Помоги проекту - поделись книгой:
Глава 1: Эления
— Эления Лэй, ты станешь моей женой?
Первая мысль, появляющаяся в моей заполненной пузырьками шнайса голове, звучит примерно так: прости, что ты сказал? Я ведь ослышалась, сто процентов ослышалась, и этот коленопреклонённый мужчина, Тёмный, не сделал только что мне, Светлой, предложение на глазах у всего высшего света. Может, он вообще обращался к Оли, а что назвал моё имя… Так то просто перепутал от волнения. С кем не бывает?
Но Ксанор не выглядит взволнованным, и, заглянув в его глаза, я ясно и чётко осознаю: он действительно только что попросил меня за него выйти. И это именно мне он протягивает кольцо за десять миллионов, а где-то в глубине зала приглушённо щёлкают фотокамеры, и я понимаю, что попала. Вляпалась по самое… В общем, увязла в этом (чем бы оно ни было) глубоко и прочно, потому что отказать ему сейчас, под вспышками фотокамер, я просто не имею права.
Это может быть чревато серьёзными последствиями, для меня, я ведь не понаслышке знаю, на что способен Тёмный с задетым чувством собственного достоинства.
Взять и разыграть обморок? Мол, слишком сильными оказались переживания, нахлынули эмоции, вот я и свалилась на пол. Но из меня так себе актриса, и, если пресса почувствует фальшь (а она обязательно её почувствует), будет скандал. Его будут раздувать, смаковать и обсасывать не одну неделю, а это значит, не одну неделю моё имя будет на слуху, а так рисковать я точно не могу.
Ксанор загнал меня в угол, и я это ему ещё припомню, но я не могу себе позволить заиметь настолько могущественного врага. К тому же отказ уже точно нарушит условия нашего с Гаранором договора, который он вроде как собирался расторгнуть. Но то было до того, как я отказалась становиться его любовницей. И он, к слову, тоже теперь с задетым самолюбием и это тоже очень-очень плохо, но про тот разговор хотя бы никто не знает и…
— Ленни-и-и, — тихо зовёт меня Тёмный, улыбаясь и щурясь одновременно. Улыбка вроде и ласковая, а взгляд как будто колет. — Я в принципе никогда и ни перед кем не становился на колено и уж точно не предполагал, что когда это сделаю, придётся стоять так долго. Может, всё-таки что-нибудь ответишь?
Под «что-нибудь» явно подразумевается восторженное «да».
Гаранор будет в бешенстве, и мне всё это ещё наверняка аукнется, но… К йоргам Гаранора! Я не его игрушка, не его кукла и не обязана переживать за его чувства.
Секунда, другая, и я, улыбаясь (максимально счастливо — нас же снимают), отвечаю:
— Да, я стану твоей женой.
На мгновение, а может, чуть дольше тишина сгущается ещё больше. До такой степени, что становится вязкой, оглушительной, невозможно тяжёлой, а потом она взрывается аплодисментами. Кто-то начинает громко хлопать в ладоши, и остальные гости подхватывают.
О, боги, да они даже со своих мест повскакивали! Сумрак рассеивается, в зале заметно светлеет. Ксанор надевает мне на палец колечко и, поднявшись с колена, целует в губы. По-настоящему, а не как в последнее время. Так, как жених уже точно имеет право целовать свою невесту: глубоко и властно, раскрывая мои губы.
— Ты сделала мой день, Эления, — отстраняясь, шепчет он и добавляет совсем уж тихо, глубоко и хрипло: — И целую жизнь.
К тому моменту, как он меня отпускает, у меня уже голова идёт кругом. Всё окончательно выходит из-под контроля. Меня хватает Оли, обнимает и поздравляет, восхищается обручальным кольцом и снова обнимает. Ксанора окружают какие-то мужчины, чтобы тоже забросать поздравлениями.
Вижу, что многие гости покинули свои столы и рассредоточились по залу. В углу играют музыканты, то тут то там мелькают служащие кайтеринговой компании, убирают со столов грязные тарелки, чтобы спустя какое-то время подать второе блюдо.
Половина вечера осталась позади, а у меня такое чувство, будто за это время я успела прожить целую жизнь. Я теперь что, действительно невеста? Тёмного?
Мне срочно нужен бокал чего-нибудь алкогольного!
Пока я озираюсь в поисках бокала, ко мне начинают подходить какие-то люди, которых я вижу впервые в жизни, но которые поздравляют так, словно мы с ними давние знакомые. В какой-то момент передо мной оказывается Фелисия. Сонорина Сольт сияет улыбкой, сердечно меня обнимает и отводит в сторону. Наверное, чтобы тоже поздравить.
— Ленни, словами не передать, как я за вас рада! Это, конечно, было очень неожиданно, но поступать неожиданно вполне в духе Ксанора. Ты ведь не ждала, что он сделает тебе сегодня предложение?
— Даже не представляла. Мы ведь знакомы всего месяц.
— И за этот месяц он преобразился. И ты рядом с ним как будто расцветаешь. Ленни, вы чудесная пара!
Я согласно киваю. А что мне ещё остаётся? Ложь вокруг меня так и множится, растёт снежным комом. Да каким там комом… Это уже почти что целая лавина, которая в любой момент может обрушиться и похоронить меня под собой.
— А кольцо — просто восторг! — продолжает лучиться счастьем Фелисия. — И как удачно, что оно пришлось тебе впору. А знаешь что? Предлагаю нам всем завтра вечером поужинать. Да, точно, так и сделаем!
— Всем? — рассеянно переспрашиваю я, выискивая взглядом… своего жениха. А заодно и бокал с сильрой, но ни тот, ни другой, как назло, нигде не просматриваются.
— Ты, я, Ксанор и Гаранор. Соберёмся вместе и проведём тёплый семейный вечер у них дома. Сейчас же скажу об этом Гаранору и попрошу, чтобы ничего на завтра не планировал.
Мне страшно представить этот тёплый семейный вечер, не то что на нём присутствовать. Но возразить я не успеваю, Фелисия меня оставляет и быстро теряется среди гостей.
Да что же это такое! Все что-то планируют, устраивают, а меня уже потом ставят перед фактом. Одна вот семейный ужин собралась организовывать, другой — свадьбу.
Мамочки!
Понимая, что с Ксанором надо поговорить и как можно скорее, пока меня ото всех этих эмоций не разорвало пузырьком шнайса, обхожу зал, ощущая на себе изучающие, заинтересованные, любопытные взгляды собравшихся. Внимательно осмотрев каждый угол и каждый стол, но так и не обнаружив Тёмного, выхожу в холл. Замечаю спешащего на кухню официанта, двух девушек, перед которыми дворецкий церемонно распахивает дверь, пожилого мужчину в смокинге, разговаривающего по сейту, а в следующее мгновение чувствую, как сильные мужские пальцы смыкаются на моём локте.
— Нам надо поговорить.
Ну вот, нашла всё-таки Хороса, правда, другого. Не говоря больше ни слова, Гаранор, мрачный, как горы Рейфорского ущелья, дёргает меня за руку и тянет за собой на второй этаж.
Тянет уверенно, не обращая внимания на удивлённый взгляд сонора с сейтом и замедлившую шаг официантку, не сводящую с нас глаз. Если здесь поблизости ещё и журналист какой-нибудь ошивается, завтра Грассору будет ждать двойная сенсация: один Хорос делает никому неизвестной Светлой предложение, другой её похищает, чтобы… Я примерно представляю, о чём он собрался со мной говорить, и, судя по жёсткому захвату, ничем хорошим этот разговор точно не закончится.
Мы поднимаемся на второй этаж. В молчании, которое разбивают на осколки быстрые удары сердца у меня в груди. Звук шагов стирает ковровая дорожка, как сумрак стирает наши фигуры. Пытаюсь отвлечься окружающей роскошью, что вырисовывается в полумраке коридора, но не получается. Всё, о чём я думаю, всё, что чувствую, — это мужчина рядом. Тёмный, перевернувший мою жизнь с ног на голову.
Ведь это из-за него я стала невестой его брата.
— Отпусти. — Прикосновения высшего обжигают, а я и так уже чувствую себя пепелищем по его милости. — Гаранор…
Но он как будто меня не слышит. Подводит к двери в конце коридора, зло её толкает, словно она перед ним в чём-то виновата, и, только затащив меня внутрь, отпускает. На консоли в приглушённом свете бра поблёскивают графины с алкоголем. К ним-то он и направляется, чтобы плеснуть себе в бокал сильры. Не на одну четверть, как это обычно делают, а до краёв, и быстро его опустошает.
Я же рассеянно отмечаю, что привёл он меня в хозяйский кабинет, и не менее рассеянно делаю вывод, что глава семейства Сольт тоже любит старину. Наверное, у Фелисии это от него. Массивный стол с мраморной столешницей, глубокое кожаное кресло, тяжёлые шторы, сейчас наглухо задёрнутые. Здесь даже стеллаж с бумажными книгами имеется и ковёр ручной работы, протянувшийся до самого камина. Тоже стилизованного под старину.
Смотреть на него куда приятнее (и безопаснее), чем в непроницаемо чёрные, сверкающие бешенством глаза Гаранора Хороса.
Вернув бокал на консоль, с такой силой, что по нему разбегаются трещины (удивляюсь, как они не разбежались по самой консоли), Тёмный глухим от ярости голосом спрашивает:
— Что за спектакль, мать вашу, вы там устроили?!
Я ожидала какого угодно нападения, но только не такого упрёка, словно несколько минут назад это я просила руки Ксанора Хороса.
— Мы? — переспрашиваю, потому что мне опять кажется, что у меня звуковая галлюцинация.
Но нет, я всё услышала верно, ведь Хорос, кроша зубами слова, повторяет:
— Да, вы. Ты и это чудовище, мой брат! Какого хрена он сделал тебе предложение и какого хрена ты на него согласилась, Эления?!
Имя моё он произносит так, словно это какой-нибудь грязный мат, едва ли не сплёвывая его себе под ноги, и пепелище у меня внутри начинает искриться. От злости.
— Ну прости. Наверное, мне сначала нужно было спросить у тебя разрешения. Подойти к тебе и при всех пошептаться. Уточнить, не противоречит ли это условиям нашего йоргового контракта!
Мгновение, и между нами не остаётся расстояния, в котором я ну просто жизненно сейчас нуждаюсь. Тьма — сама суть этого мужчины, смыкается вокруг нас, расплёскиваясь по ковру, оставляя на нём уродливые жжённые пятна.
— Ты скажешь ему, сегодня же после праздника, что растерялась, перенервничала, потому и ответила, не подумав. Ты откажешься от его предложения. Эления. — Пальцы Тёмного скользят по моему подбородку, сжимаются на нём, заставляя вскинуть голову и посмотреть ему прямо в глаза.
Что я и делаю, не отводя взгляда. Я ведь тоже не железная и тоже могу испытывать ярость. Которая сейчас застилает мне разум.
Привстаю на носочках, подаюсь к нему и говорю, жёстко и твёрдо, как привыкли говорить Тёмные:
— Нет.
От меня, Гаранор Хорос, ты будешь получать только такой ответ.
Он не отстраняется, но и не нападает. Больше не требует расстаться с братом, не ставит ультиматумы. Просто смотрит мне в глаза, а потом с холодной усмешкой, с каким-то пренебрежительным снисхождением заявляет:
— Понимаю.
И замолкает, не утруждаясь мне объяснить, что он там понял и что будет дальше. Наш разговор окончен? Я могу идти? Больше он не станет хватать меня за руки и волочить по всему дому, словно я какая-нибудь запонка, пришпиленная к манжете его дорогущей рубашки.
Запонка, к слову, не очень дорогая, можно сказать, одноразовая, которую не жалко отстегнуть и выбросить, когда в ней отпадёт необходимость.
— Что ты понимаешь? — наконец выдыхаю, потому что это молчание между нами, если честно, уже достало.
Как и искры в воздухе, которые появляются всякий раз, когда я оказываюсь рядом с этим мужчиной. Я их не вижу, но чувствую, как они обжигают мне кожу.
— Всё это время ты играла не только с моим братом, но и со мной тоже. Ты ведь этого и добивалась, я прав, Эления? Или мне как-то по-другому следует тебя называть? Самозванку и аферистку, поставившую своей целью выскочить замуж за Тёмного. Да не за какого-нибудь, а за одного из самых богатых холостяков Грассоры.
После такого заявления во мне кончаются не только слова, но и воздух, но я всё же с усилием из себя выдавливаю:
— Что ты имеешь в виду?
Гаранор отходит в сторону, словно рядом со мной он чувствует не искры, а зловоние. Он даже морщится, подтверждая моё предположение, и, отвернувшись, тянется за бокалом, чтобы снова его наполнить.
— Скажи, Эления, это твоя первая охота за деньгами и статусом или и раньше были попытки? Думаю, да. Но, видимо, в прошлый раз что-то пошло не так, сорвалось, — ещё одна усмешка, циничная и едкая, — раз у тебя ребёнок от Тёмного, но нет обручального кольца. Вернее, теперь уже есть. Попытка номер два…
— Прекрати. — Я не узнаю собственный голос, настолько он звучит глухо, низко, совершенно мне незнакомо.
Гаранор оборачивается, подносит к губам бокал, делает небольшой глоток, а потом продолжает словами и взглядом гасить между нами искры.
Все до единой.
— Теперь я понимаю, почему ты отказалась от роли любовницы. Решила сыграть по-крупному. Ленни. Может, мой брат вообще под внушением, и мне стоит его проверить? Наверное, так и сделаю. Пока он не совершил самую большую ошибку в своей жизни.
Самую большую ошибку…
Как будто что-то толкает меня в спину, я подлетаю к высшему и замахиваюсь. Но ударить его, оставить след на его лице, хотя бы незначительный (не такой глубокий и болезненный, какой он только что оставил на моём сердце), не успеваю. Тёмный перехватывает мою руку, сжимает на запястье пальцы.
Впивается в меня хищным взглядом, но я не сдаюсь и яростно думаю, что плюнуть в него уже точно смогу. Пусть это даже станет последним, что сделаю, но я это сделаю!
Увы, не успеваю. За мгновение до этого в кабинете раздаётся голос другого брата:
— Я вам не помешал?
Взгляд Хороса темнеет. Настолько, что мне хочется от него отшатнуться и в страхе зажмуриться. Именно такой был у Валара в нашу последнюю встречу, когда он клялся и йоргами, и богами, что обязательно найдёт меня.
Чтобы закончить то, что не сумел закончить тогда.
— Нет, мы уже всё выяснили. — Тёмный кривится, но лишь на мгновение, и тут же принимает невозмутимый вид.
Отходит от меня на два шага, и я тоже пячусь, пока не касаюсь плечами груди Ксанора. Его руки смыкаются на моей талии, он прижимает меня к себе и спрашивает:
— Могу я узнать, о чём ты говорил с моей невестой? — делая ударение на моём новом статусе.
— Тебя ещё не отпустило?
— Это не ответ.
— О твоём могу сказать то же самое.
Я не вижу лица Ксанора, зато мне отлично видно лицо Гаранора. Отравленные тьмой радужки глаз, резкие заострившиеся черты. Бокал он сжимает так, что толстое стекло всё-таки прорезает трещина. Я это замечаю, лишь краем сознания, в котором продолжает клубиться ярость, боль… разочарование.
Самая большая ошибка. Фея в роли супруги высшего. Если любовница, то нет, можно и поошибаться какое-то время, насладиться каждой такой ошибкой, пока не захочется чего-нибудь нового.
Только на это такие, как я, по мнению Гаранора и годны.
— Так о чём вы говорили? — обманчиво спокойно интересуется младший Хорос.
Обманчиво, потому что я чувствую, как напряжены его руки.
— О том, что вам с Эленией не стоит заходить так далеко.
— Боги, Гаранор! Ты опять за старое?!
Кажется, Ксанор закатывает глаза, а я уже, кажется, готова зарычать. Не стоит заходить так далеко… А ему, значит, стоит изменять невесте, уже почти что жене?!
Как же я жалею, что не смогла ему врезать!
— Вы знакомы всего месяц.
— И что? Разве для любви это имеет значение? — Ксанор наклоняется ко мне, демонстративно прижимается к моему виску губами, а я понимаю, что ничего этого не хочу.
Ну то есть не хочу здесь находиться и чувствовать на себе яростный (да какой там яростный!)… бешеный взгляд будущего правителя.
Чтоб он на выборах провалился.
— Ты её не любишь, — с уверенностью заявляет старший, словно только что успел покопаться в мозгах у младшего и всё для себя выяснил.
— Не путай меня с собой, брат. Из нас двоих любить не умеешь именно ты. А я, как оказалось, очень даже умею.
Поделиться книгой: