Завоевание 2.0. Книга пятая

Александр Терников

Завоевание 2.0

Книга пятая

Глава 1

Наступила ранняя весна 431 года от Рождества Христова в Римской провинции Африка, на территории будущей Ливии. Нагретая палящими лучами солнца, к вечеру великая пустыня отдавала тепло планете, словно огромная раскаленная печь. Жрец ныне запрещенных императорским указом традиционных египетских культов Сидор (Исидор — Дар богини Исиды), отметивший недавно свой сорок второй день рождения, раздраженный вернулся в свою душную глиняную мазанку. Приближаются последние времена, не иначе скоро грядет конец света.

Все знамения говорили об этом яснее ясного, без дураков. Бросившиеся к ногам жреца две серые кошки, как бы почувствовав плохое настроение своего хозяина, отпрянули от него и быстро забились по темным углам. А раздражаться у жреца было множество причин: обладая древними тайными знаниями, пронесенными сквозь седые тысячелетия, жрец явно чувствовал приближение глобальной вселенской катастрофы. Эта ужасная беда может поставить на грань существования все человечество, все признаки тому были на лицо. Конечно, время подготовиться к жуткому коллапсу еще было, но у людей впереди оставалось не более столетия.

Энергетическое поле земли волновалось, напряжения силовых полей нарастали. Наблюдая окружающий мир на протяжении последних двух десятилетий, Сидор невольно констатировал происходящие изменения. Всем известно, что животные предчувствуют землетрясения, ощущая или малейшие колебания земной коры, или выходящие из подземных глубин ядовитые газы. И его питомицы кошки, и пустынные мыши, и ящерки, и змеи, явственно давали понять, что грядет что-то доселе невиданное ранее. Кошмар и ужас!

Впрочем, люди неосознанно это тоже чувствовали. Различные секты, расплодившиеся в последние годы, громогласно возвещали о приближающемся конце света, концентрация кислорода в воздухе понемногу уменьшалась, и вместе с этим уменьшалось и количество довольных своей жизнью, веселых и добродушных людей вокруг. Люди становились, чем дальше, тем более истеричными, злыми и жестокими. Впрочем, подобные изменения были видны уже всем без исключения.

Внезапно, за последние 50–60 лет, великая Римская империя необъяснимо ослабла. Все чаще ее раздирали спонтанные мятежи, бунты или восстания. Люди стремились убивать друг друга, сражаясь с неистовством диких зверей. Мир вступил в эру железа, эпоху разрушительных войн и кровавых амбиций. И это происходило везде и глобально. Далекая восточная империя желтолицых и узкоглазых людей уже рухнула и погрузилась в хаос, древняя земля мудрецов кушанская Индии также развалилась на сражающиеся обломки и даже в соседней парфянской державе древние персы, подняв кровавый мятеж сто лет назад, восстановили свою шаткую и дышащую на ладан империю Сасанидов.

В Риме тоже все было неспокойно. Народ будто обезумел. Каждый наместник провинции стремился первым делом поднять восстание и отделится от центра. Зачем? Почему? Этим вопросом никто не задавался. А с севера на опустевшие границы, спеша воспользоваться столь благоприятным моментом, обрушивались жестокие орды примитивных варваров. Вот и здесь в Африке безумие охватило всех. Менее семи лет назад в провинцию Африка был назначен новый наместник Бонифаций. Пробыв на своем посту всего год, он восстал против центральной власти и отделился от Римского государства. И это притом, что местное население и так неохотно подчинялась далекому и надменному Риму, вывозившему даром массу хлеба и других продуктов, и восстания здесь происходили постоянно, да еще и разбойники мавры приходили из пустыни, чтобы грабить мирное население.

Четыре года назад Рим все-таки прислал сюда небольшую карательную армию. Бонифаций разбил ее, но Рим не успокоился, и три года назад в Африку прибыла еще одна армия. Чтобы успешно отразить ее, мятежный наместник Бонифаций призвал в Африку грозных северных варваров-вандалов, пообещав отдать им 2/3 страны. Ему было легко дать это обещание, так как он все равно эти территории не контролировал. Как говорил ярл Скуле в драме Ибсена «Борьба за престол»: «Легче всего отдать то, чего нет у самого». Вандалов и аланов теснили в заморской Испании другие жестокие и кровожадные варвары, готы, так что они с энтузиазмом восприняли предложение мятежного наместника. Дальше было лишь море, а эти племена не умели пользоваться кораблями, так что суда, присланные Бонифацием для перевозки новых союзников, оказались для них очень кстати. Взамен они отдали проконсулу Африки в жены знатную вандалку королевской крови по имени Пелагея.

Рим отчаянно испугался, что с приходом вандалов, он окончательно потеряет столь необходимые ему хлебные провинции Африки, и поспешил наладить отношения с мятежным Бонифацием, удовлетворив все его требования, и дав ему полную амнистию. Когда вандалы переправились через пролив многочисленными партиями в 429 году, то Бонифаций им с ходу объявил, что он просто пошутил, но готов предоставить свои корабли, чтобы отвезти вандалов обратно. Вандалов и их союзников аланов переправилось около 80 тысяч человек, вместе с рабами и младенцами. Естественно, что варвары жутко возмутились этим коварным вероломством и захватили вначале Африку Дальнею (Марокко), а потом и часть Нумидии (Алжир). Малочисленные солдаты наместника из далеких гарнизонов неизменно терпели поражение от завоевателей и все дальше и дальше откатывались в глубь страны, зализывая раны.

Войск у Бонифация оставалось совсем мало, а вандалы сумели заключить союз с местными маврами. Для местных жителей варвары вандалы были предпочтительней цивилизованных разорителей римлян, дерущих три шкуры в виде бесконечных налогов и податей. Вот уже почти год как вандалы осаждали важную крепость Гиппон в Нумидии, и всем было ясно, что более пары или тройки месяцев этой крепости не удержаться, и тогда дальнейшее поле для завоеваний северных варваров будет открыто. Настало время молить богов о пощаде, ломать в отчаянии руки и рвать свои волосы. Разъяренные оказанным сопротивлением вандалы уже не слишком гуманно относились к местным жителям, стремясь необычайной жестокостью отбить у тех всякие мысли о сопротивлении. Кто не с нами — тот против нас! Множество мирных селений и поселков, сгинувших в пламени нашествия, были залиты реками крови и растоптаны грубыми башмаками диких и полуголых варваров.

Глава 2

В общем, картина для жреца Сидора была как из учебника. Для хранителя древних сакральных знаний все было предельно ясно. Будущее надвигалось — темное, мрачное и жутковатое. Когда-то, давным-давно их легендарные предки на севере достигли необычайной ступени развития и стали почти равными богами, когда вокруг бродили лишь малые стаи обезьянолюдей. И боги жестоко обиделись… Тогда, много десятков тысячелетий назад (где-то с тех пор прошло около 40 тысяч лет), по легендам уже творилось что-то подобное. Люди обезумели и воевали друг с другом, словно дикие звери. Развитая цивилизация рушилась. Но это была только присказка, сказка была впереди.

На юге Италии, там, где сейчас находится город Неаполь, разразилось сверх извержение. Настал час расплаты за людские грехи! Горящие вулканические поля заливали раскаленной лавой целые области. Одновременно на всей планете проснулись другие вулканы: Казбек на Кавказе и гора Святая Анны на Балканах. Вулканы яростно выбрасывали в воздух огромное количество вулканического пепла и серы. День превратился в ночь. Вся нынешняя Италия оказалось засыпана многометровым слоем вулканического пепла, досталось и близлежащим Балканам и Пиренеям. Все живое там погибло. Маленькие стеклянные частицы пепла, выброшенные многочисленными вулканами в воздух, убивали людей и животных на сотни километров вокруг этого региона, вызывая жуткие удушья.

Предки на севере были поражены такой яростью богов, до них волна дошла изрядно ослабленной, и им показалось, что они уцелели. Но это было только начало. Из-за частиц пепла в воздухе благостное солнце не могло согревать усталую землю. Наступила вечная ночь и вечная зима. Снег падал на землю и не таял. Он слеживался в лед, а сверху выпадала еще очередная порция снега. И так продолжалось тысячи лет. На планете наступил ледниковый период. Многокилометровые ледники начали расти все больше и больше. Пурпурные башни великолепных городов древних под толщей ползущего ледяного щита с треском размалывались в каменную пыль. Выжившие люди уходили, отступая перед растущими льдами, в попытках найти для себя безопасное убежище. А ледники все росли, понимаясь на высоту самых высоких гор и покрывая собой целые страны. И так продолжалось десять тысяч лет.

Наконец, частицы пепла опали, воздух очистился, солнечные лучи приобрели прежнюю яркость. Но было уже поздно. Огромные массы воды из океанов превратилась в лед, обширные ледяные поля покрыли четверть земной поверхности, и лучи солнца бессильно отражались от сверкающего льда, не принося измученной планете желанного тепла. Горные хребты тоже покрылись ледниками, а там где не господствовал лед, там царила арктическая тундра. По тундре бродили приспособившиеся к суровому климату животные: волосатые слоны- мамонты и шерстистые носороги.

Впрочем, не везде было так плохо. Здесь в Африке, на месте пустыни Сахары, простирались плодородные степи, покрытые многочисленными пресными озерами. Но беда в том, что здесь на юге царили обезьяны и дикари, а вот остатки цивилизации на севере тщетно боролись за свое существование, сохраняя осколки древних великих знаний. К примеру, как приручить животных, как изменять растения, чтобы из несъедобных получались съедобные и так далее. Плохо было то, что там, в суровой морозной тундре, от этих знаний было мало толку. Так минуло еще двадцать тысяч лет. Ледники начали понемногу таять.

Десять тысяч лет назад хранители древних знаний сумели пробраться на юг между горными ледниками и перейти по сухопутному Босфорскому перешейку с Балканского полуострова на Анатолийское плато. Здесь была область густых хвойных лесов, и было уже более или менее тепло. Не нужно уже было постоянно вести борьбу за существование. Местные дикари никакой угрозы не представляли, так как у них не было хорошего оружия, и жили они небольшими стадами, которые можно было легко отогнать прочь.

Началось медленное восстановление цивилизации. Был построен храмовый комплекс Гёбекли-Тепе, воспроизводивший далекие северные святыни. Одомашнивались различные животные, происходили генетические изменения растений. Генетически это слишком громко сказано. Примечались и отбирались нужные мутации, и работа велась с ними путем искусственного отбора. Так за пару тысячелетий ядовитый дикий миндаль превратился в полезный домашний, злаковые сорные травы превратились в эммер (общий предок пшеницы и ячменя), а из ответвлений бесполезных природных одуванчиков появился хлопок.

Передовые отряды цивилизации все время стремились углубляться на юг, в зону лиственничных лесов и лесостепей. На месте Сирийской пустыни тогда располагались плодородные степи, так что дело сразу пошло намного быстрее. Восемь тысяч лет тому назад был построен большой каменный город Иерихон, семь тысяч лет назад предки переправились на остров Кипр, где разрабатывали огромные медные рудники и основали там город Хирокетию, с его первой в мире мощеной двухкилометровой каменной дорогой. Далее, возле нынешнего Алеппо была основана древняя и могучая Эбла, и скоро города и села начали покрывать всю область плодородного полумесяца. Все было хорошо и не очень. Последствие оледенения продолжали сказываться.

Тающий ледник освободил огромное количество воды. А так как он преграждал ей путь в океан, то на севере от Центральной Европы и до озера Байкал, затопив большие территории бывшей тундры, раскинулось огромное пресноводное, но мелкое Сарматское море. Море это стока не имело, а потом как-то раз, прорвало перешеек между Балканами и Анатолией и затопило немало земель. А потом с Западного материка в Атлантический океан сполз огромный ледник. Он поднял многокилометровую волну цунами, обрушившуюся на западные берега Европы и Африки. Гибралтарский перешеек был прерван, и внутреннее Средиземное море получило постоянное сообщение с океаном.

Конечно, много территорий было затоплено. Особенно шесть тысяч лет назад, когда остатки великого ледника окончательно стаяли, и уровень Мирового океана поднялся, как никогда до этого. Тогда Британия окончательно превратилась в остров, а Средиземное море подпитываемое через Гибралтар, решительно прорвало Босфорский перешеек и затопило Черноморскую котловину. С другой стороны так же много земли и освободилось. Сарматское море окончательно высохло, и теперь большая часть Европы переставляла собой влажную территорию: край бесконечных болот и мелких озер. Редкие люди обитали среди болот и озер в хижинах, поднятых на сваи.

А на юге наступила засуха. Плодородные Сахарские степи превращались в сухие саванны, а кое-где уже и в полупустыни. Такая же судьба ожидала и Сирийские степи. Плодородные земли истощались, наступал неумолимый голод. 4600 лет назад область Плодородного полумесяца охватил жестокий продовольственный кризис. Пустыни наступали, эрозия почвы увеличивалась, урожаи падали. Людей теперь жило много, но имеющиеся сельскохозяйственные инструменты не позволяли им обрабатывать большие участки земли, а малые быстро истощались, теряя свое природное плодородие. Жители пытались применять удобрения, вывозя из пустыни фосфаты, в который жгучие лучи солнца превратили слой чернозема, но это была капля в море.

Между тем на юге существовали обширные области, которые могли бы решить эту продовольственную проблему. Междуречье и долина великой реки Нил. Там ежегодные разливы покрывали слоем плодородного ила поля, почва в долине не истощалась, и удобрения были не нужны. Но это были области трудные для обитания человека. Разливы и постоянная влажность делали свое черное дело. Тучи комаров и мошек роились в воздухе, моря мелких смертоносных паразитов обитали в воде. Орды ядовитых змей и скорпионов кишели в зарослях камыша. Кровожадные крокодилы постоянно утаскивали любителей поспать на берегу реки себе на обед.

На западном высоком берегу Нила, влачили жалкое существование немногочисленные примитивные племена бадарийцев. Они занимались охотой и рыбной ловлей, стараясь выбирать себе для обитания немногочисленные пригодные для жизни места, где было повыше и посуше. Предки посылали в долину реки Нил многочисленные экспедиции, для организации сельскохозяйственных предприятий, но все эти благие начинания провалились. Комары и москиты переносили болезни — малярию или Нильскую лихорадку. Ядовитые змеи кусали людей за босые ноги, крокодилы подстерегали детей у воды. Мельчайшие паразиты, обитающие в Нильской воде (шистома) проникали в организм через кожу и атаковали глаза и внутренние органы. Люди слепли и мочились кровью. Кроме вирусов кровососущие насекомые также переносили и паразитов. Множество круглых микроскопических паразитов, вызывающих ужасную болезнь- лейшманиоз.

Лейшманиоз имел давнюю и страшную историю. Засвидетельствованный уже в первых легендарных письменных иерогрофических документах, он в течение десятков тысяч лет причинял людям ужасные страдания и убивал их. В найденных кусочках тропического янтаря возрастом в сто миллионов лет ученые жрецы находили москитов, напившихся крови древних ужасных ящеров — динозавров, зараженных лейшманиозом. Эта болезнь возникла, вероятно, после окончательного разделения Пангеи, первоначального суперконтинента. Когда массы суши навсегда разошлись, образовав Старый и Новый Свет, популяции предков этого москита разделились и продолжили эволюционировать независимо друг от друга, породив два основных штамма заболевания. В какой-то момент паразиты перебрались с рептилий на млекопитающих. И тогда начался настоящий ад.

В Междуречье эту болезнь называют шумерским гнойником. В Египте «южной заразой». Все начиналось с язвочки в месте укуса, которая вырастает в гноящийся очаг. Если ничего не делать, болезнь обычно проходит, оставляя уродливый шрам. Обычное лечение сводилось к прижиганию, замораживанию или хирургическому удалению язвы. Но это были еще цветочки, легкая форма заболевания.

Вторая форма — висцеральный лейшманиоз, поражал внутренние органы, особенно печень, селезенку и костный мозг. Иногда его называют «черной лихорадкой», потому что кожа при этом заболевании нередко чернеет. Эта разновидность болезни смертельно опасна, и без лечения неизменно ведет к летальному исходу.

Жрецы сохранили остатки древних знаний. Так, они вполне успешно готовили людей к встрече с ядовитыми змеями. Маленьким детям делались небольшие разрезы между пальцами, куда наносились небольшие дозы разбавленного змеиного яда. С раннего детства родители, царапают змеиным зубом кожу ребенка и вводят в нее ничтожные количества яда. Проникая в царапину, яд создает устойчивый иммунитет. И если потом змея укусит человека, то он остается жив. Постепенно дозы увеличивались, пока дети не вырабатывали иммунитет к смертоносным змеиным укусам. Этот путь неизменно вел к успеху.

Но что делать с черной лихорадкой? Эта болезнь свирепствовала на юге, легко передаваясь от человека к человеку через москитов, которые использовали человека как резервуарного хозяина. На протяжении столетий лейшманиоз был настолько смертоносным и распространялся так быстро, что опустошал огромные территории, убивая всех: в деревнях не оставалось ни души. Конечно, люди имеют разные генетические особенности, некоторых людей болезнь щадит или протекает в относительно легкой форме. Другой путь был прививать южным колонистам более легкую язвенную форму, в хрупкой надежде, что организм выработает иммунитет на все разновидности болезни в целом. Многим прививали язвы на ноги (особенно женщинам), чтобы потом эта жуткая болезнь не набросилась на лицо. Один раз переболев, человек уже никогда не заболеет этим или родственным заболеванием вновь.

Еще одна возможность для колонизации долины Нила лежала в смешивании с местными бадарийцами, у которых долгими столетиями нарабатывался коллективный иммунитет. Но эти создания имели недоразвитый мозг, что вело к неизбежной деградации. Конечно, таким путем можно было вывести рабочих, так сказать руки, но как защитить от страшных болезней руководителей (мозг)? Лекари пытались применять минеральные лекарства: мышьяк и сурьму.

Эти сильные яды убивали паразитов, но не всегда щадили и самих пациентов. Нужны были природные лекарства. Колонисты жевали по советам бадарийцев листья и цветы Нильского лотоса, но это так же мало помогало. В древних легендах, в ветхих кожаных манускриптах, переписываемых тысячелетиями, оригиналы которых давно потерялись в реке времени и были погребены в пыли тысячелетий, сохранились сведения о спасительных лекарствах загадочного западного континента: табаке и коке. Никотин и кокаин убивает паразитов! Сами растения вырабатывают его, чтобы убивать этих гадов, и сохранить свои листья от нападений. Конечно, путь до них был очень далек и опасен, данных лекарств не хватило бы на всех, но с их помощью можно было хотя бы обезопасить руководящую элиту новой страны.

Быстро сказка сказывается, но нескоро дело делается. Все же, в итоговом результате, длительные путешествия в Неведомые и загадочные земли увенчались успехом. Кедровые корабли привезли с запада столь нужные лекарства, которые можно было получить в далекой заморской стране у примитивных обезьянолюдей. Небольшие отряды привитых людей уходили на восточный низкий берег Нила, завязывали дружбу с соседями бадарийцами, женились на их женщинах. На западный высокий берег, где обитали бадарийцы, никто пока не покушался, так как для сельского хозяйства более подходил низкий восточный, так что поводов для конфликта не возникало.

Постепенно население в долине Нила росло, простой народ продолжал страдать от болезней, но постепенно привыкал к ним, как к суровой неизбежности, элита замкнулась и обособилась, введя жесткую кастовую систему, и храня драгоценные лекарства только для себя. Кто хотел туда переселиться, тот давно это сделал. Время шло, простонародье смешалось с туземцами и отупело, элита замкнулась в системе каст и стала вырождаться. Часто, чтобы сохранить чистоту крови благородных предков, братьям приходилось жениться на своих родных сестрах. Но население все росло, как на дрожжах, лекарств не хватало и вскоре уже и часть элиты (как показывают древнеегипетские мумии) стала страдать от паразитарных болезней. Династии фараонов сменяли друг друга, часто допуская на трон людей со смешанной кровью. Страна стремительно вырождалась, древние сакральные знания оказались забыты.

Глобализация развивалась, теперь уже не нужно было правителю самому находиться на неблагополучном месте и лично подвергаться опасности заболеть. Пусть простонародье страдает, руководство может жить в более здоровых местах. Так и повелось. Независимость Египта канула в лету, он стал продовольственным придатком более развитых стран. Ассирия, Персия, Македония, теперь Рим. Правителю уже не нужно самому кормить комаров и паразитов, чернь хлеб вырастит и доставит и так.

Древние знания оказались никому не нужны, у завоевателей были свои боги, что привело к закономерному логическому итогу: полвека назад римский император Феодосий запретил все другие культы, кроме официального христианства. Такие жрецы, как Сидор, бежали в знойную пустыню, на периферию, где влачили жалкое существование, скатываясь на роль деревенских колдунов и оракулов. Людская раса ослабла и забыла о прежних страданиях.

И вот теперь позабытые знания пригодились. Нужен огромный ковчег, убежище. Лучше всего горное. А для недалеких людей, предназначенных для обслуживания избранных, можно пригрозить грядущим нашествием жестокосердных вандалов, которые не щадят ни старого, ни малого. Так что настала пора действовать. Сидор дал ошеломляющий сигнал по цепочке жрецов, которые известили некоторых сильных мира сего. Катаклизм, возвещал жрец, свершится в потоках крови и под ливнем звезд. Пора было уносить ноги и спасаться.

Глава 3

И вот настал день совещания тайного братства. В древнем полузабытом и полуразрушенном храме, сохранившимся в дальнем оазисе, как осколок давно минувших эпох, собрались на совещание два десятка важных людей. На закате небо окрасилось в пурпур, и лучи заходящего солнца осветили среди пустыни громадный купол, сложенный из гигантских каменных блоков. Казалось невероятным, что человеческие руки некогда обтесали эти глыбы и сложили из них этот великолепный свод. Разрушить его простым смертным было не под силу, но многочисленных ударов времени купол не выдержал, и блоки частично превратились в желтое крошево. Обвалилась и верхушка свода, давно разрушенная временем. Внутри царила пыль тысячелетий, пахло древним прахом мумий и пометом летучих мышей. Но сегодня, к обычным в данном месте ночным совам присоединились редкие гости- люди.

Руководители высшего звена и технические специалисты, приглашенные для консультации. Десяток мрачных ветеранов, прошедших множество пограничных войн и умеющих молчать, охраняли это собрание снаружи. Все люди, собравшиеся тут, испытывали необъяснимую тревогу. Где же найти необходимое убежище, чтобы пережить грядущую глобальную катастрофу?

Несколько сильных мира сего высказали устойчивое мнение, что три или четыре тысячи человек будет вполне достаточно, чтобы сохранить в необходимом убежище привычный уровень жизни и комфорта, а полтысячи воинов и ополченцев смогут разогнать всех дикарей, которые бы попытались покуситься на их жизни и имущество.

Темнота ночи окутывала мир, крупные звезды мерцали в вышине. Свечи и факелы чадили в неподвижном воздухе, пуская по стенам волну пляшущих теней. В темном и мрачном зале, за огромным древним столом из черного дерева, сидели избранные решать грядущую судьбу человечества. В дальних темных углах помещения, казалось, притаились неведомые существа. Где-то далеко жалобно выла собака.

Перво-наперво присутствующие рассмотрели решение переправиться через огромное песчаное море Сахары на юг, чтобы найти искомое убежище в таинственных глубинах Африканского континента, в стране черных.

Привлеченный в качестве консультанта, поднялся ливиец Сифакс, высокий сухощавый и темноволосый человек. Его обветренное, загорелое и покрытое шрамами лицо было словно выдублено жгучим солнцем и знойным ветром. Густая борода надушенная мускусом, казалась иссини черной. Короткая туника из тонкого льна, украшенная богатой вышивкой на вороте, сверкала своей белизной. Ливийцы были народом древним, угрюмым, загадочным, могучим и безжалостным. Много раз Сифакс возглавлял караваны идущие к южным черным дикарям за драгоценным золотым песком, крепкими эбонитовыми рабами, экзотическими зверями и прочими редкостями. Два десятка горящих от волнения пар глаз было обращено в его сторону.

Он почтительно поклонился всем присутствующим, прокашлялся и начал говорить:

— Ширина великого песчаного моря Сахары измеряется 37 днями пути, и оно отделяет страну черных от белых. Карфагеняне издавна путешествуют с караванами, состоявшими иногда из 700 верблюдов, к тому месту, которое называется Тамбукту [Тимбукту], как и в другую страну, именуемую Кантор, за золотом и находят его там, в огромном количестве. Наместник Карфагена, ежегодно получает с юга много золота, слоновой кости и перьев страуса. Но дорога очень тяжела, часто бывает, что назад возвращается только десятая часть людей и животных. Кроме того, существующие колодцы по тропе не позволяют пройти каравану численностью более чем из 1,5–2 тысячи человек, больше просто не хватит воды, а взять ее негде, посреди движущихся барханов раскаленной пустыни. Цари гарамантов, древнего и зловещего царства юга, властвующие в пустыне, могут не пропустить наших людей для переселения, так как они позволяют проходить по своей земле только торговым купцам, с которых берут большие пошлины. Если же мы договоримся и заплатим им, то приведенным нами юг двумстам воинам придется нелегко, чтобы завоевать себе место под солнцем, среди многочисленных и сильных черных племен. Среди негров встречаются сущие дикари и кровожадные людоеды. Купцам там всегда рады, но переселенцам нет, а большее число воинов нам по этому пути не провести.

Бывший финикиец, а нынче почтенный римский гражданин Магон, темнолицый властный толстяк невысокого роста, облаченный в пурпурную тунику, украшенную золотым шитьем, небрежным жестом прервал ливийца, важно и задумчиво сказав:

— Хорошо, давайте рассмотрим вкратце другие варианты, а уже потом будем уточнять, чтобы не терять даром времени. Всего за дюжину дней пути от этого места находятся передовые станы тысяч диких варваров, занимающимися убийствами и грабежами: женщин они крадут, а мужчин убивают.

Свою богатую одежду Магон носил с небрежностью привыкшего к огромному достатку человека. Его спокойствие граничило с безразличием. Повинуясь волчьему взгляду Магона, поднялся финикийский моряк, суровый гигант Ганнон, обладающий могучей фигурой атлета. Моряк был красив красотой дикого свирепого хищника. Потрясая звериной гривой черных волос, он с ходу начал свое повествование:

— Наши большие зерновозы сейчас простаивают без дела, так что мы легко сможем собрать большую эскадру в 70-100 кораблей и загрузить на борт три или четыре тысячи человек. Но куда же нам плыть? На юг от мыса «Нет» в Африке Дальней, нам на них не пройти, там всегда дуют противные ветры и встречные течения. Только гребные галеры с многочисленными гребцами могут прорваться к Мысу Зеленому и дальше. Но на галерах в тех водах плавать весьма опасно, из-за высоких волн и грозных штормов. До мыса «Нет» и даже немного дальше, враги вандалы могут нас легко достать по суше. Далее, до мыса Зеленого простирается безжизненная пустыня, а южнее мы просто не сможем перебросить достаточное число людей. Если же мы примем решение высадиться на островах в Западном океане, то скажу Вам, что острова Блаженных (Канарские) и так густо населены, а на Затерянных островах (Азорских) такому большому числу людей будет нелегко прокормиться. Тем более, в случае гнева богов, и грядущей катастрофы (сам то я в такое не слишком верю) на этих островах мы будем весьма уязвимы для буйства природных стихий.

— Слышал ли ты что-либо о западном континенте? — мягко спросил его Сидор, и его орлиное лицо озарилось ужасающей улыбкой.

Темные глаза его при этом сверкали подобно черным алмазам.

— Сам я туда не плавал, туда никто не плавал последние четыреста лет — почтительно ответил богатырь Ганнон — но в моей семье сохранились позабытая мудрость и древние лоции. Летом путь туда вполне возможен, нужно лишь только за островами Блаженных найти попутное течение в Великом океане. Ветер там также будет почти все время попутным и погода в это время года благоприятствует плаванию. Но раз на раз не приходится, бездонный океан велик и грозен своими штормами, без нужды никто не хочет подвергать свою жизнь смертельной опасности. К тому же плыть за Столбами Мелькарта (проливом Гибралтар) нам придется сорок дней или больше, так что возникнет проблема с продовольствием и пресной водой.

— Забудь свои страхи! Я тоже нашел в древних лоциях путь к Заливу глубоких вод (Гондурас) где лежит земля коки — прожигая моряка огненным взором заговорил Сидор.

Голос его гремел в древнем зале, отражаясь эхом от стен, так что мурашки у всех присутствующих пробежали по коже. Отблески пламени горящих свечей и факелов отражались от его бритого черепа. Своей суховатой фигурой жрец походил на древнего легендарного демона, джинна пустыни, но пот ручьями стекал по его смуглому лицу. Изощренный ум ученого проник в глубинные тайны науки, недоступные простым смертным. Вновь сверкнув своими черными глазами, Сидор продолжил свою речь:

— Рядом с океаном там находится горная местность, так что мы легко сможем укрыться и спасаться от ледников или вулканов внизу, а от наводнений на высоте. Жалкие местные племена пребывают на уровне обезьян, так что для них мы, заморские пришельцы, будем великими богами! Листья ветхих пергаментов поведали мне о землях, где люди или демоны ранее властвовали тысячелетия, о великих царствах, что расцвели и пришли в упадок еще на заре времен. Нет ничего, что бы укрылось от моего пытливого взора и это лучший выход из всех возможных. Если же я Вас обману, то убейте меня без всякой жалости, лучшего места нам нигде не найти.

Эта проникновенная речь произвела большое воздействие на всех присутствующих.

— Это безумие — прошептал ливиец Сифакс. Холод пробежал по его спине, и кровь застыла в жилах при мысли о трудностях предстоящего путешествия.

Но ставки были уже сделаны, теперь нужно было только выполнять принятое решение.

После прошедшего совещания деятельность закипела. Крепость Гиппон в Нумидии держалась на последнем издыхании, там уже готовилась эвакуация истощенных солдат в Карфаген. Теперь самые недалекие люди уже понимали, что скоро полчища варваров затопят всю округу и всем тогда не поздоровится. Собирался флот, готовились припасы. Люди уподобились ничтожной былинке, подхваченной могучим ураганом. Из тысяч кандидатов для переселения отбирались десятки необходимых специалистов.

Олигархи и толстосумы собирались переселяться вместе со своими клиентами и верными слугами, отобранные специалисты и моряки прихватывали с собой семьи. Мест на отбывающих кораблях для всех не хватало. Сидор, как пророк, ведущий за собой этих людей, постарался включить в число отъезжающих как можно больше жрецов старых египетских богов, наплевав на мнения ливийцев, финикийцев, нумедийцев и даже нескольких римлян. Кто хочет, тот может добираться самостоятельно. Но, не в его убежище, и не с ним.

Через полтора месяца огромная флотилия взяла курс на запад. Опаленные зноем бурые горы, круто обрывающиеся в море, лишь чуть-чуть розовели, когда корабли поставили свои паруса под свежий ветер. Корабли медленно проплывали мимо зеленого североафриканского берега, поросшего рощами финиковых пальм и оливковых деревьев. Мимо города Карфагена, с его вонючим Туниским озером, куда этот мегаполис сбрасывал свои канализационные стоки. Мимо осажденной варварами крепости Гиппон, откуда уже началась эвакуация измученного длительной осадой гарнизона.

Далее начинались земли уже вошедшие в африканское королевство вандалов. Множество полей осталось нераспаханными, почерневшие пепелища обозначали места, где некогда находились цветущие деревни и роскошные усадьбы. Шакалы открыто охотились вдоль заросших бурьяном дорог, да в горах скрывались банды исхудавших беженцев. Но плыть было относительно безопасно, так как пока эти северные дикари не обращали никакого внимание на море. Только захватив Карфаген, и приобретя его могучий флот, эти северные варвары станут грозой морей, пока что они ни с чем больше обычной лодки обращаться не умели.

Протянувшееся на севере Африки средиземноморское побережье сравнительно легко доступно для любых пришельцев, поэтому именно здесь возникли древнейшие порты и города. Это побережье всегда манило многочисленных врагов, и отсюда в глубины Черного континента проникала чужая культура. Но за спиной этих городов и портов природа воздвигла труднопреодолимую преграду — красные горы Риффа. Высадка и даже завоевание побережья, отнюдь не открывали пути для проникновения во внутренние области страны. Кое-что могли бы порассказать об этом еще римские легионы, которые на этом клочке земли разбивали свои первые укрепленные лагери. Путь же в глубину Африки был на редкость суров и труден.

Вот перед членами великой экспедиции возникли легендарные столбы Мелькарта, которые этот древний финикийский бог воздвиг как пределы известного мира. Мореплаватели встретили эти символы, терзаемые мрачным беспокойством. Европейский и африканский мыс украшали высокие колонны с воздвигнутыми на них огромными фигурами бронзовых идолов. Эти богопротивные изображения будут уничтожены мусульманами, захватившими эти земли через пару столетий.

Грозный океан встретил флотилию переселенцев по-летнему спокойно. Впрочем, флотилии предстояло пока продвигаться вдоль тех же знакомых берегов римской провинции Африки Дальней со столицей в Волюбилисе (в 80 километрах от марокканского города Феса).

Но картина побережья разительно изменилась. Атлантические берега были скалисты и изломанны, тут почти не имелось естественных гаваней, тихих, защищенных заливов, здесь постоянно рокочут пенистые волны прибоя, с одинаковым усердием разбивавшие о прибрежные скалы как финикийские, так и римские галеры. Устья же рек загромождены высокими песчаными отмелями, омываемыми волнами Атлантического океана. Но даже здесь финикийцы и римляне основали множество прибрежных портов: римский Тинги (Танжер), основанный еще финикийцами и захваченный вандалами в числе первых городов в 428 году, южнее него лежала Арсила — Констанция Зилис римлян, далее к югу располагался прославленный финикийский Ликс (ныне аль-Араш), еще далее бухта Сале, еще южнее безымянная рыбацкая деревушка, ставшая в будущем главным портом Марокко Касабланкой, далее легендарный Сафи, где поселенцы финикийцы постепенно заменялись евреями, еще южнее располагался античный Карикон Теихиос (Эль-Сувейда).

И все, дальше к югу всякая цивилизация заканчивалась. Мыс Гир (нынешний Агадир) редко посещался кораблями отчаянных торговцев и ловцов пурпурных раковин, а еще южнее располагались острова Блаженных, тянувшие свои высокие вулканические пики в небо и хорошо видимые с африканского берега. Туда корабли добирались совсем редко.

Пока флот переселенцев тащился к югу вдоль берега, Сидор взял быстроходный корабль и вместе со смелым капитаном Ганноном посетил Затерянные острова. Ему нужно было уточнить свои древние лоции, остаются ли они правдивыми в современном мире. Остальной флот колонистов они должны были догнать уже у островов Блаженных.

И вот они плывут на запад в неизведанное море, повинуясь храброму капитану, ориентирующемуся на древние семейные предания. Усиливающийся день ото дня морской бриз наполнял их паруса. Впереди- неизведанные моря и неведомые земли. 300 часов плавания от крайнего иберийского мыса, где многочисленные седые древние мегалиты поросли бурым мхом, на запад, и теперь нужно было внимательно следить за полетом птиц. Капитан Ганнон выпускал из клетки припасенных черных воронов и смотрел, в какую сторону полетит эта мудрая птица. Корабельщики руководствовались полетами своих пернатых разведчиков. В итоге показались долгожданные Затерянные острова, они были совсем необитаемы. Здесь не было ни людей, ни животных, обитали только многочисленные ястребы и множество других птиц, гнездящихся в вулканических скалах, которые были некогда вершинами гор затонувшего в предыдущей катастрофе древнего континента Лемурии.

— Здесь наши предки добывали драконову кровь- произнес воодушевленный удачным плаванием Ганнон. Имелся в виду сок знаменитого Канарского драконового дерева, из которого финикийцы получали ценную красную краску, для окрашивания тканей.

Сидор лишь загадочно улыбнулся. Им нужно было двигаться еще дальше на запад, на крайний остров Ворона (Корву). Затерянный в бескрайнем Западном океане остров, расположенный почти в 900 км от материка. Еще древние карфагеняне конца IV в. до н. э. пришли как-то в мимолетное соприкосновение с Корву, самым далеким из Азорских островов. Этот факт, неоднократно подвергавшийся сомнению, был доказан благодаря новейшим нумизматическим изысканиям (кладам карфагенских монет обнаруженных на острове). Повторно европейцы откроют этот остров только в середине 15 веке, спустя тысячелетие.

Осторожно и медленно отважный маленький корабль продвигался далее на запад, моряки внимательно следили за полетом морских птиц.

— Древние установили в этом море и на его берегах знаки, которые должны были служить предостережением для тех, кто пытался бы искать приключений в этих местах- произнес египетский жрец — мне нужно непременно найти их.

И вот, наконец, они увидели остров Ворона, крайнюю точку Старого Мира. Высадившись на побережье зловещего острова, Сидор повел отряд моряков на западный берег. Извилистый путь вел их через густые заросли, по крутой тропинке, по заросшему краю глубокого оврага, и потом по узкому скалистому карнизу над обрывом. Скоро жрец нашел то, что так искал в этих краях: на вершине горы, которую называли горой Ворона, возвышалась древняя бронзовая статуя всадника без седла, с обнаженной головой; левая его рука лежала на гриве коня, а правая была простерта вперед, на запад. Тысячелетняя статуя стояла на каменной плите, а внизу, на гранитном камне, были вырезаны странные буквы, которые никому не удалось прочитать. Необъяснимой, внушающей ужас древностью повеяло от этой скульптуры.

— Вот метка, которая упоминается в древних истлевших манускриптах — благоговейно прошептал Сидор — теперь мне все понятно, каким путем вести наши корабли!

Дальнейшая судьба этой статуи весьма любопытна. В начале 16 века португальский король Мануэль прикажет перевезти с острова Корву это изваяние в Лиссабон. Прибывшие отважные моряки обнаружили разрушенную землетрясением огромную скульптуру всадника и забрали в столицу три крупных обломка: головы, руки и ноги. Но эти осколки не принесли португальцам счастья — скоро Лиссабон был уничтожен мощным землетрясением, сопровождавшимся чудовищным цунами. Прошлое умеет хранить свои тайны. Позже гигантская статуя острова Корву переместилась в область мифических сказаний и сказочных легенд.

А пока обрадованные потомки финикийских моряков повернули на юго-восток и плыли, пока не увидели вдали знакомые берега Африки. Догнали основную флотилию они уже на островах Блаженных. Местные жители, загадочное белое племя гуанчей согласилось снабдить их водой и провиантом, в обмен на некоторые из их товаров. Например, на железо, так как неолитические гуанчи обитали еще в каменном веке.

И вот беспримерное плавание на запад продолжилось. Огромная флотилия растянулась в океане. Скоро большая часть кораблей потерялась, но все капитаны были осведомлены о ориентирах длительного пути, так что никто не волновался за отстающих. Забот и так хватало. Опасны были как штили, так и шторма. Редкие летние шторма, стремительно налетая, безжалостно топили не приспособленные к океанскому плаванию корабли переселенцев, собирая обильные жертвы морскому богу Нептуну, а штили грозили тем, что колонисты надолго застрянут посреди океана без воды и еды, и будут умирать мучительной смертью.

Их трупы равнодушное течение все равно прибьет к берегам западного материка. Подобно тому, как течение Гольфстрим столетиями прибивало пироги индейцев и каяки эскимосов к атлантическому побережью Европы. Иногда там были даже еще живые люди, языка которых никто не понимал. Древнеримские писатели, сторонники новомодной греческой идеи о шарообразности земли, называли этих смуглых людей — индийцами. Так древнеримский писатель Корнелий Непот описал свидетельство Квинта Метелла Целера, проконсула в Галлии, который получил в дар от батавского царя (нынешняя Бельгия) нескольких индийцев. Когда он стал допытываться, откуда они прибыли, он узнал, что их занесло штормом из индийских морей, и, переплыв промежуточные пространства, они, наконец, достигли германского берега.

Затем, в году 1353, во времена Фридриха Барбароссы, в Любек, город в Германии, прибыло, как сообщают, каноэ, напоминавшее большую барку, с некими индийцами. Они прибыли, по-видимому, с Ньюфаундленда и Лабрадора, которое находится на той же широте, что и германский берег. Другой случай произошел в 1507 у французского Руана, где была подобрана лодка с одним живым эскимосом и шестью трупами, третий — в 1577 г. у побережья Нидерландов. О других подобных происшествиях сообщает Гумбольдт, причем два из них, относящиеся к 1682 и 1684 гг., представляют особый интерес. Ныне такие странные древние лодки пришельцев с запада кое-где до сих пор хранятся в старинных церквях Германии и Нидерландов. Один прибитый к европейским берегам эскимосский каяк, хранится в Обществе рыбаков в Любеке.

Но вернемся к нашим храбрым путешественникам, которые почти утратили надежду на благоприятный исход своего рискованного похода. Прошел уже месяц после выхода поселенцев с островов Блаженных, и корабли намертво застряли посреди бесконечного океана. Сколько корабельщики не выпускали из клеток мудрых воронов, они все равно возвращались обратно на корабли, не видя нигде твердой земли на горизонте. Паника охватила мореплавателей, крохи провизии и питьевая вода подходили к концу, остальные корабли флотилии пропали неведомо куда (в составе экспедиции осталось не более пяти десятков судов). Оставалась одна безрадостная перспектива — умирать.

Но неутомимый Сидор все еще не терял надежды, его нервы были словно выкованы из стали, а глаза мерцали неукротимым огнем:

— Морское течение все равно тащит нас туда, куда нам нужно! Еще не время отчаиваться!

С севера грозили новые непонятные знаки богов. Огромные массы плавающей травы рыжеватого цвета напоминали бесконечные луга в середине океана. И это новое чудо, стало очередной причиной для беспокойства.

— Смотрите! — неукротимый жрец указывал рукой на север, где в океане виднелись многочисленные морские водоросли, — древние были правы, течение ведущие к Западному Континенту и ведущее обратно к Старому Миру образует внутреннее море из зеленых водорослей прямо посреди голубого океана! Велика мудрость богов!

И скоро попутный ветер погнал оставшиеся корабли далее. Бури еще не раз взимали с флотилии свою жестокую дань, но все же на 48 день после выхода с островов Блаженных, поредевшая и потрепанная морская флотилия из 18 судов поселенцев прибыла на нужное место в Залив Глубоких вод Страны Коки. Еще 7 кораблей, среди пассажиров которых было множество чернокожих негров-рабов, прибило к берегу намного северней, на острова земли ольмеков в Мексиканском заливе. Шесть заплутавших судов, перевозивших в основном ливийцев, выбросило на берег в районе реки Бразос, на месте будущего штата Техас. Более 50 больших кораблей и множество людей исчезли в океане. Об их судьбе больше никто и никогда ничего не слышал.

Глава 4

В этих заморских землях уже жили люди. Тысячу лет до этого бродячие индейцы, охотники-собиратели, оставляли в стране Коки только свои захоронения, но не имели здесь своих постоянных поселений. И только буквально несколько лет назад в этой далекой стране стали возникать небольшие деревеньки туземцев. Местные небольшие племена индейцев говорили на диалекте чибчанского языка, принадлежащего к группе языков, распространенных в Нижней Центральной Америке от Гватемалы и до самой Колумбии.

Родина местных индейцев и крупнейшая чибчаязычная цивилизация, муиска, находилась в Колумбии. Это будет мощное вождество, в будущем известное своими замысловатыми изделиями из золота. Конфедерация Муиска станет источником множества испанских легенд об Эльдорадо, основанных на реальной традиции, согласно которой нового правителя обмазывали липкой грязью, а потом покрывали золотой пылью, после чего он нырял в озеро Гуатавито в Колумбии, смывая с себя золото и преподнося его богам. Но пока еще до этого момента была целая тысяча лет.

Коренное население страны коки, пришло с юга, самостоятельно или под давлением других враждебных племен и не представляла собой угрозы для измученных колонистов. Голые индейцы, жившие небольшими малочисленными племенами и даже семьями, не имели нормального оружия и были совсем не опасны. Некоторые колонисты выражали сомнение, что эти темнокожие, скудно одетые существа действительно являются людьми. Эти несчастные уродцы, отстающие в росте, украшенные ожерельями из обезьяньих зубов, мало походили на разумного человека. Обезьянолюди, ютились в земляных ямах и выходили оттуда только по ночам.

Отвратительные лица у них были заляпаны пятнами белой краски, кожа сальная и грязная, волосы спутаны, голоса визгливы, жесты агрессивны и лишены всякого достоинства. Туземцы неустанно бродили по джунглям в поисках ежедневного пропитания и поклонялись своему странному Обезьяньему Богу. Индейцы, живущие в той области, страшились одной мысли о своем ужасном Обезьяньем боге, порождении кошмарного сна. Они считали, что в дебрях джунглей обитает громадный волосатый обезьяноподобный человек или демон по имени Улакс… И они были правы! Казалось, сам дьявол правит этими несчастными землями! В тропических дождевых лесах обитало настоящее человекообразное хвостатое чудовище, что могло без труда разорвать любого индейца на части.

Еще моряки Колумба высадившиеся на эти берега спустя тысячу с лишним лет застали это животное. Вот что писал пораженный Колумб в своем дневнике о этой встрече с этим осколком давно минувших эпох:

«Один лучник подстрелил тварь, очень похожую на обезьяну, но большую, нежели это животное; морда ее подобна была человеческому лицу. Стрела пронзила ее насквозь от шеи до хвоста, и, так как тварь эта была очень свирепая, пришлось отрубить ей переднюю и заднюю лапы. Свинья при виде этого животного ощетинилась и обратилась в бегство. Увидя это, я приказал подбросить „богаре“ (так называют здесь подобных тварей) к свинье. Когда „богаре“ очутилась около свиньи, она, несмотря на то, что находилась уже при смерти, со стрелой, вонзенной в тело, крепко обвила хвостом морду свиньи и уцелевшей лапой стала бить ее по холке, как будто перед ней был враг. Это удивительное зрелище и заставило меня дать ее описание».

Высадившиеся на берег усталые поселенцы обратились к своему пророку с животрепещущим вопросом: «что же им делать дальше?»

Сидор приказал сжечь потрепанные штормами корабли и уходить в горы. Местность вокруг побережья была болотистая и изобиловала москитами и другими насекомыми, так что поселенцы назвали ее «Москитным берегом» или «страной Москитией». Всего поселенцев насчитывалось около шестисот человек, включая женщин и детей. Никакие домашние животные долгого плавания не перенесли, закончив свою жизнь в луженых желудках мореплавателей. Различными фокусами, уловками и подарками Сидору удалось привлечь на свою сторону три небольшие племени туземцев, общей численностью около 180 человек. Ему необходимы были носильщики и слуги.

Индейцы искренне считали этого странного и загадочного заморского жреца посланцем богов, а то и самим богом, и готовы были безоговорочно подчиняться этому пришельцу, с фанатизмом новообращенных. Так как местность вокруг была нездоровая, жаркая и влажная, представляя собой рассадник различных болезней, то новоявленный пророк повел своих последователей на северо-запад, в горные джунгли северной Гватемалы.

Они упорно поднимались ввысь, терраса за террасой: преодолевая неприступную зелено-коричневую преграду с пятнами цветов и щебечущих птиц, под лиственным пологом дождевого леса, двигаясь все время вверх по реке, пока она не превратилась в маленький ручеек среди темных камней и густых зарослей. Горы, словно гнилыми зубами окруженные крутыми холмами, возвышаются здесь до километра в высоту. От густого тумана с листвы деревьев падали капли воды, похожие на слезы. Кругом плотный зеленый сумрак неподвижного леса. И еще что-то. В воздухе. Легкая дрожь…Мошки… Они набрасывались на колонистов тучами, и поселенцы были вынуждены закрывать с обеих сторон свои ночные навесы из пальмовых листьев тканями и сетками от комаров. Несмотря на все эти защитные меры, руки и лица у них вскоре покрылись множеством крошечных зудящих кровяных волдырей.

При этом «полворины», настолько мелкие насекомые, что они напоминали порошок, прятались в волосах у Сидора и его компаньонов. Нередко путешественники не могли думать ни о чем, кроме этих жутких насекомых. Они постепенно научились отличать их по писку, издаваемому крыльями, трущимися друг о друга в полете. Все время казалось, будто в тела переселенцев втыкаются иголки. Насекомые страшно мучили путешественников, доводя их почти до безумия. Наконец, прибрежная низменность осталась позади. Насекомых стало намного меньше. Перед ними лежала обширная гористая территория, покрытая девственными джунглями. Теперь предстояло найти для поселения подходящую плодородную горную долину, изобильно снабженную водой. Кроны деревьев вокруг сливались друг с другом, демонстрируя всевозможные оттенки, цвета и отблески зеленого.

Желтовато-зеленый, изумрудный, зеленоватый, аквамариновый, синевато-зеленый, бутылочный, серовато-зеленый, спаржевый, оливковый, светло-зеленый, нефритовый, малахитовый — в любом языке было недостаточно слов выражений, чтобы точно передать эту бесконечную и разнообразную цветовую гамму. Однообразие зеленого полога там и сям нарушали кроны деревьев, усыпанные громадными багряными цветами. Многочисленные юркие обезьяны прыгали на ветках, словно цирковые акробаты, с любопытством наблюдая за странными пришельцами.