Солнечная Угроза

- Есть еще коралловые рифы. Я десятки раз травмировался, слишком приближаясь к ним. В соленой воде он сильно болит и оставляет неприятные следы.

- Но это так красиво, - шепчет Мишель, пожирая меня своими чарующими глазами.

Она говорит о кораллах или о моих швах? Для меня, шрамы, это будет напоминать мне грязные уловки, когда я чуть не погиб. Но послушайте, эти дамы любят их ... По сути, мой твердый доход должен мне эту небольшую компенсацию.

Но вернемся в настоящее. Мишель нравятся мои шрамы? Ну и отлично.

- Эй, - говорит она с восхитительной дрожью, тебе не кажется, что становится холодно? Может, пойдем выпьем в мое бунгало, чтобы согреться?

Холодно? Что ж, посмотрим ... Согласно моему термометру, ртуть должна колебаться между 27 и 28 °. Наконец, поскольку я согласен выпить, и особенно в бунгало, я не возражаю. Я согласился, кивнув головой.

Быстрым жестом она поднимает полотенце и начинает, кричит:

- Побеждает первый пришедший!

Я встаю и иду за ней без особых усилий. С таким же успехом можно оставить ей радость победы. Я оставляю за собой право смотреть, как она бежит, ее глаза прикованы к ее вальсирующей, которая прекрасно выполняет свою задачу и вальсирует с грацией, близкой к возвышенной. Это потрясающе. Я легко понимаю, почему этой высокой стройной блондинке удается выжать столько денег от фотографов от кутюр и нью-йоркских фотографов.

- Победила! - лучезарно говорит она, закрывая большую дверь внутреннего дворика. Давай, выпей, чтобы поднять настроение.

Она быстро поворачивается и коротким шагом идет к бунгало. Она не дошла до двери, так как ее лиф от купальника уже расстегнут. Придя в холл, она поворачивается ко мне. Это движение приятно покачивает ее грудь, и у меня сложилось впечатление, что их маленькие стоячие шипы оставляют в воздухе два очень непослушных вопросительных знака. Мишель пробегает кончиком языка по краю губ и почти воинственным тоном спрашивает:

- Сэр хочет?

- То же, что и мисс, - говорю я, кладя полотенце и устраиваясь в шезлонге.

- Хорошо, - отвечает Мишель. Будет два удара.

Затем она крутится на месте, проводит большими пальцами по нижнему краю бикини и наклоняется вперед, чтобы избавиться от них. Имею честь любоваться двумя сестрами-близнецами красивого светло-шоколадного окраса. Мишель - любительница полного загара. Она размахивает трусиками по комнате и исчезает за дверью кухни.

Через две минуты она возвращается, по стакану в каждой руке. На этот раз я могу полюбоваться лицевой стороной. Я уже знаю, это правда ... Но я думаю, что мне это надоест через некоторое время.

Это потрясающе, она ведет себя в наряде Евы с такой же естественностью, как если бы она была одета. Не скрывая себя и не позируя. Обычно, без сомнения. На работе с ней это должно случиться более чем дважды, что она сходит с ума на глазах у всех. Разве чтобы лучше меня пощекотать. В любом случае, если это то, что она ищет, она выиграла. К счастью, при покупке одежды я всегда обращаю внимание на качество. На данный момент ткань моего купальника доблестно сопротивляется сильному внутреннему давлению, оказываемому на нее. Пока Мишель протягивает мне кулак, ее темные глаза подвергают меня подробному обзору.

Она делает глоток пунша, щелкает языком, затем втыкает стакан между бедрами. Она смотрит на меня. Я буквально загипнотизирован движениями оранжевой жидкости, которая колеблется в середине песчаного пучка.

Внезапно мне хочется выпить море со всей его рыбой.

Я ставлю стакан на столик. В трусах мне становится все теснее и теснее.

- Если позволите, - говорю, - устраиваюсь поудобнее.

И я встаю, чтобы сделать это.

- Подожди, - нетерпеливо вмешивается Мишель. Я иду тебе на помощь!

Через полсекунды она ставит стакан и, как медная стрела, прыгает на меня. Прыгнула! трусы у меня на щиколотках. У меня не было времени сказать уф. Чувствуя, что наступил решающий момент, я медленно начинаю оттаскивать красотку обратно в кресло.

Но у нее другие планы. Она ставит одну ногу за мою и, кладя обе руки мне на грудь, толкает меня назад. Она застала меня врасплох. Внезапно это я ныряю в кресло, как подводная лодка с поднятым к небу перископом. Тонкие ладони милой бразильянки уже начинают интересоваться обращением с инструментом. Она идет медленно, медленно, как бы не прикасаясь к ней, если можно так выразиться. Она любит делать удовольствие последним, сука! Это быстро становится несостоятельным. Я чувствую, как желание бьется по венам и вискам. Почти больно. Я сжимаю челюсти.

Мое дыхание становится все более прерывистым. Я открываю веки, чтобы попытаться сделать точку.

Перед моими глазами колышутся два розовых соска.

Я хватаю один и почти с силой тяну, чтобы Мишель наклонилась надо мной. Моя рука наполняется гладким шаром. Ревнивый, его двойник тут же занимает место в другой моей руке. Как раз подходящего размера, не слишком много и не слишком мало. Они подходят так, как будто были созданы специально для этого. Мне не нужно много времени, чтобы понять, что что-то еще в Мишель, похоже, тоже было сделано на заказ.

Извиваясь, как змея, обвивающая дерево, она свободно опускается надо мной на колени, затем широко расставляет ноги, нежно хватает моего младшего брата и искусно ведет его к скинии, которую я видел ранее за его стаканом пунша.

Мишель опускает бедра, и мы оба издаем жалобный стон. Затем она начинает медленно вращать движения тазом, и я чувствую, как раздуваюсь, раздуваюсь в гостеприимном тепле ее святая святых. Это просто доказывает, что это все еще было возможно. Она сведет меня с ума, эта девушка. Я нежно массирую ее грудь. Она полностью отпускает себя, запрокидывает голову, закрывает глаза и хрипло кричит:

- Ник! О, Ник ... Я чувствую тебя таким сильным, таким сильным, глубоко внутри меня ... Все в порядке ... это ... Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!

Она прекращает вращательное движение и начинает колебаться, стеная при каждом движении бедра. Я проявляю немного дополнительной эротики, наблюдая за ее сладострастными действиями между моими ногами. Мать Мишель, она великолепна. . Кто знает, могло ли это не сблизиться между ними и закончиться романтикой. Я ясно вижу, как песня заканчивается так, отец Люстакру довольно задорно напевает перед тем, как «Я занимался любовью с Матерью».

Моя Мишель в восторге. Она втыкает ногти мне в грудь и, если так будет продолжаться, оставит на мне еще несколько отметин. Она работает со мной с животной жестокостью. Это больше не машущий змей. Она наносит настоящие удары с акцентом на "houmpf!" Гортанно. Она поднимается, она поднимается, она улетает. Я лихорадочно жму ей грудь. Вдруг она открывает рот, как будто задыхается. Затем ее тело напрягается и вибрирует, как тетива. Она издает длинный пронзительный крик, и ее когти впиваются мне в грудь. Спустя долю секунды я взрываюсь внутри нее, как последний букет фейерверков.

Он вибрирует второй раз, затем вздыхает и тяжело падает на мое тело. Она медленно отстраняется и кладет щеку мне на плечо. Его пальцы небрежно блуждают по моим шрамам. Она перестает говорить. Но ей не нужно говорить. Ее ласки говорят мне, что она готова к новому взлету в ритме тралалалы. Его руки скользят к моим благородным покоям, чтобы посмотреть, смогут ли они предложить ему второй апофеоз того же рода.

Я чувствую себя готовым, черт возьми. Но ей все равно придется подождать две минуты. Чтобы заставить ее ждать и помочь ей вернуться в форму, я начинаю любезничать.

- Мишель, - сказал я, поглаживая ее длинные золотистые волосы, - ты одна из самых красивых девушек, которых я когда-либо знал.

Она извивается, издавая несколько смешков, затем внезапно жестоко кусает меня за мочку уха.

- Привет ! Но ты обидел меня, хулиган!

- Это научит вас говорить мне, что я не одна из самых красивых, а самая красивая.

- Не волнуйся. Из всех, кого я знал, ты самая красивая, скажем, из ... миллиона ...

- Насколько я понимаю, это все равно означает, что вы найдете, по крайней мере, двух-трех таких же хороших, как я, если не лучше.

- А! Я вернусь к попыткам делать комплименты! - сказал я, хлопая её по ягодицам.

Она ворчит по существу, а затем демонстративно бросает меня:

- Погоди, вот увидишь. Возможно, я не самая красивая, но я без вопросов докажу вам, что я самая лучшая.

Ещё сухая, она начинает работать между моими бедрами десятиборца. Ей не нужно много времени, чтобы достичь желаемого.

Я поворачиваюсь к ней и начинаю искать ее губы. Мгновение спустя наши рты смыкаются, и наши языки играют. Я чувствую, как в ней нарастает напряжение, когда щекочу ее. Я делаю то, что она этого не осознает, и продолжаю рассеянно доводить азарт до его пика.

- Ой! Ник…, - шепчет она, хватая ртом воздух. Возьми меня ! Быстро ! Сейчас !

Бум! Бум! Бум! Мои барабанные перепонки завибрируют от глухого стука. Во-первых, я думаю, это биение моего сердца. Тогда я понимаю, что кто то с большим энтузиазмом стучится в дверь патио. Первый рефлекс: не обращать внимания. Но под моим искрящимся куполом начинает щелкать серия шестеренок. Что-то - неизвестно что - говорит мне, что он не прислуга и не Свидетель Иеговы.

Я начинаю вставать.

- Не уходи, - протестует Мишель, ее глаза полуприкрыты и затуманены желанием. Я хочу тебя прямо сейчас, Ник. К черту их всех!

- Подожди, лань. Это займет у меня секунду.