Реальная сказка

– За дуру я тебя не держу. Поэтому решил рассказать. Но понимаю, что выглядит неправдоподобно. Но… Ты читала «Красавицу и чудовище»?

– Да, и что?

– Это обо мне.

– Что?! – с усмешкой сказала она

– Давным-давно один парень встречался с одной девушкой.

Он был Чудовищем, а она жуткой болтушкой, хоть и Красавицей. И была у нее подруга, которая Габриель, и которая и сама хорошая фантазерка. Вот и ходит по миру правдивая, но не совсем, история.

– Еще раз ха-ха-ха.

Он поднялся. Достал из шкафа фотоальбом и вручил его Сюзанне:

– Вот посмотри.

Она начала листать страницы фотоальбома, на которых красовались старинные рисунки, фотографии, некоторые сильно выцветшие, под всеми был указан год и место фотографии. Хотя и по одеждам и обстановке на фото можно было определить, какое это примерно время. И самое странное и страшное, на всех этих фотографиях был он – Егор.

– Это что? – она подняла на него удивленные глаза.

– Это я.

– Как ты?! – она еще с полминуты молчала, закрыла альбом и сказала: – Я не понимаю, ты типа то чудовище из сказки?

– Типа да.

– Триста лет?

– Триста лет.

Он продолжал пить вино, сидя на диване, и даже не смотрел на девушку.

– Подожди… Как такое возможно? Что это?

– Колдовство. Инквизиция не всех сожгла, – он зло захихикал.

– В сказке его заколдовала колдунья и дала время на то, чтобы расколдоваться. И время отсчитывалось цветком… – она посмотрела на него. – «Аленький цветок давно засох»…

– Вот именно, – в этот раз он взглянул на нее и щелкнул пальцами, – но в сказке ложь, да в ней намек…

– Расскажи тогда свою правду.

Глава 7

– Ладно, про колдовство я пошутил. Родился я обычным человеком в одной из французских деревушек. Все было нормально – скот, двор, мать, отец, братья, сестры, нищета, грязь… Знаешь, все как у всех, – он засмеялся, – и тут в наше захолустье приезжает парочка молодых ученых из столицы. Мне тогда было 15, а может, уже и 16 лет, и мне очень хотелось выбраться из этой деревни. И я подумал, вот он шанс, молодые столичные ученые мужи. Я подружился с ними. В общем-то, они были хорошими ребятами… – он вздохнул как будто с грустью. – Они были химиками, наверное, в то время их все-таки можно было назвать ведьмаками, – он засмеялся, – и эти двое решили провести эксперимент. А я страсть как хотел услужить им и вызвался быть подопытным кроликом. Ну не дурак? Вот именно, что не дурак. А у них стоял этот дурацкий горшок с землей, непонятно откуда, непонятно зачем, я так понял, что там все-таки что-то когда-то росло, но ото всех их химических экспериментов подохло. Сделал я несколько глотков их экспериментальной жидкости, и мне вдруг плохо стало, сильный кашель начался, и я случайно опрокинул бутыль с жидкостью в этот горшок. Тогда никто ничего и не заподозрил. Ребята подбежали ко мне. Начали осматривать и все такое. Но я был в норме. В обычной человеческой норме. Они были очень расстроены, что эксперимент не удался. Потом они какое-то время еще у нас побыли и уехали, а мне удалось увязаться за ними. Но и в Париже они были недолго и уехали куда-то в Китай, а я остался вроде как сторожить и жить в их апартаментах в центре Парижа. Все было круто, я ничего не замечал, кроме того, что пару-тройку раз в год на меня что-то находило, и я становился сам не свой.

– Как тогда в парке под фонарем?

– Да, это был я. Я ничего не замечал, жил в свое удовольствие. Годы шли… А я не старел. Знаешь, в сорок лет выглядеть на двадцать, конечно, возможно, но люди стали коситься на меня. А я стал коситься на себя в зеркало. У меня почти не было морщин, а на голове ни одного седого волоска. Но тут появилась Жезель, – он вздохнул и осушил залпом бокал, – возникла эта глупая любовь. Мы начали встречаться, все было хорошо. Я ей рассказал про то, как я иногда становлюсь сам не свой. А она смеялась и говорила: «Я твоя красавица, а ты мое чудовище!» Она дружила с Габриель, я это знал, хоть и лично мы не виделись, но, видимо, Жезель ей рассказала то, что я рассказал. Через какое-то время я заметил у себя седой волос, через еще какое-то время второй, потом появилась эта складка, он указал на небольшую морщинку на переносице. Следом заметил, что в горшке появилось растение. Понимаешь, – он посмотрел ей в глаза, – горшок был пустой больше двадцати лет, а тут растение. Я сразу подумал, что Жезель что-то посадила, но нет, это не она. Я стал искать моих старых друзей. Но они оба погибли от своих же опытов, то ли задохнулись, то ли отравились. Но я узнал, что они работали над сывороткой молодости или что-то в этом духе. У них не было должной аппаратуры меня проверить, а я был юнец, и так дышащий молодостью и жизнью. Вот они ничего и не поняли.

– У тебя что, два сердца? Или что-то в этом духе?

– Нет, я не монстр Франкенштейна, – усмехнулся он, – я просто человек. Тогда я вспомнил, как те ребята, ученые, говорили, что эта сыворотка действует в комплексе с постоянной подпиткой.

– Какой еще подпиткой?

– Девушки, желательно до 21-22 лет.

– Ты что, их убивал? – испуганным шепотом пробормотала она.

– Нет, – засмеялся он и резко замолк, – вернее, не обязательно. Секс, просто секс с юной девой.

– Секс?!

– Да. Там вырабатывается какой-то фермент, который в совокупности с этой жидкостью дает эффект молодости. Я не сразу про это вспомнил, молодой был, знаешь, – Егор улыбнулся Сюзанне.

– Понятно. А что с цветком?

– А вот тут странная история. Я так понял, что я связался как-то с этим цветком, когда опрокинул тот бутылек. Когда он начинает цвести, я резко начинаю стареть, а когда он умирает, я молодой. Честно говоря, я и сам не понял до конца, что да как.

– Про секс ты понял, про цветок не понял.

– Да, я же был молодой, этих женщин у меня было много, я и не замечал сначала. Потом появилась Жезель, но ей было тридцать, подпитка была слабая, и я стал увядать, скажем так. Потом мы с ней рассорились, я ушел в загул и был молодой допинг. В целом, чтобы понять, что к чему, я прибавил в возрасте пять лет. А вот с цветком непонятно. Вот эти резкие и грубые морщины и седину я получил именно в момент цветения цветка, причем они остаются навсегда. Если подпитка несколько регенерирует старые клетки, то тут ничего не помогает. Он цвел два раза, во времена Жезель, а потом во времена войны в 1814 году. И так же дарил мне резкую старость, а потом по неизвестным мне причинам погибал.

– А может, это просто отмеренное тебе время, типа часы, которые отмеряют именно твое время?

– Интересная мысль… Но время у него странное: разница в 100 лет, а потом 200 лет, а потом что? 300 лет? Получается, это время ведет к бесконечности?

– Запутанно…

Глава 8

Повисла тишина. Сюзанна, все это время стоявшая за Егором, села на другой конец дивана от него, а он налил себе вина.

– Так ты что, боишься, что постареешь и умрешь?

– Да, я уже привык быть бессмертным.

– Но это человеческая природа, это нормально.

– Меня не волнует, что у вас там нормально, а что ненормально, – он начал раздражаться, – а цветок должен засохнуть, поняла?

– Окей, – примирительно сказала она, еще раз встречаться с чудовищем она не хотела, – а ты жизненные моменты того периода отслеживал?

– Конечно, отслеживал. Все сопоставлял, точки соприкосновения косвенные.

– Может, не косвенные, может, ты так думаешь, а на самом деле это не так. Или ты смотришь со своей колокольни, а нужно посмотреть под другим углом, например, с моей колокольни.

– Ну давай с твоей колокольни посмотрим, раз уж начали… Первый раз, когда мы начали встречаться с Жезель, в какой-то момент цветок начал прорастать, в какой именно момент, я не обратил внимания, потом мы расстались, цветок какое-то время еще рос. Все. Второй раз… Была война, и там была девочка медсестричка, может, ей было лет 15, может, постарше, и я чувствовал ее интерес ко мне, но сам ничего к ней не испытывал. Хорошая девочка была, добрая, светлая, жаль, рано погибла. И тут цветок начал расти. Знаешь, как будто после ее смерти.

– А сколько по времени цветет? День? Месяц? Или как?

– Да я не помню, может примерно год.

– Может, это связано со смертями тех, кто тебя любил? Девочка во время войны погибла, и цветок умер, может, и Жезель умерла.

– Подожди, подожди… Давно я не возвращался к этому вопросу… Кажется, да, Жезель умерла, и цветок погиб… Кажется, так и было… Значит, сейчас кто-то меня полюбил, и цветок ожил? – Он вдруг встал с дивана. – А если этот кто-то умрет, то и цветок умрет. Мы нашли то, что искали, – он радостно посмотрел на Сюзанну, чокнулся своим бокалом об ее и осушил его, – осталось только понять, кто это…

– Ты что, ее убьешь?

Он отстраненно посмотрел на нее.

– Может и да, но, вспоминая предыдущие сюжеты, они умирали без моей помощи. Поэтому не уверен, что это правильное решение. Тут важнее найти теперь этого человека.

– Если ты собрался кого-то убивать, то я в этом не участвую! – девушка встала. – И будь уверен, и тебе не позволю распоряжаться чужими жизнями.

– Успокойся, никого убивать я не собираюсь… По крайней мере, пока не выясню все…

– Пока не выясню все… Сомнительная отговорка…

Он смотрел на нее и неожиданно начал тереть свой лоб и глаза закатил так, как обычно делают, когда кружится голова.

– Что с тобой? Плохо?

– Нет… Пойду умоюсь… – он пошел в ванную комнату.

Девушка нервно мелкими частыми глотками пила вино и размышляла о том, куда она попала и как теперь выпутываться. Дверь ванной распахнулась и ударилась об стену.

– Тебе луч… – на нее смотрел уже не Егор, на нее смотрело то самое чудовище.

Он стоял без верхней одежды, по телу текли капли воды, как будто он принял душ. Он тяжело и глубоко дышал и даже издавал какой-то полушепотный рев. Он начал подходить и вдруг по-зверски заулыбался, оголяя свои белые зубы, и проговорил: «Стучит!»

Егор подошел, разорвал на девушке блузку, обнял ее крепче, чем когда-либо ее обнимали. Она еле дышала в его шею со вздутыми венами, а он втиснул свою огромную руку под юбку девушки, медленно начал ее поднимать по ее ноге, тем самым поднимая юбку. При этом он постоянно бормотал: «Стучит, стучит…»

Сюзанна понимала, что физически он сильнее и даже то, что она несколько лет ходила в школу рукопашного боя, ей вряд ли сейчас поможет. Решение пришло мгновенно. Она резко ударила его в пах, и это сработало, значит, даже у чудовища та же ахиллесова пята, как и у всех мужчин. Она освободилась от него и выбежала на улицу.

А он и не бежал за ней.

Глава 9

Девушка проснулась от того, что в дверь кто-то стучал. Не успела она открыть глаза, как тут же вспомнила события прошлого дня. В дверь продолжали стучать, а у Сюзанны не было ни малейшего желания открывать, ее сковывал страх. В дверь начали стучать сильнее.

– Сюзанна, открой, – она узнала его голос, – открой, я знаю, что ты дома, открой или я выбью дверь.

Тут девушка пожалела о том, что ей не успели привезти дверь, которую она заказала. Хотя и эта дверь была не самой хлипенькой. Дверь с грохотом провалилась в прихожую с первого удара. Егор стоял в дверях, Сюзанна робко взглянула на него, а потом на дверь, лежавшую на полу.

– Извини, – начал он, проходя в прихожую, – я не хотел тогда… – он посмотрел на пол на лежавшую дверь, – и сейчас не хотел. В общем, твоя версия отпадает. Я тут вспомнил, – он уже совсем близко подошел к ней, но развернулся вполоборота и облокотился о стену, – Жезель была еще жива, когда цветок засох. Я узнал, что у нее родилась дочка, и в тот момент почему-то меня это как будто разозлило, и я начал искать наши письма-записки друг другу, я шарил по всем шкафам, полкам, и, в общем, цветка уже не было, вернее, там были засохшие листья. Когда он полностью опал, я не помню. Но точно раньше, чем она умерла.

– Ко мне зачем пришел?

– Цветок с тобой тоже как-то связан, мне так кажется… И я столько уже тебе рассказал, что надеюсь, что ты увидишь что-то со своей колокольни, – он устало посмотрел на нее и вяло поднял уголки губ.

– Что с тобой вчера произошло? Ты превратился… Ты напугал меня.

– Да, прости, я забыл сказать, что в период цветения я чаще трансформируюсь.

– Так часто?

– Когда он не цветет – два-три раза в год, а вот когда цветет – обычно раз в месяц, но бывает чаще. Самое частое было с разницей в два дня. Так что два дня у нас точно есть.

Она понимала, что выгнать его не получится, но лучше они будут в ее квартире в многоэтажке, чем в его частном доме.

– Ладно, мне надо позвонить, не могу же я жить с открытой дверью… Без двери…

– Я посмотрю, может, я смогу что-то сделать…

Девушка взяла мобильный и стала куда-то звонить.

Когда она снова вошла в прихожую, дверь стояла на своем обычном месте.

– Я сделал как мог. Но лучше все-таки поставить новую, – он виновато улыбнулся.

– Завтра с утра привезут, сказали, сегодня не могут, уже все разъехались. Может, кофе?

– Да, можно, – они прошли в ее небольшую кухню, – ты вчера все время бормотал слово «стучит»… Когда стал таким… Чудовищем.

Кофемашина старательно негромко зашумела в работе над кофе.

– «Стучит»? Когда, вчера?

– Да, ты не помнишь?

– Я обычно очень плохо помню моменты, когда я становлюсь зверем. Но как ты меня ударила, помню, – он засмеялся.

– Ну, знаешь, неизвестно, что можно было от тебя ожидать. А эта блузка, кстати, подарок мамы, я ее очень любила, а теперь она порвана.

– Да, извини. Стучит… Я даже не знаю… Не помню ничего такого, что могло быть с этим связано.

– А тогда в актовом зале в университете?

– Ну, блин, сколько я еще буду извиняться перед тобой?

– Нет, нет, ты тоже сказал это слово.

– Я не говорил такого, я все помню.

– Ты сказал! Подошел, положил свою руку на мою грудь и сказал: «Стучит».