Арестант особых кровей

— Ладно, — улыбнулась Марла. — Пора возвращаться.

Мы вернулись в жилой корпус и разошлись по спальням. Уже лежа в койке, я думала о том, что вряд ли «золотой» надзиратель Хальд будет так мил, что спокойно примет мой отказ.

Как же все-таки несправедлива жизнь! Когда я была свободной гражданкой и свободной девушкой, мужчины не очень-то обращали на меня внимание, так что моя бедная мама без конца сокрушалась о моей несуществующей личной жизни. Но стоило загреметь на трудовую планету, как меня сразу приметил «золотой» надзиратель Хальд.

«Идешь к успеху, Тана», — поздравила я себя и закрыла глаза. Что бы ни ждало меня завтра, нужно выспаться.

Весь следующий день я ждала подлянки, и я ее дождалась. После трудового дня, точнее, смены, надзиратель, которого арестанты между собой называют Глазастиком (природа одарила его дивными серыми очами, жаль, близко посаженными), стал по заведенному порядку проверять, выполнили ли арестанты дневную норму.

Проверка длилась обычно недолго, минут пятнадцать, и имела важное значение для нас. От ее результатов зависело, сколько мы заработали за день и насколько, соответственно, приблизились к освобождению. Посчитав, сколько порций корма изготовлено и упаковано, Глазастик взял одну, открыл и высыпал содержимое в анализатор.

Анализатор показал что-то не то.

— Что за… — проговорил надзиратель озадаченно и повысил голос. — Это брак! Если кормить понги таким кормом, он подохнет! Вы с ума посходили?

Арестанты начали переглядываться.

— Кто на анализаторе работает?

Я вздрогнула. Работа на анализаторе считается одной из самых простых, поэтому новеньким вроде меня и поручают такую работу. Мне всего-то надо смотреть, соответствует состав порции нормам, или нет.

— Я спрашиваю, кто на анализаторе работает?

— 3-5-н, — назвалась я.

— Ты слепая? Как ты могла напропускать брак?!

— Товарищ надзиратель! — раздался взволнованный голос Птички Токи. — Нам сегодня блок-укол ставили, девочка, наверное, плохо переносит укол, вот и напропускала. Тяжело работать, когда в голове туман.

— Работа простейшая: принимай состав, проверяй по нормам, жми на кнопочку!

Фыркнув, Глазастик склонился и достал еще одну порцию. Пока он возился с ней, я включила свой анализатор. Да, после инъекции блокатора эо мне стало плохо, минут на двадцать, но никакого тумана в голове не было, я отлично соображала. И работа действительно простейшая, сам анализатор подсказывает, когда что не так. Наделать брака можно, только если очень торопиться… или если кто-то хочет подставить. Я заглянула в установки.

Вес порции, калорийность, состав… Ага!

Я отлично помню, что для некоторых витаминов с утра были установлены другие показатели. Кто-то подошел к анализатору, пока меня не было, и изменил настройки. Отсюда и кошмарный процент брака.

Тем временем Глазастик проверил вторую порцию.

— Никуда не годится! Брак! Если это для тебя сложная работа, 3-5-н, я тебе попроще отыщу. Там уже ничего не попутаешь! Штраф двадцать единиц!

— Товарищ надзиратель, — обратилась я, — кто-то изменил настройки на моем анализаторе.

— Ко-о-онечно! Ты у нас не виновата, ты у нас невинный зайчик! Может, пожалеть тебя, бедняжку? Даже если кто-то изменил настройки, ты должна была проверить перед работой правильность показателей! Понятно?

— Понятно, — буркнула я.

Он прав: я виновата в том, что не перепроверила установки. Но, с другой стороны, с ними было все в порядке, пока кто-то не изменил их…

— Поздравляю, благодаря этому зайчику вы сегодня ничего не заработали! — объявил Глазастик, и я почувствовала, как множество рассерженных взглядов прожигают в моей спине и плечах дырки. — Что замерли? На выход. Ошибки будете исправлять завтра.

Арестанты направились к выходу. Птичка догнала меня и покровительственно обняла за плечи.

— Не переживай, со всеми бывает. Никто на тебя обиду держать не будет.

— Кто-то копался в анализаторе. Я настройки сама точно не меняла.

— Всякое может быть. У нас здесь надо держать ухо востро, зайчик.

— Что еще за «зайчик»? — спросила я, осознавая, что с подачи надзирателя ко мне прицепится это прозвище.

— Это млекопитающее с большими ушами, заяц, — ответил за Птичку шедший рядом с нами мужчина. — Из фауны Земли. В общем зале на стене зайцы нарисованы, могу показать.

— А разве у меня большие уши, чтобы сравнивать с этими вашими зайцами? — спросила я серьезно, чем рассмешила арестантов. Этот смех заглушил их недовольство и сгладил ситуацию.

Пусть зовут меня зайчиком, только не злятся. Не хватало мне еще и злости арестантов.

Перед отбоем я встретила в коридоре Марлу, и, кивнув ей, прошла мимо, ни о чем не спросив и ни в чем не упрекнув, хотя она явно имела отношение к моим сегодняшним неприятностям. Я пообещала себе впредь быть внимательнее, но вскоре меня постигла еще одна неудача, ловко устроенная кем-то из шестерок Марлы (кто еще мог вредить мне?). Снова мне влепили штраф, и снова арестанты смеялись надо мной. Ах, бедный Зайчик, так много ошибается…

Я не хотела поддаваться на провокации и делала вид, что ничего не происходит, но всякое терпение имеет свой предел. Получив второй штраф, серьезнее, чем первый, я решила завязать со смирением и поговорить с Марлой. В тот единственный раз, когда она мне понадобилась, она куда-то пропала. Курид, у которого я про нее и спросила, поинтересовался, глядя на меня большими добрыми глазами:

— У маленького Зайчика проблемы?

Я поморщилась — все никак не могла привыкнуть к прозвищу — и проговорила:

— Проблем нет, просто я хотела кое-что узнать у Марлы.

— Все, что знает Марла, знаю и я. Говори.

Курид выглядел таким милым и простым, чисто сердобольный дядя, всегда готовый помочь, но мне и Марла казалась доброй. Они одного неба звездочки, и помочь он мне может только в одном — запрыгнуть к Хальду в кровать. Мне захотелось уйти, но вместо этого я решила кое-что узнать.

— Скажи, какой человек Дадено?

— Замначальника колонии? — удивился Курид. — Понятия не имею, я его не видел ни разу. Говорят, строгий. Зачем тебе знать о нем? Он из самой верхушки.

— Да так, — зевнув, ответила я. — Слышала, он помогает арестантам.

— Тебе нужна помощь?

— А кому она не нужна? — пожала я плечами и, зевнув, отошла от Курида.

Не прошло и получаса, как за мной явились охранники и увели в кабинет старшего надзирателя.

Глава 4

Найте

Мне снилась Лария. Одетая лишь в полупрозрачную сорочку, она тянула ко мне руки и съедала взглядом. Ее полные губы влажно поблескивали. Меня передернуло; на ум пришло сравнение с хищницей, у которой выделяется слюна при виде добычи.

Я вышел из комнаты, обозначенной неясными границами и заполненной тенями, и оказался в коридоре, таком же темном и неясном. Лария каким-то образом очутилась впереди, и ее руки все так же тянулись ко мне.

Как она успела?..

— Найте, — умоляюще прошептала она. — Иди ко мне, Найте.

Ее руки стали удлиняться, превратились в две белые змеи, и недавний умоляющий шепот сменился шипением. Я побежал прочь от змей-рук, не разбирая пути; тени танцевали вокруг, мешая найти выход, а пол то становился скользким, то мягким настолько, что я увязал в нем. Наконец, мне удалось добежать до следующей двери. Я взялся за ручку двери и потянул на себя.

Дверь поддалась и открылась.

— Иди ко мне, Найте, — позвала Лария, встретив меня, и схватила за плечи.

— 7-2-з! Подъем!

Я открыл глаза.

Надо мной склонился мужчина в форме. Мне не хватало воздуха, струйки пота текли по вискам, сердце бешено колотилось. Не осознавая, где явь, а где сон, я смотрел на мужчину. Лысина, солидное брюшко, толстые руки и препротивная ухмылка — вот что я увидел.

Слава Звездам, это не сон, я в изоляторе поселения для психокинетиков на трудовой планете Хесс, а склонился надо мной лысый охранник.

— Как я рад тебя видеть, — выдохнул я, не слукавив.

— То-то же, — хмыкнул лысый. — Неделя в изоляторе и не таких борзых ломает. Одевайся и на выход, звездун.

Я поднялся, протер глаза, зевнул и, натянув костюм, сказал:

— Я тебя раньше не видел, но судя по твоей лысине и манере выражаться, мы поладим.

— Обувайся и выходи, — бросил лысый, встав в проеме. — Воняешь, дышать нечем.

— Ты бы и не так благоухал, посидев в этой коробке неделю.

Я надел ботинки и вышел из изолятора в коридор. Дышать сразу стало легче, и я с наслаждением сделал вдох. Следующее, что я сделал, это выпрямился — в изоляторе у меня такой возможности не было, да и на койке приходилось спать, поджав ноги.

К слову о ногах — они дрожали. Да и голова кружилась, и вспыхивали уже перед глазами цветные искорки, предвестники пробуждения энергии. Больше недели мне не делали блок-укол, и мои способности возвращались, только вот тело было не готово к этому.

Крошечная комнатушка, одна порция концентрата в день, дрянное, действующее на нервы освещение — вот что такое изолятор. Неделя в полумраке без нормальной еды, без общения, без возможности сменить белье и одежду и встать в полный рост никому не пойдет на пользу.

— Не вздумай падать, — предупредил лысый, внимательно глядя на меня. — Вперед шагай.

— Если умру по пути, тебя лишат премии? — спросил я, начиная идти.

— Если умрешь в мою смену, звездун, мне это будет только на руку. Явятся сюда журналюги и будут выспрашивать, какими были последние минуты твоей жизни. Я буду давать интервью за деньги, — мечтательно проговорил лысый.

— Мечты — это прекрасно, — кивнул я и, покачнувшись, уперся рукой в стену.

Лысый тут же подхватил меня за ворот костюма и, придержав, сказал:

— Если соберешься умирать, сделай это как-нить необычно, для эффектности, чтобы было потом, что рассказать. Договорились?

— Поглоти меня Черная дыра, а ты парень практичный, — проговорил я.

Лысый мечтатель ухмыльнулся и, все так же придерживая меня за ворот во избежание неэффектной смерти, повел по коридору.

Честно говоря, после изолятора я себя чувствовал скверно, и когда говорил с лысым охранником о смерти, не шутил. Меня проверил врач и, замерив уровень эо, сразу сообщил старшему надзирателю по ТПТ о своих опасениях. Минут через пятнадцать надзиратель зашел в кабинет и, увидев меня, улыбнулся.

— Неплохо выглядишь, 7-2-з. Как тебе изолятор?

— Отличный способ спрятаться от надоевшего мира.

— Мы на Хессе делаем все, чтобы вы, арестанты, отдохнули от мира. И чтобы мир отдохнул от вас, — добавил он, не прекращая светить белозубой улыбкой. Повернувшись к врачу, мужчина спросил: — Что там с уровнем эо?

— Потоки стабилизируются, уровень не определяется, но…

— Блок ставить можно?

— Я не уверен… — нервно ответил врач, глядя то на меня, то на старшего надзирателя. — Пока нельзя. Организм ослаблен, может быть непредсказуемая реакция. Нужно подождать несколько дней… даже, может, неделю.

Надзиратель усмехнулся и посмотрел на меня. Светло-голубые глаза его были холодными как по оттенку, так и по выражению. Этот тип доволен, что в его руки попал не кто-то там, а звезда реалити-шоу, публичная личность, и что он вправе обращаться с этой личностью так, как хочет.

— 7-2-з, тебе повезло. Укол тебе поставят позже. От работы, конечно, отлынивать нельзя, и ты сегодня же начнешь отрабатывать штраф.

— Э-э, — подал голос врач, — я бы посоветовал не нагружать его сегодня.

— Кто сказал, что мы будем нагружать слабого арестанта и рисковать его жизнью? — с деланым удивлением спросил старший надзиратель, и снова посмотрел на меня. — Не волнуйся, 7-2-з. Мы дадим тебе работу по силам, на свежем воздухе.

И снова его лицо осветилось улыбкой, не предвещающей для меня ничего хорошего.

Пару часов спустя я уже сортировал мусор. Мусорка находилась на достаточном удалении от поселения, около леса. Собранные в поселении отходы привозили сюда в специальных емкостях и высыпали кучами. Арестантам, которым «повезло» оказаться на такой работе, выдавали старые костюмы, перчатки и маски, чтобы защититься от грязи и вони, но вонь пробивалась все равно.

Мне даже не позволили умыться перед работой — дали концентрат в тюбике и увезли на мусорку. Приглядывать за мной должен был тот лысый охранник: пока я сортировал мусор, он поглядывал на меня, и в его внимательности мне сомневаться не приходилось. Нетрудно догадаться, какие ему дали инструкции: смотри, чтобы «звездун» не отлынивал от работы и не помер.

Работа была простая — сортировать мусор по секциям и собирать в мешки. Дальше мусор либо шел на утилизацию, либо на переработку. Неподалеку от площадки для мусора стояли под навесом прессы, дробильное оборудование, компостеры.

Меня тошнило от вони, слабость валила с ног, но и это было лучше, чем изолятор с его с-ума-сводящим освещением. Здесь, по крайней мере, надо мной небо, пусть серое, зато чистое, и рядом лес, зеленый и живой. А к вони можно привыкнуть, главное перетерпеть первые часы.

Я улыбнулся, подумав о людях Энгора, которые так хотели видеть меня своим владетелем. Что бы они сказали, узнав, что их блистательный Найте копается в отбросах и едва стоит на ногах?

— Перерыв полчаса! — крикнул надзиратель, ответственный за мусорщиков.

Я отошел от своей кучи, снял маску и перчатки, сунул их в карман и взял со стола, заставленного бутылками с водой, одну. Какая-то мошка алчно впилась в щеку. Я хлопнул себя по лицу, но мошку не пришиб; раздраженно жужжа, она улетела. Добравшись до ближайшей скамьи, я тяжело опустился на нее и стал открывать крышку бутылки: в данный момент для меня это было нелегкой задачей.

— Это правда он? — донеслось до меня. — Тот самый чувак из реалити?

— Да.

— Очешуеть!

Я никак не мог справиться с крышкой; пальцы не слушались. Вонь сводила с ума, слабость нервировала, шепоток и любопытные взгляды мусорщиков раздражали.