наиболее часто мы здесь встречаем следующее соотношение: 3 ФЦв, 1 ЦвФ, 0 Цв. У испытуемых-мужчин обычно меньше цветовых ответов, чем у женщин, что хорошо согласуется с присущей женщинам лабильной аффективностью. Чем больше число ФЦв превосходит ЦвФ, тем ровнее, адаптивнее, контактнее аффективность. Чем ближе число ЦвФ к числу ФЦв, тем будет капризнее, лабильнее, эгоцентричнее испытуемый. То, что такая закономерность характерна даже для области психозов, демонстрирует таблица 3 экспериментальных данных (см. Приложение 1).

Общая оценка аффективности зависит от числа Дв-ответов. Как отдельные ЦвФ уравновешиваются большим числом ФЦв, так и все количество цветовых ответов, то есть вся аффективность, компенсируется Дв-ответами, то есть кинестезиями, если только они встречаются чаще, чем Цв-ответы. Чем больше число Дв превышает количество цветовых ответов, тем больше оснований говорить об уравновешенной, стабильной аффективности испытуемого независимо от того, говорим ли мы о здоровом человеке, невротике или психотике. Чем меньше число Дв по отношению к числу цветовых ответов, то есть чем значительнее число Цв преобладает над Дв, тем более определенно можно говорить о лабильности аффектов.

О цветовых ответах следует сказать следующее: с большой степенью надежности можно считать, что один Дв-ответ можно приравнять к одному Цв-ответу, что оправданно и с теоретической позиции (как в Дв, так и в ЦвФ, наряду с движением и цветом, учитывается еще и качество формы). В дальнейшем мы будем приписывать одному ответу ФЦв пол-очка, а Цв – полтора. Каким бы искусственным ни казался арифметический подсчет подобного рода, на практике польза от этой процедуры несомненна.

В связи с Цв нельзя не упомянуть об одном феномене, который часто встречается при проведении эксперимента. Когда некоторым испытуемым после привычных черно-белых таблиц впервые предъявляется многоцветная тестовая Таблица VIII, они переживают самый настоящий шок, более или менее короткий эмоциональный и интеллектуальный ступор. Испытуемые, которым до этого легко удавалось обнаруживать в неопределенных пятнах зрительные образы, неожиданно теряют дар речи и обнаруживают то ли с удивлением, то ли с раздражением, что им гораздо труднее справиться со стоящей перед ними задачей при поиске образов на цветных, а не на черно-белых таблицах. Люди, с которыми это случается, всегда являются «вытеснителями» своих аффектов и, как правило, бывают более или менее тяжелыми невротиками. В меньшей степени, не в виде шока, а скорее в виде появления более скудных ответов, подобный феномен можно обнаружить у испытуемых, являющихся явными повелителями своих аффектов. На границе между повелителями и вытеснителями аффектов находятся люди, пугающиеся аффектов. У последних ответы на цветные таблицы часто приобретают фантастический, мимолетный характер; вначале иногда испытуемый и сам говорит о своей растерянности.

Одним из качеств, неизбежно присущих повелителям аффектов, является предпочтение синих и зеленых цветов и обращающее на себя внимание избегание красного.

Все описанные сейчас явления лучше всего собрать в одну группу, носящую название «цветовой шок». Этот феномен еще раз подтверждает наличие тесной взаимосвязи цветового восприятия и динамики аффективности.

г) Совпадение Дв и Цв в одном ответе

Периодически встречаются ответы, которые одновременно обусловливаются как кинестезией, так и цветом с большим или меньшим учетом формы. Удивительно, что это происходит очень редко. В большинстве ответов, с первого взгляда относящихся к этой категории, при более внимательном рассмотрении можно обнаружить, что или Дв было первичным ответом, а Цв – вторичным, или наоборот. При предъявлении тестовой Таблицы IX испытуемый говорит: «Два гнома, сражающихся друг с другом» (имеется в виду верхняя коричневая часть), а немного позже: «Да, действительно, они такие же коричневые, как и гномы». Другой испытуемый видит на Таблице X «кардинальский пурпур» (большие красные фигуры), и уже только после этого «двух кардиналов, кричащих друг на друга». В первом примере первичной была кинестезия, во втором – цвет.

Те немногие ответы, в которых кинестезия и цвет одновременно оказывают влияние на восприятие испытуемого, можно обозначить как ДвЦв. Примеры: Таблица Х в целом: «Экспрессионистическая картина, изображающая ярмарку»; Таблица IX: «Шабаш ведьм». Испытуемые, дающие подобные ответы, – одаренные натуры, чаще всего художники; люди, находящиеся в хорошем расположении духа; и, наконец, больные кататонической формой шизофрении. Для этих групп характерно наличие большого общего числа Дв-ответов с таким же или почти таким же количеством Цв-ответов. Эту тему мы рассмотрим позднее.

Кроме формы, кинестезии и цвета у больных шизофренией можно иногда встретить и совершенно абсурдные основания для ответов, например число объектов (так, в любых двух симметричных пятнах испытуемые могут увидеть «отца и мать», а в каких-нибудь трех фигурах – «трех граждан Швейцарии») или расположение пятна на таблице (так, точка, находящаяся в центре, интерпретируется как «живот»).

Больным кататонией с ярко выраженным негативизмом может даже прийти в голову дать ответ на всю таблицу в целом, например «четырехугольник», для того, чтобы побыстрее завершить с ней работу; он не видит на таблице конкретных образов, а только отмечает саму форму предъявляемого ему тестового материала. Или после безуспешных попыток отыскать какую-нибудь фигуру он может просто сказать: «Да здесь похожего ничего нет!»

6. Локализация ответов

а) Постановка вопроса

При третьем подходе к ответам испытуемых наиболее распространенным вопросом был следующий: каким образом видится и интерпретируется предъявляемая таблица – вся целиком или отдельными частями? Если частями, то какими именно?

Здесь существует ряд других вопросов.

Здоровый испытуемый выполняет задание следующим образом: вначале он пытается истолковать предъявляемую ему таблицу в целом, отыскивая из запасников своей визуальной памяти какой-нибудь подходящий образ, по возможности совпадающий с целым пятном таблицы. Если это увенчивается успехом, мы слышим «целостный ответ», обозначаемый в дальнейшем как Ц.

После этого испытуемый переходит к отдельным частям таблицы. При этом он сначала обращает внимание на те части случайных форм, которые из-за особой структуры таблицы сразу бросаются в глаза; далее следуют один или несколько «ответов на деталь» (Д).

Затем испытуемый переходит к мельчайшим деталям таблицы, и тогда мы, возможно, услышим еще одно или несколько толкований таких деталей («ответ на мелкую деталь» – Дд).

При предъявлении следующей таблицы здоровый испытуемый продолжает вести себя так же, как и прежде, удивительно строго придерживаясь во время всего эксперимента закономерности Ц-Д-Дд.

Таким образом, здоровый испытуемый, который истолковывал бы таблицы точно в соответствии с такой схемой, мог бы дать 10 целостных ответов, 20 ответов на деталь и, возможно, еще 30 ответов на мелкую деталь, что вместе составляет 60 ответов, причем последовательность Ц-Д-Дд сохраняется в ответах на каждую таблицу. Но если бы действительно нашелся хотя бы один испытуемый, который реагировал бы именно так, то есть «чересчур» нормально, вряд ли его посчитали бы действительно здоровым человеком. Среди большого количества моих испытуемых мне так и не удалось встретить хотя бы одного, показавшего «результаты здорового человека». Такой человек должен будет иметь приблизительно следующую психическую конституцию (эти выводы я делаю, предполагая у него наличие данных, которые больше всего бы подошли такому фиктивному статусу). Это эрудит, обладающий огромным количеством психических ассоциаций и удивительной четкостью видения образов; с такой железной логикой, которая не имеет ничего общего с тем, что принято называть здоровым человеческим рассудком. Его поведение отличается тиранством и придирками, нетерпимостью и педантичностью; при этом ему присуща огромная гордость за свою силу, выдержку и удивительную логичность мышления. У него совершенно отсутствует всякая оригинальность в мыслях и практическое чутье; вся «оригинальность» такого фиктивного здоровяка заключается в его желании все знать и все уметь. Такой человек не способен на эмоциональные привязанности к людям, его флегматичность сразу же бросается в глаза; при этом он отличается абсолютной уверенностью в собственной непогрешимости. Итак, перед нами – самоуверенный техник, находящийся на службе у логики и памяти.

Таким, наверное, и должен был предстать перед нами обыкновенный «здоровый» человек! Но в действительно все не совсем так. Определенная группа интеллектуальных и эмоциональных моментов модифицирует этот фиктивный здоровый тип.

Из нашей схемы вытекают следующие вопросы:

1. Каким образом можно определить Ц, Д и Дд?

2. Сколько целостных ответов, ответов на деталь, а также ответов на мелкую деталь дает испытуемый?

3. Насколько велика тенденция испытуемого придерживаться нормальной последовательности Ц-Д-Дд? Является ли последовательность логичной и упорядоченной, или же она отличается неправильностью и запутанностью?

4. Какими моментами определяется то, что перечислено в пунктах 2 и 3?

б) Определение типа восприятия

«Целостные ответы», или Ц, очевидны, их не приходится объяснять. Приведем примеры. Тестовая Таблица I: бабочка или два ангела, занимающиеся какой-то женщиной. Таблица V: летучая мышь. Таблица III: даже если в ответ не включаются красные пятна, а только интерпретируются две человеческие фигуры, он считается целостным ответом. Таблица VI: звериная шкура, листок. Таблица IX (перевернутая вверх ногами): гора, извергающая огонь, и т. д.

Необходимо научиться различать первичные и вторичные целостные ответы. Приведенные мною ответы были первичными. Понять, что это такое, можно, лишь сравнив их с вторичными ответами. А вторичные ответы в свою очередь могут быть различного типа.

Наиболее часто среди вторичных Ц можно встретить конфабуляторные целостные ответы. Одна из деталей таблицы видится более или менее четко, и уже на основе этой одной-единственной обнаруженной детали додумывается и дается целостный ответ на всю таблицу, что, естественно, не может сопровождаться учетом остальных частей таблицы. Пример. Таблица I: небольшие участки в виде клешней рака, расположенные посредине вверху таблицы, подталкивают довольно большое число испытуемых к тому, чтобы и всю таблицу назвать «рак». Естественно, что между первичным целостным ответом, охватывающим всю таблицу со всеми ее подробностями, не упуская никаких деталей, и конфабуляторным вторичным Ц имеются многочисленные промежуточные ступени. Там, где конфабуляторный феномен является таким ясным, как в приведенном сейчас примере, его лучше обозначать не как Ц, а как ДЦ (ДЦ = от Детали к Целому). Естественно, что результатом таких ДЦ будут плохо увиденные формы. ДЦ можно легко встретить у многих здоровых людей с низким уровнем образования, у больных с умственной отсталостью (дебильность), особенно часто у маниакальных больных, эпилептиков, больных с органическими поражениями мозга, а также у многих больных шизофренией.

Следующая группа вторичных ответов – последовательно-комбинаторные: вначале испытуемый истолковывает несколько деталей, а затем соединяет эти истолкования в один образ. Пример. Таблица I: «Двое мужчин (по бокам) и фигура женщины (в середине); мужчины сражаются из-за женщины».

Симультанно-комбинаторный целостный ответ отличается от последовательно-комбинаторного только большей скоростью ассоциативной активности, поэтому он причисляется еще и к первичным Ц. Пример. Таблица I: «Двое мужчин, присягающих у алтаря». Оба этих типа ответов характерны для людей с богатой фантазией, чаще всего это будут Ф+ и Дв+. Естественно, что последовательные комбинации в различной степени выраженности появляются и у больных с корсаковским синдромом, и у пациентов с различными маниями, и т. д.

Но чаще в случае психозов появляется все же конфабуляторно-комбинаторный целостный ответ: здесь тесно сплетаются конфабуляции и комбинации, причем увиденные образы отличаются нечеткостью, а объекты, истолковываемые по отдельности, комбинируются без учета их взаимного положения на таблице. Пример. Таблица VIII: «Два медведя поднимаются по крутой породе через глыбу льда на пень дерева». Сами формы здесь являются Ф+, но расположение объектов на таблице не учитывается. Такие ответы часто встречаются у необразованных людей. Корсаковские больные и испытуемые с умственной отсталостью (дебильность) с тенденцией к конфабуляторным интерпретациям рассказывают целые истории об увиденных ими образах; такое же поведение проявляется и у больных, находящихся в делирии. И гораздо реже можно встретить такие ответы у шизофренических и маниакальных больных.

Только больные шизофренией дают контаминированные целостные ответы. На Таблице IV один из испытуемых, страдающий кататонией, увидел «печень солидно живущего государственного деятеля». Ответ больного так и остался бы непонятым, если бы не помогло большое число других экспериментов: нередко этот больной принимал таблицу целиком за «дегенерировавший орган, например печень или сердце»; многие испытуемые часто видят на этой таблице мужчину, рассевшегося на тяжелом, сделанном в виде колонны стуле. Больной шизофренией истолковывал таблицу двояко – как печень и как мужчину, контаминируя[8] оба образа, а кроме того, в истолкование вклиниваются некоторые задействованные в его бреду представления («солидно живущий государственный деятель»).

Очень часто больные шизофренией дают ответы, в которых попеременно и пестро чередуются конфабуляторные, комбинаторные и контаминированные феномены. Вот один из примеров. Пожилая параноидно-кататоническая пациентка, рассматривая предъявленную ей Таблицу IX, рассказывает следующую историю: «Это виноградник (красная клякса внизу – разлитое вино – Цв), здесь у меня проходила свадьба – тогда вода Боденского озера поднялась аж до самых виноградников – это вот Боденское озеро (зеленовато-голубая – Цв) – здесь находится дверь отеля, в котором мы жили (показывает на крошечный кусочек средней линии) – а здесь двое человек ели и пили вино из бутылки (коричневые фигуры вверху – Дв) – здесь и бокал, из которого мы пили (средняя фигура, находящаяся между коричневыми и зелеными частями) – а тут как раз видно вино, которое они разлили (опять красная клякса внизу)».

Ответы на деталь (Д) необходимо научиться отличать прежде всего от ответов на мелкую деталь (Дд). Хотя это достаточно сложно, но без этого нельзя обойтись. Д являются совершенно обычными ответами, характерными для всех здоровых людей, а Дд, особенно если они появляются в большом количестве, всегда относятся к более или менее патологическим феноменам. Здоровый человек часто прекращает давать ответы после того, как называет несколько Д, и только изредка он переходит к Дд.

Д являются деталями тестовой таблицы, которые распределены на ней таким образом, что сами бросаются в глаза. Выявить их статистическим путем, как это делалось для обнаружения хороших форм, вполне возможно, но такой необходимости нет. Если вам удастся провести эксперимент с 50 здоровыми испытуемыми, то вы будете знать большую часть деталей, замечаемых здоровыми людьми. Более точное выявление того, какую именно деталь обнаружил испытуемый – Д или Дд, позволит сделать исследование лежащих в их основе факторов, главным образом касающихся индивидуальной чувствительности по отношению к пространственной ритмике. Не стоит сомневаться в существовании таких факторов. Например, встречаются определенные маленькие детали, которые из-за своей высокой статистической частоты должны рассматриваться как обычные Д. Это, в частности, относится к черным шпилям над белой внутренней фигурой на Таблице II, к белой внутренней фигуре между синими четырехугольниками на Таблице VIII. И шпили, и последняя фигура располагаются по оси симметрии, причем приблизительно на одной и той же высоте.

В большинстве случаев Д являются самыми частыми ответами. Здесь тоже можно обнаружить первичные и вторичные ответы, а также различные виды вторичных ответов, только для практики это не имеет особого значения.

Ответами на мелкую деталь (Дд) называются ответы на те детали таблицы, которые не входят в число наиболее часто встречающихся деталей (Д). Иногда приходится и большие части таблицы обозначать как Дд. Это бывает в тех случаях, когда испытуемый выделяет из таблицы необычные части или когда обычные Д истолковываются необычным образом и в необычном контексте. Скорее всего, это будут самые маленькие части таблицы, на которые здоровый человек почти никогда не обращает внимания. Пытаться и дальше дробить подобные ответы не имеет смысла. (Для того чтобы понять, что подразумевается под Дд, нужно просто провести эксперимент с больным шизофренией, у которого наблюдается разорванность мышления, или с убежденным педантом.)

Заслуживают упоминания только два особых типа Дд, которые представляют собой достаточно большую диагностическую ценность, чтобы выделить их из остальной массы Дд и подсчитывать отдельно: здесь имеются в виду ДМж (белое пространство Между Деталями) и «олигофренические детали» (До).

К ответам Между Деталями (ДМж) относятся те, в которых внимание испытуемого обращено не на черную или цветную фигуру, а на не занятое пятнами пространство между фигурами. Наличие в протоколе хотя бы двух ДМж-ответов уже подозрительно. Наиболее богато такие ответы представлены у своенравных и «странных» здоровых людей, но особенно у негативно настроенных больных шизофренией с разорванностью мышления, немного реже у эпилептиков, ответ которых – цветоформовой или формоцветовой. И всегда наличие ДМж выдает существование какого-либо вида тенденции к оппозиции.

Ответами До в виде олигофренических мелких деталей обозначаются такие ответы, в которых вместо обнаруживаемых другими испытуемыми четко видимых фигур людей и т. д. почему-то усматриваются только части тела и т. д. На Таблице I среднюю фигуру часто видят как женское тело; но если кто-то видит не всю фигуру, а только ее руки или ноги, то перед нами До-ответ. Так же, как и на Таблице III, в случае До-ответа испытуемый видит только головы или ноги фигур.

До-ответы мы встречаем прежде всего у больных с умственной отсталостью (дебильность, имбецильность), у людей, испытывающих тревогу или находящихся в депрессии, и, наконец, почти всегда при неврозе навязчивости.