Помоги проекту - поделись книгой:
Есть ли более страшное чувство, чем то, какое испытываешь, стоя на краю пропасти, на дне которой пустое будущее? Когда впереди лишь умирание – и не только одного тебя, но и всего того, что было достигнуто твоими отцами и дедами? Если мы, тлейлаксу, рухнем в пучину небытия, то какое тогда значение будет иметь наша долгая история?
После погребальной церемонии и бегства от расставленной кораблю космической паутины последний настоящий Мастер-тлейлаксу Скитале вернулся в свою каюту, сел возле иллюминатора и принялся размышлять о своей бренной природе.
Скитале был схвачен и доставлен на борт корабля-невидимки больше, чем за десять лет до того, как Шиана и Дункан бежали на нем с Капитула. Тлейлаксу больше не был просто пленником, спасающимся от преследований Досточтимых Матрон. Корабль улетел… впрочем, Скитале и сам не знал куда.
Конечно, шлюхи, собравшиеся на Капитуле, несомненно убили бы его, если бы пронюхали о его существовании. И он, и Дункан Айдахо были обречены на смерть. По крайней мере здесь Скитале в безопасности – его не достанет ни Мурбелла, ни ее миньоны. Впрочем, других неприятностей было больше, чем достаточно.
Когда они вернулись на Капитул, тлейлаксу держали во внутренней каюте, не давая никуда выходить. Ведьмы вполне могли модифицировать суточный цикл, коварно изменив биологический ритм организма Скитале. Они могли заставить его забыть сроки наступления священных дней и исказить его представление о течении времени, хотя на словах они отдавали должное великой вере тлейлаксу, уверяя, что разделяют священные истины исламиата.
Скитале подтянул худые тонкие ноги к груди и уселся, обхватив руками колени. Все это не имеет никакого значения. Несмотря на то что сейчас ему позволяли передвигаться по большей части помещений корабля, чем раньше, его заключение все равно оставалось чередой невыносимых дней и лет, независимо от того, на сколь малые отрезки членить прошедшее время.
Обширность его скудно обставленных апартаментов и позволение перемещаться по кораблю не могли заставить его забыть о том, что он остается заточенным в темницу узником. Скитале разрешалось покидать палубу только под пристальным надзором. Прошло так много времени, неужели они думают, что он может что-то предпринять против них? Если «Итака» будет блуждать вечно, то в конце концов они снимут все запреты. Но и сам тлейлаксу предпочитал жить в изоляции от других пассажиров.
Уже давно никто не общался с ним.
Ведьма Шиана догадывалась, что он скрывает что-то важное. Он не мог ей лгать, из этого все равно не вышло бы ничего хорошего. В самом начале путешествия Мастер неохотно выдал тайну изготовления специи в биологических чанах. Он предложил важное решение, так как было неизвестно, хватит ли запасов меланжа на весь – никому не известный – срок путешествия. Это признание – одна из его самых ценных сделок – не было лишено эгоизма, ибо и сам Скитале страшился абстиненции. Он отчаянно торговался с Шианой и в конце концов вытребовал в вознаграждение право доступа к базе данных библиотеки и право жить в более обширной каюте корабля-невидимки.
Шиана знала, что обладает тлейлаксу и еще одной важной тайной, невероятно ценным, жизненно необходимым знанием. Ведьма чувствовала это нутром! Но Скитале не видел крайней необходимости раскрывать этот секрет. Во всяком случае, пока.
Насколько Скитале знал, он был единственным исконным Мастером-тлейлаксу. Заблудшие предали свой народ, заключили нечестивый союз с Досточтимыми Матронами, которые уничтожили одну за другой все планеты, населенные тлейлаксу. Он видел, когда бежал с родины, начало свирепого нападения шлюх на священный город Бандалонг. От одного этого воспоминания на глаза Скитале навертывались слезы.
«Неужели только благодаря поражению стал я махаем, Мастером Мастеров?»
Скитале бежал от неумолимых Досточтимых Матрон и попросил у Бинэ Гессерит убежища на Капитуле. О да, ведьмы сохранили ему жизнь и предоставили убежище, но не хотели вступать с ним ни в какие переговоры до тех пор, пока он не откроет им свои священные секреты. Все без исключения! Сначала им понадобилась методика создания гхола, и он был вынужден открыть им эту тайну. Через год после уничтожения Ракиса они вырастили гхола баши Майлса Тега. Потом Верховная Мать вынудила его рассказать, как использовать чаны для производства меланжа, но Скитале отказался, посчитав это слишком большой уступкой.
К несчастью, он слишком затянул со своими откровениями, дожидаясь более благоприятного момента – к тому времени, когда он решил раскрыть секрет, сестры Бинэ Гессерит уже нашли другое решение. Они взяли с собой маленьких червей, и теперь источник специи был обеспечен. Какая же глупость была торговаться с ведьмами! Вести с ними переговоры! Доверять им! Козырь оказался битым до тех пор, пока пассажирам «Итаки» не потребуется специя.
Из всех тайн Скитале оставалась только одна, самая великая, но даже страшная нужда не могла до сих пор заставить его открыть ее. До сих пор, но час настал.
Все изменилось. Все.
Скитале взглянул на нетронутые остатки еды. Повиндахская еда, нечистое чужеземное варево. Они пытаются замаскировать нечистоту, чтобы он ел эту гадость, однако он всегда подозревал, что в блюда подмешивают нечистые продукты. Но у него нет выбора. Неужели пророку угодно, чтобы он умер от голода, отказавшись от еды, несмотря на то, что он единственный оставшийся в живых Великий Мастер? В одном нем, в Скитале, сосредоточено теперь будущее его могущественного некогда народа, только в нем сохранилось знание языка Бога. Сейчас его выживание важнее, чем когда-либо.
Он зашагал вдоль периметра каюты, меряя стены крохотными шажками. На плечи тяжким грузом давило безмолвие. Теперь он точно знал, что надо делать. Он пожертвует остатками своего достоинства и тайным знанием; он должен получить преимущество – столько, сколько возможно.
Времени уже нет.
Он испытал приступ дурноты, желудок завязался в тугой узел, и Скитале схватился за живот. Рухнув на лежанку, Скитале изо всех сил старался унять пульсирующую боль в голове и бунт кишок. Он чувствовал, как в него вползает неумолимая смерть. Прогрессирующий телесный упадок пустил корни в теле и разливался теперь по нему, прогрызая ткани, пучки мышц и нервные волокна.
Мастера-тлейлаксу никогда не думали, что все закончится так плачевно. Скитале и другие Мастера жили долго, каждому было отпущено по многу жизней. Тела их умирали, но каждый раз их восстанавливали, пробуждали память, и так один гхола следовал за другим и так далее, до бесконечности. Очередной гхола всегда был готов на случай, если в нем вдруг возникнет нужда.
Будучи генетическими кудесниками, тлейлаксу создали свой путь перехода из одного физического тела в другое. Эта схема выполнялась много тысячелетий, и сами мастера впали в непростительное самодовольство. Ослепленные гордыней, они не думали о том, в какую бездну может ввергнуть их злая судьба.
Теперь планеты тлейлаксу опустели и заросли сорной травой, лаборатории разграблены, гхола Мастеров уничтожены. Сам Скитале не мог рассчитывать на перевоплощение. Дух не мог перейти в другое тело.
И теперь он умирает.
Создавая одну за другой копии гхола, Мастера не тратили усилий на усовершенствования, ибо это было бы вызовом всемогуществу Бога – только Он один, но не человек, мог быть без изъяна. Поэтому в гхола накапливались мутации и генетические ошибки, что со временем приводило к сокращению продолжительности жизни каждого следующего гхола.
Скитале и другие мастера предпочитали думать, что сокращение продолжительности жизни не имеет никакого значения, так как они могли в любой момент перевоплотиться в новое, свежее тело. Какая разница – проживешь ты лишние одно-два десятилетия или нет, если цепь перевоплощений оставалась неразрывной?
К несчастью, теперь Скитале столкнулся с этим фатальным изъяном, столкнулся
Скитале не знал, сколько времени ему отпущено.
Тлейлаксу тонко чувствовал процессы, происходившие в его организме, и его невероятно мучило старение тела. При самом оптимистическом прогнозе жить ему оставалось не более пятнадцати лет. У Скитале был еще один секрет, который он ни за что не желал делать предметом торга. Но теперь последние рубежи его обороны были прорваны. Как единственный хранитель секретов и памяти тлейлаксу, он не мог откладывать решение. Выживание важнее, чем любые тайны.
Он коснулся своей груди, того места, куда была вшита капсула с нулевой энтропией, маленькая сокровищница законсервированных клеток, которые тлейлаксу собирали много тысяч лет. Здесь хранились ключевые исторические фигуры – их генетический набор в клетках из соскобов с мертвых тел. Здесь были Мастера-тлейлаксу, лицеделы… даже Пол-Муад'Диб, герцог Лето Атрейдес и Джессика, Чани, Стилгар, тиран Лето II, Гарни Холлик, Сафир Хават и другие легендарные личности, вплоть до Серены Батлер и Ксавьера Харконнена из эпохи Батлерианского джихада.
Сестры отдадут все за обладание этим сокровищем. Дарование ему свободы будет минимальной уступкой в сравнении с тем, что он потребует от них взамен. Он потребует своего гхола, свое
Скитале с трудом сглотнул, ощутив запах смерти и понимая, что пути назад нет. «Выживание важнее секретов», – еще раз мысленно напомнил он себе.
Он направил сигнал вызова Шиане. Он сделает ведьмам такое предложение, от которого они не смогут отказаться.
Мы носим наш Грааль в голове. Обращайся с ним нежно и почтительно, если он вдруг появится на поверхности сознания.
Пахло специей, сырой и необработанной; в воздухе висел острый едкий запах смертоносной Воды Жизни. Запах страха и торжества, муки, которую должна пережить каждая потенциальная Преподобная Мать.
«Умоляю, – думала Мурбелла, – пусть моя дочь переживет это, как пережила я». Она и сама не знала, кому возносит эту горячую молитву.
Она – Командующая Мать и должна являть образец силы и уверенности – не важно, что происходило при этом в ее душе. Но Риния – одна из двойняшек, последняя тонкая ниточка, связывавшая ее с Дунканом. Тесты показали, что Риния умна, талантлива и, несмотря на юный возраст, готова. Из двойняшек именно она отличалась напористостью, целеустремленностью, дерзанием невозможного. Она хотела стать Преподобной Матерью в том же возрасте, что и Шиана. Четырнадцать лет, подумать только! Мурбелла восхищалась дочерью, но и страшно боялась за нее.
Откуда-то послышался низкий голос Беллонды, она, как всегда, препиралась со своей вечной соперницей – Досточтимой Матроной Дорией. Обычная история. На этот раз парочка сцепилась в коридоре Убежища Капитула.
– Она еще молода, слишком молода! Она – ребенок…
– Ребенок? – возразила Дория. – Она дочь Командующей Матери и Дункана Айдахо!
– Да, у нее сильная наследственность, но все равно это безумие. Риск очень велик. Пусть она подождет еще хотя бы год.
– Отчасти она Досточтимая Матрона. Одно это поможет ей пройти испытание.
Они обе замолчали, когда из передней прокторы вывели Ринию, готовую к испытанию. Будучи Командующей Матерью и Преподобной Матерью Бинэ Гессерит, Мурбелла не имела права проявлять предпочтения или выказывать любовь даже в отношении собственной дочери. Больше того, большинство детей Ордена даже не знали, кто их родители.
Риния родилась всего на несколько минут раньше своей сестры Джейнис. Девочка – одаренная от природы – выросла амбициозной, нетерпеливой и, без сомнения, талантливой, а у ее сестры, хотя и она была наделена теми же чертами, преобладала осторожность. Риния же всегда хотела быть первой.
Мурбелла внимательно приглядывалась к выдающимся качествам дочерей, следила за их поведением в трудных ситуациях, и согласилась исполнить желание Ринии. Если кто-то и обладает превосходящими средние способностями, так это она – во всяком случае, так думала сама Риния.
Наступившие тяжелые времена заставляли Новый Орден Сестер постоянно пополнять ряды; получить новую Преподобную Мать стоило даже ценой риска потери дочери. Если Риния потерпит неудачу, у нее никогда не будет другого шанса. Никогда. У Мурбеллы тоскливо сжалось сердце.
Неторопливо и методично прокторы привязали Ринию к столу, чтобы она не могла двигаться во время перехода. Одна из прокторов слишком сильно рванула завязку на левом запястье, и девушка дернулась от боли, а проктор скорчила недовольную гримасу – совсем как Досточтимая Матрона! Но Риния не стала жаловаться. Губы ее беззвучно шевельнулись, и Мурбелла угадала древнюю как мир литанию против страха.
«Я не должна бояться…»
Хорошо! По крайней мере девочка не настолько заносчива, чтобы не понимать всю тяжесть и весь кошмар того, что ее ожидало. Мурбелла вспомнила свои ощущения.
Взглянув на дверь, за которой наконец перестали пикироваться Беллонда и Дория, Мурбелла увидела, что в помещение вошла младшая из близняшек. Джейнис назвали в честь давно умершей женщины, которая когда-то в незапамятные времена спасла Дункана Айдахо от Харконненов. Дункан рассказал эту историю Мурбелле в одну из ночей любви, нисколько не сомневаясь, что Мурбелла тотчас забудет ее. Сам он так и не узнал имен своих дочерей: Ринии, Джейнис, Танидии, которая начала проходить послушничество, и Джанны – этой последней исполнилось недавно три года, она родилась перед самым бегством Дункана.
Джейнис не слишком охотно пришла сюда, но решила не оставлять сестру во время сурового испытания. Джейнис откинула с лица вьющиеся темные волосы, в глазах ее читался страх, она не хотела думать, что может произойти что-то страшное после того, как Риния примет смертоносный яд. Мука специи. Сами эти слова звучали таинственно и страшно.
Мурбелла перевела взгляд на стол. Дочь продолжала шептать литанию: «Страх убивает разум
Кажется, Риния не заметила прихода сестры, да и вообще забыла о присутствии в комнате других женщин. Воздух был насыщен едким запахом горькой специи и пропитан надеждами. Командующая Мать не имела права вмешиваться, она не могла даже взять дочь за руку, чтобы успокоить девушку. Правда, Риния была преисполнена силы и мужества. Ритуал этот был не игрушкой, речь шла о стойкости и способности выжить. Это была схватка со смертью.
«Страх – это малая смерть, грозящая полной гибелью…»
Анализируя (как и подобает настоящей Преподобной Матери Бинэ Гессерит) свои чувства, Мурбелла думала, боится ли она потерять Ринию как потенциальную и ценную Преподобную Мать или как личность, как свою дочь. Или она больше боится потерять одно из немногих ощутимых напоминаний о давно утраченном Дункане?
Ринии и Джейнис было по одиннадцать лет, когда корабль-невидимка исчез с планеты, унося на борту их отца. Близняшки были тогда послушницами, беспрекословно исполнявшими строгие предписания Ордена Бинэ Гессерит. До бегства Дункана дочерям так и не было позволено повидаться с отцом.
Мурбелла и Джейнис встретились взглядами, и на мгновение в глазах матери и дочери промелькнуло какое-то чувство. Мурбелла отвернулась и стала смотреть на стол, чтобы поддержать Ринию своим присутствием. Явное напряжение на лице дочери раздувало пламя ее собственных сомнений.
В комнату вошла красная от злости Беллонда, нарушив торжественную медитацию. Беллонда взглянула на искаженное тревогой лицо Ринии, потом посмотрела в глаза Мурбелле.
– Приготовления закончены, Командующая Мать.
Стоявшая за спиной Беллонды Дория добавила:
– Нам надо начинать.
Привязанная к столу Риния с трудом приподняла голову, перевела взгляд с сестры на мать, а потом ободряюще улыбнулась Джейнис.
– Я готова, и ты тоже будешь готова, сестра. – Она снова положила голову на стол и продолжила шептать литанию:
–
Не говоря ни слова, Мурбелла подошла к Джейнис и встала рядом с ней. Девушка едва сдерживала свое смятение. Мурбелла взяла ее за запястье, и дочь не вырвала руку. Что она знала? Какие сомнения высказывали друг другу эти послушницы в своей палатке прошлой ночью?
Одна из прокторов наполнила жидкостью шприц и пальцами раскрыла Ринии рот. Девушка не сомкнула губы, когда проктор вставила ей в рот носик шприца.
Мурбелле хотелось крикнуть дочери, что она ничего никому не должна доказывать. Испытание можно проходить только при абсолютной готовности. Но это Риния. Даже если она сомневается, она все равно не отступит. Она упряма и твердо решила пройти испытание с начала и до конца. Мурбелле же было запрещено вмешиваться. Сейчас она Командующая Мать, а не просто живая мать живой дочери.
Испытание началось. Риния закрыла глаза, приняв неизбежное. Рот был плотно сомкнут, ничто не могло вывести ее из равновесия. Мурбелла много раз видела такое выражение на лице Дункана.
Неожиданно Джейнис рванулась вперед, не скрывая больше своего возмущения.
– Она не готова! Разве вы этого не видите? Она говорила мне. Она знает, что не может…
Встревоженная шумом Риния повернула голову, но прокторы уже включили насос, подающий зелье. В комнате резко запахло специей, и Джейнис попыталась вырвать шланг изо рта Ринии.
С неожиданной для ее массивной фигуры ловкостью Беллонда резко толкнула плечом Джейнис, повалив ее на пол.
– Джейнис, прекрати! – рявкнула Мурбелла со всей резкостью, на какую была способна. Дочь вскочила, и тогда Мурбелла воспользовалась Голосом.
– Вы попусту убиваете недостаточно подготовленную сестру! – закричала Джейнис. – Мою сестру!
Мурбелла ответила внезапно севшим голосом:
– Нельзя так вмешиваться в ритуал. Ты отвлекаешь Ринию в самый опасный момент.
Одна из прокторов объявила:
– Несмотря на помеху, у нас все получилось. Риния приняла Воду Жизни.
Яд начал действовать.
Смертоносная эйфория разлилась по жилам Ринии, вторглась в клетки тела, вызывая их на смертельный поединок. Риния увидела свое будущее. Подобно навигатору Гильдии, она могла теперь отыскать безопасный путь за завесой времени, прозревая препятствия и барьеры, застилавшие взор. Она видела себя на столе, видела мать и сестру, не способных скрыть тревогу. Но видела она их словно сквозь замутненное стекло.
«Я дам ему дорогу надо мной и во мне…»
Потом произошло что-то необратимое; словно с окон сорвали шторы, и в комнату хлынул ослепительный беспощадный свет. Риния увидела свою смерть – она ничего не могла сделать, чтобы избежать ее. Ничего не могла сделать и Джейнис, кричавшая от ужаса. И Мурбелла поняла: «Она
Запертая в собственном теле, Риния ощутила рвущую боль, поднимавшуюся от сердца к мозгу.
«А когда он пройдет, внутренним оком я разгляжу его след. Где прошел страх, ничего не будет. Останусь только я…»
Риния повторила литанию до конца. Потом она вообще перестала что-либо чувствовать.
Риния извивалась на столе в мучительных судорогах, стараясь вырваться из пут. Лицо девочки превратилось в искаженную маску потрясения, боли и страха. Глаза остекленели, почти отвратившись от всего земного.
Мурбелла не могла кричать, не могла даже говорить. Она стояла, неподвижная, как статуя, хотя в ее душе бушевала буря. Джейнис знала! Или она сама все это подстроила?
На какой-то момент Риния впала в забытье, веки ее подрагивали, а потом она испустила страшный крик, который словно клинок прорезал воздух.
Медленным, как во сне, движением Мурбелла потянулась к мертвой дочери, провела пальцами по еще теплой коже щеки. Откуда-то сзади доносились отчаянные рыдания Джейнис, слившиеся с рыданиями самой Мурбеллы.
Только постоянной и упорной практикой достигаем мы способности реализовать потенциал – достичь совершенства – нашей жизни. Те из нас, кто прожил более одной жизни, имеют больше возможности для практики.
В зале с нейтральными стенами Дункан оценивающим взглядом мерил своего соперника, держа в одной руке короткий меч, а в другой – кинжал. Майлс Тег не отводил взгляд своих стальных глаз. Мягкий пол и обивка стен поглощали почти все звуки.
Было бы ошибкой считать этого юнца обыкновенным мальчишкой. В точности рефлексов и быстроте реакции Майлс не уступал любому бойцу, и скорее всего даже превосходил их… Дункан чувствовал в нем что-то еще, какую-то сверхъестественную способность, которую юный баши искусно скрывал.
Но, в конце концов, подумал Дункан, все мы так поступаем.
– Активируй поле, Майлс. Надо быть готовым ко всему. К любой неожиданности.
Поделиться книгой: