Кара небесная

К ребятам подошел охранник. Он поздоровался с ними и разрешил гардеробщице принять у них верхнюю одежду.

– Ну что? – произнес охранник. – Вы идите в зал, занимайте стол, а я зайду к администратору.

Прохоров специально задержался на входе и, дождавшись, когда тот выйдет от администратора, направился в сторону его кабинета. Подойдя к двери и убедившись в отсутствии охраны и обслуживающего персонала, он резким движением открыл ее. В кабинете сидела женщина лет двадцати пяти и помадой подводила свои тонкие губы. На столе в пепельнице дымилась сигарета. Легкий ароматный дымок поднимался и таял под потолком. Оторвавшись от своего занятия, девушка удивленно посмотрела на вошедшего в кабинет Игоря.

– Стучаться надо, молодой человек, – произнесла она полушутливо, – а не врываться в кабинет, словно милиция.

– Привет, Лиля! Не узнаешь меня? – вызывающе произнес Игорь и без приглашения плюхнулся на стул.

Она посмотрела на него, будто до этого никогда не видела, и сказала, цедя каждое слово сквозь зубы.

– Ты что наглеешь, Игорь? Что тебе нужно?

Прохоров встал и плотнее прикрыл дверь.

– Ты зачем, тварь, меня вчера сдала этим козлам? Сколько они тебе заплатили?

От удивления у Лили выпала помада из рук.

– Ты что, Игорек? – произнесла она испуганно. – Кто кого сдал? Поверь мне, я не при делах и ничего не знаю. С чего ты взял, что я тебя предала?

Она смотрела на него невинными глазами, и от этого взгляда Прохоров рассвирепел окончательно.

– Ты что, из меня идиота делаешь? Сейчас ты, крыса, заговоришь по-другому, – закричал на нее Прохоров. – Сейчас пустим тебя под «хор», тогда все вспомнишь, как и за сколько ты меня сдала!

Словно услышав его слова, в кабинет один за другим вошли Бондаренко и Цаплин.

– Ну что, ребята, попоем «хором» с нашим администратором, чтобы ей не было скучно на работе? Чтобы она, шушера, занималась своим делом и не лезла туда, куда ей не надо.

Видя приближающегося к ней Прохорова, Лиля завизжала и бросилась к двери. Однако Цаплин крепко схватил девушку за волосы и пригнул ее голову к столу.

– Не дергайся, а то удавлю прямо сейчас в этом кабинете, – сказал он.

В дверях показалось знакомое лицо официанта.

– Ребята! Что здесь происходит? – поинтересовался он, не входя в кабинет.

– Тебе что нужно? – спросил у него Игорь. – Может, тоже хочешь, чтобы тебя вместе с ней «опустили?»

Официант побледнел и мгновенно закрыл дверь, оставив после себя запах дешевых сигарет.

– Ну что, кому ты вчера продала меня? – спросил Игорь и стал расстегивать ширинку своих джинсов.

Лиля вновь попыталась закричать, но Цаплин закрыл ей рот рукой. Игорь отодвинул Цаплина в сторону и швырнул Лилю в кресло. Увидев, что им удалось подавить ее волю к сопротивлению, он повторил свой вопрос. Заплаканная Лиля стала рассказывать, глотая слезы:

– После того, как вы ушли, к бару подъехали какие-то ребята на двух иномарках. Они представились охранниками отца того белобрысого паренька, которого ты избил. Один из них, самый здоровый, завел меня в мой кабинет и стал бить по щекам, требуя, чтобы я назвала твое имя. Мне ничего не оставалось, как сказать им, где ты живешь. Я назвала им только твой дом и больше ничего не говорила.

Прохоров ударил девушку ладонью по лицу. От удара у нее на губе появилась кровь. Почувствовав ее солоноватый вкус, она вновь зарыдала, предчувствуя, что одним ударом дело не закончится.

– Игорек, милый, не убивай меня! – стала причитать она. – Я на все готова, только не убивай!

Игорь взглянул на ребят, ожидая от них реакции на поведение Лили, однако те, отвернувшись от него, смотрели в сторону.

– Ну, что вы молчите? Цаплин, Бордо? Испугались? Вот и рассчитывай на вас, так же продадите, как и она, – разозлился Игорь.

– Ладно, Прохор. Ну, поучили ее немного, и хватит. Было бы за кого отвечать. Она и так, наверное, уже наложила в трусы, – произнес Бондаренко.

Видя нерешительность друзей, Игорь достал из кармана нож и приставил лезвие к горлу Лили.

– Вот что, сучка! С сегодняшнего дня ты каждый день будешь отстегивать мне лично десять процентов от своего дохода. Десять процентов, и не меньше, поняла? Если узнаю, что крутишь, просто «закопаю».

Игорь сунул нож в карман и вышел из кабинета. Вслед за ним кабинет покинули и его друзья. На выходе они столкнулись с официантом, который курил в вестибюле бара. Цаплин подошел к нему и, схватив за грудки, подтащил к Прохорову.

– Слушай, козел, ты, наверное, понял, что здесь произошло, и тебе повторять не стоит? «Гавкнешь» милиции или кому-то еще, лично замурую в этом подвале. Понял?

Официант испуганно затряс кудрявой головой, давая понять, что он все усвоил.

***

На следующий день Прохорова разбудил звонок Цаплина. Подняв телефонную трубку, он услышал взволнованный голос товарища.

– Слушай, Игорь! Мне с утра позвонил Маврин и попросил организовать с тобой «стрелку». Судя по тому, как он со мной говорил, ему не понравился наш последний визит к его подруге Лильке. Он начал мне что-то предъявлять, но я слушать не стал. Договорился встретиться в одиннадцать дня в кафе «Сирень». Маврин просил, чтобы вместе с нами на стрелку приехал и Бордо, но он, как всегда, прикрылся учебой. Говорит, что у него сегодня какой-то зачет по химии.

– Ладно, я все понял, – ответил Прохоров. – А времени сейчас сколько?

– Десять минут одиннадцатого….

– Тогда встречаемся прямо у кафе, – заключил Игорь и положил трубку.

Он вскочил с постели и быстро умылся. Наскоро позавтракав, вышел из дома.

Улица встретила его холодным, пронизывающим ветром. Подняв воротник меховой куртки и, натянув на голову вязаную шапочку, Игорь направился в сторону кафе. Там он увидел поджидавшего его Цаплина.

– Что, Прохор, будем делать? Слушать Маврина или сами начнем предъявлять ему претензии?

– Пока не знаю. Посмотрим, что он нам будет предъявлять, – ответил Прохоров. Открыв массивную дверь, они прошли в кафе. В дальнем конце зала, за столом у

окна сидел Маврин. Рядом, его друзья: Чиж и Катык. Постояв в дверях с минуту, Прохоров и Цаплин направились к ним. Пожав руки, присели за стол.

– А где, Бордо? – поинтересовался Маврин.

Услышав ответ Цаплина, он махнул рукой.

– Мне, конечно, все равно, но я хотел, чтобы он тоже присутствовал при разговоре, ведь он был вчера с вами в кабинете у Лильки. Вот что, Прохор, мне не нужны твои проблемы, ты с ними сам разбирайся, как можешь. Однако мне непонятны твои претензии к Лильке. Ты хорошо знаешь, что ее в бар поставил я и, следовательно, за все ее косяки отвечаю я, а не она. Ты ведешь себя неправильно, не по понятиям. Врываешься в ее кабинет, устраиваешь скандал, грозишь пустить под «хор». Для этого нужны веские аргументы.

Прохоров спокойно выслушал претензии Маврина, а затем, сделав небольшую паузу, произнес:

– Я, как и ты, Мавр, не лезу в твои дела, в твои отношения с Лилькой. Ты человек уважаемый, и это могут подтвердить все сидящие за столом мужики. Да, ты прав, я хорошо знал, что Лилька твой человек и работает она в этом баре благодаря твоему авторитету. А это значит, что за все ее дела тянешь «мазу» ты. Правда?

Маврин кивнул головой, соглашаясь с Прохоровым.

– Тогда ты, Мавр, скажи мне, как поступают в ваших кругах с теми людьми, которые ссучиваются? Может, их защищают авторитеты или благодарят за это? Так вот, короче, твоя Лилька слила меня каким-то козлам после моей драки в баре. Слила, заметь, не ментам, и не потому, что ее пытали или угрожали сроком, слила за «бабки». Скажи мне, Мавр, как бы ты поступил с таким человеком? Простил, наградил или наказал? Вот я вчера вечером хотел ее наказать, но не сделал этого. Теперь в дело впрягаешься ты, Мавр. Что ж, это даже хорошо. Сейчас я абсолютно спокоен, мне не нужно решать вопрос с женщиной, мне проще решить его с тобой.

Сидящие рядом с Мавриным ребята с одобрением посмотрели на Прохорова.

– Правильное решение, – сказал один из них. – Теперь ты, Мавр, сам решай эту проблему по своим законам. Ты же не лох, живешь по понятиям.

Маврин почувствовал, что изначальная обвинительная позиция судьи, занятая им в этом конфликте, перешла на сторону Прохорова. Он не выслушал доводы другой стороны, а это – явный просчет, за который он должен был сам отвечать сполна.

– Я все понял, Прохор, – произнес Маврин. – Я разберусь с этим и если ты прав, то я накажу ее.

– Вот и договорились, – ответил Прохоров и, пожав руки присутствующим, вместе с Цаплиным вышел из кафе.

– Здорово ты его, Прохор, развел по его же понятиям. Он к тебе по ним, а ты к нему – по справедливости.

– Справедливость, Володя, выше правды. А выше справедливости лишь милосердие. Пусть сами разбираются со своими проблемами. О решении, я думаю, мы скоро с тобой узнаем. А кто они нам? Никто

***

Ребята сидели дома у Орловского и пили портвейн «Астафа», принесенный Лободой. Увидев вошедши: Прохорова, Бондаренко и Цаплина, компания сразу оживилась.

– Мужики! Вы, где такое добро взяли? – поинтересовался Игорь. – И как только можете пить это пойло, да еще в таких объемах?

– Да ладно тебе, Прохор! Мы студенты, и откуда у нас большие деньги, чтобы пить изысканные и благородные напитки? Другие вообще пьют «Солнцедар», мы по сравнению с ними – дворяне.

–Вот что, дворяне, – обратился к ним Игорь. – Я сегодня встретился с Совой, он предложил нам поехать в Москву. Выезд завтра с утра, нужно поменять там наших ребят, которые уже три недели торчат в Москве и, похоже, сильно поиздержались. Давайте, будем решать, кто поедет. Нужны три человека, не считая меня.

Парни мгновенно замолкли, в комнате повисла напряженная тишина. Ехать в настоящее время в Москву никто из них не хотел, но и отказаться от поездки, просто, так никто не решался.

– Слушай, Прохор! – начал Орловский, – Тебе самому не надоело ездить туда постоянно? Я понимаю, приехали, решили все проблемы и назад. А,что там делать целых две недели? Потом, если бы у нас были какие-то финансовые интересы в Москве, но их же, нет. А «вписываться» за кого-то – глупо. Что, в Москве не в состоянии защитить себя от абреков?

Прохоров укоризненно посмотрел на него.

– Что-то, Леня, я тебя в последнее время перестаю понимать. Ладно, если бы эти вопросы задавали молодые ребятишки, а не ты. Сам-то реши, ты с пацанами или нет? Если нет, то уходи, никто тебя не держит! Внеси в «общак» отвальный взнос и проваливай. Сам знаешь, что бывает с бывшими пацанами. Потом захочешь вернуться в бригаду – не получится.

Игорь присел на краешек дивана и окинул взглядом присутствующих.

– Дело в том, что наши пацаны в Москве не сидят, сложа руки, а воюют за Арбат. Многие хотели бы прибрать этот лакомый кусок к рукам: и чеченцы, и местные бригады. Деньги там немалые крутятся, а за них всегда надо бороться. Если честно, мне тоже надоело ездить туда. Но, что делать, у нас слишком маленькая бригада, и мы вынуждены жить вместе с многочисленной и сильной «Аделькой». Не они с нами, а мы с ними. Вот и приходится отдавать им больше половины, это и в «общак», и зону греть. Куда деваться?

Он вновь окинул взглядом ребят, надеясь увидеть среди них желающих.

– Ну, так кто из вас может поехать со мной в Москву? Семен, ты готов?

Бондаренко в ответ кивнул.

Прохоров пристально посмотрел на Орловского и Цаплина.

– Давай, Игорь, и я поеду, – согласился Цаплин. – Меня в Казани, ничего не держит.

– Прохор, я тоже не против поездки в Москву, – произнес Лобода.

Вслед за ними стали соглашаться и другие. Прохоров посмотрел на добровольцев и, сделав небольшую паузу, произнес:

– Ну, все в порядке. Значит, выезжаем завтра рано утром.

Он поднялся с дивана и направился к выходу. Остановившись у двери, он повернулся и произнес:

– Володя, не забудь взять права. Насколько я знаю, парни должны передать нам машину.

***

Игорь быстро собрался в дорогу: положил в спортивную сумку смену белья, чистую рубашку, теплый свитер.

– Это ты куда, Игорек? – поинтересовалась мать.

– Да так, мама. Поеду с друзьями в Москву, – произнес он буднично. – Говорят, там можно неплохо заработать, вот хочу попробовать. Вдруг повезет, приеду с большими деньгами. Я ведь, мам, не могу всю жизнь сидеть на твоей шее. Нормальной специальности у меня нет, выучиться негде, а везде нужны опытные специалисты. Куда ни сунешься, всегда от ворот поворот.

– Ты прав, Игорь. Сейчас трудно найти высоко оплачиваемую работу. Ты только посмотри, кто стоит на рынке: инженеры, ученые всякие. Все трясут тряпками, стараясь хоть что-то продать. Стыдно!

– Что делать, мама. Люди выживают, как могут. Это не им должно быть стыдно, а нашему государству, которое опустило их до рыночных торговцев. Сегодня хорошо живут те, кто оказался у кормушки, кто может украсть у народа и при этом не покраснеть от стыда. Скажи мне, мама, почему так произошло? Ведь все это было когда-то народным: заводы, фабрики, то есть твоим и моим. А теперь появились собственники, которые все захватили и утверждают, что это принадлежит только им.

Он посмотрел на мать, словно ища в ее глазах ответ.

– Поверь, мама, я не хочу жить так, как живете вы с отцом, перебиваясь от аванса до получки. Я все сделаю, чтобы вырваться из этого порочного круга.

– Что ты, Игорь, разве мы с отцом плохо живем? Ты посмотри, как живут другие. У них даже на кусок хлеба иногда нет денег. Слава Богу, мы по соседям не ходим и взаймы ни у кого не просим.

– Все равно, мама. Как живете вы, я так жить не могу и не хочу.

– Вот и ищи себе работу, зарабатывай. Сколько заработаешь, так и жить будешь.

– По-честному столько не заработаешь, сколько мне надо, – произнес Игорь и стал одеваться. – Ладно, мама, поговорили и хватит. Я сейчас к Цаплину заскочу, посмотрю, собрался ли он в дорогу.

Прохоров вышел на улицу и направился к его дому. Постучав для приличия в дверь и не услышав ответа, он открыл ее и вошел в дом. Цаплин был не один и очень обрадовался его приходу. Он схватил его за руку и потащил в комнату.

– Ты, куда меня тащишь? – спросил удивленно Игорь, но тот, не обращая внимания на показное сопротивление, втолкнул его в свою комнату.

Там за столом сидели несколько знакомых ребят, которые с интересом наблюдали за Игорем и Цаплиным. На столе стояли две бутылки дешевого портвейна. Нарезанный крупными кусками ржаной хлеб соседствовал с банками консервов «Завтрак туриста» и «Бычки в томатном соусе». На полу у ножки стола стояла трехлитровая банка с томатным соком.

Раздевшись, Прохоров прошел в комнату и сел на стул, который пододвинул ему кто-то из парней. Взяв чистый стакан, Игорь налил себе сока.

– Ну что, пацаны, за что пьем? – поинтересовался он. – Что молчите? Раз тостов у вас нет, предлагаю выпить за нашу дружбу. Я всегда говорю этот тост, когда мы собираемся вместе.