Солдаты — сыновья солдат

Солдаты — сыновья солдат

ВОЙСКА ТРЕТЬЕГО ИЗМЕРЕНИЯ

На огромном, уходящем к дальним лиловым лесам поле стояли военные. Их было немного, но у большинства на плечах сверкали генеральские погоны.

День выдался ясный и спокойный. Синее небо принакрыло землю, белея к горизонту. И оттуда, издалека, доносилось рокотанье мотора еще невидимого самолета.

Все поднесли к глазам бинокли. А вскоре и без биноклей можно было увидеть приближающийся АН-22 — величайший самолет в мире.

Он летел, мерно рокоча могучими моторами, неторопливо и величественно, — этот король воздуха.

И вдруг из него выскользнули, понеслись к земле черные точки. Их становилось все больше. Вспыхнули маленькие упрямые зонтики стабилизирующих парашютов, А потом по всему небу протянулись в четком строю белые купола, тщательно выровненные на марше где-то в небесах, и стали опускаться, не нарушая этого строя.

Самолет исчез, бесчисленные же купола все еще медленно спускались к земле.

И было их так много, будто не одна, а десяток машин выбросили этот многолюдный десант.

Приземлившийся командир десанта доложил генералу о выполнении заданий.

Солдаты деловито и привычно складывали парашюты, офицеры что-то оживленно обсуждали. Казалось, идут обычные занятия.

Но ты были занятия особые.

Проходило испытание. Прыжки с АН-22. Было много нового, непривычного в этих прыжках. Это потом они станут обычными, доступными и молодым солдатам. А сегодня их осуществляли опытные десантники.

И все же, как ни важно, как ни значительно то, что происходит сейчас на поле, оно является лишь одним из эпизодов в пусть короткой еще, но уже богатой открытиями и свершениями истории едва ли не самого молодого рода войск. У десантников скромное прошлое, грозное настоящее, необозримое по перспективам будущее.

В 1763 году в Париже Бенджамен Франклин наблюдал, как поднимаются на воздушном шаре люди. Он записал тогда:

«По-видимому, это открытие огромной важности, и оно, вероятно, станет поворотным пунктом в историческом развитии человечества. Ибо найдется ли такой правитель, который сможет так покрыть всю свою страну войсками, чтобы успеть дать отпор десяти тысячам солдат, спустившимся с неба…»

Прошло время. И отныне с неба приходит пехота. Артиллерия. Танки.

Это называется «вертикальным охватом». Для крылатой пехоты земля выровнялась. Исчезли горы, реки, болота. Да что там — исчезли моря, океаны, пустыни. Отныне они — не препятствия.

Теперь теорию «вертикального охвата» разрабатывают штабы многих стран.

А родились воздушные десанты в нашей стране. Это естественно, поскольку здесь же родился и парашют.

Разумеется, как всякое большое изобретение, парашют намечался, обрисовывался в различных странах: во Франции, в Англии, в Германии… По-настоящему же его творцом был скромный артиллерийский прапорщик русской армии Глеб Евгеньевич Котельников.

Не его вина, если замечательное изобретение много лет пролежало под сукном.

И все же Котельникову повезло. Он дожил до того дня, когда воскликнул: «То, о чем я мог только мечтать, я увидел наяву, своими глазами!» Он увидел и другое. 6 августа 1935 года в Тушине, во время авиационного праздника, посвященного первому Всесоюзному слету парашютистов, был проведен «массовый прыжок» осоавиахимовцев.

«Парашютный десант… Поразительная картина!» — восхищался Котельников.

Но еще пятью годами раньше, в Воронеже, под руководством военного летчика, парашютиста, спортсмена Леонида Григорьевича Минова целая группа летчиков прыгнула с парашютами. Немногим позже появились первые инструкторы, совершила прыжок Любовь Кулешова — первая среди наших женщин, впервые был совершен ночной прыжок…

Возникали парашютные вышки, станции, школы. Затяжные прыжки, высотные, женские, групповые, с максимальной высоты…

Таким было начало.

Бежали годы, не прекращались эксперименты, исследования.

И вот создаются парашютнодесантные батальоны, бригады. Уже не единицы, не десятки, сотни парашютистов покидают воздушные корабли на маневрах Белорусского и Киевского военных округов. Тысячи людей опустились на парашютах с самолетов во время маневров под Минском. И не только люди — машины, орудия, танки. То же на Украине.

В нашей стране, которая считается родиной парашюта, еще в 1929 году проводились опытные групповые прыжки с парашютами вооруженных солдат. Во время больших маневров Красной Армии в районе Москвы в ноябре 1936 года состоялись крупные учения парашютных частей, совершивших выброску десанта в глубоком тылу «противника». Этот факт являлся тогда событием международного значения. В нашей стране прыжки с парашютом уже в то время были очень популярным видом спорта среди молодежи.

Но здесь хочется привести важное свидетельство:

«Сидят теперь десантники в свободных кабинах транспортных самолетов, и каждый имеет свое персональное, можно сказать, плацкартное место, и даже улыбается от удовольствия. В такой кабине инструктору хорошо наблюдать за парашютами, он может подойти к любому, кому что-то поправить, кого словом подбодрить. В кабине самолета тепло, уютно… и не дует!»

Кому принадлежат эти слова? Генерал-лейтенанту И. И. Лисову, который прыгает с парашютом без малого четыре десятка лет. В них слышится тайная зависть тридцатых годов к семидесятым. А как же прыгали в тридцатых?

— А так, — рассказывает Лисов, совершивший свой первый прыжок в 1934 году. — В этот раз мне предстояло выполнить прыжок с ручным пулеметом с левого крыла самолета. Эта точка считалась самой тяжелой для отделения, так как предстояло выйти из самолета в дверь на правое крыло и, держась крепко за наружные поручни, двигаться вдоль фюзеляжа к моторам, затем, держась за веревку, взобраться на верхнюю часть фюзеляжа, потом осторожно опуститься на левое крыло и, держась за протянутую, по крылу веревку, проползти и лечь на свое место. И все эти поистине цирковые номера делались на большой высоте при встречном потоке воздуха, усиливаемом моторами. Малейшая неосторожность могла стоить жизни парашютисту.

…Что едва и не произошло в тот раз. Лишь поразительная находчивость и самообладание помогли Лисову избежать смерти…

Бежали годы.

Теперь иные парашюты, иные самолеты.

Давно тщательно разработаны методика тренировки, обучение парашютистов на земле и в воздухе. Созданы совершенные системы десантирования людей и тяжелых грузов. Не группы и команды, а корпуса и армии планируют и осуществляют учения воздушнодесантных войск, обладающих мощнейшими огневыми средствами.

Воздушнодесантные войска могут решать множество задач: вести в тылу противника борьбу со средствами ядерного нападения, быстро использовать результаты ядерных ударов, содействовать сухопутным войскам в овладении административными и промышленными центрами, захватывать переправы и плацдармы, а также решать другие задачи.

Трудно даже перечислить все задачи воздушнодесантных войск.

Само их наличие сковывает войска противника, заставляет его держать наготове резервы в определенных важных пунктах, подчас весьма удаленных от фронта.

Если раньше, в силу их относительной огневой слабости, высадившиеся парашютисты были довольно уязвимы, то теперь картина иная. У них свои бронетранспортеры и танки, орудия внушительных калибров и даже реактивные установки. По воздуху им может быть доставлено любое количество боеприпасов, продовольствия, горючего.

А какие могучие средства имеют десантники, чтобы добраться до цели!

Трудно перечислить все самолеты, поднимающие солдат, парашютистов, ракетные установки, технику…

Кто не слышал о величайшем в мире АН-22, том самом, с рассказа о котором начинается этот очерк? С грузом почти в полсотни тонн он может пролететь одиннадцать тысяч километров.

Еще во время второй мировой войны англичане сбрасывали с самолетов контейнеры в 2,5 тонны. С ТУ-4 можно было сбросить два контейнера по 5 тонн. А ныне на платформах опускаются грузы весом более 10 тонн. Летят грузовики, танки, бронетранспортеры, самоходки, ракетные установки. Существует множество амортизационных устройств, парашютно-реактивные системы, наборы грузовых парашютов, обеспечивающих благополучное приземление всей этой техники.

Есть множество факторов, от которых зависит успех воздушнодесантной операции: превосходство в воздухе, постоянная боевая готовность десантников, достаточное количество военно-транспортных самолетов (а чтоб выбросить только первый эшелон только одной современной воздушнодесантной дивизии, по мнению англо-американских специалистов, требуется 800 самолетов).

Существенный фактор — разведка. Куда, как прыгать. Как будет обороняться и нападать на десант вероятный противник.

Исходный район. Откуда лететь. Для крупного десанта нужны многочисленные аэродромы. Например, рейнская воздушнодесантная операция — участвовавшие в ней самолеты и войска базировались на двадцати трех аэродромах.

Важны район десантирования, достаточное количество площадок, состав десанта, время, которое десанту придется сражаться одному.

Очень важна организация управления. Из-за ее недостатков, например, было много неудач во время высадки союзников в Нормандии в минувшей войне.

Но когда все эти факторы учтены, когда операция тщательно разработана, эффект воздушного десанта огромен;

ОЖИВШИЕ СТРАНИЦЫ

У каждого человека есть биография. Истина эта непреложна, и, сообщая ее, я не претендую на открытие. Не является откровением и то, что большинство биографий несхожи друг с другом.

Но бывают биографии столь богатые, насыщенные, столь обильные полезными и важными делами, что обладатели их смело могли бы поделиться с другими.

Такая вот богатая биография и у Минова, которому в 1973 году исполнилось 75 лет. Возраст немалый. За свою долгую жизнь Леонид Григорьевич пережил и успел сделать столько, сколько хватило бы на добрый десяток жизней.

О человеке этом — удивительной и завидной судьбы — очень много писали.

Просто не представляю себе книги, посвященной парашютистам, десантникам, в которой можно было бы обойтись без рассказа о нем.

Когда беседуешь с этим человеком, знакомишься с его огромным архивом, его записями разных лет, перед тобой оживают страницы истории нашего парашютизма, рождения наших воздушнодесантных войск, их славных дел, их побед и достижений.

И хотя Минова считают прежде всего парашютистом, но думаю, что без его имени не обойдется и история отечественного планеризма, и авиации, и десантных войск, и ДОСААФа…

Впрочем, пусть судит читатель.

Леонид Григорьевич Минов родился в 1898 году. А в 1914 году он уже воевал. Этот человек стал солдатом в шестнадцать лет. Добровольцем. Не так просто идти под пули в шестнадцать лет. Могут возразить — в таком возрасте как раз и идут легче всего навстречу опасности, в таком возрасте легче найти добровольца на подвиг, чем в пятьдесят.

Но в том-то и дело, что у Минова это был не романтический порыв, случайный шаг. Нет, это была пусть тогда еще только формирующаяся, но уже черта характера.

Прошли годы, десятилетия, и жизнь потрепала этого человека в своих жестких руках. Можно было бы, кажется, успокоиться, попритихнуть, не рваться в пекло. Ан нет! Не исчезла та черта характера, и всю жизнь потом, в трудные и в добрые для Родины времена, Минов шел добровольцем, отдавал людям свое время, свой труд, свои знания, свой опыт, а если потребовалось бы, готов был отдать и жизнь.

Вступил в партию в сентябре 1917 года. Воевал там, где, как писал Блок, «грусть застилает отравленный пар с галицийских кровавых полей».

Но отравленный «пар» царской пропаганды не долго застилал глаза Минову. Нашлись лоцманы, указавшие правильный курс — курс на всю жизнь. Такие же солдаты. И не такие же. Большевики. Евтеев, Войцеховский, другие. Они раскрыли Минову правду. Распространение «Окопной правды» и стало для него первым большевистским заданием.

Октябрьскую революцию Минов встретил на фронте, выполняя задание партии. Потруднее и поопаснее, чем распространение газеты.

Суровые те времена немало носили его по дорогам войны и революции и, наконец, прибили к берегу в городишке Белеве, что на Тульщине. Бандитов, спекулянтов, всякой дряни водилось там тогда предостаточно, а вот фронтовиков, да еще фронтовиков-большевиков не хватало. И потому Минов как должное принял очередное партийное поручение — вместе с другими фронтовиками организовать и возглавить первую боевую дружину Белевского Совдепа. Это была подлинная дружина, собрались здесь бывшие солдаты — люди опытные, суровые и лихие. Главное, знавшие, за что борются.

Наступила осень 1918 года. Уездный Комитет направил Минова на военную учебу. Красная Армия уже тогда формировала своих командиров, обучала, совершенствовала, готовила будущие кадры.

Правда, для Минова учеба длилась недолго. Курсанты Тульских пехотных курсов комсостава РККА уже в следующем году ушли воевать против белоказаков. Как вспоминает сам Минов, кто хочет узнать подробности той войны, пусть перечтет шолоховские «Донские рассказы».

Из 350 курсантов в живых осталось 17 человек. Минов, хоть и раненый, уцелел. А подлечившись, он получил звание красного командира РККА. Курсы доканчивать не пришлось. Военная наука на этот раз постигалась на поле сражения, не в классе, не на макете.

И снова бои на деникинском фронте. Воевал под Курском, под Змиевкой, под Орлом.

…Батальон, в который превратился полк, после боев отвели в Орел на переформирование. Членом Военного совета Орловского укрепленного района был в то время Яков Иванович Алкснис, в последующем один из виднейших военачальников Красной Армии, комкор, начальник Военно-Воздушных Сил РККА.

Тыловой город был непривычен после фронтовых дорог. Однажды, бродя по улицам, Минов натолкнулся на объявление: в Москве созданы Авиационные курсы РККА, куда могут подать заявление красные командиры. За время своей боевой жизни Минов бывал и пехотинцем, и кавалеристом, и пулеметчиком, и артиллеристом. Летчиком не был, хотя мечтал о службе в авиации.

Верный себе, он решил попытать счастье, пошел добровольцем.

И вот учеба. Авиационные курсы комсостава РККА. Отделение летчиков-наблюдателей.

Курсы Минов окончил в 1920 году, получив звание, которое звучало так: «Красный военный летчик-наблюдатель». Ему было 22 года.

И снова фронт. Это был Западный фронт — Полоцк, Лида, Гродно, Белосток, Варшава. Пятнадцатая армия. Здесь Минов участвовал в боях как летчик-наблюдатель. Приходилось летать в разведку, бомбить позиции врага, бросать бомбы прямо руками, когда самым точным прицельным прибором служил собственный глаз. Случалось даже участвовать в воздушных схватках, наконец, пролетая над вражескими позициями, разбрасывать листовки с призывом «Сдавайтесь»….

В те времена, на тех самолетах — «Фарманах», «Вуазенах» это было опаснее, чем идти в атаку под пули врага.

А потом пришел приказ — Минова отзывали в школу летчиков. Снова бои перемежались учебой.

Сначала Зарайская школа, где после окончания ее он некоторое время был инструктором, потом 1-я Высшая школа красных военных летчиков в Москве, курсы усовершенствования которой он окончил в 1923 году. Удивительные способности Минова, а главное, еще более удивительная жажда всегда, везде, во всем овладеть делом в совершенстве, привели к тому, что за два года он прошел путь от младшего инструктора до помощника начальника школы по учебно-летной подготовке.

К тому времени Минов был уже мастер своего дела, не только первоклассный летчик, но и знаток самолетов, знаток летного дела. Воздушный бой, воздушная война, материальная часть, эксплуатация самолетов, их обеспечение, наземная служба, подготовка кадров — десятки вопросов, которые тогда надо было постигать с азов, входить в них, въедаться, многое решать самому, самому отвечать на многие вопросы.

…Шел 1925 год. Биография этого человека пополнилась новой страницей. Он оказался на дипломатической работе.

Минов был назначен в Париж в качестве «консультанта по авиационным заказам». Так назывался этот пост. Фактически же был самым настоящим авиационным атташе.

Минов проделал во Франции значительную работу. Изучал постановку авиационного дела в стране, систему авиационной подготовки молодежи. Потом сыграл существенную роль при организации в Советском Союзе сети осоавиахимовских школ. Тех самых, которые позже стали аэроклубами ДОСААФ.

Вернулся на Родину Минов через два года. Его назначили командиром учебной эскадрильи 2-й военной школы летчиков в Борисоглебске. Среди других, интересовавших его вопросов был слепой полет. Уж тогда, заглядывая в далекое будущее, он понимал его значение. Ведь в те времена не было сегодняшних совершенных приборов наведения, локационной аппаратуры, наземных служб. А вот темные ночи, туманы, облака были… И военная авиация, в отличие от гражданской, не могла подолгу сидеть на аэродромах, ожидая у моря погоды, не в переносном, а в буквальном смысле слова.

Минов это понимал и начал вместе с другими такими же энтузиастами экспериментировать. Были построены первый учебный колпак, тренажное кресло, разработана методика обучения летчиков слепому полету, проведены курсы, подготовлены первые инструкторы. Наконец на совещании высшего начсостава Военно-Воздушных Сил РККА предложил включить слепой полет в комплекс учебно-боевой подготовки строевых частей и школ ВВС.

Сейчас иной молодой удивится — слепой полет? При нынешних-то приборах? А он и сейчас, между прочим, есть — слепой полет, только отличается от тогдашнего, как «катюша» от лука. В те же времена это было важнейшим делом, и вклад в него Минова очень ценен.

И вот эта самая экспериментальная работа в области авиации, как ни странно, привела к тому, что Минов с авиацией расстался. Не совсем, конечно. Но во всяком случае с той поры главным в его жизни стал парашютизм.

Хорошо понимая опасность слепых полетов, он подчеркивал необходимость для летчиков иметь парашют, чтобы в случае аварии они могли покинуть самолет. Ведь в те годы у военных летчиков никаких парашютов не было. Их всего-то насчитывалось в стране два-три десятка.

Всего лишь два раза к тому времени довелось воспользоваться парашютом для спасения жизни летчиков, самолеты которых потерпели аварию. Одним из них был Михаил Громов. Совершались прыжки с аэростатов. Но с самолета добровольно, в порядке тренировки или испытания в нашей стране никто еще тогда не прыгал. Между тем, парашютизм следовало изучать, распространять, в этом деле требовались специалисты, а их не было. И тут вдруг доклад Минова начальству, где говорится о необходимости использования парашютов…