Помоги проекту - поделись книгой:
В нашем альбоме хранится единственная фотография Ираиды Аристарховны и бабушки Виктора.
Под снимком написано Виктором:
– На фотографии – моя бабушка (Покровская – мама моей мамы), Я (Виктор), моя сестрёнка – Марта, которую всю жизнь называли – Ритой, и мамина двоюродная сестра – Ираида Аристарховна Покровская, которая жила с нами и помогала маме по хозяйству и нянчиться с нами – детьми.
Это единственная фотография, на которой запечатлена моя бабушка.
Продолжение письма…
А потом обманным путём А. Е. (Анатолий Евстафьевич – отец Виктора) увёз у меня Витю, запрятал во Фрунзе (это для того, чтобы не платить алименты).
(И опять моя реплика… А. Е. не увозил Виктора. А. Е. был на фронте. Виктор сам, будучи 11-ти летним мальчишкой сбежал на фронт в поисках отца. Нашел, дошел с войсками до Победы. Вернувшись в страну – к матери возвращаться не захотел. Воспитывал его отец).
На фотографии, в нижнем ряду – Виктор с отцом (отец – слева).
На оборотной стороне фотографии рукой отца написано: -
Г. Величка Польша июль 1945 г.
ИНТЕНДАНТСКИЙ ОТДЕЛ 38-ой АРМИИ.
Продолжение письма…
А сколько я его разыскивала, а он всё молчал. Его задарили подарками и т. д. и т. п. В общем – оторвали…
Я, конечно, не оправдываюсь. Зачем ворошить старое? Это к слову. Это результат бессонных ночей.
Вернёмся к настоящему. Вы знаете, как я сейчас живу. Встаю в доме раньше всех, и ложусь позже всех, всё некогда, всё бегом. А в этом году ещё топить две печи. Каждый день выгребать золу, носить уголь, дрова, брикет, топить печи. А силы уже на исходе, и кругом одна.
Сейчас я перед двумя решающими шагами – перемещением на новую квартиру, и выходом на пенсию, или, как философски выразился Витя – ПЕРЕХОДОМ… на новое качество.
Это последнее выдающееся событие в моей жизни. Многие готовятся к выходу на пенсию, стараются запастись одеждой, бельём, необходимыми вещами. И это естественно, так как на пенсию не разгонишься.
А я пошла по другому пути. За неимением времени, стала откладывать на книжку, чтобы с выходом на пенсию, и получением новой квартиры купить всё необходимое, и пожить немного по-человечески.
Всё это я пишу для того, чтобы Вы поняли меня, почему я не могу дать Вам денег в долг на машину, они мне самой нужны, и очень.
У меня абсолютно ничего нет, а мебель съедена, источена. В новую квартиру брать её не буду. Так что, ДЕНЕГ ДАТЬ НЕ МОГУ, говорю это заранее, чтобы Вы на меня не рассчитывали, и поняли.
Особенно питаю надежду на Иру, она, как умная и добрая, поймёт меня лучше, чем Витя.
А вот, если умру, всё будет для Риты и Вас. Но Вы, всё же – не Валя, и, наверно, – несмотря ни на что, не будете ждать моей скорой смерти.
Кроме того, мои дорогие, такие вещи, как машина, покупаются не в долг, а на свои сбережения.
Конечно, машина вещь хорошая, но Вам ещё её трудно купить.
А, впрочем, мои советы Вам не нужны, наверно.
Всего доброго! Пишите. Крепко целую Вас.
Обычно я не делаю добавлений в те части книги, где публикуются письма мамы Виктора и его сестры, также, как и – отца Виктора и Жени.
Эти письма не требуют добавлений. Они сами по себе являются свидетелями жизни родителей Виктора, о которой они рассказывают сами о себе…
Но в этой части есть упоминание мамы Виктора о том, что в Минске умер муж её родной сестры – Зои Николаевны.
Я так понимаю – другого упоминания о нём в дальнейшем теперь не предвидится. А не рассказать о нем – нельзя. Он был в этой жизни необыкновенным человеком, как впрочем, и многие его сверстники.
Мы дружили с семьёй тёти Зои, дяди Кости и их сына Юры с женой Нэлей. Однажды мы попросили Юру рассказать нам подробнее о своём отце. У нас сохранилось его письмо, которое я приведу здесь.
Читатели уже наверное заметили, что мы с Виктором не упускаем случая, если нам удаётся рассказать подробнее о хороших людях, с которыми нас сводит жизнь: о друзьях, наставниках или – родственниках. Вот теперь история человека, который был коммунистом по призванию, проживший героическую жизнь, будучи очень скромным и честным человеком, любящим Родину, свою работу и семью в условиях постоянной оасности. Ведь его любимая жена – Зоя Николаевна Покровская была дочерью «врага народа» – репрессированного и расстрелянного священника – Николая Ананьевича Покровского.
Дедушка Виктора – Николай Ананьевич Покровский
Снимок из расстрельного дела прислан по просьбе племянника – Юрия Ермалюка
Виктор Дудко и Юрий Ермалюк на стадионе в Минске
Виктор Дудко и Юра Ермалюк с женой Нэлей в Минске
Привожу здесь без купюр письма ЮРЫ и самого Константина Григорьевича Ермалюка.
Почувствуйте его дух. Этим духом патриотизма и любви к своей Родине были пропитаны мы все. Сегодня такого нет и в помине.
……………Теперь о воспоминаниях о моём отце – Константине Григорьевиче Ермалюке. В дальнейшем по тексту буду писать сокращенно – К. Г.
Его попросили однажды рассказать о себе ученики школы "Зеленый Гай", где они жили с матерью до призыва в Красную армию. (Мать Юры – Зоя Николаевна Покровская – родная сестра Витиной мамы – Веры Николаевны Покровской).
Он на их письмо ответил. Судя по всему это было между 1962–1966 годами – это год его смерти. Видимо, школьники собирали материалы о выходцах из своей деревни в связи с приближением 50-летия Октября. Как вы увидите в этих воспоминаниях много коммунистического. Но, ведь, К. Г. был продуктом своего времени. Он занимал ответственные посты. И, если бы верха усомнились в его преданности КПСС, он быстро скатился бы вниз.
Кроме того, над ним дамокловым мечом висело клеймо человека, женившегося на дочери врага народа.
Окончив академию, он мог получить направление в Оренбург, но выбрал Якутию, чтобы быть подальше. Между прочим, за две недели до начала Великой Отечественной Войны, его земляк, служивший в МВД, сказал: – " На тебя, Костя, пришла телега из Бузулука, что твоя жена – дочь врага народа. Делай выводы". И К. Г. сделал.
Как замнаркома ему дали бронь, но он написал заявление в военкомат и был призван.
Вернувшись после войны с Японией, К. Г. решил не ехать опять в Якутск. Ему в Наркомземе СССР предложили на выбор – Ригу, Киев и Минск. Он выбрал Минск. Вот так наша семья очутилась в Минске.
У К. Г. была сёстры Фёкла и Текля, жившая в Зелёном Гае. Она была замужем за Головатым (забыл его имя). Это была знаменитая фамилия. Оренбургский колхозник – Ферапонт Головатый – дальняя родня мужа Фёклы – разводил пчёл. И, вот однажды он продал много мёда и сдал 100 тысяч рублей в фонд обороны, попросив купить на эти деньги самолёт и отправить его на фронт. Ему прислал благодарственную телеграмму Сталин и обратился с призывом к народу – поддержать почин Головатого.
Дочь Фёклы – Зоя вышла за Кузьму Медведева. У Зои родились дети – Нина и Саша. Нина уже умерла. А Саша женился на Зинаиде. У них родилась дочь Ольга. Она приехала в Минск, кончила журфак и сейчас работает в республиканской белорусско-язычной газете – «Звёзда». Журналист она – отличный. А Саша с Зиной живут в посёлке Ботаника Гулькевического района Краснодарского края.
Ну, а теперь – о дочери врага народа, моей маме – Зое Николаевне Покровской (в дальнейшем сокращенно – З. Н.).
Выйдя замуж, она, чтобы не навредить карьере К. Г., не стала менять фамилию. Брак их был, как сейчас говорят, гражданским. Она никогда не упоминала о своём отце, хотя знала о его ссылке.
А потом, т. к. было получено извещение, что Покровский Н. А. приговорён к 10-ти годам без права переписки, думала, что он умер в заключении.
И в разных анкетах она писала, что ничего не знает о судьбе отца.
В 1956 году ей присвоили звание Заслуженного учителя БССР. Это означало, что она получила право на повышенную пенсию. Но она отказалась от хлопот по этому поводу.
Наконец, я решил сам взяться за это дело. Пошёл в собес и взял бумаги, которые надо было заполнить. Там оказались скользкие вопросы, касающиеся родителей. Я сказал, что её отец, т. к. преподавал в сельской школе, а его жена руководила школьным хором, значит надо написать, что её родители – сельские учителя. И пенсию повысили… на 5 рублей.
Еще один момент, связанный с нашим дедом. На вопрос в МВД – сколько у него детей? он ответил, что только один сын – Борис.
Но Борис Николаевич был главврачом в Тоцкой районной больницы. У него был дар хирурга. К нему ездили на операции представители номенклатуры, даже из Оренбурга. Поэтому дядю Борю не тронули.
Этим поступком наш дед уберёг судьбу обеих дочерей – Зои и Веры, и трёх других сыновей – Димы, Серёжи и Паши.
Если что-то ещё не написал, жду запроса, отвечу.
Ира и Эля, спасибо вам за лекарство для Нэлли, хотя, как оказалось, железница, она же – демодекс, пока не излечима, как, например, мой псориаз.
Всех вам благ, а главное – здоровья.
Прошу извинить за множество опечаток и правок.
Далее – письмо К. Г. ЕРМАЛЮКА:
Ваше письмо я получил, благодарю за поздравления с Новым годом и добрые пожелания. Вы просите прислать вам мою автобиографию. Задача поставлена сложная и трудная. Ну что же, попробую её решить, насколько это мне удастся.
Родился в 1901 году, 19 марта в селе Стадники, Гощанского района Ровенской области. Отец мой батрачил у помещика Могельницкого. Если вы читали книгу Н. Островского "Как закалялась сталь", то видимо помните, что возле Шепетовки у пана Могельницкого тоже было имение. Могельницкие, Радзивилы, Потоцкие имели десятками тысяч гектаров земли, а население тех мест гнуло спины на господ.
В 1908 году дочь Могельницкого Ядвига Вацлавовна организовала школу для детей своих батраков. Преподавание шло на польском языке, а когда приезжал ксёндз в школу, то дети православного вероисповедания школу не посещали.
Лямка батрака и вечная нужда заставили моего отца, как и многих других, переселиться на свободные земли. Так, в 1910 году мы приехали в Красную Слободу.
Царское правительство, насаждая хутора (Столыпинская реформа) имело в виду создать себе опору в деревне. В Красной слободе тоже был помещик Племянников Василий Андреевич. Он на свои средства построил эту школу, в которой вы учитесь и которую в 1914 году и я окончил.
В 1911 году был недород. В. А. Племянников организовал для учеников бесплатные обеды. Почему он так заботился о народе?
Он заботился о народе только лишь потому, что он принадлежал к передовой интеллигенции того времени и был членом РСДРП.
Учителями в нашей школе были Надёжкин Павел Николаевич и Екатерина Лаврентьевна Добронравова. Она воспитанница В. А. Племянникова. Это были прекрасные, взыскательные, но справедливые наставники. Павел Николаевич жил в школе, а Екатерина Лаврентьевна жила в доме Племянникова. Мы каждое утро ходили всей школой её встречать, а вечером после уроков, провожали.
Вы знаете, что мы переселились с Украины. И вначале трудно было освоить русский язык. И то, что я окончил школу с похвальным листом, свидетельством и подарком книги "1912 год" – это заслуга этих преподавателей.
Хочется рассказать об одном школьном эпизоде. Вместе со мною учился Севастьянов Алексей (по уличному – Сметана). Идя из школы, он стал меня дразнить «хохлёнок» и ударил. Я решил обязательно дать сдачи. Немедленно снял валенок с ноги и ударил его по лицу. Эффект получился сильный. У Алёши потекли красные струйки из носа. Кроме того, я ещё его ударил по уху и как следует изругался.
На второй день, придя в школу, мы не помирились. После молитвы, она была обязательной в школе, Алексей решил пожаловаться Павлу Никитовичу и повторил в присутствии всех учеников те нецензурные слова, которые я произнёс, ударяя Алексея.
Павел Никитович рассвирепел и быстрым шагом подошёл к Алексею, взял его за ухо, вывел к доске и поставил на колени. Мне было непонятно за что его наказывают. Ведь виновник-то я. Поставив Алексея на колени, Павел Никитович также быстро идёт ко мне, берёт за ухо, приводит к доске, и ставит на колени рядом с Алешкой. После этой процедуры Павел Никитович разъяснил почему он поставил на колени Алексея.
После окончания школы я часто ходил к моим наставникам и брал книги для чтения. Не всегда мог выбрать хорошую книгу, они в этом мне помогали и часто беседовали о прочитанном.
После уроков в школе я, как и все мои товарищи такого возраста, работал в доме, в хозяйстве отца.
В 1919 году в начале сентября я был призван в Красную Армию.
Вместе со мной ушли в армию Илларион Костромаха, Кондрат Вемта из деревни Семёновка.
Нас направили в город Астрахань, в школу гренадёров и разведчиков. После полутора месячного обучения, направили на фронт под Царицын, которому угрожал Деникин.
На привокзальной площади перед фронтовиками выступал С. М. Киров.
Для меня, 18-тилетнего деревенского парня неизвестно было, кто такой Киров. Но речь С. М. Кирова меня потрясла. Я её могу воспроизвести в любое время. Я стоял и слушал эту речь, затаив дыхание. Винтовка, которую я держал в руках, впилась в ладонь. Я вспомнил дикие произволы помещика Ковзона. В каждом из нас росла ненависть к эксплуататорам, росли гордость и патриотизм. Земля будет наша, крестьянская, фабрики будут принадлежать рабочим. На этом митинге я по-настоящему понял, где должно быть моё место в новом обществе и стал сочувствовать партии большевиков.
Недолго мне пришлось быть на фронте. Под ст. Сарепта был ранен, контужен и эвакуирован опять в Астрахань в госпиталь.
После выздоровления с маршевыми частями двинулись освобождать Азербайджан и в апреле 1920 года вступил в Баку.
Война ещё продолжалась. Красной Армии нужны были кадры.
В Баку была организована 10-ая Бакинская военная школа, куда командование направило меня на учебу. В декабре 1920 года нас подняли по тревоге, и наша школа принимала участие в освобождении Грузии. 25-го февраля 1921 года мы вступили в Тифлис – Тбилиси. В боях под Тифлисом я, выручая и вынося с поля боя тяжело раненого лучшего своего друга Колю Каширина из с. Сорони, был ранен вторично.
В члены партии я был принят в полевых фронтовых условиях
15 января 1921 года.
После освобождения Грузии к нам несколько раз в школу приезжал товарищ Орджоникидзе.
Несколько раз в Тифлисе на городских собраниях выступал С. М. Киров. Оба они были членами Совета XI Кавказской Армии. Это были поистине великие люди, гиганты мысли и революционных действий.
После окончания военной школы в марте 1922 года меня направили в г. Ярославль в 52-ой полк, в 18-ую дивизию.
В 1923 году в сентябре месяце, нас – 50 человек добровольцев послали на борьбу с басмачеством.
Демобилизовался я из армии 6 октября 1924 года.
И вот я опять в Красной Слободе.
Избиратели нашей деревни оказали мне большое доверие, избрав председателем сельского Совета.
Началась новая жизнь, новая работа.
В Красной Слободе к этому времени не было ни одного коммуниста и комсомольца. С кем посоветоваться, с чего начать работу?
И вот мы опять встретились с Екатериной Лаврентьевной и Павлом Никитовичем и другими представителями сельской интеллигенции и решили, что надо открывать избу-читальню, организовать драматический кружок, вести беседы, читать лекции и т. д. Прошло всего два месяца, а Красная Слобода уже начала жить по-новому.
Все проводимые сельсоветом мероприятия общественного порядка охотно поддерживались населением, рос актив, особенно молодёжный.
Самое трудное было то, что в драмкружок родители не пускали девушек. Мы ходили к родителям, упрашивали, уговаривали. Спектакли ставили в школе. Для сцены брали взаймы доски, для занавеса, пользовались пологами. Все это было трудно, но это было увлекательно захватывающе.
Так доносилось слово Ленинской правды до населения – газеты, беседы, лекции, доклады, инсценировки, спектакли.
В мае 1925 года я был переведён в Державино и избран Секретарём волостного комитета партии, а с марта 1927 г. по июль 1928 г. работал председателем Державинского волостного исполкома.
Эти годы требовали большой и напряженной работы по поднятию роли бедноты, через которую парторганизация проводила нужные мероприятия, Надо было вести большую работу среди молодёжи, росту комсомольских организаций.
В 1928 году кулацкая часть населения саботировала мероприятия партии по заготовке хлеба, в котором страна нуждалась. Надо было сплачивать бедноту, середняков, приблизить молодёжь и повести работу так, чтобы дать хлеб стране.
В Державинской парторганизации были хорошие коммунисты и товарищи: Артюхин, Лысов, Соболев, Хмелевский и многие другие. Все они прошли суровую жизнь, участвовали в первой империалистической и гражданской войнах. Были и прикреплённые комсомольцы: Попов Ефим (он сейчас живет в Державино – подполковник в отставке), Митя Тимофеев, Геннадий Никитин, Ивановы Елена и Ольга, Тахторов и много, много других ребят и девушек.
Комсомольцы были душою всех проводимых парторганизацией мероприятий. Не были в стороне от проводимых общественных работ и учителя, агрономы и другая сельская интеллигенция. Они читали доклады, лекции, проводили беседы, организовывали женские делегатские собрания.
19 октября 1927 года – это было первое десятилетие Советской власти, мы проводили праздник "День урожая".
Была организована выставка, бега, скачки и ряд других мероприятий. Все мы были рады и горды за те достижения, с которыми пришла наша страна в такой исторически короткий срок.
Хочется рассказать об одном эпизоде из жизни Державино.
В 1927 году по нашей коллективной просьбе, редакция "Крестьянской правды" прислала нам первую радиоустановку. Мы её смонтировали.
Слышимость была неважная. Это было чудо. Но были люди, которые не верили, что это говорят из Москвы. В частности, не верил Андрей Иванович Андреев (по уличному – Гуценков). Он считал, что кто-то где-то прячется и оттуда ведёт разговор. Чтобы его убедить в силе радио, я написал в редакцию «Крестьянской газеты» и просил передать это письмо по радио, заранее нас уведомив о времени передачи. Мы пригласили Андрея Ивановича к репродуктору. Когда он услышал, что говорит Москва, называют его имя, фамилию и отчество, он поверил. Но сказал: – «Это ты, Костя меня опозорил на всю Россию. Значит, теперь и в Москве знают, что есть в Москве Андрей Гуценков».
В этом же году были ликвидированы волости, и организованы районы. Я был направлен на работу в Бузулук председателем «Коопхлебсоюза», а потом – председателем Райколхозсоюза и с
1930 по 1932 годы – заведующим релезо.
В этом же году поехал учиться в Москву, в Академию Соцземледелия. Окончил её в 1935-ом году. Учился хорошо. Из 37-и дисциплин имел только одну тройку.
После учёбы ЦК КПСС направил меня на работу в Якутскую АССР на должность зам. Наркома земледелия.
За шесть лет работы в Якутии много пришлось увидеть: как выращивается хлеб, овощи в зоне вечной мерзлоты, как добывается золото. Увидеть нравы, обычаи якутского населения, а самое главное – увидеть и почувствовать, как вырос народ, не имевший своей письменности, как выросла его культура, свои национальные кадры. Всё это результат Ленинской национальной политики.
С августа 1941-го года по май 1946-го года находился в рядах Советской Армии. С началом войны – прибыл по направлению – из Якутска в г. Читу. Некоторое время был в резерве. После был назначен командиром роты ПТР (противотанковых ружей) и с этой же ротой поехал на фронт. Нашу роту направили в 8-ую ордена Ленина и Суворова 1-ой степени имени генерала Панфилова гвардейскую дивизию, в 19-ый полк. Наша дивизия прошла славный боевой путь. Участвовала в боях под Москвой, где проявили массовый героизм Панфиловцы. 28-и человекам было присвоено звание Героя Советского Союза.
После Москвы был большой и славный путь: Старая Русса, Холм, Новосокольники, Великие Луки, река Вилия в районе села Михайловского, где был в ссылке Пушкин, затем Прибалтика.
На территории Германии не пришлось воевать.
С должности командира роты был освобождён и назначен пом. нач. штаба полка.
В составе дивизии я прошёл до г. Огре недалеко от Риги и опять попал в госпиталь (5 октября 1944 года). Была тяжёлая контузия. После выздоровления попал в другую часть на должность пом. командира части… После победы над Германией нашу часть перебросили на Дальний Восток и пришлось участвовать в освобождении Манчжурии.
Демобилизовался в звании капитана, имею три Правительственные награды.
После демобилизации приехал в Москву и работал в Министерстве животноводства, а потом – направлен на работу в Белоруссию.
Вначале работал – начальником Управления агротехники и механизации Министерства совхозов БССР и выдвинут на должность Зам. Министра.
В 1962-ом году вышел на пенсию.
В 1948-ом году был в заграничной командировке в Чехословакии и Германской демократической республике. Чехословакия мне очень понравилась, и ещё больше понравились люди.
За время работы в Белоруссии награжден Грамотой Верховного Совета БССР.
Находясь на пенсии, выполняю отдельные поручения нашей парторганизации.
Много читаю, бываю в кино, театрах. Живу как и все наши советские люди.
Я описал мою жизнь такой, какой она была – со всеми невзгодами, горькими переживаниями и радостями.
Вы сами знаете, что жизнь всегда богаче описаний.
Не всё можно вспомнить. Радует меня, и наполняет сердце верой: растёт у нас достойная смена, которая продолжит борьбу за счастье для людей. И чувствуешь благодарность к этим ребятам за то, что они такие милые, хорошие, к их родителям, учителям, помогающим детям стать настоящими людьми.
Из всего описанного мною вырисовывается одна непреложная истина: что бы не делал советский человек, какое бы место в обществе не занимал, как бы не гнула и не ломала его судьба, он должен всегда и везде оставаться верным нашим коммунистическим идеалам.
Непоколебимая вера в неизбежное торжество этих идеалов, в нашу партию, в наш народ поможет с честью выдержать любое испытание.
Я счастлив, что вы занимаетесь полезным и хорошим делом, умеете и будете ценить благожелательную и достойную старость.
Конечно, это письмо предназначено ученикам школы, и написано как бы на заказ, но оно поражает бесхитростным лаконичным изложением.
Человек прожил целую жизнь, а она уместилась на нескольких страничках.
А, ведь мы знаем, что за скупыми строчками биографии скрываются бури и переживания. Когда сейчас хотят нас уверить, что все революционеры, красные бойцы, коммунисты и прочие советские люди – притворщики, убийцы, воплощавшие в жизнь Сталинские репрессии и т. д., невольно задаёшь себе вопрос: а кем же является большинство людей, таких, как Константин Григорьевич?
Сын батрака, член партии, воевал, и не раз был ранен, награждён.
Его жена – дочь "врага народа"… Значит, он не понаслышке знал, что такое бывает. Но это не сломило его веру в справедливость дела партии. Всю свою жизнь он служил Родине и людям, несмотря на предательства и зависть.
И, ведь, таких, как он было преобладающее большинство – самоотверженных, честных. Именно им наше нынешнее поколение обязано жизнью, а не тем, кто, развалив Союз и нахапав – народное добро, стали олигархами.
Да что говорить! Мы уже не сможем исправить содеянное… Но с благодарностью будем до конца жизни вспоминать подвижническую жизнь таких коммунистов, как наш дядя Костя, потому что вся его жизнь была, действительно, подвигом…
Хотелось бы отметить небольшой эпизод в жизни мамы Юры и его самого. В Якутске они жили в специальном наркомовском доме. И однажды зимой ночью этот дом подожгли со стороны единственного подъезда. Это было во время войны. Тётя Зоя подхватила маленького сынишку и, разбив тройные утеплённые рамы, выпрыгнула с третьего этажа, благо внизу были сугробы. Этим она спасла и свою жизнь и, что самое главное, жизнь своему сыночку. Какая самоотверженность, самообладание, смелость!!!
Мне кажется, что здесь я должна добавить ещё несколько писем Юры Ермалюка. Ибо его личной заслугой является то, что он всё-таки добился официальных уведомлений о том, что его и Витин репрессированный и расстрелянный дед был реабилитирован и все его дети и внуки теперь не считаются детьми врага народа…
Судьба Николая Ананьевича была трагичной.
О Николае Ананьевиче Покровском мы почти ничего не знали, кроме того, что он был священником, и был репрессирован в 1937 году. Дома о нём не говорили никогда.
Но вот, однажды пришло письмо от Витиного двоюродного брата, – Юры Ермалюка из Минска.
Письмо в Москву из Минска.
Адрес в Минске: «Минск ул. Горького, дом 139, кв. 52».
18.09.88 г.
Завершил хлопоты. Теперь мы уже все не родня «ВРАГА НАРОДА», а родня ЧЕСТНОГО ЧЕЛОВЕКА, который в 1937 году прочитал в церкви отрывок из МТФ, 23: 7–10. Найдите сами.
У нас новостей особых нет. Мне – 60. но ещё работаю. Нэля служит женой, матерью и бабушкой. Мама уже слабая. Ей 85–ый год. Таня учит детей русскому и литературе в 5 и 8 классах. Павел перешёл в журнал «Безопасность движения».
Жму руку!
Нужно объяснить – кто есть – кто, о ком упоминается в письме Юры.
Мама – родная сестра мамы Виктора – Зоя Николаевна.
Юрий – её сын
Нэлли – жена Юрия.
Павел и Татьяна – их дети…
Следуя совету Юры, я открыла БИБЛИЮ – КНИГУ СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ ВЕТХОГО И НОВОГО ЗАВЕТА. У нас хранится Юбилейное издание, посвященное тысячилетию Крещения Руси (издание МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ 1988 года).
На 1042 странице, в ЕВАНГЕЛИЕ ОТ МАТФЕЯ читаю в 23 ГЛАВЕ:
«Тогда Иисус начал говорить народу и ученикам Своим и сказал: на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают: связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их; всё же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди: расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих; также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! Учитель!
А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель – Христос, все же вы – братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник – Христос. Больший из вас да будет вам слуга: ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится.»
Я обратилась с просьбой к Юрию – выслать нам копии документов, реабилитирующих Николая Ананьевича Покровского посмертно.
Николай Ананьевич был репрессирован и расстрелян в 1937-ом году.
Письмо Юры не заставило себя ждать.
Ира, высылаю тебе материалы о Николае Ананьевиче Покровском.
Как я их получил? Обратился с просьбой прояснить судьбу деда в Оренбургскую областную прокуратуру. Прошло месяца три и я решил, что не получу ответа.
Вдруг раздался звонок. – "Юрий Константинович, просим быть у нас в Минской областной прокуратуре во столько-то часов. Пропуск вам будет заказан".
Я прихожу. Меня проводят в кабинет, усаживают и говорят, что получили ответ на мой запрос. И мне показывают конверт. Я протягиваю к нему руку, но конверт не получаю. Мне зачитывают, что мой дед, Покровский Николай Ананьевич, служивший священником в церкви в Бузулуке был арестован в 1937-ом году за участие в контрреволюционной антисоветской организации и приговорён к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение.
Проверили материалы дела и пришли к выводу, что Покровский ни в чём не виноват, и он реабилитирован в связи с отсутствием состава преступления. И, если я хочу получить справку о реабилитации, должен ещё раз обратиться в Оренбургскую областную прокуратуру, что я и сделал на следующий день.
Написал, что не сохранились фотографии деда, что мы не знаем подробностей и т. д.
На этот раз ждать пришлось всего две недели. Прислали и справку и фото и свидетельство о смерти. Я возмутился тем, что в этом свидетельстве не указали причину смерти. Завязалась переписка, на которую я получал отписки. Они победили…
Кроме того, я написал письмо архиепископу Оренбургскому – Леонтию, рассказал о судьбе деда и попросил, чтобы в Бузулукском храме поведали прихожанам о нём и помолились за его упокой. Через пару недель Леонтий прислал мне письмо, что моя просьба выполнена.
И ещё я написал в газету Бузулукского района, но получил бюрократическую отписку.
Я пишу эту часть письма под копирку, чтобы не повторяться, рассылая много писем родне.
После долгой переписки с УКГБ по Оренбурской области, меня вызвали в КГБ в Минске и прочитали выписку из дела.
Покровский Николай Ананьевич, 1872 года рождения, уроженец о. Савруши Бугурусланского р-на, без определённых занятий, служитель религиозного культа, проживающий в г. БУЗУЛУКЕ по ул.
23-яя линия, дом 32, арестован 11 июня 1937 г. по фальсифицированному обвинению в участии в контрреволюционной фашистской организации. Постановлением тройки УНКВД Оренбургской области 14 августа 1937 года приговорён к высшей мере наказания. Приговор приведён в исполнение 16 августа 1937 года. Место захоронения неизвестно. В настоящее время оно устанавливается, о чём будет сообщено в местной печати.
Бузулукский городской ЗАГС выслал мне также гербовое свидетельство о смерти, где указана эта дата – 16 августа. Причина смерти не указана.
Справку о реабилитации я посылал раньше.
Предлагаю 16 августа 1989 года помянуть отца Николая. Поставить в церкви свечи, подать поминальную записку.
Юрино письмо намного интереснее, чем те официальные документы, которые я считаю необходимым привести здесь полностью. Это не только судьба родного деда Виктора Анатольевича, но это и история нашей страны, наших соотечественников, которых были миллионы. Эти сухие строчки являются документальной историей, которую сегодня или перечёркивают или искажают, а порой просто забывают…
Письмо в Москву из Минска.
6.01.89 г.
Поздравляем всех Вас с Новым Годом! Желаю счастья и здоровья! Вы, поняли, что речь идёт о 13 января. Сердечные поздравления и пожелания Вашей молодёжи!
Посылаю Вам одну бумагу, которая в душе будит печальные мысли. Вере Николаевне тоже послал. Если из Бузулука мне напишут, что обнаружено место похорон жертв сталинских репрессий, я попрошу положить туда цветы и от Вашего имени.
У нас всё старое.
В письмо ЮРЫ вложена официальная справка о реабилитации Покровского Николая Ананьевича, Юриного и Витиного деда со стороны матери.
Министерство юстиции РСФСР
ОРЕНБУРСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СУД
460000 г. ОРЕНБУРГ
ул. ПУШКИНА,31 тел. 7–59–67
1.07.88 г. № 44 – у – 111
Дело по обвинению Покровского Николая Ананьевича, 1872 года рождения, до отъезда был служителем религиозного культа, проживал в г. БУЗУЛУКЕ Оренбургской области – пересмотрено судом.
Постановление тройки УНКВД Оренбургской области от 14.08.37 г. в отношении Покровского Николая Ананьевича отменено и дело производством прекращено за отсутствием события преступления.
Покровский Николай Ананьевич по данному делу реабилитирован.
«УПРАВЛЕНИЕ 220123 БССР г. Минск.
– КГБ ССР —
ул. М. Горького, 139, кв.52.
по Оренбургской обл.
04.04.90 г. N T-38 ЕРМАЛЮКУ Ю. К.
г. Оренбург.
Уважаемый Юрий Константинович! С уважением – начальник подразделения
………………………………………. В. Г. Крюков.»
Высылаем Вам Фотографию НИКОЛАЯ АНАНЬЕВИЧА, хранившуюся в «расстрельном» деле.
Эту фотографию мы привели в верхней части этой книги.
Но с семьёй Зои Николаевны и Константина Григорьевича мы всё-таки хотим читателей познакомить.
На снимке – Зоя Николаевна (сестра мамы Виктора), её муж – Константин Григорьевич Ермалюк, жена их сына Юры – Нэля и её брат.
Юрий Константинович Ермалюк – двоюродный брат Виктора по материнской линии
Виктор Дудко и Юрий Ермалюк
Нэля – жена Юры Ермалюка
Нэля Ермалюк с сыном Павликом
Константин Григорьевич Ермалюк, я (Ираида Дудко), брат Нзли Снимок сделан во время нашего приезда с Виктором в Минск.
Ермалюк и его жена.
Поделиться книгой: