Украденная

– Я? Там, тут. Гуляю. На квартиру не поеду. Номер сниму.

– Почему это? Какая-то девка с улицы расположилась в наших апартаментах, а родной сын по гостиницам болтается словно бездомный. Ты поезжай к себе лучше, в крайнем случае, сюда. Какие наглые, бессовестные люди нам на голову свалились, – последние слова она произнесла с особенной ненавистью.

– Ладно, мам. Давай! Зря я тебе позвонил.

– Адиль, не давай слабину. Сегодня к себе домой не пойдешь, а завтра квартиру ей оставишь?!

Адиль выключил вызов. А на душе легче все-таки стало, ведь мама подкинула ему замечательную идею. На проспект Насрутдинова он не вернулся, отправился заночевать к другу Али.

Ночная Махачкала отличалась от города днем, ее яркие огни привораживали красотой, переменяясь от больших до маленьких, от ослепительных до угасающих. У ночи есть своя заманчивость, загадка, прелесть. День веет на суету, реализацию дел, задумок. А ночь для отхождения от денной, мирской суматохи, а также для уразумения, что есть все же в мире волшебство, в которую мы все верили детьми и вершиться оно именно ночью, когда мир окутан мраком а кругом тихо и безлюдно. Чудеса есть в наших ночных молитвах, в снах, в тиши.

Молодожены поселились в разных концах города, им обоим не спалось. Адиль обосновался на лоджии у друга, коротая всю ночь за ноутбуком. А Сабина на диване в гостиной. Всю ночь она не сомкнула глаз, устремившись в одну точку. Ее сестра Амина болтала без умолку. Она имела привычку повествовать обо всем, что с ней стряслось за день, о соседях, об однокурсниках, о подругах. Ее даже не интересовало, что обсуждаемые персоны абсолютно не знакомы сестре. В неподвижной позе, Сабина пролежала до семи утра, затем она встала и вышла из жилища, чтоб продышаться и наведывать окрестности. В воздухе присутствовала наибольшая влажность, нежели в других районах Махачкалы. Редукторный поселок удачно расположился между Каспийским морем и озером Ак-гел. На районе еще существовали признаки окружающей среды: зеленые деревья, трава, мелкая живность. Здесь интенсивно шел процесс домостроения, торгово-развлекательных центров. Вдоль озера расстилается неплохой парк для прогулок и никого не будоражить, что сквер сей обделан и огорожен лишь на половину, а другая в зарослях и камышах. Здесь находятся аттракционы, с наличием большого количества каруселей, но в рабочем состоянии не все. Сабина совершила пару кругов вокруг дома и успела заприметить, что весь его цокольный этаж спроектирован под гаражи, а первый этаж с задней стороны дома, под коммерческие помещения. Она акцентировалась на данное наличие, лишь имея на то свой личный интерес. Будучи первокурсницей, девушка строила планы, что выйдя замуж, она непременно поселиться в схожем здании, чтоб арендовать одно из мест под частное дело, к примеру – школа иностранных языков, магазин или ателье и т.д. Неподалёку от строения находились переполненные мусорные баки. Куча пакетов с сором также валялись на земле, на что собрались три громадных псин с рылом как у диких волков. Девушка перепугалась и поторопилась восвояси.

Глава 3

В городском поселке, среди изыскано сооруженных частных домов, особенно выделялся трехэтажный особняк чиновника Исмаилова. Жилище ограждало высокий забор и громадные кованные ворота. Двор был устлан плитой, а сам дом облицован декоративным камнем. На заднем дворе находился фруктовый сад и небольшой бассейн. Внутрь сооружения вели пару ступенек со двора, и сразу же пред взором входящих открывался вид в большую светлую прихожую с глянцевым полом под ногами. Оттуда же входы на кухню, две гостиные и кабинет. И там же извивалась лестница до третьего этажа.

Маликат Камиловна суетилась на кухне. Она готовила завтрак мужу. Альбина отвела своих детей в садик и сразу же грянула к родителям. Девушка проводила больше времени с ними, нежели в собственной квартире в центре города, подаренная отцом.

– Мама, может небольшой ресторан закроем. Мне в «Хеопсе» понравилось. Мадина там день рождения дочери справила. Очень красивое место, – сказала дочь, откусывая яблочко.

– Мне все равно. Поступайте, как хотите.

Маликат не ликовала от внезапного пополнения их семейства нерадивой невесткой. Она поставила поджаренный стейк семги на тарелку. Залила рыбу соусом и нервно убрала на стол. Мустафа Сабирович любил плотно позавтракать. Он вообще являлся приверженцем домашней стряпни. И частенько запрашивал супруге приготовить ту или иную еду.

В семье Исмаиловых не всегда бытовало благополучие. Когда-то, 20 лет назад, скромный преподаватель ВУЗа снимал квартиру, ездил в общественном транспорте, обедал в столовой. Дела пошли в гору благодаря хорошим знакомствам и друзьям. Один из них устроился на работу в Администрацию и вскоре перетянул к себе амбициозного педагога-юриста. Так, перешагивая от ступеньки до ступеньки вверх по карьерной лестницы, Сабирович оказался почти на вершине городской власти.

– Твой сын жениться, мамуль. А ты словно на поминках, загрустила вся.

– Потому что, нет повода для радости, – женщина небрежно, грохоча, готовила у плиты. Вскоре, звук шипящего масла на сковороде утихнул. Камиловна налила себе чай и уселась за стол.

– Как теперь перед людьми показаться? Что я своим скажу? Ох, стыд какой! Кошмар!

– Ладно тебе, мама, – Альбина старалась подавить негативный настрой матери, – многие на Кавказе так женятся. Парень крадет невесту, а родителей ставит перед фактом. Мол, прошу любить и жаловать, это ваша невестка.

– Думаешь, я не знаю, что брат твой хотел с Маржаной сбежать. Она как раз ему и подходила. Девушка нашего уровня, – она откинулась на спинку стула и зевнула от недосыпа и усталости, – поставь мне малинового варенья, баночка в шкафу внизу, слева от раковины.

– А мне она никогда не нравилась. Слишком высоко нос задирает. Удержит нашего Адиля под каблуком, а нас и признавать не стало бы, – Альбина вылила варенье в пиалу и нечаянно испачкала стол.

Кухня Маликат Камиловны была обустроена со вкусом. Мебель молочного цвета прекрасно гармонировала со светло-бежевыми и коричневыми оттенками комнаты: обои с золотистыми узорами, белые стол и стулья над которыми висела хрустальная люстра с желтыми стеклышками.

– Мне ее признание не нужно, главное, чтоб с мужем в согласии жила. Его уважала и любила.

– А уважение к родителям мужа, по твоим суждениям уже не актуальна?

– Дочь, ты рассуждаешь как старая, сварливая бабка.

У мамы с дочерью были разные взгляды на устройство быта. Между разговором на пороге кухни появился Адиль. Он бесшумно вошел в дом. После ночлега на квартире у друга, приятели разошлись. Али поехал на свои занятия. А для Адиля учеба оказалась не столь важна, чем желание заехать домой, принять душ и отоспаться.

– Ас салам алейкум, – поздоровался он, подошел к холодильнику, вынул сок и выпил прямо из упаковки.

– Ваалейкум ассалам, – заговорила Альбина, – а отец прав. Ты действительно плюешь на его слова. Ты его совсем не слушаешь. А потом возмущаешься, что он к тебе строг.

– Не умничай! Мою квартиру оккупировали террористы в юбках. В конце концов, это и мой дом. Буду приходить, и оставаться сколько захочу.

– Перестань Альбина. Ему и так тошно, – Маликат покровительствовала любимого сына, – садись, милый, съешь рыбу. Только что пожарила.

– Нет мам. Я всю ночь глаз не сомкнул. Устал очень. Пойду, подремлю лучше.

Юноша взобрался на второй этаж. На ступнях, он повстречался с главой семейства. Мустафа Сабирович задержал на сына грозный взгляд и сошел вниз. Адиль почувствовал негодование, но не падал виду. Отец взглянул на кухню через открытую дверь, на столе лежал свежий завтрак. Камиловна вытирала столешницу, Альбина допивала кофе с булочкой.

– Это ты его позвала? – мужчина обратился к супруге, – чтоб к вечеру его здесь не было. Никаких гостиниц, съемных квартир, родственников, друзей. Пускай прямо к себе идет, и не покрывай его, я все равно все узнаю.

– Нет, я никого не звала. Ты присядь, остывает все, – жена наполнила чашку горячим чаем.

– Почему он учебу прогуливает? – Сабирович все еще стоял у дверей, – Маликат, я каждый раз повторятся не буду. Не вынуждайте меня на крайности.

Он ушел, так и не отведав утреннюю трапезу. На улице его поджидал служебный Mersedes и водитель. Камиловна тщетно потратило целый час, хлопоча на кухне.

– Ужас в доме твориться, и все из-за какой-то девки, – Маликат раздраженно убрала нетронутые блюда в холодильник.

– Ты обвиняешь и ненавидишь всех вокруг, а своего ребенка, однако, выгораживаешь. Хотя , все произошло по его оплошности. Эта девушка попала к нам в дом по его вине, – пояснила Альбина.

– А ты ее родителей видела?! Они пахли навозом. Руками, ногами отказались от дочери. Еще бы, такого парня отхватила. Я даже не сомневаюсь, что и похищение спланированное. В случайности я не верю.

Женщина выбросила салфетку в раковину и направилась в соседнюю комнату.

– Да мамуль, не перестаю удивляться твоему воображению. Если поразмыслить по-твоему, то наш Адиль всегда останется «Адильчиком», невинным младшим ребенком. Ты не даешь ему расти, – проговорила дочь ей вслед.

Мать уже сидела в большой гостиной. Она включила телевизор и переключала каналы.

– У тебя тоже сын растет. Время покажет, как ты себя поведешь.

Солнечные лучи в раннюю осень услаждали природу. Бездомная кошка нежилась под солнцем у открытого подъезда многоэтажной новостройки. Рядом с ней лежала грязная миска. Рабочие подкармливали зверя остатками от своей еды. На втором этаже дома сетовала молодая девушка. Она не знала покоя. Ходила из комнаты в комнату не ведая, чем заняться, о чем думать, как вести себя, что говорить. Ей было неловко и очень обидно, что мама с папой, не спросив мнения, равнодушно распорядились ее судьбой. А муж! У нее теперь есть муж, которого она в лицо не видела. Девушка его ненавидела и жалела одновременно, ведь они оба оказались жертвами иронии судьбы и строгого приговора родителей. Сабина находилась одна на квартире. Амина с утра уехала в колледж. На самом деле она приходилось двоюродной сестрой Сабине. Ее мама, сестра Руслана Магомедовича, погибла при взрыве дома от утечки газа. В ту злополучную ночь погибла почти целая семья: свёкр, свекровь, невестка и сын. Лишь детская, угловая комната слегка уцелела. Мальчик четырех лет и двухлетняя девочка долгое время пробыли в реанимации. Родственники детей вели спор, кто в дальнейшем их воспитает. В итоге мальчика забрал брат отца, так как юноша – это продолжатель рода, носитель фамилии. А девочку удочерил брат матери, Руслан Магомедович. Остальные родственники возражать не стали.

Сабина не поехала на занятия. Она подумывала вообще забросить учебу либо перейти на заочную форму обучения, чтоб избежать любопытных допросов о скором замужестве. Она полчаса сидела на диване, свернувшись калачиком. Затем зашла на кухню и заглянула в холодильник. Со вчерашнего дня, девушка ни крошки не положила в рот. Там было полно еды. Девушка вынула питьевой йогурт, хотела уже открыть и выпить, но вмиг передумала и поставила обратно, словно вспомнила слова нравоучения: «Чужое трогать нельзя». Живот уже бурчал от голода. Гордая девушка намерилась дождаться сестру с продуктами, что та приобретет, получив смс от Сабины. Она вышла на балкон с видом на необустроенный двор. Строители шумели лопатами, смешивая песок с цементом. Во двор с грохотом заехал самосвал с грузом. Снаружи было слишком шумно. Сабине показалось, что они единственные жильцы во всем здании. Но нет, она заметила вышедшую с соседнего подъезда, даму с ребенком.

В квартире зазвенел мобильный телефон. Девушка подбежала к мобильнику, на нем разряжалась зарядка. Звонок был от подружки Шуайнат. Девушка не захотела отвечать на вызов. Она предугадывала, что подруга начнет испрашивать, куда пропала и где находиться. Телефон не умолкал.

– Алло! – ответила она все-таки.

– Ну, наконец-то. А то я начала думать, что тебя похитили. Ты так внезапно исчезла вчера, даже не предупредила, – наехала Шуайнат.

– Ты не поверишь! Я вышла замуж! – спокойно замолвила Сабина.

– Так быстро!? Невтерпеж было? Слушай, я серьезно! Вышла за булочками и пропала. В соседнюю республику за ними заехала? – подруга требовала объяснений.

– Шуана, я не шучу. Я действительно вчера спонтанно вышла замуж.

– Что значит спонтанно? Что ты несешь?

– Долго объяснять. Расскажу как-нибудь при встрече, – Сабина уже отклоняла вызов.

– Подожди, – воскликнула подружка, – я случайно услышала, как вчера в салоне одна девушка заливалась слезами и рассказывала, что жених перепутал ее с другой, а она с ним сбежать намеривалась. В тот момент, ты вышла и пропала. Это ведь не просо совпадение?!

– Эти болваны перепутали ее со мной.

– Ха-ха-ха, – Шуайнат охватил зазорный смех.

– Тебе смешно?!

– Извини, подруга. Но я в шоке. Мне кажется, тебе повезло. Я слышала,

парень богатый.

– Я пребываю в таком унизительном положении, словно перепутанный товар.

Этот парень не счёл нужным даже повидаться со мной, извиниться, хотя бы

взглянуть. И ты говоришь, что мне повезло, – Сабина обозлилась.

– Саби…, – телефон разрядился.

« Столько людей несчастны, а некоторых это забавляет» – подумала Сабина.

В дверь позвонили. Девушка взглянула через глазок. По ту сторону стояла Альбина. Она наведалась составить компанию заскучавшей, одинокой невестке.

– Привет, – она зашла в дом. – Ты одна? Водичка есть, холодная? У меня жажда.

Альбина глянула в холодильник и удивленно спросила:

– Ты ничего не поела? Так и ослабнуть недалеко.

– Не хотелось как-то. Сестра придет в обед и чуду принесет.

– Я сама проголодалась. Давай макароны хоть сварим.

– Я соус томатный к ним приготовлю, – Сабина воодушевилась готовкой.

Альбина достала кастрюлю, наполнила водой и поставила вскипеть на огонь.

– Вы говорили, что у вас есть дети, – Сабина завязала разговор.

– Да. Двое, мальчик пяти лет, зовут Гасан и девочка три годика – Фатима. – Каждая из них занималась своим делом, не мешая другой, – я ведь тоже замуж не по любви вышла. Отец выдал за сына своего друга. Сначала я протестовала конечно, но с папой не поспоришь. Как он сказал, тому и быть. С годами я и сама поняла, родитель знает как лучше. Да и в любовь я не верю. В браке главное чтоб муж хорошо зарабатывал, а жена хорошо готовила. Вот тогда семья будет крепкой. Ой, у вас чеснока нет. Ну, тогда пусть сегодня будет обычный томатный соус.

Сабина немного удивилась философией золовки, на счет крепкой семьи.

Глава 4

Мустафа Сабирович, с рабочим визитом, заехал в один из столичных роддомов. В городское управление поступило письмо с жалобой о халатном поведении одного из врачей. Его визит знаменовал ответной реакцией на заявление. Кортеж чиновника встречали глава больницы, низкий круглый мужчина с лысиной и в белом халате. Заместитель главы, пышная женщина с синим колпаком на голове, из которого извивались волосы гранатового цвета. Она следовала за начальником, высоко подняв тоненькие овальной формы брови. Их сопровождали еще пару врачей из числа персонала.

– Ас салам алейкум, уважаемый Мустафа Сабирович. Рады видеть вас, -поприветствовал чиновника глава родильного дома.

– Здравствуйте, – сухо произнес в ответ Сабирович, – как у вас тут? Как работаете?

Они прошли в кабинет руководителя. По пути через влажный, только что помытый коридор на плечи чиновника накинули белый накрахмаленный халат. В больницы пахло лекарствами, спиртом, физраствором.

– Дела, ма-шаАллах, хорошо. Ежедневно принимаем 10-15 рожениц, – начальник уселся на свое рабочее место и теребил пальцы от волнения, – процесс у всех протекает по-разному, естественным путем, с осложнениями, хирургическим вмешательством. Для деятельности необходимы специализированные палаты, аппаратура, инструменты. Конечно, наша больница нуждается в более современных оснащениях для работы как с роженицами так и с новорожденными, и для их комфортного и безопасного пребывания здесь. Но мы прилагаем максимум усилий и функционируем с тем, что находиться у нас в наличии. Здесь лишь квалифицированный персонал, умеющий не только профессионально работать, но и вежливо обращаться с пациентами.

Мустафа Сабирович сел напротив главврача. Сопровождающая его делегация из трех человек стояли над ним. В кабинете также находился кожаный диван, на котором расположилась заместитель главы. На стене висели две большие фотографии в рамках. На одном из них, глядел на присутствующих, президент России, на другом глава Дагестана. Также стены были увешены дипломами, грамотами, благодарственными письмами. В кабинете было слишком чисто и свежо, словно совсем недавно закончили влажную уборку, и случайная пылинка в воздухе еще не успела упасть на мебель.

– Я очень рад слышать от вас, Зайнутдин Билалович, как от врача и как от главы, что, не смотря на не очень комфортные условия труда, вы не теряете энтузиазма и любви к делу. А на счет новых аппаратур, в бюджете как обычно, не хватает средств на финансирование. Но ваша структура стоит на очереди в нужных отраслях, как нуждающаяся в приобретение высокотехнологичного оборудования. И мы очень надеемся, что в скором времени вам выделят все необходимое, – Сабирович подвинулся вперед и уложил руки по локоть на рабочий стол, – конкретно о моем визите, вчера к нам попало письмо одной из пациенток с жалобой на вашего сотрудника, по вине которого якобы умер новорожденный.

– Да. Мы сами в негодовании, и объясняем ситуацию как нездоровое мышление на почве стресса со стороны пострадавшей, так как врач, на которую написали жалобу, ценный работник, прекрасный специалист, хороший человек…

– Но никто не застрахован от несчастных случаев, – чиновник перебил Билаловича.

– При нашей работе такое исключено. У нас несколько человек отведено по уходу и присмотру за матерью и отдельно за ребенком.

– И не смотря на все, по вашим словам, прекрасные условия, горемычная, несостоявшаяся мать написала письмо верховному главнокомандующему страны, тот естественно направил его в здравоохранение, а те в свою очередь по месту разбирательства, то есть к нам в республику. Дай-ка, зачитаю, – он обратился к стоящему сзади человеку. Мужчина вынул бумагу из конверта и подал начальнику. – Вот, пожалуйста «Я»… фамилию зачитать не будем, «пишу вам данное письмо, чтоб вы обратили внимание на мое горе. Будучи пациенткой родильного дома №!, родила здорового мальчика, рост 54, вес 3800, а через пару часов мне объявили, что мой ребенок скончался по непонятной причине. Роды принимала акушер-гинеколог Султанова Марина Мусаевна. После этого ребенка я так и не увидела. Следствие и разбирательство по данному делу не ведутся, – Сабирович остановился и обратил на главврача подозрительный взгляд, – Султанов Муса, депутат в правительстве. Эта Марина его дочь?!

Зайнутдин Билалович лишь молча развел ладони.

– Понятно, почему меня лично направили на рассмотрение процесса, не имеющий к моей деятельности никакого касательства. Вы должны были сразу все уладить, успокоить мать, поговорить с родственниками, пока дело не дошло до судов и до верхов. Это уже попахивает Хасавюртом, когда потерпевшие вознамерились позвать телевидение и донести о себе до общественности. Итак, Зайнутдин Билалович, – чиновник встал, – чтоб до конца недели сумели все разгладить и унять бурю, иначе оправдаться придется перед народом по голубому экрану. На вашем опыте есть, наверное, похожие случаи и не всегда всплывали. Разрешите все по-быстрому, чтоб не было неудобств ни вам, ни мне.

Все присутствующие направились к выходу. Главврач вышел вперед, чтоб услужить госслужащему, отварив перед ним двери.

– Очень жаль, что вас побеспокоили по этому случаю, мы уже на пути урегулирования конфликта. Могу твердо заверить, что в скором времени будет затишье.

– Искренне надеюсь. На кону репутация больницы и персонала.

Сотрудники городского управления направились к автомобилям. Они выехали из больницы.

А меж тем в роддом заезжали машины украшенные шарами и без излишеств. Родные, с букетами в руках, и вооружившись фотоаппаратами, поджидали счастливых выписывающихся матерей с малышами. На их бледных лицах еще отражался отпечаток недавних мучений, а глаза искрились блеском от радостного ощущения материнства.

Мустафа Сабирович доехал до места работы. В приемной Администрации сидели два посетителя. Один из них сильно напрягался. Он цокал, напряженно выдыхал воздух, вероятнее из-за протяжного ожидания. Мустафа поднялся в свой кабинет. К нему навстречу вышел его коллега и друг Заур Мансурович.

– Салам Мустафа, – мужчина протянул руку, а за пазухой держал стопку бумаг, – Я утром к тебе заходил, твой помощник доложил, что тебя на рассмотрение дела Султанова направили.

– Только я, пожалуй, не знал, с чем имею дело, – Мустафа уселся на свое кресло, открыл папку перед собой и разглядывал страницы.

– Об этом все твердят еще со вчерашнего дня. У твоего кабинета акустика слабая, до тебя слухи туго доходят, – улыбаясь, промолвил друг.